Покоренная любовью

Глава 13

В течение следующих четырех дней Чарлз Данфри трижды посетил Мэдди в Бэнкрофт-Хаусе, а также пригласил ее на пикник и прогулку на лошадях в Гайд-парке. В течение этого времени, за исключением нескольких непонятных взглядов, Маркиз Уэрфилд, казалось, избегал ее. Мэдди начала было думать, что, возможно, Куин решил отказаться от своей нелепой идеи жениться на ней, и эта мысль едва не разбила ее разочарованное сердечко.

И право, эта идея была крайне смешной. Даже будь она образцом добродетели, будущий герцог Хайбэрроу смотрел бы на нее сверху вниз. Бессмысленно не спать по ночам, воображая, каково выйти замуж за человека, в которого – несмотря на все ее намерения поступить иначе – она влюбилась.

Однако маркиз не собирался сдаваться. На следующее утро у Чарлза была назначена встреча, и Куин появился в столовой прежде, чем Мэдди успела закончить завтрак.

– Доброе утро, – дружелюбно приветствовал он ее, усаживаясь напротив.

– Доброе утро, – ответила Мэдди, с подозрением наблюдая за его приподнятым настроением. Он определенно что-то задумал. Куин жестом указал на блюдо с фруктами, и один из слуг поспешил поднести его ему.

– Каковы ваши планы на сегодня?

– Мне нужно написать мистеру Бэнкрофту.

Куин откинулся на спинку стула.

– И о чем вы собираетесь ему писать?

Мэдди покраснела. Словно она могла написать о том, что произошло в действительности.

– Я ему еще не писала, что меня посещает Чарлз Данфри и что он очень любезен.

– Да, конечно. Принимая во внимание, что именно его вопли погубили нас, можно было ожидать, что он окажется милым и любезным.

– Вам не следует быть таким злым, – раздраженно заметила Мэдди.

– Знаю, знаю, – пробормотал он, обращаясь скорее к самому себе, и вздохнул. – Могу я оправдаться, купив вам новую шляпку?

– Мне не нужна новая шляпка.

Он замолчал на секунду, словно она сказала что-то неожиданное.

– Тогда как насчет нового платья? – Его глаза ласково встретили ее взгляд, и теплая ответная дрожь пробежала у нее по спине.

Мэдди хотела, чтобы он перестал возвращаться к той ночи, какой бы восхитительной и опьяняющей она ни была. Воспоминание об их интимных прикосновениях и его страсти только напомнило ей, что это у нее с ним больше никогда не повторится.

– Новая шляпка была бы очень кстати.

– Отлично, я велю заложить фаэтон. – С легкой усмешкой он поднялся из-за стола и взял с блюда персик. – Да, между прочим, – продолжил он, – думаю, вам следует знать: его светлость завтракает сегодня дома. – Он выскользнул за дверь.

– Проклятие! – Мэдди торопливо запихала остатки бисквита в рот и запила его глотком чая. Она привыкла избегать герцога, как и остальные Бэнкрофты, отчасти благодаря везению, а также доброй доле того, что Рейф назвал «поразительным чутьем на грозящие неприятности».

Быстро и неразборчиво поблагодарив полудюжину слуг, дожидавшихся хозяина дома, Мэдди пробежала через кухню и вверх по ступеням в свою спальню. Теперь уже надменные слуги Бэнкрофт-Хауса привыкли к ее нетрадиционному поведению, и побег вызвал лишь кивок со стороны главного повара.

Схватив свои перчатки и шляпку с туалетного столика, она заспешила вниз тем же маршрутом, чтобы выйти к конюшне через дверь кухни.

Куин сидел в фаэтоне на сиденье кучера, дожидаясь ее.

– Кончили завтракать? – поинтересовался он, предложив ей руку. Она легко и ловко вскарабкалась и уселась рядом с ним.

– Вы могли бы предупредить меня заранее, – сказала она, завязывая ленты шляпки под подбородком.

– Послушайте, Мэдди, позвольте мне это сделать.

Она отвела его руку в сторону и повернулась к нему спиной.

– Спасибо, я справлюсь сама.

– Вам не нравится, когда я касаюсь вас? – пробормотал Куин.

Мэдди сглотнула.

– Да, поэтому не делайте этого.

Куин взглянул на нее, затем подхватил вожжи. Фаэтон ровно и плавно покатил по короткой подъездной дорожке. Затем они повернули на улицу, и он наклонился к ней ближе.

