Похититель невест

Глава четырнадцатая

Одним дружным усилием, тяжело дыша и пыхтя от напряжения, Джастин, Эрик, Кейн и Сенет сумели, наконец, запихнуть в громадный камин большой залы гигантское полено, которое надлежало зажечь в Сочельник.

– Клянусь крестом Господним, – проговорил Кейн, выпрямляясь и вытирая руки о свою тунику. – Уж теперь-то в доме будет тепло.

– Ты прав, – со смехом согласился Джастин. – Думаю, нам станет даже жарко после обильной трапезы и захочется поваляться в снегу.

– Небось до самой Двенадцатой ночи[16] гореть будет, – резонно заявил Эрик.

– Уж это наверняка. – Джастин хлопнул парня по плечу. – Может, даже дольше. Ты молодец, что выбрал это дерево, Эрик. – Юноша покраснел от удовольствия, а Джастин добавил: – И спасибо всем вам, вы молодцы, без вас я один ни за что бы не справился. А теперь ступайте и хорошенько вымойтесь перед сегодняшним праздником. Наша хозяйка не слишком-то обрадуется, увидав нас за праздничным столом такими чумазыми, – он осмотрел свою собственную перепачканную одежду и состроил гримасу.

Час спустя, умывшись и переодевшись, сэр Джастин отправился разыскивать свою жену. Дом был щедро украшен ветками остролиста и омелы: Изабель и Оделин потрудились на славу.

За прошедшие шесть месяцев Изабель разительно переменилась. Теперь она была полна энергии, всегда весела, оживлена и до того хороша собой, что каждый раз, увидав ее, Джастин чувствовал, что у него от внезапного восторга перехватывает дыхание. Воспитанники его также не могли устоять перед очарованием супруги наставника, и Джастин иногда подумывал, уж не влюблены ли Кейн и Эрик чуть-чуть в свою хозяйку. Гайза, Мег и Оделин считали Изабель воплощением совершенства, и, хотя еще совсем недавно полновластным хозяином Тальвара был Джастин, теперь его место, несомненно, заняла Изабель.

Джастин выяснил, где она находится, и прошел прямо в рабочий кабинет – именно там Изабель предпочитала теперь заниматься делами. Изабель сидела за письменным столом, и Джастин осторожно посмотрел на нее сквозь приоткрытую дверь, а затем тихонько прислонился к притолоке, с наслаждением наблюдая, как ее перо бойко выводит в большой книге какие-то мудреные подсчеты. В небольшом камине весело потрескивал огонь, обогревая комнату, и поневоле хотелось задержаться тут подольше. Изабель следила, чтобы в кабинете всегда было чисто прибрано, и распорядилась поставить в комнате лишь самую необходимую мебель: большой письменный стол и четыре удобных кресла. На стене появились полки, где лежали ее книги, тетради и таблицы для сложных расчетов, а в большом деревянном сундуке хранились чернила, перья, воск для печатей и запас пергамента. Благодаря широкому окну в кабинете всегда было светло днем, а иногда, решая в уме особенно замысловатые уравнения, Изабель любила устремлять свой взор на открывающийся из этого окна вид. Джастин не раз находил ее возле окна, и, хотя она, казалось, смотрела на природу, он научился распознавать ее отрешенно-сосредоточенный взгляд, означавший, что она не расслышит ни единого слова, пока не найдет решения какой-нибудь таинственной математической загадки.

После визита Александра, так неожиданно посетившего Тальвар полгода назад, Изабель ежедневно несколько часов в день проводила в своем кабинете, обдумывая планы вложения капиталов, сводила вместе расходы и доходы и была, похоже, совершенно счастлива. Джастин припомнил один-единственный день, когда Изабель выказала неудовольствие результатами своей финансовой стратегии. Она зашла в кузницу и, увидав, что он старательно кует новый меч, остановила его возмущенным восклицанием:

– Джастин Болдвин! Да ведь вы, милорд, уже богаты!

В первую минуту ему показался комичным ее гнев, но, застав его за столь важным занятием, Изабель была явно огорчена, что раньше толком не объяснила ему: ведь состояние его уже увеличилось настолько, что теперь он вполне мог позволить себе покупать, а не самому ковать оружие. Джастин поспешил отбросить в сторону инструменты и заключил ее в объятия. Прошло немало времени, прежде чем ему удалось заставить Изабель забыть о ее огорчении, и тогда он, как примерный супруг, доказывая ей это, постарался на славу. Когда несколько часов спустя они покинули кузницу, они не могли даже вспомнить, чем занимались до встречи, и лишь поздно ночью Джастин, вздрогнув, проснулся и сообразил, что так и не завершил свою работу.

Мысль о том, что состояние Джастина намного увеличилось, помогла Изабель освоиться и чувствовать себя более уверенно. Похоже, она больше не думала, будто он похитил ее с единственной целью воспользоваться ее математическими талантами, и Джастин был этому несказанно рад. Однако до сих пор между ними все еще существовала какая-то преграда, подобная занавесу, за который время от времени предпочитала ускользнуть Изабель. Эта преграда мешала ей полностью довериться ему. Иногда Джастин думал, что она любит его, ведь каждый раз при его появлении лицо ее озарялось радостной улыбкой. Изабель приветствовала его так, словно он был ее повелителем и властелином мира, не говоря уже о том, что Изабель без всяких возражений отдавалась ему. И не только в постели. Теперь она стала на редкость щедрой и умелой любовницей. И в долгих беседах она всегда бывала с мужем совершенно честной и откровенной и не пыталась скрыть, как ее волнуют его настроение и благосостояние. Как Джастин и предполагал, Изабель оказалась прекрасной женой. Хотя временами он думал, что она, возможно, лишь благодарна ему за то, что он вырвал и ее, и Сенета из когтей сэра Майлза. Быть может, она испытывает к нему лишь чувство привязанности и считает себя… обязанной ему.

Он же любил ее так крепко, что при мысли о ней у него от радости и благодарности Создателю сжималось сердце. Ему страстно хотелось, чтобы и она ответила на его любовь таким же сильным чувством. Каждый день, каждый час он готов был сказать ей об этом, однако робел и предпочитал молчать. Любит ли она его? – размышлял сейчас Джастин, глядя на склоненную над работой головку жены. Он поднял руку, растирая грудь, где сладостно заныло сердце. Любит ли его Изабель?

Скоро она родит ему ребенка. Оба они расплакались от радости, когда она сообщила ему о своей беременности. Расплакались, а затем долго беззаботно смеялись, как малые дети, лежа рядышком в постели. Изабель пока не очень располнела – ребенок должен родиться летом. Талия ее только-только начала округляться, и каждую ночь Джастин с благоговением прикасался к ее телу, стараясь ощутить, как растет его малыш, и с нетерпением ожидал того дня, когда сможет впервые услышать биение сердца этого комочка новой жизни.

Он открыл дверь пошире, и Изабель обернулась на посторонний звук. Лицо ее при виде мужа озарилось приветливой улыбкой.

– Милорд… – заговорила она, отодвигая в сторону тетрадь, поднимаясь навстречу ему и протягивая руки. – Я видела святочное полено – оно просто чудо!

Она прильнула к нему и подняла голову, отвечая на его поцелуй с готовностью, от которой всякий раз Джастин загорался огнем желания. Многим ли, раздумывал он, повезло в браке, как ему, и многие ли могут похвастаться такой любящей и понимающей женой?

– Ммм… – пробормотал он, прижавшись губами к ее губам. – Если ты намерена и дальше благодарить меня, таким образом, придется мне каждый день валить в лесу деревья и таскать их к тебе под окошко. Клянусь, я готов стать дровосеком! – Его ладонь осторожно скользила по гладкой ткани бархатного зимнего платья, которое прислал его жене из Лондона Александр, пока не прикоснулась к животу. – Как чувствует себя сегодня наш малыш, драгоценная моя женушка?

Пальцы Изабель легли на его руку.

– Превосходно, как и его мама.

– Тебя больше не мучает тошнота по утрам? Слава Богу, уже пятый день, как все в порядке…

– Честно говоря, я уже забыла, когда в последний раз чувствовала себя так чудесно. Гайза была права, сказав, что тошнота проходит через несколько недель.

– Благодарение Создателю! – страстно воскликнул Джастин. В первые дни беременности Изабель чувствовала себя настолько скверно, что он начал всерьез опасаться, как бы она совсем не извелась. – В таком случае сегодня вечером нам будет что отпраздновать.

– Да… – она обвила руками его шею. – А где Сенет? Ему не тяжело было тащить бревно? Сегодня утром мне показалось, у него усталый вид.

Джастин с трудом сдержал раздражение и только вздохнул. Все эти пять месяцев мысли Изабель были заняты исключительно Сенетом. Именно о нем она заговаривала в первую очередь. Парень явно окреп и нравственно, и физически, и теперь Джастин и Кейн с удовольствием называли его имя первым среди воспитанников, живших в Тальваре. Джастин полагал, что, возмужав, Сенет станет настоящим воином, и все же Изабель стремилась защитить брата и оградить от любых трудностей. Они частенько спорили, не соглашаясь, друг с другом, и это было единственным предметом их раздоров. Тут они никак не могли прийти к соглашению! Изабель могла вспылить, если Джастин отправлял Сенета заниматься, на ее взгляд, чересчур опасными военными упражнениями, будь это бой на деревянных мечах, или верховая езда, или хотя бы приказ целый день провести в тяжелой броне.

Изабель утверждала, что остальные юноши могут заниматься столь утомительной работой – но никак не Сенет. По ее мнению, Сенет достаточно намучился, а потому с ним надлежит обходиться помягче. Сенета одолевают беспокойные мысли, а потому нельзя от него требовать нагрузки в полную силу. Тем не менее, Джастин отлично понимал: Сенету не терпится показать, что он способен делать то же, что и все остальные. Он готов был выложиться до конца, лишь бы выполнить свою часть работы лучше и быстрее других. Иногда Джастин сомневался, сможет ли он остановить Сенета в его рвении, даже если очень захочет. Но Изабель никак не могла его понять. Сенет был ее братом, и ей хотелось заботиться о нем независимо от того, по душе ему эта забота или нет.

– Нет, не тяжело, – заверил жену Джастин. – И он, похоже, ничуть не устал. Я отправил всех ребят готовиться к вечернему празднику. Об это бревно мы все перемазались как черти.

Изабель задумчиво кивнула, выпуская Джастина из своих объятий, и повернулась к письменному столу.

– В последнее время Сенет очень беспокоит меня, – заговорила она, легко проводя пальцем по уже высохшим чернилам на последней записи в тетради. – Оделин, похоже, не на шутку увлеклась им, но Сенет упорно не желает говорить со мной об этом. Я понимаю, в таком возрасте его особенно должны занимать женщины, но Оделин мне дорога, и мне будет не очень-то приятно, если он… отнесется к ней легкомысленно. – Сказав это, она покраснела и, прикусив нижнюю губу, взглянула на мужа.

Джастин медлил, соображая, как лучше ответить. Совершенно естественно, что Изабель неловко затрагивать подобную тему, однако она ужаснулась бы, узнав всю правду. Отношения Сенета и Оделин были уже далеко не такими невинными. Как-то раз Джастин застал юную парочку на конюшне. И Сенет, и Оделин были полураздеты, и тела их сплелись в столь жарком объятии, что Джастин не сразу сообразил, хочет ли Сенет овладеть девушкой или же пытается ее убить. Разумеется, ни того, ни другого не случилось, поскольку Джастин приказал парочке немедленно прекратить… свое занятие. Оделин, застигнутая врасплох, залилась краской и смутилась, тогда как Сенет, также густо покрасневший, явно вздохнул с облегчением. Девушка поспешно заверила Джастина, что ничего такого больше никогда не случится, и стремглав бросилась наутек, а Сенет, приводя свою одежду в порядок, запальчиво воскликнул:

– Ей лучше бы оставить меня, наконец, в покое! Проходу не дает – а мне это не по душе.

Джастин впервые услышал от Сенета столь длинную и красноречивую тираду и до того изумился, что парень спокойно прошел мимо него и вышел из конюшни, прежде чем его наставник опомнился и придумал достойный ответ.

– Не думаю, что Сенет разделяет чувства Оделин, – мягко сказал он Изабель. – Я понимаю, она увлеклась им, однако до сих пор он ничем не выказал своего к ней интереса. Мне думается, больше всего на свете он хочет, чтобы его все оставили в покое.

– Да, я с тобой согласна, – кивнув, молвила Изабель. – Я уже переговорила с Оделин и заставила ее обещать мне, что она прекратит преследовать Сенета, но вот насчет самого Сенета у меня отнюдь нет такой уверенности. Похоже, с тех пор, как поспорил с Кейном, мой брат ходит сам не свой.

Джастин улыбнулся словам Изабель, будто Сенет «поспорил» с Кейном. По правде, говоря, это был вовсе не спор, а самая настоящая драка. Джастин уверен, что Изабель так и не простила его за то, что он не сразу вмешался и, что еще хуже, силой удержал ее, когда она попыталась встать между мальчишками. Им надо было разобраться, и разобраться самим. Ребята стали друзьями с первого дня своего знакомства, и сейчас их дружба еще больше окрепла, хотя недоразумение все назревало и закипало, ища выхода.

Джастин подозревал, что парни рано или поздно непременно подерутся, подозрение переросло в уверенность, когда Сенет впервые вышиб Кейна из седла на учебном турнире. До сих пор такое удавалось только самому Джастину, и даже Эрик, которого смело можно было назвать столь же опытным бойцом, как и любого взрослого мужчину, побаивался делать это. Джастин видел, как вспыхнули гневом от унижения глаза Кейна, хотя он спокойно поднимался с земли и отряхивался. Когда от мощного удара Сенета, не стоившего, казалось, тому ни малейшего усилия, Кейн в десятый раз подряд вылетел из седла, кровь бросилась Кейну в голову, и он ринулся на Сенета, намереваясь, как догадывался Джастин, проучить этого наглого выскочку и указать ему на его место среди воспитанников. Поскольку юноши были облачены в тяжелую боевую броню, их схватка длилась не долее четверти часа и больше напоминала потешный бой, когда противники то и дело неуклюже сшибают друг друга с ног, с трудом поднимаются и вновь петухами наскакивают один на другого.

Джастин дождался, когда юноши порядком вымотались, а уж потом отправил обоих на всю ночь в темницу замка – что было вполне заслуженным наказанием за нарушение одного из самых строгих правил, гласившего: никаких драк без повеления милорда. Изабель была крайне недовольна столь суровым приговором. Целую неделю она отказывалась делить с мужем брачное ложе, пока он не заверил ее, что Сенет никак не пострадал, проведя бессонную ночь в сыром каземате, откуда оба нарушителя вышли на следующее утро, полностью примирившись.

– Может быть, как раз именно сейчас он больше похож на самого себя, чем до сих пор… – ответил Джастин жене, приблизился к ней и, осторожно прикоснувшись к ее затылку, стал успокаивающе поглаживать ее волосы. – Твой брат начинает выплывать из омута молчания, и гнев, который он сдерживал многие годы, теперь выплескивается. Помнишь, любимая, я предупреждал тебя об этом. Ему предстоит многое оставить позади, а потому в какие-то моменты – и я подозреваю, что их будет немало, – он станет вспыльчивым и обидчивым. Нам с тобой придется набраться терпения и ждать. Все минет, и он научится жить в согласии с самим собой. И Кейн, и Эрик, и Джон – все мои ребята прошли через это. Когда-то и они были озлоблены на весь белый свет, как и Сенет, но ты сама видишь, насколько они переменились.

– Я знаю, что ты прав, – призналась Изабель, прижимаясь щекой к груди мужа и обвивая его руками. – Но иногда… иногда он совсем не похож на мальчика, которого я баловала в детстве. Временами мне кажется, что он вовсе не мой брат, а совершенно незнакомый мне человек. Мне так тяжело во всем этом разобраться…

– Знаю, – пробормотал Джастин, целуя ее макушку и ощущая губами мягкие, как шелк, волосы. – Но если подумать, ведь он уже не ребенок, что жил с тобой в Ломасе. И ему уже никогда не стать этим ребенком. И, тем не менее, он всегда будет тебе братом. Придет время, и ты сможешь лучше узнать его.

Изабель молча кивнула.

– Идем, выпей со мной вина, – предложил Джастин, – а я тем временем подготовлю бревно к растопке. Мег скоро позовет нас к праздничному столу, и у нас осталось не так много времени.

– Ох! – Изабель подняла голову. – Мне надо закончить работу прежде, чем начнется праздник. Завтра прибудет из Сира посыльный от сэра Александра, и все мои расчеты должны быть готовы, чтобы он мог незамедлительно отправиться с ними в Лондон. Доходы от нашей угольной шахты сейчас настолько увеличились, что необходимо побыстрее заложить на верфях еще один корабль, чтобы расширить нашу торговлю.

Посыльные сэра Александра прибывали в Тальвар раз в неделю. Всадники появлялись у ворот замка с неизменной точностью, на которой неукоснительно настаивали и Александр, и Изабель.

– Еще один корабль! – с улыбкой передразнил ее Джастин. – Да ты вот-вот станешь соперницей Ганзейского союза.[17]

– Не я, а мы, – со всей серьезностью поправила его Изабель. – Откровенно говоря, я собиралась намекнуть и сэру Александру, и сэру Хью, что нам необходимо построить в Лондоне собственный товарный склад, он должен быть больше, чем у агентов Ганзы. И, быть может, еще один – в Венеции, в случае успеха. Если и немцы, и венецианцы получают такие громадные прибыли от торговли в Лондоне, с какой стати наши английские купцы не смеют заняться тем же самым в портах континента?

Все дело в том, подумал Джастин, что на борту и немецких, и венецианских кораблей пушек и солдат едва ли не больше, чем товаров. Вот потому-то они навряд ли с распростертыми объятиями встретят конкурентов. Джастин знал, что Изабель не станет забивать себе голову мыслями об опасностях подобного рода, однако же надеялся, что хоть Александр окажется более благоразумным. Ему не хотелось, чтобы Изабель привлекала к себе излишнее внимание или же наживала еще врагов. Сэр Майлз до сих пор старается доставлять им всяческие неприятности, по-прежнему выдвигая требование вернуть ему Изабель. Совсем недавно он обратился за помощью к Джону Ланкастерскому, однако регент короля был настолько поглощен своими делами во Франции, что Джастин сильно сомневался в успехе жалобной петиции сэра Майлза. Особенно теперь, когда Изабель носит ребенка своего мужа. Единственное, на что оставалось уповать сэру Майлзу, так это на добровольное решение Изабель вернуться в дом дяди, поскольку формально у нее до сих пор оставалось такое право: ведь ее похитили и принудили выйти замуж против ее воли. Но Джастин знал, что этому не бывать никогда. Она вполне счастлива с ним в Тальваре. Каждый раз, когда он обращал свой взгляд на лицо жены, он видел искрящееся в ее глазах счастье.

– Тогда заканчивайте вашу работу, да поскорее, добрейшая женушка, – сказал он, нагибаясь и целуя ее. – А уж потом мы начнем наш рождественский праздник.