Подружка невесты или... ветеринара вызывали?

48

Звала я одного, а явились другие. Не спеша из-за деревьев, к чему-то принюхиваясь, вышло четыре динозавра немногим выше трех метров в высоту, а вот в длину они были метров восемь, никак не меньше. Несмотря на то, что я сидела неподвижно, именно в мою сторону были обращены их морды. Вот четверка повела носами еще раз принюхиваясь, после чего они все вместе довольно и утробно зарычали. Да, они нашли то, что так вкусно пахло кровью.

Я не стала ждать, что будет дальше, и тут же отдала приказ компсогнатам атаковать. Я видела, что малышам страшно и они лучше бы сбежали, чем безуспешно бросались бы на столь опасного противника, но только так я могла отвлечь дальних родственников тираннозавров от себя и истекающего кровью Тулэрона. Альбертозавры, в свое время, считались одними из самых кровожадных хищников на Земле. И не только из-за сильных челюстей и острых зубов, но еще и потому, что охотились они стаями. Лучше бы сюда притащился настоящий тираннозавр. Почему? Так того гиганта мы бы не заинтересовали, так как были бы ему на один зуб. Не то, чтобы моя тощая тушка могла насытить эту великолепную четверку, но, поковыряться в зубах моими косточками они смогут.

От напряжения, с которым я опять и опять отдавала приказ атаковать альбертозавров, из моего носа пошла кровь. Вытирая ее рукавом своей, некогда светло-салатового цвета, рубашки, я понимала, что мое время уходит со скоростью вытекающей сквозь решето воды. Но мне была дорога каждая дополнительная секунда прожитой жизни. Вот только жаль, что этих секунд с каждым мгновением осталось все меньше и меньше.

На то, чтобы справиться с теми компсогнатами которые подчинились моему приказу, большим хищникам понадобилось чуть больше пяти минут. И вот уже четыре рептилии, повернувшись в мою сторону, недовольно рыкнув, сделали шаг вперед, потом второй.

— Стоять!

Мой голос сорвался на тонкий писк. Сказывались усталость и нервное напряжение. А еще вернулся страх. Все это привело к тому, что мои приказы не подействовали на доисторических ящеров. Я попыталась собраться с мыслями и опять успокоиться, но разинутые огромные пасти полные острых зубов никак этому не способствовали. А эти еще и как специально, нет чтобы сразу напасть и покончить с этим делом, наоборот, растягивали удовольствие, чем дальше, тем медленнее приближаясь, а под конец совсем остановились, буквально в метре.

Нет ничего хуже, чем ожидание неотвратимой смерти. Ты ждешь болезненного конца, а он все не приходит и не приходит. Не выдержав я, свернувшись калачиком, сжалась, зажмурив со всей силы глаза и закрыв руками уши. Мне так и хотелось крикнуть "да сожрите вы уже меня и не мучайте".

Вот только наконец-то почувствовав прикосновение, я этому никак не обрадовалась, а, громко взвизгнув, принялась отбиваться. Нет, просто так не сдамся. В горле застряну, чтобы хоть так подавились мной. Не хочу, не хочу умирать.

— Нет! Нет! Нет!

Чем больше я дергалась, тем сильнее меня сжимали в тисках, обхватывая и удерживая на месте. Я ничего не соображала и не видела от страха. В глазах было темно, или то я их просто не открывала, боясь увидеть происходящее вокруг? Я чувствовала, что меня трясут как тряпичную куклу, вот только, почему-то боли не было. А я все не могла остановиться и визжала как сумасшедшая, пытаясь если не отбиться, то хотя бы оглушить и дезориентировать своего противника.

И вот мои вопли все же были прерваны, но совершенно не так, как я ожидала. Мой рот накрыли мягкие, требовательные губы, усмиряя и заставляя таким образом замолчать. Меня целовали, напористо и страстно. Вот только динозавры не целуются. Или я чего-то о них не знаю? Замерев, я резко распахнула глаза. Это был не динозавр. От облегчения из моих глаз хлынули слезы.

Как только я перестала дергаться мужская хватка ослабла. Не удержавшись, в порыве благодарности, облегчения, счастья и кучи других эмоций, тут же обвила шею Берозая руками, ответив на поцелуй с не меньшей страстью и напором, чем целовали меня. Он пришел! Он все же пришел и спас меня! Как же я его ждала. Я даже сама себе не признавалась, как ждала его, надеясь до последнего, что он не оставит и успеет.

Меня подхватили на руки и понесли к стоящему невдалеке аэрокару и только когда занесли в аппарат, я очнулась и, прервав поцелуй, испуганно посмотрела в ту сторону, где еще мгновение назад собиралась умереть.

— Там Тулэрон. Он потерял много крови.

— Ему уже оказывают необходимую помощь.

В подтверждение слов Кемдигина, от земли оторвался стоящий рядом кар, быстро унося моего друга в ближайшее селение.

— Он же выживет?

Задавая вопрос, я со страхом посмотрела в глаза Берозая.

— Да. Он в тяжелом состоянии, но мы успели вовремя. Еще немного и его было бы уже не спасти. Но теперь уже все будет хорошо. Ты молодец.

Говоря все это адикари, хотел посадить меня в кресло и пристегнуть ремнями безопасности, вот только от одной мысли, что останусь одна, пусть и не надолго, меня начала потряхивать от страха. Вцепившись мертвой хваткой в одежду мужчины, я плача умоляюще зашептала:

— Пожалуйста, пожалуйста.

Не знаю, что именно просила. И, вроде бы, где-то на задворках сознания я понимала иррациональность своего поведения, но ничего поделать с собой не могла. Остаться сейчас одной, для меня было выше моих сил. Впрочем, как и перестать плакать.

Берозай меня не оставил, а наоборот, крепче сжав в своих объятиях, сел со мной на руках в кресло. Пока мы летели домой, он поглаживал меня по спине, успокаивая ласковыми словами. Я же, обхватив его двумя руками, вжималась со всей силы в мужское тело, находя в этом свое спасение и успокоение.

Все также не выпуская из рук, Кемдигин отнес меня в наш дом, а после и в душ, где, сняв грязную одежду, стал намыливать. В его действиях не было сексуального подтекста. Он просто знал, что сама я не справлюсь и даже в доме, откажусь остаться одна. Все же в эмпатии есть и свои плюсы. Тебя понимают без лишних слов и объяснений.

Стоя под теплыми струями воды, я почувствовала, что меня понемногу стало отпускать. В голове пульсировала только одна мысль: "Я это сделала. Я дождалась помощи. Я выжила". И когда окончательно осознала то, что произошло, повернулась лицом к стоящему возле меня мужчине, внимательно посмотрев ему в глаза.

Берозай сосредоточенно смывал остатки пены с моего тела, при этом сам он, в отличие от меня, по-прежнему оставался в одежде. Последняя, мокрая прилипла к нему, жутко возбуждая. Даже понимание того, что это просто реакция моего тела на стресс, никак не остановило меня.

— Ты успел. Ты спас меня.

Замерев, Кемдигин внимательно посмотрел мне в глаза. Уверенна, он почувствовал мое возбуждение и направление моих мыслей.

— Даша, ты завтра об этом можешь пожалеть.

Наклонив голову набок и чуть прикусов нижнюю губу, из-за чего взгляд мужчины опустился с моих глаз чуть ниже, я вплотную приблизилась к своему спасителю.

— Лучше пожалеть о том, что сделал, чем о том, что даже не попробовал.

Говоря это, я подняла руки и стала медленно расстегивать рубашку. Мне не хотелось торопиться. Я получало удовольствие от тягучести своих движений и того, что рождалось у меня внутри.

На секунду, мои руки прижали к твердой, мужской груди, тихо проговорив.

— Я не смогу остановиться.

— А я и не прошу об этом.

Взгляд Берозая вновь вернулся к моим глазам. Сейчас на лице адикари не было той сосредоточенности, что я видела всего минуту назад. Его глаза горели огнем желания, из-за чего, внутри меня все вспыхнула ответным пламенем. Теперь, даже если бы я захотела, не смогла бы отступить. Но несмотря на все это, меня еще раз попытались образумить и остановить.

— Даша, назад дороги не будет. Я не отпущу.

Потянув мокрую рубашку вниз, я прижалась всем телом к мужской груди и это было последнее мое осознанное движение. А дальше… дальше была ночь страсти и фейерверков, когда ты даришь и с процентами получаешь назад. Когда ты умираешь и возрождаешься сверхновой. Когда отдаешь всю себя без от остатка и понимаешь, что это правильно и так и должно быть, потому что тот кто рядом с тобой, поступает так же.