– Вы твердите мне, что уже погублены. Тогда какой вред…

Она неоднократно задавала себе тот же вопрос.

– Я не актриса и не оперная певица, Уэрфилд. Предлагаю вам найти одну из них для удовлетворения ваших низменных потребностей.

На мгновение его лицо потемнело.

– Вы очень успешно возвращаетесь в вежливое общество, моя дорогая.

– В ваших устах это звучит как оскорбление. Именно вы хотели моего возвращения, мой дорогой.

– Возможно, но я не упоминал о своих «низменных потребностях», как вы их назвали. Я говорил о желании, Мэдди.

Она посмотрела на него, и ее лицо окрасил румянец. Все было гораздо проще, когда они ссорились.

– Прекратите и это.

Неожиданно он засмеялся.

– Я не могу перестать говорить об этом.

Она не смогла сдержать улыбки.

– Иногда – только иногда – я радуюсь, что спасла вас от мистера Уитмора и мисс Маргарет.

– Вы спасли меня от той проклятой свиньи?

– Именно так. Если бы не я, вы…

– Мэдди! – послышался женский голос.

Вздрогнув, она быстро повернула голову. Около магазина тканей стояли лорд и леди Халверстон, в изумлении глядя на проезжавший мимо фаэтон.

Куин взглянул на ее лицо и натянул вожжи.

– Кто это? – коротко спросил он.

– Мои… мои родители, – задохнувшись, произнесла Мэдди.

– Черт… – прошипел Куин и схватил ее за руку, чтобы она не выпрыгнула из экипажа и не убежала.

Но ему не следовало беспокоиться. Мэдди не могла даже пошевелиться, она не могла произнести ни слова. Все, что она могла сделать, – это смотреть на родителей, которые не отрываясь смотрели на нее.

– О Боже, – продолжила ее мать. Подхватив юбку, она бросилась к экипажу. – Это ты. Это ты! Мэдди!

Кучер наемной кареты позади них засвистел, выражая свое раздражение, и Куин направил фаэтон к тротуару, хотя сама Мэдди охотнее выхватила бы из его рук вожжи и сбежала бы. Когда он нежно положил ладонь на ее сжатую руку, она чуть не подпрыгнула.

– Поздоровайся, – прошептал он.

Она только покачала головой:

– Не могу, поезжайте.

– Куда?

– Куда угодно.

– Я здесь, Мэдди, – успокоил он ее, поглаживая пальцами ее руку. – Я обещал, помните? С вами ничего не случится.

Его обычное самоуверенное высокомерие привело ее в чувство.

– Где вы были пять лет назад? – пробормотала она и встала.

Куин торопливо завязал вожжи и спрыгнул на землю. Прежде чем ее родители подошли к ним, он обогнул фаэтон и протянул ей руку. Заметив молчаливую поддержку в его глазах, она крепко сжала его пальцы и сошла, чтобы встретиться лицом к лицу с родителями.

– Мама, папа, – сказала она, и голос ее был на удивление тверд. – Вы оба прекрасно выглядите.

Они остановились в нескольких футах от нее, словно опасаясь, что она снова сбежит, если они подойдут ближе. Ее мать теребила носовой платок.

– Мы хорошо выглядим? Где ты пропадала? Ты представляешь, как мы встревожились, когда ты исчезла? У тебя просто нет…

Лорд Халверстон положил руку на плечо жены.

– Пожалуйста, Джулия. Еще будет время для объяснений. Это твой муж, Мэдди?

Ошеломленная девушка взглянула на Куина. С легкой усмешкой он освободился от ее хватки и, сделав шаг вперед, протянул руку.

– Куин Бэнкрофт, – дружески произнес он, искоса поглядывая на Мэдди. – Друг.

Лорд Халверстон энергично пожал его руку.

– Вы слишком скромны, милорд. Джулия, это маркиз Уэрфилд.

Леди Халверстон сделала реверанс, и выражение на ее почти таком же побледневшем, как у Мэдди, лице было изумленным и ошеломленным.

– Милорд.

Куин задал несколько безобидных вопросов о том, когда семья приехала в Лондон, и Мэдди смотрела на него, мысленно благодаря за отсрочку. Она стояла рядом с ним, пока он играл роль любезного, приятного маркиза, и старалась не дрожать. Что бы Мэдди ни заявляла о готовности постоять за себя, она очень обрадовалась его помощи.

