Полюби меня такой

15 глава. Это ошибка

После нашего горячего свидания с Германом, прошло уже несколько дней, сегодня он отмечает свой день рождения, но мне он так до сих пор в этом и не признался. За это время, он мне не звонил, не писал, да и не появлялся в принципе. Не понимала такую резкую отстраненность, эти дни без него казались мучительно долгими и невыносимыми, не думая, я приняла как мне казалось взвешенное решение. Решила что не хочу ждать когда услышу от него о его собственном дне рождения. Спасибо Нате, хоть кто-то меня поставил в известность. Нанесла лёгкий макияж, собрала волосы в высокий хвост, выбрала красивое платье, взяла небольшой подарок, который стремительно нашла за пару дней и поехала к нему домой.

— Надеюсь ты не будешь на меня злиться.

Зайдя в хол многоэтажки, подождала подъезжающий лифт, который ехал как мне показалось целую вечность, наконец-то его дождавшись, вошла внутрь. Проскакивая мимо этажей, непонятное мне чувство тревоги зарождалось у меня в груди. Подойдя к двери квартиры Германа, позвонила в звонок, и каково было моё удивление, когда дверь мне открыла его невестушка.

— Ну надо же, сама Ульяна Соболевская пожаловала к моему жениху, чем обязана?

Словно огромным ведром ледяной воды меня сейчас окатили. Её суровый голос и ядовитый взгляд, буквально выводил меня из спокойного состояния. Она решительно стояла на пороге, не давая мне и шагу ступить внутрь.

— Что ты здесь делаешь?

— А где Герман? Он дома?

— Герман в душе.

Самодовольно произносит, победно скрещивая руки на груди. От волнения, моё сердце стучало так громко, что я едва слышала что она говорит дальше.

— Повторяю вопрос, что ты делаешь в такую рань у моего жениха?

— Что прости… Что? Я не.

Мямлю и не успеваю договорить до конца. Но резко мой взгляд переходит за её спину. Где только что из душа вышел в одном полотенце Герман.

— Ульяш…?!

Махровая ткань плотно облегала его бедра, а маленькие капельки воды стекали по его прессу. Задержав взгляд на его груди, невольно закусила губу. Встретившись с ним глазами, я увидела в них пугающую пустоту. Что это с ним? Не смотрит больше в мои глаза, стыдливо опуская их вниз. А ехидный голос его невестушки, быстро выводит меня из оцепенения.

— А ты видимо ей ещё ничего не сказал, да?

Повернувшись лицом к Герману, София покорно выжидала от него ответа.

— Не сказал что? О чем ты?

— Ну же Герман, расскажи о нашей замечательной новости, пусть она за нас порадуется.

Соня все так же стояла, скрестив руки на груди, буравя Германа довольным взором, лишь на мгновенье она повернулась лицом ко мне, чтобы наверняка увидеть и все мои эмоции в этот момент.

— Выйди, я поговорю с Ульяной наедине.

Голос Германа звучал твёрдо и холодно, но на Соню он не смотрел, он лишь смотрел на меня с тревогой и сочувствием, будто знал о чём-то, что ещё не случилось, но скоро должно произойти.

— Нет любимый, говори при мне… Мы же почти семья.

Решительно произносит и рукой упирается о косяк двери, намеренно перекрывая мне проход.

— Я не понимаю, о чем ты хочешь поговорить? Что значит вы семья… Объясни..

Я стояла в полном непонимании от происходящего, только лишь переводила взгляд с Германа на Соню, а потом обратно на него.

— Соня, выйди!

Внезапный рык Германа застал меня в проломе, заставляя подпрыгнуть на месте от страха. Сейчас его состояние меня пугало до безумия. Совершенно не тот Герман что был пару дней назад.

— Я останусь здесь! Со своим мужчиной и отцом моего будущего ребенка!

После сказанного, его ледяные глаза прожгли меня непонятным холодом, губы Германа искривились в недоброй, печальной, встревоженной усмешке. А я медленно летела в бездонную пропасть, разбивая все свои искренние чувства к этому человеку о острые скалы, a виной тому, его невеста, которая лишь одним своим словом сейчас развеяла между нами с ним эту продуманную иллюзию искренних чувств.

