Пока ты спишь

Глава Двадцатая

София

Я вошла в дом моего отца, Дэнни следовал за мной по пятам.

Селеста позвонила утром. Томми скучал по мне. Он вернулся из школы с простудой, и она попросила меня заехать, чтобы подбодрить его.

— Он наверху, в своей комнате? — Спросила я ее, когда она направилась ко мне. Я не была заинтересована в светской беседе с ней. Если бы дело было не в Томми, нам нечего было бы сказать друг другу.

— Иди наверх, — сказала она и улыбнулась Дэнни. — На террасе накрыт ланч, пожалуйста, угощайся.

Дэнни проигнорировал ее и последовал за мной к лестнице.

— Томми его не знает, София. Он испугается, когда рядом будет твоя сторожевая собака, — сказала Селеста.

Я улыбнулась Дэнни. Как бы это ни раздражало, она была права.

— Пообедай, со мной все будет в порядке. — Он покачал головой, собираясь возразить. — Я в порядке. Я позову, если ты мне понадобишься.

Его челюсть сжалась, но он сделал то, что я сказала. Однако Дэнни не вышел на террасу, он стоял у подножия лестницы, и я знала, что он не сдвинется с места, пока я не спущусь обратно. Он ни в малейшей степени не доверял моему отцу, это было очевидно. Никто из них не доверял. Я понятия не имела, что, по их мнению, он мог сделать. Он уже сделал свое худшее, верно? К счастью для меня, его худшее начало казаться лучшим, что когда-либо случалось со мной.

Я прошла по коридору, постучала в дверь Томми, затем вошла.

— Привет, приятель… — Кровать была пуста. Я вошла в комнату, предполагая, что он в ванной. — Tомми?

Дверь спальни со щелчком закрылась за мной, и я обернулась.

Там стоял мой отец.

— Где Томми?

— В школе. — Он нервничал.

— Селеста сказала, что он был болен.

— Мне нужно было поговорить с тобой наедине, — сказал он, все еще загораживая дверь.

Беспокойство поселилось у меня под ребрами. Что, черт возьми, здесь происходит?

— Тогда тебе следовало позвонить. Не лгать мне о моем брате.

— Я буду делать все, что, черт возьми, захочу. Я глава этой семьи…

— И все же ты прячешься в спальне своего сына, чтобы кто-нибудь из людей Киллиана тебя не услышал…

Он шагнул вперед, его рука взметнулась назад…

— Ты отметишь мое лицо, и Киллиан прикончит тебя, — выпалила я в него. Меня пронзил шок. Он никогда раньше даже не пытался ударить меня. Меня затошнило.

Он сделал несколько глубоких вдохов и опустил руку.

— Боже, мне так жаль, София. Я не знаю, что на меня нашло.…Я нахожусь в состоянии сильного стресса.

— Что, черт возьми, происходит? — Я никогда не видела его таким, и он никогда за всю мою жизнь ни за что не извинялся передо мной.

— Тебе нужно выслушать меня, довериться мне.

— Ты меня пугаешь.

Его взгляд стал жестче.

— Твое время в браке с Киллианом О'Рурком закончилось. Я приду за тобой сегодня вечером. Подожди, пока он уснет, потом выходи. Машина будет ждать тебя на улице за домом, будь там к двум часам.

Я застыла.

— Что?

— Он собирается убить меня, София. Ты сможешь жить с этим? На твоей совести смерть твоего отца? Я сейчас оформляю расторжение брака. Я знаю судью, он у меня в долгу. Ты можешь уйти. Ты не обязана оставаться с человеком, который убил собственного брата. Ты в опасности.

Аннулирование брака? Что он делал? И он не заботился о моей безопасности, когда планировал выдать меня замуж за кого-то с репутацией Адама или Киллиана, если уж на то пошло.

— Почему он хотел причинить тебе боль? — Мне надоело молчать и делать то, что мне говорили.

Его челюсть сжалась.

— Он собирается узнать о некоторых… сделках, которые я заключал на его территории.

— Ты снова предал О'Рурков? О чем ты думал?

— Я забочусь о нашей семье и не дам этому ублюдку ни цента из своих денег.

О черт.

— Папа…

— Скоро все изменится, и ты, черт возьми, не будешь О'Рурк, когда это произойдет.

— Что ты имеешь в виду под словом «измениться»?

— Это не твое дело. Ты будешь делать то, что тебе говорят, и на этом все закончится.

Мои руки тряслись от гнева, что он снова так со мной поступает.

— Мне нужно уйти. Дэнни скоро придет за мной.

Его темные глаза были прикованы ко мне.

— Машина будет ждать тебя в два, и если ты скажешь Киллиану, не придешь, то, что произойдет дальше, будет на твоей совести.

Ужас усилился.

— Что будет?

Его взгляд потемнел.

— Он убьет меня, когда узнает, чем я занимался, София. Ты знаешь, что убьет. Он убьет Селесту… и он убьет Томми.

— Он бы этого не сделал, — выпалила я.

— Ты понятия не имеешь, что он сделал, на что он способен. Я знаю. Я видел это, вещи, которые вызывали у тебя кошмары, вызывали тошноту в животе. — Мой отец был манипулятором и лжецом, но страх в его глазах казался настоящим.

Я покачала головой, мой желудок скрутило, в голове всплыла кровь на рубашке Киллиана, пистолет, нож. Он никогда бы не причинил вреда ребенку. Он никогда не причинил бы вреда Томми. Но мой отец, Селеста…

Он схватил меня за руку и встряхнул.

— Даже если он не убьет твоего брата, кто поручится, что Томми не попадет под перекрестный огонь? Или что он будет вынужден смотреть, как у него на глазах казнят обоих его родителей. Киллиана не зря называют монстром О'Рурка, ты должна это уже знать. — Он еще раз встряхнул меня. — Будь готова сегодня вечером. — Затем открыл дверь и ушел.

Я застыла. Я не была глупой, я знала, что делает Киллиан. Он был не такой, как другие люди, у него не было особой совести, если она у него вообще была. Он сказал мне, что был готов убить моего отца за его предательство Шеймусу в ту первую ночь в папином офисе. Так устроен был его мир. Моему отцу дали второй шанс из-за меня, из-за нашего союза, и он упустил его. Он швырнул его обратно в лицо Киллиану. Киллиан не мог этого упустить. Теперь он был главой своей семьи и не мог проявить слабость.

Отец облажался, и когда Киллиан узнает, что он натворил, у него не будет другого выбора, кроме как заставить его заплатить.

Я заставила себя пошевелиться, желудок скрутило.

Дэнни смотрел, как я спускаюсь по лестнице, и, как только увидел меня, нахмурился.

— Все в порядке?

Селеста уставилась на меня, и страх, который я увидела на ее лице, был таким же реальным, как у моего отца.

Я выдавила улыбку.

— Да, я просто… Мне не нравится видеть Томми нездоровым. Нам пора возвращаться.

Всю дорогу домой мои мысли метались, желудок скрутило в тугой узел. Как только мы туда добрались, я направилась в спальню. К счастью, Киллиана не было дома. Он бы понял, что что-то не так, если бы увидел меня сейчас. Мне нужно было время подумать. Что бы он сделал, если бы я рассказала ему? Сказал бы он мне правду?

Мой отец не был хорошим человеком, но я не хотела его смерти. Я чертовски уверена, что не хотела, чтобы Киллиан убил его или Селесту. Она была мамой Томми, и не имело значения, как сильно она меня ненавидела. Если Киллиан сделал это, если он убил их, как я могла остаться здесь с ним? Я не могла.

Я мерила шагами комнату, пока у меня не заболели ноги, а затем села на кровать. Что, черт возьми, я собиралась делать?

То, что планировал мой отец — отказаться от своей сделки с Киллианом, забрать меня обратно, вдобавок к тому, что он сделал, сделало бы все только хуже. Это привело бы к войне. Если я расскажу Киллиану, что сделал мой отец, что он планировал, тогда он определенно убьет его. Киллиан не смог бы оставить это так просто. Он не мог этого так оставить, не в его положении, и, сказала я ему или нет, он бы узнал, потому что мой отец уже запустил это дело. Он организовал расторжение брака, черт возьми. Если я не сделаю что-нибудь сейчас, если я не попытаюсь остановить это, мой отец умрет. Он подписал себе смертный приговор, когда решил предать Киллиана.

Но если бы я была там, в доме моего отца, это могло бы обезопасить их?

Что, черт возьми, мне было делать?

Я свернулась калачиком на кровати, в моей голове снова и снова прокручивались одни и те же сценарии, но, как бы я ни старалась, с усталостью, которую я чувствовала, бороться было невозможно.

Я проснулась от того, что Киллиан помогал мне раздеваться.

— Ты заснула все еще одетая, — сказал он, изучая мое лицо.

Мой взгляд метнулся к часам у кровати. 10:57.

— Я устала.

Он усадил меня, снял мою рубашку через голову и отбросил ее в сторону, затем расстегнул мой лифчик и спустил его вниз по моим рукам. Одна его рука обхватила мою обнаженную грудь, слегка сжимая, прежде чем опуститься к пуговице моих джинсов. Он расстегнул их и стянул с себя. Я наблюдала за ним, пытаясь прочесть выражение его лица, но не могла. Он был сосредоточен, каждая частичка его внимания была направлена на меня.

Его взгляд метнулся ко мне.

— Как прошел твой сегодняшний визит к Томми?

Чувство вины захлестнуло меня.

— Да, хорошо.

— Он чувствует себя лучше?

Я кивнула.

— Ты поела?

Я снова кивнула, солгав. Я не могла проглотить ни кусочка еды, и если бы он узнал, что я не ужинала, он заставил бы меня поесть.

— Ложись в постель, малышка. Я приму душ, а потом хочу тебе кое-что показать.

Он зашагал прочь, а я смотрела ему вслед. Я подумала, что меня действительно тошнит. Киллиан никогда бы не причинил вреда моему брату, я знала это без сомнения, но потеря обоих родителей причинила бы ему боль.

Однако мой отец был манипулятором, и каким бы реальным ни выглядел его страх сегодня, я не собиралась просто верить ему, я знала лучше. Папа сказал, что скоро все изменится, и чем больше я думала об этом, тем больше беспокоилась. Он мог сделать или сказать что угодно, чтобы подчинить меня своей воле. Мне нужны были доказательства того, что он сказал, а до тех пор о разговоре с Киллианом не могло быть и речи. Слишком многое было поставлено на карту.

Я поставила будильник на 1:30, поставила его на виброзвонок и сунула под подушку. Я понятия не имела, что собираюсь делать, но я знала, что должна попытаться остановить это. Мне нужно было поговорить с ним. Мне нужно было попытаться разрядить эту ситуацию, пока она не зашла еще дальше, а было уже слишком поздно. И если мой отец говорил правду, и он заключал сделки на территории Киллиана, я должна была попытаться убедить его прийти к Киллиану, чтобы заплатить ему его долги; тогда он действительно мог бы отказаться от всего этого.

Я выключила прикроватную лампу. Если бы Киллиан сейчас посмотрел мне в глаза, он бы понял, что я что-то скрываю.

Дверь ванной открылась. Я мельком увидела обнаженное тело Киллиана, всю гладкую, покрытую чернилами кожу, его влажные волосы, зачесанные назад, прежде чем он закрыл за собой дверь, а затем направился к кровати. Матрас прогнулся, когда он забрался внутрь, и мгновенно притянул меня к себе.

— У тебя был важный день? — спросил он.

— Хм, — сказала я и помолилась, чтобы он не почувствовал, как быстро колотится мое сердце.

Он поцеловал меня в затылок.

— Люблю тебя такой, Софи, нежной и сонной. — Он обхватил ладонями мои груди, неторопливо сжимая, играя с моими сосками, пока они не затвердели, и я не начала извиваться. Это было похоже на те первые ночи, когда я была здесь, когда он ложился ко мне в постель и заставлял меня кончить в темноте, как будто это был наш маленький секрет, о котором никто больше не должен был знать. Что-то, о чем я могла бы притвориться, что ничего не произошло при холодном свете дня.

— Ты хочешь, чтобы я доставил тебе удовольствие, моя красавица? — спросил он мне на ухо и скользнул рукой вниз по моим трусикам.

Я хотела. Я хотела его. Я всегда хотела его.

— Да.

Он подвинулся так, чтобы прислониться к изголовью кровати, увлекая меня за собой, и притянул меня к себе между ног, так что моя спина оказалась спереди. Свет от его телефона прорвался сквозь темноту, и он протянул его перед нами.

— Посмотри на это, — сказал он с более чем легким рычанием в голосе.

На экране появилось изображение. Я напряглась, когда на экране появилась комната. Моей первой мыслью было, что он что-то знает, что он знал, что мой отец устроил мне засаду в комнате Томми, и он знал, что он сделал. Но потом я увидела Конора.

— Что это?

— Продолжай наблюдать, — сказал он.

Мгновение спустя я вошла в комнату, мои волосы были растрепаны. Конор поднял голову и улыбнулся. Я прошла дальше в комнату, и все остальное мое тело оказалось в поле зрения. Я была в футболке и трусиках, кружевных, которые почти ничего не прикрывали. Утром у меня было похмелье. Черт.

— Я могу объяснить…

— Так будет лучше для тебя, детка, потому что я должен сказать тебе, что я чертовски не в порядке, когда мои мужчины видят мою жену в нижнем белье. — Его губы приблизились к моему уху. — Я могу видеть твою киску прямо сквозь них, а значит, и Конор тоже.

— У меня было похмелье, и я вроде как отключилась на часть ночи раньше. Я думала, что была в купальнике. Я и не знала, что ты переодел меня.

— Тебе повезло, что я не выколол Конору глаза. Единственная причина, по которой я оставил его в живых, — это то, что я знаю, что могу ему доверять.

Я дрожала, но не от страха, от того, как его руки двигались вверх по внутренней стороне моих бедер, разминая мою плоть.

— Сними трусики, — сказал он.

Я сбросила их вниз, мгновенно раздвигая для него ноги.

— Моя развратная девочка, всегда такая нетерпеливая, — сказал он и обхватил мои ноги своими, широко разводя.

— Прости. Это больше никогда не повторится, — сказала я, и от необходимости мой голос задрожал.

Он отложил телефон в сторону, и комната снова погрузилась в темноту. Затем его рука вернулась, и он начал нежно кружить по моему клитору, втирая свой твердый член в мою задницу.

— Насколько сожалеешь?

— Мне очень, очень жаль, — прошептала я.

Его губы снова приблизились к моему уху.

— Ты знаешь, что я должен наказать тебя, не так ли, любимая?

Да, я хотела, чтобы он наказал меня. Сегодня, из всех ночей, я хотела, чтобы меня наказали.

— П-почему? — Сказала я, хотя безмолвно умоляла его о том, что бы он ни хотел со мной сделать. Моя киска была обнажена, раздвинута и истекала для него, что бы ни случилось дальше. Я была уязвима и находилась в его власти, и это было именно то, что мне было нужно.

— Чтобы ты больше никогда этого не делала, — сказал он и раздвинул меня пальцами одной руки прямо перед тем, как другая опустилась на мою обнаженную плоть, влажный шлепок раздался в тишине комнаты.

Я вскрикнула и выгнулась ему навстречу.

— О черт.

— Никто не видит эту идеальную киску, кроме меня, — прорычал он и снова шлепнул меня по клитору.

Я дернулась в его объятиях, мои бедра задрожали.

— Поняла? — прорычал он, затем проделал это еще три раза подряд.

Я закричала, кончая, моя киска сжималась. Я попыталась засунуть руку между ног, но он схватил ее одной из своих, останавливая меня, а затем снова ударил. У меня отвисла челюсть, и я попыталась отстраниться, хотя и умоляла о большем. Этого было слишком много и недостаточно.

Его большая ладонь сжала мою грудь, в то время как другая начала кружить и потирать мой клитор, заставляя меня хныкать и извиваться. Я была чувствительной, а он все еще держал мои ноги зажатыми и раздвинутыми. Я хотела закричать, чтобы он остановился, но в то же время хотела продолжать накаляться. Мой оргазм еще не закончился полностью, и следующий был совсем рядом.

— Накажи меня…пожалуйста… Мне нужно, чтобы ты меня наказал.

— Такая жадная, маленькая собачонка, — сказал он и засунул в меня два пальца.

Его рука оставила мою грудь и сжала горло, затем он стал трахать меня пальцами так быстро, что все, что я могла делать, это всхлипывать и умолять его заставить меня кончить. Он раздвинул меня шире и толкнулся глубже, ударяя туда, где я нуждалась в нем больше всего. Затем я выгнулась навстречу ему, снова кончила, извиваясь под его рукой, моя киска сильно сжалась вокруг его пальцев. Я знала, что намочила простыни и кончила дважды, так чертовски сильно, но этого было недостаточно, не сегодня. Я сходила с ума от вожделения. Я хотела большего.

— Пожалуйста, я хочу этого. Трахни меня. Пожалуйста, Киллиан.

Он зарычал в мою кожу, когда его рот переместился на мое горло, сильно посасывая, прежде чем поцеловать нежную кожу там.

— Тогда введи меня в себя, любимая.

Он освободил мои ноги, и я подвинулась, поджав ноги под себя, и потянулась назад, беря его член в руку и прижимая головку к своему отверстию. Я села, принимая его в себя, и он застонал. Я мгновенно начала двигаться, оседлав его жестко и быстро, потянувшись к нему, отчаянно желая кончить снова, почувствовать, как Киллиан кончает в меня.

— Черт, — проскрежетал он мне в ухо. — Моей жене нравится, когда муж насаживает её на член.

— Да, — всхлипнула я, когда он схватил меня за бедра и взял темп, но это было слишком медленно, слишком интенсивно. Теперь, когда его руки прижимали меня к нему, я не могла двигаться так, как хотела. Он держал меня прижатой, полностью под своим контролем, так, как ему это нравилось — так, как он знал, что мне это нравится.

Он держал меня неподвижно, затем входил в меня снова и снова.

— Киска вся мокрая, любимая. Такая голодная маленькая киска. Если ты еще раз позволишь другому мужчине увидеть то, что принадлежит мне, я убью его к чертовой матери, поняла?

Я всхлипнула, так близкая к тому, чтобы кончить в третий раз.

— Отвечай мне, София, — прорычал он.

— Д-да.

Он внезапно двинулся, вырываясь и опрокидывая меня на спину. Он широко раздвинул мои ноги и снова наполнил меня, заставив меня вскрикнуть. Он вошел в меня, оставаясь глубоко, отчего у меня закружилась голова. Он смотрел на меня сверху вниз, его глаза блестели в темноте, заставляя меня заглянуть в них, удерживая в плену.

— Поиграй со своим клитором, — сказал он приглушенно, настойчиво.

Я протянула руку между нами и потерла. Он наблюдал, его пристальный взгляд прожигал меня, пока он увеличивал темп своих толчков, быстрее, глубже, жестче.

— Прекрасно, — сказал он.

Мой оргазм накатил на меня, как волна, захлестнул меня, прошел сквозь меня. Я выгнулась навстречу ему, выкрикивая его имя. Он схватил меня за подбородок и заставил посмотреть на него, и я увидела, как его лицо исказилось от удовольствия. Его глубокий стон и тяжелая пульсация его члена вызывают во мне толчки.

Он прижался своим лбом к моему, наше прерывистое дыхание смешалось.

— Так чертовски идеально, — хрипло сказал он.

Я прильнула к нему, глядя в его прекрасное лицо, в глаза, которые могли быть холодными как лед, но обжигали меня, и осознание поразило меня. Я не влюблялась в него — нет, я уже влюбилась в Киллиана О'Рурка. Полностью.

Он целовал меня, мягко, нежно, все еще внутри меня, так, как ему нравилось. Он всегда оставался внутри меня так долго, как мог. Эмоции внутри меня распирали шире, настолько широко, что я больше не могла их сдерживать.

— Я люблю тебя, — прошептала я в темноту, так тихо, мой голос был таким тихим. Мне следовало бы держать это при себе, но я все равно это сказала.

Выражение его лица не изменилось, но каждый мускул в его теле напрягся надо мной. Его челюсть дернулась, но он ничего не сказал. Унижение обожгло мое лицо, но я знала, что это произойдет, не так ли? Я знала, что этот мужчина не способен ответить мне взаимностью.

— Любимая, — грубо сказал он. — Я…

— Тебе не нужно ничего говорить. — Я взглянула на часы. 11:48.

Он изучал меня в течение долгих секунд, мускулы на его челюсти двигались.

— Я буду защищать тебя, заботиться о тебе, дам тебе все, что тебе нужно. Но любовь… это не то, на что я способен, София. Не знаю, был ли я когда-нибудь способен на это, — грубо сказал он.

— Тебе не нужно ничего объяснять. — Это упростило задачу, не так ли? Что бы ни случилось сегодня вечером, когда я покину эту комнату, этот дом и направилюсь к машине моего отца, будет легче, потому что Киллиан не любит меня в ответ. Он никогда не смог бы полюбить меня в ответ. Мое сердце было не согласно, но именно поэтому я это сказала. Вот почему я бросилась на меч, потому что правда причиняет боль, и это было то, что мне нужно было услышать. Если бы он любил меня, если бы он сказал эти слова, и мне пришлось бы уйти сегодня вечером, это было бы гораздо больнее.

Конечно. Кинжал, вонзенный тебе в грудь, почти не причиняет боли, верно?

Я отключила голос в своей голове. Мне нужно было вспомнить правду о моей ситуации. Я была пешкой. Этот брак был деловой сделкой. Ничего из этого не было настоящим, и никогда не будет. Да, он заботился обо мне так, как Киллиан был способен, но это была не любовь, это не была какая-то долбанутая сказка. Я не была его спящей красавицей, и он уж точно не был моим принцем.

Его пальцы скользнули по моему лбу, вниз по щеке, затем нежно коснулись губ.

— Но знать, что ты любишь меня, любимая, мне приятно больше, чем я могу адекватно выразить.

Я вздрогнула, когда он назвал меня этим именем. Это больше не было приятно. Это заставило меня почувствовать себя вещью, его вещью. Боль пронзила меня, и мое горло сжалось от сдерживаемых рыданий.

— Ты не мог бы подняться, пожалуйста? Мне нужно в туалет.

Он моргнул, глядя на меня сверху вниз, но затем пошевелился, перекатившись на бок. Я вскочила с кровати и бросилась в ванную. Это было тяжело, но я не позволила своим эмоциям взять верх, я не могла. Я должна была вернуться туда.

Я привела себя в порядок, вышла обратно и легла в постель. Киллиан притянул меня ближе, как делал всегда, так что я оказалась прижатой к нему, и поцеловал в подбородок.

— Спокойной ночи, любимая.

— Спокойной ночи, — прошептала я.

Несколько минут спустя он крепко спал. Я моргала сквозь слезы, глядя на часы, наблюдая, как тикают минуты. Томми — это все, что имело значение, и я сделаю все необходимое, чтобы защитить его, не дать его жизни разлететься на куски.