Она молча изучала родителей. Роберт Уиллитс совсем не изменился, разве только на его висках появилось больше седины. Когда он прилагал усилия, чтобы выглядеть приятным, как сейчас ради Куина, виконт мог показаться очаровательным. Однако Мэдди не могла забыть непрерывный вал жестких, осуждающих слов о ее упрямстве и отсутствии манер, и еще более грубые слова, которые он прокричал, о том, что она навеки опозорила себя и свою семью. Ее мать всегда вторила мужу, какими бы мелочными и несправедливыми ни казались его придирки. Сегодня, однако, глаза леди Халверстон были устремлены только на дочь.

– Когда ты приехала в Лондон? – спросила Мэдди ее мать.

– Несколько недель назад. – Она пожала плечами.

– Несколько недель? Почему же ты не написала нам? Почему не дала знать, где ты находилась?

– Я не хотела, чтобы вы об этом знали.

– Но ты не возражаешь против того, что все в Лондоне знают о твоем возвращении? – Лорд Халверстон бросил на дочь сердитый взгляд.

Ей было памятно это выражение его лица.

– Я вернулась не по своей воле.

Куин выступил вперед, ухватив ее за руку.

– Моя мать и моя кузина помогают мисс Уиллитс вернуться в общество. Она была очень любезна к нашей семье, и мы пытаемся отплатить ей за ее расположение.

И снова Мэдди испытала чувство благодарности к маркизу, на этот раз за то, что он сохранил в секрете ее прежнее местопребывание.

– Ваша мать ожидает нас, – солгала она, с надеждой глядя на Куина.

– Да, – кивнул он. – Извините, Халверстон, но герцогиня терпеть не может, когда ее заставляют ждать.

– Конечно, – торопливо согласился ее отец.

– Возможно, вы пожелаете навестить нас сегодня днем в Бэнкрофт-Хаусе, – продолжил Куин.

– О да, Бэнкрофт-Хаус! Мы будем счастливы. – Виконт кивнул Куину и снова пожал ему руку.

– Тогда мы будем ждать вас в два часа.

Куин помог Мэдди вернуться в фаэтон. Когда он сел рядом с ней, она пребольно двинула его локтем под ребро, не в состоянии больше держать себя в узде.

– Ух. Это еще за что?

– Предатель, – пробормотала она, пытаясь не смотреть на родителей.

– Трусиха, – прошептал он ей на ухо, подбирая вожжи. Куин направил экипаж на середину улицы, а ее мать махала им вслед.

Мэдди сидела, скрестив руки на груди, стараясь не смотреть в его сторону. Никто другой не мог быть столь раздражающим и одновременно милым и сочувствующим.

– Все прошло не так плохо, вы согласны?

– Вы не имели права приглашать их навестить меня, – огрызнулась Мэдди. – И я вовсе не трусиха.

– Я не приглашал их навестить вас, – поправил он ее, и смешливые искорки промелькнули в его глазах. – Я пригласил их посетить меня.

– О, как мило! Я думала, вы были… на моей стороне, – скачала она, подбирая подходящие слова. – Но это не так, да? Вы просто боялись, что я устрою сцену и скомпрометирую вас.

– Нет, я…

– Остановите фаэтон. Я выхожу.

– Нет. – Прежде чем она могла начать действовать, он схватил ее за руку и притянул к себе. – Мэдди, вы огорчены. Это естественно. Но, пожалуйста, не сердитесь на меня. Я на вашей стороне. Я пытаюсь помочь, пусть тупо и помпезно.

На мгновение Мэдди позволила себе прислониться к его сильному теплому плечу и закрыть глаза. Было абсурдно, что она могла рассвирепеть так, что готова была плюнуть на него, и в то же время она не хотела ничего больше, чем просто растаять в его объятиях.

Взглянув на людные тротуары, девушка выпрямилась. Будет очень неприлично растаять посреди Мейфэр.

– Вся эта кутерьма не имеет никакого отношения к вашей сделке с мистером Бэнкрофтом.

Он усмехнулся:

– Сказать по правде, Мэдди, я не подписывался под большей этой сделки. Но не могу сказать, что огорчен всем случившимся.

– Что ж, хотя бы один из нас не огорчен, – сказала она, собрав весь сарказм, на который была способна.

– Ну-ну, – примирительно проговорил он. – Разве вы не хотите наладить отношения со своими родителями? Ваша мать, по-моему, очень обрадовалась, увидев вас.