— Что, прости?

— Да, тебе не послышалось, я жду ребенка, нашего с Германом ребенка.

Соня проговорила эти слова с нескрываемым удовольствием, а я как мне казалось даже перестала дышать в эту самую секунду…

— Ребёнка?

Шепчу сама себе под нос.

— Мы женимся через пару месяцев, а ты, я надеюсь забудешь сюда дорогу.

От услышанного, моё бедное, раненое сердце оборвалось, a хрупкий мир который я себе придумала, словно хрустальный шарик, покатился куда-то в неизвестном направлении, разбивая на мелкие осколки все мои надежды и чувства…

— Значит, пару дней назад, тогда на крыше, это было твое такое прощание со мной?

Неотрывно убиваем друг друга глазами. Герман приблизился ко мне максимально вплотную. Он пытался ко мне прикоснуться, желая явно меня немного успокоить, но я намеренно от него отшатнулась, выставляя руку, лишь бы он не подходил и не касался больше меня. Больно. Ужасно больно.

— Нет… Ульяш, это было все от чистого сердца, я…

— От чистого сердца?! А оно у тебя есть?! Есть сердце?!

Срываюсь на крик. Лютая злость нарастала с усиленной скоростью, все болезненно клокотало внутри, эта боль жгла меня до пепла не давая шанса на спасение, причиняя огромную, нестерпимую боль в душе. Вся эта иллюзия нашего придуманного счастья. Его красноречивые слова о любви, сейчас рухнули как карточный домик. Эмоции накатили огромной лавиной, а меня предательски прорвало на горькие солёные, удушливые слёзы.

— Маленькая…. Прошу тебя, не надо… Я не могу выносить твоих слез… Ульяш…

Герман с огромным сожалением пытается снова дотронуться до меня, смотрю как он тянется к моим глазам, желая убрать каждую мою горькую влажную капельку.

— Не прикасайся ко мне.

Уворачиваюсь в сторону, а его руки неповоротливо зависают в воздухе, а потом они вовсе опускаются.

— Герман?! А ничего что твоя будущая жена и мать твоего ребёнка стоит здесь и всё это слушает?! Пока ты успокаиваешь свою мимолетную шлюшку?! Сколько их у тебя было?! Думаешь я не знаю обо всех?! Пусть проваливает!

Соня кричит и не сдерживает выражений, мне плевать что она говорит, я смотрю на Германа, который судорожно пытается унять своего внутреннего зверя. Вижу же как он чертовски зол. Сжимает пальцы в кулаки, хрустит позвонками на шее, а потом и вовсе парой слов затыкает рот своей невесте.

— Не смей что либо говорить в её адрес, уяснила?! Закрой рот и выйди!

Разворачивается к ней через плечо и ядовито шипит сквозь зубы.

— Я больше не собираюсь терпеть всех твоих шлюх! Хочешь чтобы я сама её спровадила?! Да без проблем!

София напористо надвигается на меня с искаженным в гримасе омерзения лицом, ещё немного и она набросится на меня, но Герман не позволяет и пальцем ей до меня дотронуться, перехватывая её за руку.

— Разучилась меня слышать?! Я сказал тебе выйти!

— Ты посмотри как эта сука влезла в твой мозг! Да я её сейчас…

Закрываю глаза в ожидании её удара. Мне все равно… Пусть наносит эти хлесткие и унизительные удары. Может через физическую боль прекратится внутренняя душевная, такая намного страшнее. Все же ведь пройдет. Ссадины можно залечить, а вот боль в разбитом сердце, её так просто не унять. Но и её я не чувствую. Герман подхватывает решительно меня на руки, прижимает к себе и уносит в комнату, закрывает дверь на ключ. Но его невеста все не унимается.

— Открой дверь! Ты не имеешь права так поступать с матерью своего ребёнка! Открой!

Герман не обращает внимания на крики Сони, ставит меня на ноги, я боязливо отступаю, а он надвигается плавно на меня. Один, потом второй испуганный шаг назад, и вот я уже упираюсь в холодную стену, а крепкие руки Германа обхватывают мои хрупкие плечи. Слышу как стучит неистово его сердце. Ему больно. Больно так же как и мне. Ненавижу! Ненавижу и одновременно люблю. Но боль застилает глаза слезами, а разум ядовитой обидой.

