Полнолуние

6

Она села и потянулась к лепешке. Лепешка не исчезла, а только аппетитно надломилась под зубами. Лесли улыбнулась и открыла термос. Там оказался крепкий, слегка подслащенный черный чай. Для волшебного завтрак был довольно скромным, но Лесли была не привередлива.

И все же откуда он появился? — размышляла она, запивая чаем последний кусочек лепешки. Может, это подарок лесных духов, как это бывает в сказках? А еще Лесли читала об услужливых духах в книгах Елены Блаватской. В некоторых из них эта мудрая женщина-мистик рассказывает о своей дружбе с ними. Может, и у Лесли появился шанс подружиться с духами? Тем более что они сами соблаговолили сделать первый шаг.

— Спасибо вам за завтрак, добрые духи, бесплотные обитатели леса! — восторженно выкрикнула она, широко разведя руки.

— Ну это уже оскорбление! — услышала она над головой возмущенный мужской голос. — Я вовсе не бесплотен!

У Лесли по позвоночнику пробежал холодок. Она застыла в оцепенении и вдруг услышала раскатистый смех. Совсем не бесплотный и поразительно знакомый. Глубоко вдохнув, она медленно подняла голову.

На ветке раскидистого дерева сидел он. Волнистые черные волосы выбивались из-под небрежно напяленной козырьком назад кепки. Голый гибкий торс был живописно изогнут. Одной рукой он держался за ветку над головой, а в другой держал палку с приделанным к ней крючком. На плече висела холщовая сумка.

Лесли смотрела на его озаренное улыбкой лицо и не знала, плакать ей или смеяться. Но больше всего ей хотелось подобрать в ручье камень и запустить в него. Такой дерзости она не ожидала. Все — и пропажа вещей, и их появление, и расчудесный завтрак — оказалось всего лишь дурацкой шуткой.

— Привет, Мария! Я ведь сказал, что мы еще встретимся!

Цепляясь за ветки, он ловко спустился и оказался перед ней.

— Черт бы тебя побрал… Ты сумасшедший, — сказала она, едва справившись с шоком.

Он почесал затылок, отчего его кепка смешно сползла набок.

— Тебе не понравилось?

Лесли вспомнила, как металась голая, глупо оглядываясь по сторонам, а потом сидела как дура в воде.

— Зато уверена, что понравилось тебе, — пробурчала она, заливаясь краской.

— Очень. — Он вздохнул. — Поэтому и пришлось украсть твои вещи.

Лесли знала, что ей не мешало бы разозлиться, но почему-то не смогла. Разве можно злиться на озорного мальчишку?

— И откуда ты здесь взялся, Адам? Вместе с этим крючком? Подозреваю, что он и есть орудие чудес?

Он гордо выставил палку перед собой.

— Правда, забавная штука? Только его обычно используют в других целях. С его помощью срывают плоды с деревьев. Подарок от местных жителей.

— И ты, надо полагать, спозаранку шатался по джунглям, срывая плоды? — усмехнулась она.

— Нет. Просто вчера задержался в гостях у садху, которые живут неподалеку отсюда под деревом баньян. Они предложили мне переночевать у них.

— А кто такие эти садху?

— Индуисты-аскеты, милые люди. Кстати, могла бы поблагодарить меня за завтрак. Он, между прочим, предназначался мне.

Лесли рассмеялась.

— Выходит, ты остался без завтрака?

— Выходит. И совсем не жалею об этом.

Он посмотрел на нее так, что Лесли показалось, будто она снова стоит перед ним совершенно голая. Она засуетилась, не зная, что делать, потом резко подобрала с камня свой лоскуток и намотала вокруг талии.

— На твоем месте я бы гордился своей наготой, а не стыдился ее.

Это было слишком. Это говорил уже не мальчишка, а мужчина. И его голос был низким и опасно волнующим. Упершись кулачками в бока, Лесли презрительно сузила глаза.

— Знаешь, — проговорила она дрогнувшим голосом, — это подло — подсматривать за голой и беззащитной женщиной. Так делают только подростки. И маньяки.

Он опустил глаза.

— Согласен. Можешь дать мне пощечину.

Лесли насторожилась и с недоверием покосилась на него.

— Правда. — Он приблизился и подставил ей щеку. — Влепи мне заслуженную пощечину, как это делают все женщины.

Лесли молчала, пытаясь не смотреть на его щеку.

— Не паясничай, — наконец смущенно сказала она. — Я не умею бить людей.

— Даже подлецов?