Да она и сама обрадовалась.

– Пожалуйста, не говорите им, где я была все это время.

– Ваш секрет в надежных руках, – ответил Куин и глубоко вздохнул. – Мэдди…

– Да?

Он выдержал ее взгляд, затем встряхнулся и снова стал смотреть на дорогу.

– Ничего.

Как только они вернулись в Бэнкрофт-Хаус, Мэдди полетела наверх переодеться. На всякий случай Куин предупредил садовника, чтобы тот сообщил ему, если Мэдди попытается ускользнуть через окно. Она, казалось, согласилась снова поговорить с родителями, но ее подвижный темперамент был подобен ртути. И Куин не хотел разыскивать ее по всему городу. Во всяком случае, пока он не прояснит обстановку.

Куин отправился в маленькую столовую, чтобы сообщить матери о неизбежном визите Уиллитсов.

– Мама, родители Мэдди в Лондоне, – сказал он, открывая дверь и входя в комнату. – Я пригласил их… – Несколько запоздало он заметил гостей матери. – Элоиза? Я думал, что сегодня утром вы наносите визит леди Ландри.

Элоиза потягивала свой чай, и ее голубые глаза тепло смотрели на него.

– Бедняжка отменила завтрак. Похоже, ее сына с позором выгнали из Кембриджа.

– Я удивлен, что Лестера так долго там терпели. – Куин присел возле Элоизы и знаком попросил лакея принести ему чашку чаю.

– Да, остается только гадать, до какой степени богатые пожертвования могут укреплять чье-то терпение. – Она улыбнулась. – Сахар?

– Нет, спасибо.

– Что ты сказал о родителях Мэдди? – Герцогиня отложила свое вышивание и взглянула на сына.

– Мы наткнулись на них сегодня утром.

Его мать выпрямилась.

– Какова была их реакция?

Куин подавил улыбку. Как ни старалась герцогиня Хайбэрроу оставаться в стороне, она полностью попала под обаяние Мэдди.

– Не могу сказать наверняка. Ее мать, по-моему, почувствовала облегчение, но ее отец явно был больше заинтересован встречей со мной.

– Разве можно винить его? – засмеялась Элоиза. – Погубленная девица – или будущий герцог Хайбэрроу.

– Да, но «погубленная девица» – его дочь, которую он не видел целых пять лет. – Куин с раздражением взглянул на свою троюродную сестру. Она вела себя совсем не так, как следовало бы союзнику.

– Ты сказал, что пригласил их куда-то, – вмешалась мать. – Сюда, я полагаю?

– Да, на два часа дня. Я объяснил, что она много сделала или нашей семьи, и мы в знак признательности помогаем ей вернуться в общество.

Элоиза холодно посмотрела на него.

– Ты не упомянул, что поцеловал ее?

Итак, это стало ей известно. Но он сделал гораздо большее, чем просто поцеловал Мэдди. Куин спокойно встретил взгляд леди Стоуксли.

– Я подумал, что это будет не очень умно. Тебя что-то беспокоит, Элоиза?

– Только то, что ты так редко целуешь меня, Куин. Но, надеюсь, ты скоро исправишь это упущение. – Элоиза подняла чашку, и слуга поспешил вновь наполнить ее. Капля горячего чая попала ей на палец, она вскрикнула и выплеснула содержимое чашки на грудь слуги. – Идиот, ты что, собираешься покрыть меня шрамами?

Слуга лишь поклонился, поспешно вытирая горячую жидкость, пропитавшую его жилет.

– Нет, миледи. Пожалуйста, примите мои извинения. Я ужасно огорчен. Я…

– Франклин, уйди отсюда, – приказала герцогиня. Слуга снова поклонился.

– Да, ваша светлость. Спасибо, ваша светлость.

Продолжая кланяться, Франклин, пятясь спиной, покинул гостиную. Его место немедленно занял другой слуга, который быстро ликвидировал беспорядок и налил Элоизе новую чашку чаю. Куин обеспокоенно наблюдал за инцидентом, а его мать взглянула на него и спокойно положила еще одну ложечку сахара в чай.

– Элоиза сообщила, что ты согласен на семнадцатое июля, – сказала она. – Твой отец будет доволен. По-моему, сегодня утром он встречается с архиепископом, чтобы обеспечить на этот случай Вестминстерский собор. – Она снова сделала глоток чая, затем отставила чашку. – И мы должны немедленно разослать приглашения. Иначе покажется, что все празднество было слишком поспешно спланировано.