— Давай спокойно поговорим как взрослые люди, выслушай меня.

— Не говори ничего, не хочу. Противно! И ты противен!

Судорожно хватаясь за горло обеими руками я будто задыхалась сейчас, испытывая мучительную боль, не смотрю в его глаза, не хочу там ничего видеть, жалости точно к себе я не выдержу. Герман сам властно приподнимает мой подбородок, заставляя насильно меня на него смотреть, и я набираюсь смелости. Смотрим пристально друг на друга.

— Уль, пожалуйста, ты сейчас на эмоциях, но не надо так… Давай мы с тобой сейчас все обсудим…

Утираю холодными ладонями нескончаемый поток слез, и набираюсь смелости. Дура! Дура что позволила проникнуть в свою душу! Зачем?! Зачем позволила себе открыться и довериться этому мужчине?! Сейчас я умираю, и решаю сделать осознанно больно ему.

— Знаешь почему я пришла?

— Нет.

— Пришла лично сказать тебе, что нам больше не надо общаться. Сказать тебе, то, что было между нами, это было ошибкой, одной сплошной огромной ошибкой.

Меня не волновали сейчас его чувства, он смотрел с грустью и печалью. Конечно это не было ошибкой, как мне казалось, за это короткое время, это была настоящая любовь с моей стороны. Я же умирала без него, а он….. Что чувствует он в эту минуту, я не понимала. Глаза пустые, холодные, но вмиг его лицо меняется, приобретая нездоровый блеск.

— Ошибкой значит?!

Взревел он, сбивая до крови костяшки пальцев о крепкую стену. Ну вот зачем нужно себя колечить?! Меня сейчас так _подрывало взять его окровавленную руку и заботливо обработать маленькие ранки, которые наверняка причиняли ему боль, но одергиваю себя. Он наверняка не хочет моей жалости, слишком гордый, да и я такая же…

— Именно. Вдруг поняла, что мне это не нужно, ты не нужен. Поэтому все кончено, да и не было особо ничего, я надеюсь ты будешь счастлив.

— Значит не было ничего?! Уверена в своих словах?

— А ты? Ты уверен что говорил мне? Как оказалось, я для тебя стала очередной шлюшкой, сколько их у тебя было? Какая я по счету?! Ну? Что ты молчишь?!

Озверело кричу и луплю его своими ладошками. Он позволяет наносить мне удары. А потом он перехватывает мои руки и подносит к своим губам, целуя нежно каждый мой пальчик.

— Ты была для меня особенной, единственной. И сейчас существуешь только ты… Зачем сейчас пытаешься сделать меня уродом? Серьезно думаешь что я просто с тобой играл?

Продолжает целовать мои ладошки, зарываясь в них своим лицом.

— Играла я… Ты мой ухаб, на который я по ошибке наткнулась. Ошибка понимаешь?!

Опускаю глаза, вру, не могу на него смотреть, иначе выдам всю свою боль. Медленно его хватка ослабевает, а я решительно убираю свои руки, которые горят от его поцелуев.

— Повторишь? Повторишь глядя мне в глаза?

С огромным трудом я поднимаю на него стеклянные глаза.

— Ты моя ошибка, Громов… Я жалею что так непростительно ошиблась. Жалею, слышишь?!

— Очень надеюсь, что ты больше так не ошибешься, Соболевская.

— Я тоже на это надеюсь

Он отстраняется, предоставляя мне свободное пространство.

— Чуть не забыла… С днем рождения, Громов… Прости что пришлось испортить твой день… Это тебе в качестве компенсации.

Из своей сумочки я достала красивую бархатную коробочку, извлекла из неё золотую цепочку и дрожащими руками повесила её на шею Герману. Ему она очень идёт. Он не шевелится, стоит с закрытыми веками и угнетенно качает головой в разные стороны.

— Убери!

Грозно чеканит.

— Оставь себе, на память о мимолетной шлюхе.

Прости меня… Прости за эти обидные слова. Очень люблю, поэтому отпускаю, ведь я же изначально понимала что такой исход наших отношений возможен. Да, я хочу чтобы хоть эта ничтожная частичка меня в качестве цепочки осталась при нём.

— Прощай Громов.

Отворила дверь и не обращая внимания на крики его невесты, рванула из его квартиры как можно скорее, я просто заливалась слезами, они бежали ручьями не переставая, на душе было так больно, что мне казалось ее просто разрывают на мелкие кусочки. Усевшись в машину, надавила по газам и поехала куда смотрели мои глаза. Ехала я наверное нарушая всевозможные правила дорожного движения, слезы все также стекали по моим щекам от обиды на себя, что доверилась, на его, что предал… А потом и вовсе, я совершила самый необдуманный поступок в своей жизни. Беру в руки телефон и набираю выученный наизусть номер.

— «Привет.»

— «Неожиданно, неужели соскучиться успела? Или у тебя что-то случилось?»

Слёзы душат, душа жжет диким огнем, а перед глазами белая пелена. Быстро сворачиваю на обочину и напряженно даю по тормозам, останавливая машину. Задыхаюсь…. Молча выхожу из тачки на свежий воздух, пытаясь вдохнуть спасительный глоток жизненно необходимого кислорода.

— «Когда ты мне предлагал переехать, это было серьезно?»

— «Конечно серьезно.»

— «Я согласна выйти за тебя замуж и переехать к тебе.»

Я уже сама не понимала что делаю, нестерпимая боль внутри, сменилась на злость…

— «Ты действительно согласна? Согласна стать моей женой и переехать ко мне?»

— «Да.»

— «Я через неделю возвращаюсь, тогда и перевезем все твои вещи ко мне.»

— «Хорошо.»

Смотрю не моргая в одну точку, медленно скатываясь вниз как безжизненная кукла, из которой выкачали весь воздух.

— «Уль, я люблю тебя.»

Любит… А я?! Я люблю?! Нет. Однозначно нет. В сердце прирос с корнями другой, чужой… Чужой мужчина, который никогда уже не станет моим. В ответ я не решаюсь сказать слова о взаимной любви, напросто не поворачивается язык.

— «До встречи…»

— УТРО ~

Лежу на какой-то скамейке, кости в спине напросто расходится от нетерпимой боли. Если встану, скорее всего просто сломаюсь напополам, ноги и руки не слушаются, онемели настолько, как будто все мои кости достали из под кожи и напихали туда ваты. Потихонечку начинаю приоткрывать глаза, с большим трудом я их пролупила, картинка в моих глазах была вообще не четкой, хорошенько так проморгавшись, от увиденной картины я чуть ли не ослепла.

— Доброе утро!

— Зачем так орать.

Сдавливаю болезненно пульсирующие виски и морщусь.

— Ой… Ва-а-анечка, ты ли это?

— Как спалось?

— Превосходно

Покосившись в сторону Ване-е-чки, страдальчески сморщилась. Внимательно оглядывая все вокруг, при этом, растирая свои затекшие руки, опустила голову чуть вниз, печально усмехаясь. Знакомое местечко однако, что было ночью? Ничего не помню. Но это не страшно, а самое страшное было, лишь бы не встретится с Громовым. Не хочу больше его видеть с своей жизни.

— Я смотрю, взялась за старое?

— Да пошел ты!

Раздраженно вбрасываю.

— Так я уже как бы только что пришел.

Я демонстративно закатила глаза и цокнула языком, скрестила руки на груди и еле-еле присела на свою пятую точку.

— О, это видимо к тебе.

Нет! Только не он! Прошу! Умоляю! Но как по иронии судьбы, я слышу хриплый, такой любимый, родной голос. Ну почему так больно? В груди предательски колет. Какая сволочь придумала эту любовь?! Как вылечиться?! Как не умирать день за днём? Как?!

— Вань, привет, ну что, как ночь? Без происшествий?

Герман, увлеченно разговаривая с кем-то по телефону, прошел к окошку дежурной части, в упор меня не замечая.

— Привет, а с подружкой своей не поздороваешься?

— Так я же с тобой поздоровался только что.

