Пойманная

Глава 7

Лиззи

Платон внимательно слушал.

Он не ерзал на стуле и не вздыхал из-за медленного чтения абзацев, каждая улыбка, появляющаяся на его лице, зажигала во мне искру.

На самом деле это было таким пустяком: сидеть и ничего не делать, только слушать. И все же это было то, чего Уилл никогда бы не предложил по собственной воле.

Я не знала, что думать о Платоне. Или о том, как он брал у меня все, что хотел, за исключением одной вещи, о которой он просил меня три раза. Он с такой легкостью воровал у меня поцелуи, что же тогда удерживало его от того, чтобы просто взять меня силой?

— Вот и все, — сказала я через некоторое время. — Я планировала написать еще одну главу, но, думаю, мне придется сделать это во второй половине дня. Проголодался?

Он кивнул и молча последовал за мной на кухню, где наблюдал за каждым моим движением. И я тоже наблюдала за ним краем глаза, любуясь его выпуклыми грудными мышцами, зацепившись взглядом за твердые мужские соски.

— Мне понравился твой рассказ.

— Нет, не понравился, — ответила я, подмигнув. — Но я ценю, что ты дослушал до конца.

Два английских маффина медленно подрумянивались в тостере, пока кофеварка шипела и выпускала пар. Я отнесла все это на стойку вместе с упаковкой болонской колбасы, желе, нарезанным сыром «Хаварти» и сливками.

Не успела я завернуть за угол, как Платон схватил меня за талию и развернул лицом к себе. Одним рывком за бедра он поднял меня, усадив на столешницу, и холодный мрамор коснулся кожи.

С учащенным дыханием ветусианец всматривался в мое лицо. Массивная ладонь прошлась по внутренней стороне моего бедра, и тонкая ткань брюк только усилила его прикосновение, от которого по всему телу побежали мурашки.

Мои глаза затрепетали, закрываясь сами собой, и, услышав его хриплый голос, я крепко зажмурилась.

— Мне нужно чувствовать тебя, Лиззи. Позволь мне спариться с тобой, трахнуть тебя, покрыть тебя… Мне все равно, как ты это назовешь.

Предательский пульс зажегся у меня между ног, посылая волну за волной обволакивающего тепла вверх по позвоночнику. Страховка на полмиллиона была отличной причиной завлечь наемного убийцу с другой планеты. Но я не могла найти ни единого оправдания тому, как таяла от его нежных прикосновений.

— Я не могу… Я… Ммм… — поцелуй в шею вырвал у меня вздох, и Платон застонал в ответ.

Меня охватил жар, когда крепкая рука прижала меня к обнаженной мускулистой груди. Он оставил достаточно места, чтобы вторая рука могла скользнуть между моих ног и погладить ткань, прикрывающую половые губы.

— Далле? — несмотря на нетерпение в голосе, Платон продолжил неторопливые поглаживания моего лона, медленно позволяя руке забраться в трусики. — Да?

Прикосновение его пальца раздвинуло складки, и то, как он касался клитора, вызывало трепет внутри киски. Бедра протиснулись между моих ног. Кончики пальцев обвели вход, распространяя влагу, которую он не должен был там обнаружить.

— Я не могу этого сделать, — простонала я охрипшим голосом, полным вожделения. — Нет, пока ты не оставишь его тело.

— Серт, — тихо пробормотал он, поднимая влажные пальцы между нами. — Наши ученые говорят, что у человеческих самок выделяется смазка, когда их тела готовы к спариванию. Это правда?

Замешательство отразилось на его лице, каждая морщинка была такой же глубокой, как и мое осознание. Он был девственником.

— Ты правда никогда не прикасался к женщине?

— Никогда, — я практически воспарила под его чувственным взглядом. — Я хочу, чтобы ты была моей первой и единственной, пока Три Солнца не воссоединят нас в загробном мире.

Платон провел языком по своим влажным пальцам, и мой следующий выдох прервался, превратившись в всхлип. Я чувствовала каждое его слово, словно миллион ласковых прикосновений к каждой клеточке моего тела

Звон пряжки ремня вызвал дрожь в моем лоне.

Он отступил назад, и его штаны сползли до середины бедер, обнажив член, который был настолько твердым, что почти упирался в рельефный живот. По стволу члена тянулись вены, а внизу висела полная, тяжелая мошонка.

Платон снова не выказал никакого стеснения, когда обхватил руками член, надрачивая прямо передо мной. Всякий раз, когда его головка выглядывала из-под сцепленных пальцев, она блестела еще больше, и предварительная сперма уже образовывала каплю на маленькой щели в центре.

— Я изолью семя глубоко в тебя, — сказал он, не сводя с меня глаз, в то время как в нижней части моего периферического зрения продолжались толчки. — Когда я вернусь, я увижу, как в твоем чреве растет мой ребенок.

Неужели это происходит по-настоящему?

Он сказал это так буднично, его слова были такими примитивными, что разогрели меня изнутри. Я приняла таблетку, но почему-то решила, что это не то, что он хотел бы услышать.

— Что ты почувствовала, когда услышала, как я доставляю себе удовольствие? — прохрипел он, одной рукой сжимая мою грудь и посасывая сосок через майку. — И не говори, что ничего, я видел румянец на твоих щеках. Ты представляла, как я покрываю тебя сзади?