И тут она не удержалась. Упершись обеими руками ему в грудь, она со всей силы толкнула его. Он замахал руками, а потом сорвался с камня и плюхнулся в воду.

Лесли бросилась к краю камня. О боже, что она наделала?

Но он быстро вынырнул и, сплюнув воду, расхохотался.

— Могла бы сначала спросить, умею ли я плавать! — прокричал он и принялся вылавливать свою кепку.

И тут она залилась смехом. Что ж, так ему и надо.

Он выбрался на камень. С его тонких хлопчатобумажных штанов сочилась вода. Кроме того, они облепили его бедра и пах, и было видно, что под штанами у него было только его собственное тело. Он выглядел трогательно сексуальным.

— И все же советую научиться давать пощечины, — сказал он, напялив на голову мокрую кепку. — Во-первых, не всегда может поблизости оказаться вода. Во-вторых, такому типу, как я, наказание в виде освежающей ванны может даже понравиться.

— А может, мне лучше держаться от таких типов подальше? — ответила она. — Ой! — Ее рука невольно потянулась к его плечу. — У тебя кровь…

Он глянул на свое плечо.

— Ерунда. Вчерашняя царапина открылась.

Лесли застыла с протянутой рукой и увидела, что он поморщился.

— Больно?

— Да. Может, ты погладишь вокруг царапины? Очень больно…

На его лице изобразилась истинная мука, и сострадательная Лесли перенести этого не смогла. Она прикоснулась пальчиками к его плечу и принялась бережно водить вокруг царапины.

Но милостивый Боже! Она никогда раньше ничего подобного от прикосновения к человеческому телу не испытывала! Ей казалось, что сквозь пальцы в ее тело проник поток теплых ласкающих лучей его силы. Ее охватило опасное волнение. Он стоял перед ней, блаженно прикрыв глаза. Его лицо разгладилось. Казалось, он таял, и она испугалась, что сейчас начнет таять вместе с ним.

— Ну как, лучше? — спросила она, задержав движение пальцев.

Он снова наморщил лоб.

— А-а-а… Опять заболело… Пожалуйста, еще…

Но, несмотря на убедительное выражение муки на лице, его голос выдал его. Он был низким, отяжелевшим от неги и молил о продолжении ласк. Лесли вспыхнула и резко одернула руку. Он открыл глаза, и она увидела в них насмешливые огоньки. Проклятье, он одурачил ее!

От гнева и обиды ее глаза искрились, щеки горели. Она молча подняла с камня свой рюкзак и блузку.

— Что ты делаешь? — с недоумением спросил он.

— Ухожу.

— Почему?

— Потому что надоело быть дурой.

Он схватил ее за запястье и заглянул в глаза.

— Прости…

Она опустила глаза и промолчала.

— Пожалуйста… — умолял он. — Если хочешь, я уйду.

Лесли глянула на него. Ее сердце испуганно дрогнуло. Неужели она испугалась, что он уйдет?

Он отпустил ее руку и оглядел себя.

— Вот только подожду, пока просохнут штаны…

У нее в душе снова посветлело. Даже напрашивалась улыбка, которую пришлось подавить.

— А заодно и промой ранку, — назидательным тоном проговорила она. — Не мешало бы заклеить ее пластырем.

Она знала, что порет чепуху. Такие, как он, плевать хотели на ранки.

— Меня больше беспокоят мои штаны. — Он потрепал их, пытаясь отклеить от тела.

— Тогда сними их и отожми, — посоветовала она, но тут же сообразила, что снова спорола чепуху. Под штанами он был абсолютно голым. Как истинный Адам.

Он задумался и быстро нашел выход.

— Тогда тебе придется на время одолжить мне свою юбку. Только не подумай, что я опять собираюсь разыгрывать тебя.

Лесли вздохнула. Она очень на это надеется. Потом гордо сорвала с себя лоскуток и протянула ему.

— Держи.

Он улыбнулся.

— Вот такая ты мне больше нравишься. — Он обмотал вокруг пояса ее лоскуток и быстро стащил с себя штаны. — Я не только о твоей великолепной наготе, — уточнил он, сосредоточенно выкручивая свои штаны. — Я о том, что ты стала меньше стесняться. Меня.

— А как насчет тебя самого? Почему ты такой стеснительный? — спросила она и тут же пожалела об этом. Ему ничего не стоит доказать обратное.

Он искоса глянул на нее.

— Я совсем не стеснительный. Приходится притворяться ради тебя. К тому же не уверен, что мое голое тело представляет собой такую же художественную ценность, как твое.