— Ха-ха, очень смешно! Вон…

Этот надзиратель кивнул головой в сторону камеры, где величественно восседала я на деревянной скамье как на троне, ну прям безумная злодейка всех времён, Харли Квинн недоделанная. Герман, отключил вызов и спрятал телефон в карман куртки, медленно повернул голову в мою сторону и перевёл взгляд своих темных как горький шоколад глаз на моё лицо. Смотря на меня в упор, он даже не улыбнулся.

— За что ее взяли?

Отворачивается от меня и обращается к своему дружку.

— Да там целый букет.

Ой, ну прям целый букет, я совершенно ни в чем не виновата, я ничего страшного не сделала, просто отдохнула как отдыхают все приличные люди. Наверно… Да я даже не помнила что вчера было.

— Вот прям даже не сомневаюсь.

Скрестив руки на груди, он плавно надвигался в мою сторону, а Ваня следом проследовал за Германом. Стоят оба напротив и смотрят на меня как на идиотку.

— Поведай мне, а заодно и гражданке Соболевской, по её виду, она явно находится в беспамятстве.

Ваня шумно выдохнул и втянул воздух носом. Ой, а мне уже и страшно стало, чувствую накосячила я знатно.

— Сначала пыталась купить наркоту, потом облила самбукой охранника и пыталась поджечь, ну, а на десерт, в щепки разнесла лобовуху на патрульной машине, кстати на той которую пару месяцев назад угнала, так сказать решила закрыть свой гештальт.

— Охереть!

Сижу, слушаю и сама прихожу к шок. Да ладно? За одну ночь я смогла это все провернуть? Вздёргиваю подбородок и хмурюсь.

— Доказательства?

Ваня усмехается.

— Хочешь фотки глянуть?

Обращается не ко мне, а к Герману.

— Есть на что посмотреть?

— Сам взгляни.

Герман подошел к Ивану, склонил голову к экрану телефона и прищурил чайные глаза, разглядывая многочисленные бото. Его брови уверенно поднимались на самый лоб. Косится исподлобья на меня, странно, но на его лице не было ни злорадства, ни злости, в его глазах было леденящее равнодушие.

— Что уставился?

— Не начинай прыскать своим ядом, он меня не берет.

Вбросил и снова всмотрелся в телефон.

— Я смотрю, ты опять вернулась к прошлой жизни?

— Тебя это не касается!

Хищно усмехается и потирает двумя пальцами подбородок. Его чертовски злит моё к нему отношение. Нагло облизывает нижнюю губу, а потом и вовсе подходит ко мне на пару шагов.

— Жениху дать позвонить?

— Невесте своей позвони.

— Я ее только утром видел в своей постели, я еще не соскучился.

От услышанного, сердце разрывалось. От любви и боли. Как неприятно было слышать его слова. Как глубоко они ранили мою полюбившую этого человека душу. Сволочь! Ненавижу всем сердцем! Решил добить?! Сделать ещё больнее? Больше не могла сдерживаться, решила ранить его своими словами взамен.

— Я тебе даже завидую немного, твоя невеста у тебя в постели, ну ничего, Игорь возвращается через неделю, вот перевезу к нему свои вещи и тоже буду засыпать и просыпаться в объятиях любимого человека.

— Ты решила к нему переехать?

Когда он услышал от меня о переезде, его карие глаза заискрили огнем от прожигающей его насквозь ярости и в тоже время ненависти, это было всё равно что подливать масло в огонь, он злился всё сильнее и сильнее.

— Разве будущие муж и жена не должны жить вместе?

— Мне глубоко насрать где ты и с кем ты будешь жить, счастливо оставаться!

Как дура победно улыбаюсь. Больно тебе милый?! Терпи! Мне тоже нелегко. Какая-то странная у нас история получилась, так внезапно все началась C неприкрытой ненависти и ей же все закончилась.

— Если тебе так насрать, то вытри здесь пол.

— Что ты сказала?

— Сказала, вытри пол! Забрызгал здесь все своими слюнями от злобы!

— Дура!

— Мудак!

Обижено отвернулась от него, а он ушел к себе в кабинет, дверь хлопнула с такой силой что скорее всего где-то штукатурка осыпалась с потолка.

— Ну вот Ульяна, мы пришли к тому с чего начинали.