— Платон…

Его рот поглотил остатки моего сопротивления, губы горели от того, как сильно и долго он целовал меня. Зубы прикусили мягкую плоть, за ними последовал язык, облизывая от одного уголка к другому.

Мои руки непрошено приподнялись, когда Платон стянул майку через мою голову. Он глубоко втянул сосок в рот, удерживая давление, прежде чем с хлопком отпустить его.

— Все в тебе восхитительно, — прохрипел он, — но твои поцелуи самые вкусные, даже если ты притворяешься, что не отвечаешь на них.

Ветусианец снова присосался к моим губам, и в глазах у меня потемнело. Его пальцы впились в мои бедра, и он медленно спустил мои штаны вместе с трусиками.

Ледяной мрамор обжег обнаженную задницу и заставил меня ахнуть, давая Платону возможность погладить языком мой рот изнутри.

Он обхватил член у основания, смазывая головку у моего входа. Его голова со стоном откинулась назад, но он продолжал сдерживать эти мини-толчки, сотрясающие его бедра. В этот момент я поняла, насколько хорошо он себя контролирует. Сколько раз он сдерживался, хотя мог легко получить все, чего желал.

— Леска, — прошипел он, а затем пробормотал несколько слов на своем родном языке. Произнося их, он пристально смотрел мне в глаза. Я не поняла ничего из того, что он сказал, и все же это прозвучало важно и осмысленно.

Руки сами по себе ухватились за закругленный край столешницы, и я устроилась на его головке. Платон опустил взгляд, его лицо исказилось в агонии.

Широкие ладони скользнули по моей талии, поддерживая во время первого толчка. Мы оба застонали от невыносимого давления его члена на мои стенки.

— Серт! — я бы подпрыгнула от его громкого крика, не прижмись он ко мне всем телом. — Ты идеально подходишь мне, леска. Такая теплая и тесная.

Он исследовал меня медленными, осторожными скольжениями, растягивая до тех пор, пока вся боль не превратилась в восхитительное давление. Платон вошел в меня до упора, полностью насадив на член, а затем замер внутри, пульсируя и подергиваясь.

Как только его отпустило, он позволил себе еще мгновение, после чего отстранился и послал один глубокий, безжалостный толчок в мою киску. Он ускорил темп, его мошонка шлепала по моим ягодицам, звуки соприкосновения кожи с кожей резонировали по всей кухне.

Я вцепилась руками в его плечи и позволила пальцам скользнуть вниз по бицепсам, крепкие мышцы напряглись и задвигались под моими ладонями. И все это время он не сводил с меня взгляда, его губы растягивались в рычании с каждым моим стоном.

Подошвами ног я нащупала шкафчик внизу, приподнимая таз над столом, чтобы встретить каждый его удар. Я позволила ветусианцу, убившему моего мужа, трахнуть меня, и наслаждалась тем, как он чередовал каждый сильный толчок с мягким.

Одной рукой Платон обнял меня за спину, помогая прижаться к его мощным бедрам. Другой рукой он обхватил мою щеку, поворачивая и наклоняя голову, лаская поцелуями синяки, оставленные другим мужчиной.

— Я вернусь за тобой, — прошептал он, его сверкающие голубые глаза остановились на моих, когда он вошел еще глубже. — Нет никаких сомнений, что ты моя.

Я запрокинула голову, воздух позднего утра овевал твердые соски. Чем сильнее сжималась и трепетала моя киска, тем крепче он обнимал меня, подбадриваемый моими стонами, эхом отражающимися от кафельного фартука кухни.

— Далле, — глухо простонал он. — Я чувствую, как ты сжимаешься вокруг меня, леска. Покажи мне, как достигает пика моя человеческая пара.

— О черт…

Его рука скользнула по моей щеке и на секунду задержалась на горле, прежде чем опуститься к груди. Он размял ее, обводя пальцем сосок.

Все у меня между ног содрогнулось, посылая вибрацию глубоко в нутро. Она распространилась по всему телу, заставляя выгнуть спину и вскрикнуть от ошеломляющего ощущения, пока его член терся о мой трепещущий клитор.

— Анам гайл де мин, — Платон вжался в меня бедрами, трахая жесткими, варварскими толчками, пока мгновение спустя не зарычал. — Почувствуй, как я изливаю в тебя свое семя.

Он схватил меня за бедра и притянул к себе. Все его тело окаменело, и только член дергался глубоко во мне, покрывая стенки спермой.

Он заключил меня в свои объятия, легкая дрожь сотрясла его тело, губы прижались к моему лбу в нескончаемом поцелуе. Холодный кончик носа коснулся моих висков, щек, глубоко вдыхая мой запах.

— Я обещаю, что буду тебе хорошей парой, — прошептал он.

Я отодвинулась назад, положив руки на стойку позади себя для равновесия.

— Что?

— Я объявляю тебя своей парой, — я едва почувствовала, как кончики его пальцев погладили мою щеку, настолько у меня онемела кожа. — Я ни капли не сомневаюсь, что судьба свела нас вместе.

Грудь сдавило, превратив каждый вдох в борьбу. Я только что избавилась от одной пары и чертовски уверена, что не хотела другую.

— Но… но…

— Не волнуйся, — Платон заглянул мне в глаза, с улыбкой убирая выбившиеся пряди с моего лица. — Я оставлю тебе его тело.