— А что, мое тело — это художественная ценность?

— Да. Я же говорил тебе, что ты должна гордиться им.

Он разложил штаны на камне и сел рядом с ними. Но тут же, как ужаленный, вскочил.

— Ч-черт! Ч-черт! — забормотал он, колотя себя кулаком по бедру.

Лесли всполошилась.

— Что стряслось?

— Ах, черт! — Он был по-настоящему чем-то встревожен. На лбу между бровями появилась складка. В темных глазах — смятение. — Время… Нужно узнать, который час… — Он посмотрел на нее. — Мария, у тебя есть часы?

Лесли усмехнулась. А она, кажется, привыкла к новому имени, самозванка. Только странно, куда это он торопится?

— Нет. А ты что, боишься опоздать на свидание? — поддела она.

— Ох, мне же просто снесут голову… — пробормотал он.

— Твоя подружка такая свирепая?

Но ему явно было не до шуток.

— Ох-ох, — простонал он, приложив руку к наморщенному лбу. — У меня уже начинает болеть голова… — Потом снова с надеждой посмотрел на Лесли. — Слушай, Мария, а ты умеешь определять время по солнцу?

Лесли задумчиво посмотрела на солнце. Похоже, он сейчас сбежит от нее. Но рано или поздно это должно случиться.

— Ну… сейчас где-то между… восемью и… десятью часами, — сказала она.

— А поточнее нельзя?

— Можно. Но для этого понадобится ровная хворостинка.

— Что ж, это не проблема. Пока просыхают мои штаны, можем выяснить время.

И с нетерпеливостью юного оленя он бросился в кусты. Вскоре появился, неся на ладони, как ценную реликвию, хворостинку.

Лесли нашла гладкий участок камня и установила хворостинку в одну из его пор.

— Ну? — Он с выжиданием уставился на нее.

— Итак… надо полагать… сейчас… — Лесли умышленно медлила. Мстила ему за его проделки. И за то, что он собирается уйти. — Сейчас где-то… между половиной десятого и десятью.

— Точно? Ты уверена, что не больше десяти?

— Уверена. А она, видимо, держит тебя под каблучком, — не удержалась и снова подколола она.

Но колючка почему-то вонзилась в ее собственное сердце. Он не сказал ей прямо, куда спешит. Наверняка его ждет женщина. Может, даже жена. Кто же назначает свидания в такую рань? Эх, мужчины… Поиграл, а теперь бежит к своей…

— О-о-х! — снова простонал он, натягивая штаны. — Она… она… Ты не представляешь… Она — дьявол.

Лесли горько усмехнулась.

— Что ж, тогда поторопись. И чтобы сохранить голову, постарайся по пути не заглядываться на голых купальщиц. Адам.

Он сбросил на камень ее лоскуток и вдруг перестал суетиться. Подошел к ней и медленно обвел глазами ее лицо.

— Не уверен, что таких, как ты, много, — сказал он с таким теплом в голосе, что сердце Лесли растаяло, как снежинка на ладони.

Она застыла, наблюдая, как он подобрал с камня термос, быстро сунул его в сумку, потом повесил сумку на плечо, взял в руку свою палку и, прежде чем скрыться в зарослях, обернулся и крикнул:

— Увидимся еще, Мария!

Она продолжала молча стоять на камне, как будто не понимала, какое он имел право вот так взять и уйти от нее. Уйти и оставить в душе пустоту.

Проходя мимо ресторанчика, где она вчера с Фатихом завтракала, Лесли решила пообедать в нем. Как и вчера, в ресторане было пусто, и благодаря этому можно было любоваться океаном.

Она села за столик, открыла меню и… обнаружила пропажу аппетита. Странно. Нельзя сказать, что она сегодня обильно позавтракала. Но лучше не вспоминать ни о завтраке, ни обо всем остальном, что она пережила сегодня в джунглях. А для этого нужно отвлечь себя едой.

Из кухни, как и вчера, появился улыбающийся официант.

— Добрый день! А вас искал ваш парень, — поспешил сообщить он. — Вы его не встретили?

Ее искал Фатих. Это приятно. И хороший знак: их уже принимают за пару.

— Нет. Но спасибо за сообщение.

Она заказала овощной суп и тосты. Нужно надеяться, что он появится здесь, пока она будет обедать. Может, его появление спасет ее от странного опустошения в душе?

Она сидела, склонившись над супом, когда у входа послышались голоса двух американок. Лесли подняла голову и увидела увлеченных беседой Аманду и Молли.

