Подсолнух

Глава 4. Подоконник

– Эй, красавица, вставай, – теребила плечо Татьяны чья-то мягкая пухлая рука. – Просыпайся.

Затуманенным взглядом девушка увидела смуглое лицо с широко раскрытыми глазами. На шее выступал небольшой второй подбородок с несколькими родинками. Из высокого лба назад густо уходили черные волосы, обвитые гнездом на макушке и закрепленные металлической брошью. Женщина, лет сорока пяти на вид, носила форменный синий халат. На груди блестел золотым бейдж, представивший женщину как Адлию. Татьяна всю ночь не могла ее найти, в итоге, та нашла ее сама и в самый неподходящий момент.

– Я вас искала, – проговорила девушка, придя в себя и сев на один из стульев.

– Меня? – опешила женщина, округлив острые глаза. – Зачем?

Она помотала головой, будто хотела сбросить бред, который с ней происходит, как сон из головы. Татьяна смотрела на нее в онемении. Нутро подсказывало, что нельзя так начинать знакомство. Но ситуация была не из благоприятных для непринужденного общения. Девушка боялась, что уборщица может выгнать ее отсюда или нажаловаться начальству, или и то, и другое вместе.

– Мне костюм надо сшить, – ответила она пространным голосом, будто параллельно связывалась с духами, а, на самом деле, пыталась придумать, как выкрутиться из этой ситуации.

– Аа, – протянула женщина и закивала, но во взгляде читалось чувство настороженности. – Так ты меня здесь ждала, что ли?

Уголки глаз, подведенные жирными стрелками, снова округлились.

– Д-да, – неуверенно ответила Татьяна и судорожно огляделась, выдавая себя с потрохами. Врать она так и не научилась.

Взгляд девушки непроизвольно остановился на часах, что висели над входом. Часовая и минутная стрелки почти сошлись на средней черточке между пятью и шестью. Адлия сощурилась и чуть отдалилась от Татьяны, будто с расстояния на пару сантиметров дальше видела четче. Женщина едва заметно наклонила голову набок, раскрыла глаза и снова сощурила их. Девушке стало удушающе неловко.

– Я хотела узнать ваши расценки и как это, вообще, делается, – начала она от испуга.

– Новенькая? – спросила Адлия.

– Да. Вторую смену только отработала.

Уборщица снова замолчала и продолжала зрительно изучать девушку, анализируя за морщинистым лбом. Мясистое на скулах лицо в остальном имело почти идеальные пропорции. Самой выразительной частью являлись блестящие глаза, небольшие, но подчеркнутые пышными ресницами и по-восточному заостренными концами. Казалось, каждая отдельная черта лица создана быть неправильной, но вместе это смотрелось красиво, хоть и сочеталось несочетаемое – острое с обтекаемым. Такое лицо хорошо запоминалось и вызывало доверие.

– Делается это так, – начала Адлия спустя минуту молчания. – Ты говоришь мне, че хочешь, покупаешь ткани, а я снимаю мерки и шью. Предоплату беру пятьдесят процентов. Расценки зависят от сложности костюма.

– Хорошо, спасибо, – кивнула Татьяна и выдавила улыбку.

Адлия ответила сомнением на лице, но ничего не сказала.

– Я в туалете часто бываю. Там убираться надо каждый час. Или в подсобке, напротив вашей комнаты отдыха, – добавила она.

– Спасибо, буду знать.

После неловкого разговора Татьяна осталась сидеть на стуле, как ни в чем не бывало, и смотреть на уборщицу, которая повернулась к тележке с ведром. Девушка наблюдала за ней в ожидании дальнейшего развития событий. Но события развивались медленно. Уборщица прошлась мокрой шваброй по комнате, повторяя одни и те же движения по много раз. Управилась минут за пятнадцать. А Татьяна все ждала, сама не понимая, чего, но в глубине души надеялась, что Адлия просто уйдет и оставит ее здесь в одиночестве. Однако на выходе та развернулась всем корпусом, держа ручку тележки, и спросила:

– Тебе домой не надо?

– Надо, – машинально ответила Татьяна. – Но я еще соберусь и чуть позже выйду.

– Долго? А то мне нужно за тобой закрыть и ключи охраннику отдать.

«Черт!» – тут же промелькнула гневная мысль в голове девушки. Требовалось срочно что-то придумать. Опять. В который раз уже за эти несколько дней? Десятый? Сотый? Миллионный? Она устала от этого. И не только от этих стрессовых соображений. В теле все ныло от банального физического изнеможения. Ночь на каблуках в душном зале – малоприятная физическая нагрузка, больше утомила, чем зарядила необходимой бодростью. Девушка закрыла глаза в приступе отчаяния, вдохнула побольше воздуха, впитавшего лимонный аромат моющего средства, и посмотрела на женщину. Та недоверчиво косилась на нее – уже догадалась, что Татьяна здесь не просто так, и ждала ответа.

– На самом деле, мне некуда идти, – вместе со словами выдохнула девушка и мгновенно залилась краской.

Ей больше было стыдно за нелепую попытку наврать Адлии и скрыться, чем за то, что было некуда идти.

– Ты бомж, что ли?

Татьяна закивала.

– Как так? – спрашивала женщина без изумления. Скорее, это был технический вопрос.

– Приехала из другого города, сняла квартиру, но меня обманули, деньги забрали, а из квартиры выставили.

После собственных слов Татьяна усмехнулась над собой вчерашней, наивной и глупой. Адлия внимательно на нее посмотрела. По умному взгляду Татьяна поняла, что эта женщина не из тех, кто задает необдуманные вопросы.

– А в полицию почему не пошла?

– Это бессмысленно! – воскликнула девушка, а потом тихо добавила, – А во-вторых, я сбежала от отца и боюсь, что он меня найдет, если я обращусь туда.

Адлия вперила в нее взгляд, будто узнала сакральную правду. В этом взгляде чувствовалось нечто теплое. «Сострадание», – предположила Татьяна.

– Ты хотела здесь жить?

Девушка пожала плечами.

– Хотя бы отоспаться.

Адлия вздохнула, помотала шваброй в руке, посмотрела на тележку. Татьяна пыталась сосчитать количество кривых линий на древесном узоре ламинатной доски.

– Подожди меня здесь. Я уберусь, – вдруг сказала женщина. – И зайду за тобой.

– В смысле?

– Поспишь у меня. Потом решим, – деловито ответила Адлия и вышла из гримерки.

Девушка так и осталась сидеть с приоткрытым ртом и пялиться в пустой проем двери.

Через час они ехали в автобусе по просыпающемуся городу. Солнце отражалось в зеркальных окнах многоэтажек белыми полосами на фоне перистого неба. Утро понедельника, как и положено, начиналось оживленно. Автомобили сновали по проспектам в обе стороны, оставляя за собой облака выхлопных газов. Они ехали молча, сидя спиной к дороге и лицом к салону. Каждая смотрела в свою сторону. Татьяна глядела на дорогу, а Адлия – в пол.

Девушка ощущала себя странно. Она ехала домой к женщине, которую узнала всего час назад, неизвестно куда, неизвестно почему. Стоило ли ей чего-то бояться, она не знала, но страха и не испытывала. Стоило ли радоваться, она тоже не могла понять, потому что ничего еще не было известно. Ей помогли с ночлегом на один раз. «А что дальше? Требуется ли отдавать что-то взамен? А если у нее ничего нет? Что тогда?» – вопросы кружились в уме, но на фоне, не доставляя особого беспокойства. Нервная система настолько истощилась, что уже не реагировала на стресс.

Сразу напротив остановки перед ними предстал девятиэтажный жилой дом из серо-желтого кирпича, похожий на сильно вытянутую вверх коробку для холодильника. Подъезд выглядел потрепанным, но чистым. Освещала его тусклая лампа без плафона. Многие почтовые ящики искорежили вандалы и исписали неизвестные малоталантливые, на Татьянин взгляд, художники. Поднявшись на несколько лестничных пролетов, они остановились у одинокой железной двери.

За ней открылся длинный коридор с еще советскими шкафами и пластиковыми обувницами. Все здесь было ветхим и неприглядным глазу, но общая опрятность бросалась в глаза. Сразу справа шла стена, за которой прятался туалет, а ванная – напротив. Помимо санузлов из коридора вели еще три двери: по одной с каждого бока и одна в конце. Именно в нее они с Адлией и зашли. Дверь выглядела более ветхой, чем все остальные в квартире. Ее даже не подкрашивали.

Изнутри полил яркий свет. В стене напротив зияло окно с широким подоконником, на котором вполне можно было с комфортом устроиться, постелив матрас и накидав подушек. Краска с деревянной рамы серыми клочьями осыпалась вниз. Татьяна догадалась, что именно поэтому он был пуст. В комнате расположился минималистичный набор необходимого. Обои отходили от стен и кое-где порвались, но когда-то представляли собой узорчатый рисунок бледно оранжевого цвета, напоминающий густую растительность в ботаническом саду.

– Проходи, чувствуй себя как дома, – радушно проговорила Адлия, захлопнув дверь.

– Спасибо, – отозвалась Татьяна тихо, осторожно ступая босыми ногами по прохладному линолеуму.

– Голодная? – спросила женщина, подходя к холодильнику, приобретшему за годы службы желтоватый оттенок и многочисленные сколы эмали на ребрах.

– Да.

Татьяна сглотнула сухим горлом и с огромным любопытством уставилась на дверцу холодильника. Как и все старое, ее обклеили множеством наклеек с популярными героями мультфильмов 80-90-х годов. Татьяна не успела их рассмотреть, потому что Адлия с грохотом захлопнула дверцу, вынув оттуда чугунный казан овальной формы. Она нерасторопно разложила по тарелкам пряно пахнущий плов, потом разогрела каждую по очереди в старенькой микроволновке и, взяв обляпанный фильтр с водой, вышла из комнаты.

Пока хозяйки не было, Татьяна, вбирая в себя наивкуснейшие ароматы плова, выдвинула из-под стола два стула, подумав, что так поухаживает за Адлией в благодарность. Плов к приходу женщины уже разогрелся. Они принялись есть.

– Ооочень вкусно! – восторженно протянула Татьяна, выскребывая последнюю рисинку в тарелке алюминиевой ложкой.

Адлия заулыбалась.

– Еще хочешь?

Татьяна задумалась на секунду, потому что желудок и довольный мозг просили еще, но воспитанность требовала отказаться. Она нехотя отрицательно покачала головой.

– Спасибо вам большое, – стеснительно проговорила девушка, глядя вниз и в сторону. – Мне пока нечем вам отплатить.

Стыдливый взгляд ее мимолетом скользнул по лицу женщины. Щеки вспыхнули. Адлия посерьезнела и снова стала похожа на аналитика. Татьяна смутилась сильнее.

– Ты можешь пожить у меня пока… – сказала женщина.

Миндалевидные глаза Татьяны приняли форму грецких орехов.

– Если будешь помогать мне шить и убираться в клубе, – закончила Адлия, улыбнувшись в конце.

Девушка застыла. Она сразу вспомнила угрозу Арины про мытье унитазов и то, как ее это испугало.

– Не боись, там ниче сложного, – махнула женщина. – Просто у меня спина болит. Помощь не помешает.

Татьяна все еще сидела в онемении.

– Зато я буду тебя кормить. И так уж и быть, сошью тебе костюм. Но все ткани за твой счет.

Предложение становилось все более заманчивым. «Это же ненадолго» – утешила себя девушка, оглядевшись. Комната угнетала затхлостью и давним прошлым, отпечатавшимся в трещинах на потолке, полах и стенах. Здесь даже дышалось с трудом. Пахло старинной мебелью, залежалой пылью и многолетним отсутствием ремонта. Татьяна вздохнула, вернувшись взглядом в пустую тарелку перед собой. «Как только пройду испытательный, найду нормальное жилье» – решила она.

– Хорошо, – не без толики печали согласилась девушка и слабо улыбнулась, хотя в голосе царил ужас.

Кто-то умный внутри сомневался: неужели она, Татьяна, воспитанная отцом так, что даже посуду-то помыла раза два в жизни, будет убирать туалеты. Да еще в ночном клубе, где априори себя никто культурно не ведет, потому что алкоголь сильно способствует утрате всех представлений о чистоте, этикете и санитарно-эпидемиологических правилах.

– Значит, договорились, – улыбнулась женщина и сунула последнюю ложку плова в рот.

Татьяна хоть и устала, но засыпала долго и мучительно. Адлия простодушно предложила разделить с ней мягкий и удобный диван, но девушка поинтересовалась, может ли она устроиться на подоконнике, потому что к настолько тесному контакту с незнакомой женщиной она пока не была готова. Хозяйка покопалась в шкафу и вынула оттуда ватный матрас, который весь покрылся давно въевшимися пятнами и пах многослойной несвежестью. Но выбирать было не из чего. Застелив матрас бельем и облагородив постель синтепоновой подушкой, Татьяна улеглась лицом к окну. У нее даже получилось уединиться, спрятавшись за тонкой шторой. Но зато утренний солнечный свет впивался в глаза. Это мешало заснуть и расслабиться. Еще больше ее напрягали мысли о том, как она будет здесь жить и убираться в клубе, как совместит это с танцами, как на это отреагируют Арина, Света и другие, и как, вообще, все это будет выглядеть. Она маялась часа два, прежде чем утомленное сознание выключилось.