– Словно можно торопливо спланировать что-то, чего ожидали двадцать три года, – заявил Куин. – И конечно, его светлость будет доволен. Именно он выбрал эту дату.

– К чему такой сарказм? – откликнулась Элоиза, которая явно пребывала в дурном настроении.

По правде сказать, Куин не мог ее винить. Вероятнее всего, чем скорее все утрясется, тем лучше будет для всех. Кроме него – и, возможно, Мэдди.

– Просто слишком много суеты вокруг события, о котором все знали еще четверть века назад.

Элоиза засобиралась.

– Это ужасно с твоей стороны, – резко заявила она. – Раньше ты не был таким жестоким и бесчувственным.

– Проклятие. – Куин неохотно поднялся и, опередив ее, направился к двери. – Извини, Элоиза. Я не хотел быть жестоким, – сказал он, отчетливо ощущая, что он был уже участником подобной сцены раньше и это повторится снова в будущем. Бессчетное число раз.

Элоиза остановилась, глядя на него голубыми глазами.

– Я знаю. Поедем завтра кататься верхом? И купи мне что-то хорошенькое.

Куин выдавил улыбку.

– С удовольствием.

Он проводил ее и посадил в карету ее отца.

– До завтра, Элоиза, – сказал он, целуя ей пальцы.

В маленькой столовой его мать обсуждала со старшей поварихой меню для ленча. Куин прислонился к дверному косяку, ожидая, пока герцогиня освободится и отпустит прислугу.

– Полагаю, это для лорда и леди Халверстон? Спасибо, мама.

– Гости есть гости, – сказала Виктория, вставая. – И Элоиза была очень терпеливой и всепонимающей – для Элоизы. Я знаю, Мэдди очаровательна. Но…

Он поднял руку.

– Я прекрасно знаю, что собой представляет Мэдди. И не нужно, чтобы мне постоянно напоминали об этом повсюду.

– Хорошо. Теперь ступай и скажи поварихе, что я решила остановиться на цыплятах, а не на окороке.

Готовый убежать прежде, чем его заставят выслушать очередную лекцию о долге и обязанностях перед семьей, Куин извинился и вышел. По дороге в кухню его поразило, что в последнее время мать не читала ему нотаций. Пытаясь найти объяснение этому, он направился к задней лестнице.

В дверях кухни он остановился. Дюжина слуг собралась вокруг огромного центрального кухонного стола, а Франклин – без рубашки, с искаженным лицом – устроился на одном его конце. Подле него стояла Мэдди, прикладывая чистый белый бинт к его покрасневшей коже.

Все не так плохо, – успокаивала она, обматывая бинтом его грудь, – хотя представляю, как это жжет.

Будь доволен тем, что милая леди не плеснула чай ниже, приятель, – засмеялся другой слуга, Джон.

– Замолчите! – воскликнула кухарка. – Здесь же леди.

Джон покраснел.

– Извините, мисс Мэдди.

Куин подавил улыбку. Черт возьми, теперь ее называют так и слуги его родителей.

– Не беспокойтесь, Джон. Вы принесли Франклину сухую рубашку?

– Да, как вы сказали.

Мэдди кивнула, улыбаясь Франклину.

– Ничего, до свадьбы заживет. Развяжите бинт через пару дней. Если мазь подействует, краснота почти спадет.

Слуга спрыгнул со стола.

– Спасибо, мисс Мэдди.

– Не стоит благодарности. И ради Бога, в следующий раз увертывайтесь.

Он засмеялся.

– Постараюсь.

Когда Мэдди повернулась к двери, Куин торопливо зашел за угол. Она прошла мимо, и он схватил ее за руку. Прежде чем она успела вымолвить хотя бы слово, он прижал ее к стене и его рот впился в ее губы. После минутного шока она обняла его за плечи и прильнула к нему, целуя его в ответ жадно и страстно.

– Куин, прекрати, – прошептала Мэдди, переводя дыхание и пробегая губами по линии его скулы. – Нас могут увидеть.

– Нет, это исключено. – Он вновь овладел ее губами, приоткрывая ее рот и отчаянно целуя. Разрывающее сердце желание пробежало по его телу, и он с трудом сдержался, чтобы не задрать ей юбки прямо здесь, в холле для слуг. Боже правый, он полностью потерял голову. Наконец Куин взял ее за руку и повел к задней лестнице.

– Пойдем, – пробормотал он.

– Нет, – ответила она. – Я сердита на тебя.

– Правда? – Он снова поцеловал ее, испытывая разочарование и в то же время забавляясь. – За что?

Мэдди не могла скрыть улыбки.

– За то, что пригласил сюда моих родителей. Я уже говорила тебе об этом.

Решительно вздохнув, он выпрямился и взял обе ее руки в свои. У нее были очень изящные руки.

– Ты помирилась со всем Лондоном, кроме своих родителей.

– Это не так просто, – спокойно ответила Мэдди и обняла его.

Сердце Куина дало сбой. Она обладала сильным характером и, казалось, ни в ком не нуждалась, а меньше всего – в нем. Он нежно обнял ее одной рукой за тонкую талию, а другой – за плечи.

– Я знаю, – ответил он. – Но вы хотя бы помирились и можете вернуться в Лэнгли, помни об этом.

– Значит, вы примирились с мыслью, что я вернусь в Лэнгли?

Куин покачал головой:

– Нет. Я только считаю, что вы имеете право вернуться в Лэнгли, если вы все еще этого хотите, после вашего дебюта в «Олмаксе».

Она вздохнула, все еще склоняясь к нему.

– Его светлость будет здесь сегодня днем?

– По-моему, он на собрании, сражается за сокращение прав знати. Почему вы спрашиваете?

– Это единственный раз, когда я хочу, чтобы он был дома. Я бы хотела, чтобы моего отца поставили на место. – Она медленно подняла руку и обвела его рот кончиками пальцев. – Куин, – мягко произнесла она, – если бы вы смогли прожить жизнь так, как сами выбрали, без обещаний, обязанностей и чувства долга, что бы вы сделали?

– Я никогда не думал об этом, – задумчиво произнес он. – Возможно, я хотел бы стать профессором литературы.

Мэдди подняла одну бровь.

– Правда?

– Да, а что такого?

– Продолжайте, вы удивляете меня.

– А вы постоянно поражаете меня, – прошептал он, еще раз целуя ее. – И конечно, я женился бы на вас.

Мэдди стремительно освободилась из его объятий.

– Нет, вы не женились бы, потому что мы никогда бы не встретились.

Он удержал ее за руку.

– Учитывая, как странно мы встретились, как вы можете – утверждать, что этого не произошло бы в другой жизни?

В кухне раздался звон колокольчика – значит, кто-то дернул за шнурок в одной из комнат наверху.

Она издала проклятие и помчалась мимо него вверх по ступеням, когда Джон вышел из кухни.

– Милорд, вам что-то нужно? – спросил он, пораженный тем, что маркиз торчит внизу у лестницы.

Куин моргнул.

– Что? Я просто прогуливаюсь. Не обращайте на меня внимания, – пробормотал он и повернулся, чтобы последовать вслед за Мэдди. Затем он вспомнил о цыпленке.

Лорд и леди Халверстон прибыли ровно в два. Их сопровождали две молодые девушки.

– Думаю, вы не будете возражать, милорд, – извинился виконт, указывая на юных леди. – Они настояли на том, чтобы мы взяли их повидаться с сестрой.

Куин кивнул. Дерзкая девчонка не говорила о том, что у нее есть сестры, однако он немедленно увидел сходство в их рыжеватых волосах и высоких скулах.

– Конечно. Мисс Уиллитс в гостиной с герцогиней.

Семейство Уиллитсов заторопилось наверх за Биксом, а Франклин занял место дворецкого у входной двери.

– Франклин, – отстав, сказал Куин, – с тобой все в порядке?

– О да, милорд! Ничего страшного. Это моя вина – я был неуклюж. – Он поклонился. – Извините меня, милорд.

– Никаких извинений. Ты сильно обжегся?

Слуга покраснел.

– Со мной все в порядке, милорд.

Не желая больше смущать беднягу, Куин повернулся к лестнице.

– Ну и отлично.

Человек даже не признался, что ему было больно, хотя он – или кто-то еще из слуг – обратился за помощью к Мэдди. Куин остановился на площадке лестницы, а из-за двери гостиной доносились смех и хихиканье. Год назад ему бы и в голову не пришло спросить о состоянии слуги. Он просто принял бы вспышку возмущения со стороны Элоизы как само собой разумеющееся. Это была не первая ее вспышка гнева и, в чем он был уверен, не последняя.