— Сегодня вечером поснимаем джунгли, — говорила Аманда. — Деревню оставим на завтра.

— Нужно поторопиться и обследовать Анджуну. Приближается полнолуние. Не хотелось бы пропустить вечеринку, — беспокоилась Молли.

Остановившись посреди ресторана, девушки поприветствовали Лесли, а потом принялись вертеть головами, выбирая столик.

— Можете присоединиться ко мне, — предложила им Лесли.

Они переглянулись и пришли к взаимному согласию.

— Спасибо.

— Ну и как прошел первый съемочный день? — спросила Лесли, как только они уселись за столик.

— О-о-о! — Молли подкатила глаза. — Там было что снимать!

— Да, ты зря не пришла. Много потеряла, — сказала Аманда.

Они переглянулись и захихикали.

— И что же? Что там происходило? — Их веселость интриговала Лесли.

— Персонажи… Образы… — Аманда подкатила глаза. — Я так часто давилась от смеха, что не могла произносить свой текст.

— А каково было мне? — вступила Молли. — Мне приходилось все это записывать! Чего только стоил сумасшедший иранский суфий, который пророчил что-то на тарабарщине!

— А массажист с Юга Индии? — Аманда посмотрела на Молли, и они снова захихикали. — Ловкий малый. Собирался продемонстрировать свое искусство на всей нашей группе.

Лесли рассмеялась, предчувствуя, что это еще не все.

— Д-а-а, героев в нашем фильме будет много, — продолжала Аманда. — Еще мы поймали в кадр величавого йога из Испании, в окружении молоденьких учениц. Кстати… — Она толкнула Молли локтем. — А он был совсем ничего. Я бы сама не отказалась под его руководством научиться стоять на голове!

— Тебе мало Эвана? — насмешливо спросила ее Молли и в свою очередь подтолкнула подругу локтем.

Лесли вспомнила, что так зовут их злополучного оператора.

— О да, Эвана никогда не бывает мало. Он мог бы смело дополнить этот цветник чудаков и заставить стоять на голове не только меня, — сказала Аманда, как-то странно переменившись в лице. — Подозреваю, что он сейчас увивается за той симпатичной немецкой гадалкой.

— Не думаю, — сказала Молли, явно пытаясь успокоить ее. — Скорее, он подался за факирами и явится на вечернюю съемку с подаренной змеей. — Молли перевела взгляд на Лесли. — Представляешь, они устроили нам свое представление, а на прощание хотели подарить змею!

— И вы отказались? — со смехом спросила Лесли.

— Да, потому что у нас есть своя, — послышался голос со стороны.

Девушки обернулись и увидели вошедшего в ресторан Колина.

— Разрешите присоединиться к женской компании? — спросил он.

— А ты не боишься быть ужаленным? — сверкнула на него глазами Аманда.

— А я не хуже факиров умею укрощать змей. — Он наклонился, поцеловал Аманду в щеку и прошептал ей на ухо: — Он поклялся, что явится на вечернюю съемку вовремя.

Аманда скривила губы.

— Знаю я его клятвы.

Колин подсел к ним за столик.

— Что это вы, дамы, все сплетничаете и даже забыли о еде? Кстати… — Он с интересом посмотрел на Лесли. — Представьте мне свою новую подругу.

Тут Лесли вспомнила, что до сих пор не представилась даже девушкам.

— Меня зовут Лесли, — сказала она.

— Мы знаем, — улыбнулась ей Молли. — Тебя сегодня утром разыскивали твои кавалеры.

— А почему об этом не знаю я? — возмутился Колин.

— Потому что ты мужчина, — ответила ему Аманда. — И другие мужчины предпочитают искать своих женщин среди женщин, а не среди мужчин. Кстати, — она обратилась к Лесли, — Меня зовут Аманда, а ее Молли.

Колин закачал головой.

— Ну женщины! Они могут несколько часов просплетничать, так и не узнав имена друг друга. — Потом привстал и протянул Лесли руку. — А меня зовут Колин.

— Очень приятно, — сказала Лесли, пожав по очереди три протянутых к ней руки. — Но ваши имена я узнала еще вчера, когда вы появились на пляже.

Лесли не стала упоминать о том, что заочно знакома и с их главным оператором, заведомо зная реакцию Аманды.

— Что ж, к сожалению, мне придется вас покинуть. Хочется найти своих друзей и узнать, что заставило их искать меня.

— Я могу тебе сказать, — сказал Колин, садясь. — Мужчины без общества красивых женщин быстро становятся занудами и долго этого выдержать не могут.

— Уж это правда, — рассмеялась Аманда.

Лесли нравилась ее новая жизнь, полная приключений и интересных знакомств. А главное, она нашла своего мужчину. Осталось только немного подождать, чтобы и он нашел ее.

Она миновала многолюдный участок пляжа и, убедившись, что в ста метрах вокруг нее никого нет, решила искупаться. Конечно же, в купальнике.

Утомленная долгим плаванием, она вышла из воды, легла животом на горячий песок и, подложив под голову руку, погрузилась в дрему.

Капли воды, расплескавшиеся по ее разгоряченной спине, заставили ее с криком вскочить. Перед ней на корточках сидел довольный своей проделкой Жан-Поль.

— Привет! Проверяю, можно ли на твоей спине поджарить яичницу.

— И как? Можно? — щурясь от солнца, спросила она.

— Можно. Только боюсь, что пока побегу покупать яйца, ты опять сбежишь. Ты где пропадала? Даже пропустила шанс начать карьеру кинозвезды.

— У меня будет другой. А где Фатих?

Он усмехнулся.

— Я знал, что ты спросишь о нем. Мы расстались около часу назад. Наверное, все еще ищет тебя.

— А с какой это стати вы задумали разыскивать меня?

— Вообще-то зачинщиком был он.

— Значит, вы стали напарниками? А еще вчера ты бубнил, что он опасен. Эх, мужчины…

Жан-Поль виновато пожал плечами.

— Вообще-то ты вчера была права. Я просто ослеп от ревности. А сегодня мы разговорились. Он рассказал мне свою историю. Жаль парня. Я очень хорошо его понимаю. Он показал мне ее фото. Роскошная смуглянка.

У Лесли сдавило в груди.

— Он до сих пор не может расстаться с ее фото?

— Уже расстался. Решительно разорвал его при мне. — Он с грустью посмотрел на нее. Заметив, что она просияла, резко переменил тему: — Слушай, Лесли, а ты изрядно подпеклась. Тебе пора окунуться и спрятаться в тень.

Она повела плечами и поморщилась.

— Пожалуй, ты прав.

Потом встала, подошла к воде, смочила стопы и, обернувшись, увидела, что Жан-Поль энергично стаскивает с себя шорты.

— Догоняй! — крикнула она и побежала в воду.

Простившись с Жан-Полем, который отправился обедать, Лесли вернулась в свою комнату.

Еще по дороге домой у нее разболелась голова. Перегрелась на солнце? Или слишком много свалилось на ее несчастную голову за последние дни? Возможно, и то и другое.

Смочив полотенце, она уложила его на лоб, а потом, не раздеваясь, улеглась на кровать. Как бы там ни было, а ей сейчас нужен отдых.

Отгоняя мысли, она пролежала полчаса с закрытыми глазами в надежде, что заснет. Но пульсирующая боль в голове не унималась.

Аспирин, вспомнила она. У нее в чемодане должен быть аспирин, а в рюкзаке — остатки минеральной воды в бутылке. Отыскав аспирин, она проглотила две таблетки и снова легла в постель. Уже через несколько минут головная боль стала утихать, и она провалилась в сон.

Проснулась она на закате, с тяжелой головой, в испарине, и, с трудом разомкнув налитые свинцом веки, обнаружила, что ее комната объята пламенем.

Пожар! Яркие языки пламени мечутся по стенам и готовы переброситься на кровать! Лесли с ужасом вскрикнула и вскочила. Но тут же пошатнулась. Перед глазами все поплыло, закружилось. Колени подогнулись, и она снова рухнула на кровать.

Проклятие! Пламя бушует не вокруг, а внутри нее. Похоже, у нее жар. Тело пылает, каждое прикосновение к коже вызывает озноб, в голове стоит гул.

Лесли прикрыла глаза. Ничего страшного. Она сейчас еще немного поспит, а потом снова примет аспирин.

Но погрузиться в сон не удалось. Перед глазами настойчиво стали появляться образы. Сначала мелькнули лица ее подруг-официанток из кафе, где она работала. Потом появилось лицо Малкольма с горящими от страсти глазами. За ним возникли лица матери и сестры, которые, судя по выражениям на них, уговаривали ее выйти замуж. Следом за ними возник образ Жан-Поля в окружении делийских попрошаек. Их всех вытеснил образ Фатиха. Но Фатих оказался не один: рядом с ним стояла красивая смуглая женщина. Загадочно переглядываясь, они улыбались друг другу.