Он остановился в дверях. Какофония соревнующихся друг с другом голосов поразила его уши, так как каждый пытался быть услышанным. И, что было ей абсолютно несвойственно, Мэдди была единственной, кто молчал.

Она стояла в дальнем конце комнаты, каждая из сестер держала ее за руку, а она поворачивалась от одной к другой, пока они потчевали ее какой-то историей. Виконтесса стояла, наблюдая за тремя дочерьми затуманенным взором, пока лорд Халверстон щедро благодарил герцогиню за бесконечную любезность к их своенравной дочери.

Мэдди подняла глаза. Когда она увидела его, ее губы тронула улыбка, и впервые тайная страсть промелькнула в ее взгляде. Страсть к нему.

– Милорд, – сказала она, приседая в реверансе.

– Мэдди, представьте меня своей семье, – попросил Куин, входя в комнату и с трудом удерживаясь от того, чтобы не закружить ее в воздухе и не рассмеяться от удовольствия. Несколько риз за последние дни они с Мэдди совершенно случайно становились единой парой.

– Это Полли, – сказала она, поднимая руку младшей девочки, которой на вид, казалось, лет двенадцать-тринадцать и носик которой украшали веснушки. – А это Клэр.

Старшая из девушек вежливо присела перед Куином. Она была довольно хорошенькой, но не так неотразима, как Мэдди, ее глаза были скорее зелеными, чем серыми, а лицо – круглее, чем у старшей сестры. Она выглядела на шестнадцать-семнадцать, и, несомненно, была на грани собственного дебюта в свете.

– Рад познакомиться с вами, – сказал он, улыбаясь и беря ее за руку.

– Нас ждет ленч, – проговорила герцогиня, вынужденная повысить голос, чтобы ее услышали за продолжительными выражениями благодарности со стороны виконта. – Сюда, пожалуйста.

Они проследовали в столовую, где в продолжение всей трапезы не смолкал шум голосов. Куин наблюдал за всем с изумлением, удивляясь тому, что Мэдди сумела стать такой независимой и остроумной среди таких… недалеких и глуповатых родных.

– Мэдди, ты уже упаковала свои вещи? – спросил виконт. Вопрос немедленно привлек внимание Куина.

– Собирать вещи? Ради чего?

В комнате стало тихо, хотя его уши все еще звенели от царившего здесь еще минуту назад шума. Виконт откашлялся.

– Уиллитс-Хаус теперь открыт, милорд. Не пристало незамужней дочери оставаться под чьей-то крышей, какой бы элегантной она ни была.

– Моя мать выступает в качестве дуэньи, – попробовал возразить Куин. – Здесь нет ничего непристойного.

– Нет, конечно, нет, милорд, – поспешно согласился лорд Халверстон. – Но вы же знаете, что могут пойти разговоры.

– Они и так болтают, – вступила в разговор Мэдди.

– Но чем меньше будет разговоров, тем лучше.

Куин взглянул на лорда Халверстона – остатки его доброжелательности улетучились. Она не должна уезжать.

– Вы должны были принять это во внимание пять лет назад.

– Куин! – резко произнесла его мать. – Полагаю, решение должно остаться за Мэдди.

Мэдди оглядела всех сидящих за столом, дольше всего задержав взгляд на Куине и своем отце. Наконец она повернулась к герцогине:

– Ваша светлость, возможно, мне следует возвратиться в Уиллитс-Хаус. Хотя…

– Нет! – выпалил Куин, поднимаясь.

Она сглотнула, отказываясь встретить его свирепый взгляд.

– Хотя я буду очень признательна вам, если смогу продолжать посещать вас – время от времени.

– Конечно, дорогая. Мне это будет очень приятно.

Куину гораздо приятнее было бы другое – например, никогда больше не видеть остальных членов проклятого семейства Уиллитс. Он проглотил сердитое возражение, готовое слететь с его губ, и вместо этого кивнул и бросил салфетку на стул.

– Отлично. Я позову Мэри и велю ей начать укладывать ваши вещи.

Куин вышел в холл и остановился – он дышал тяжело и прерывисто. Он прекрасно знал, что она поступает так из-за того, что он отказался признать, что они не пара. Мэдди пытается взять инициативу в свои руки, но он не собирался сдаваться. По крайней мере, сейчас. Нет, не только сейчас – никогда.