Потом Лесли увидела себя, одиноко сидящую на берегу. Ей хотелось остановить этот поток видений, но она была бессильна. Она бредила.

Потом она увидела красивое лицо цыганки Джины. Жгучая обида опалила сердце. Неужели цыганка обманула ее? Только зачем?

Перед глазами снова поплыли картинки. Она увидела кокосовую рощу, объятую сумерками. Через рощу, взявшись за руки, шли мужчина и женщина. Кто они, Лесли не знала. Но как только они растворились в пустоте, перед глазами Лесли возник образ Девы Марии с младенцем Иисусом на руках. Сначала они были статуей, окутанной теплым светом, которую она видела в соборе. Но внезапно их лица озарила жизнь. Склонив голову к младенцу, Дева Мария что-то шепнула ему, и малыш, обхватив ручонками шею матери, радостно рассмеялся.

За ними мелькнули лица Аманды и Молли. А потом Лесли увидела лицо мужчины, которого одновременно и знала и не знала. Он смотрел на нее то с насмешкой, то с нежностью и как будто звал с собой. Но когда она протянула к нему руки, он исчез. Затем он снова появился, и Лесли напряженно пыталась узнать его. Но разум был бессилен, он ничего не знал. А сердце знало и молчало.

Потом Лесли услышала над собой мужской голос. Образы мгновенно рассеялись, а голос настойчиво продолжал повторять ее имя. Лесли лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к голосу. Похоже, она продолжает бредить, только теперь ее бред стал слуховым.

Наконец она почувствовала, как чьи-то пальцы нежно коснулись ее лба. Лесли устало разомкнула веки.

Над ней, склонившись, стоял Фатих.

— Лесли? Что с тобой, милая?

Она слабо улыбнулась.

— Я, кажется, была в бреду.

— О, милая… — Он снова коснулся ее лба. — Ты горишь… — Потом заметил на подушке полотенце, сползшее с ее лба. — Я смочу полотенце. А потом узнаю у хозяйки, где найти доктора. А ты лежи спокойно.

— Ерунда, Фатих. Не беспокойся. — Она попыталась приподнять голову, но от слабости у нее перед глазами поплыли круги и заблистали звездочки. — Черт…

— Не вздумай вставать, Лесли. Аспирин у тебя есть?

— Да. Я уже пила его, только не помню, куда сунула.

— Ничего. Я принесу свой.

Он бросился к умывальной перегородке, смочил полотенце, уложил его на пылающий лоб Лесли и погладил ее по руке.

— Все будет хорошо, милая. Только ты не вставай. Я сначала принесу тебе аспирин, потом спущусь к хозяйке… А ты лежи, ладно? Я обо всем позабочусь.

— Спасибо, Фатих. Кстати… — Она удивленно приподняла брови. — А как… ты вошел ко мне?

Он усмехнулся.

— Не бойся, не через стену. Просто ты забыла закрыть дверь. Я сначала постучал, а потом… дверь сама открылась. Твое лицо было в поту, губы — пересохшими. И ты что-то шептала. Я догадался, что ты заболела.

— О, Фатих…

— Ничего, ты скоро поправишься. — Он снова погладил ее по руке. — Не скучай. Я сейчас вернусь.

Два следующих дня Лесли провалялась в постели. Местный доктор в первый же день осмотрел ее, но ничего серьезного не обнаружил. Перегрелась на солнце. Легкий солнечный удар. Прописал жаропонижающее и посоветовал принимать побольше жидкости. И впредь не торчать часами на солнце.

Жан-Поль и Фатих с утра до вечера суетились возле нее: приносили горячий чай и еду и чуть ли не из ложечки кормили. Кроме того, развлекали песнями и шутками. И оба купили ей по панамке.

— Но ведь у меня только одна голова, — сказала Лесли со смехом, по очереди примеривая их.

— Было бы лучше, если бы было две, — ответил ей Жан-Поль. — Не пришлось бы съесть полпачки аспирина.

Ее болезнь еще больше сблизила их всех. Пока она болела, Фатих ни разу не позволил себе загрустить, а Жан-Поль просто превзошел себя: относился к ней как к сестре, а к Фатиху как к брату.

К концу второго дня, невзирая на возмущение своих нянек, Лесли выбралась из постели и под аккомпанемент гитары Жан-Поля устроила на террасе танцы.

А на утро третьего дня, проснувшись чуть свет, просто сбежала из дому, оставив им записку: