Полюби меня такой

17 глава. Дежавю

Господи… Зачем я вчера столько выпила? Когда я болею с похмелья, даю себе клятву, больше никогда, не при каких обстоятельствах не пить. Но как только меня отпустит, эта клятва сразу забывается, интересно я одна такая? Да, уж, пейте дети молоко, а не то, что я вчера. Боже, как же плохо, мне казалось, что с похмелья у меня даже волосы мои болят. Попыталась открыть глаза, признаться честно, мне далось это ну просто с огромнейшим трудом. Приоткрыв веки, только сейчас я поняла что лежу на чьей-то мощной и горячей груди. А чья-то огромная, крепкая рука нагло покоится на моем плоском животике. Резким рывком подрываюсь и со всей своей силой которой меня наградила матушка природа, ногами сталкиваю рядом лежащее тело с кровати на пол. Это тело летит вниз и приземляется с таким оглушительным «хлабыщ», что мне казалась под тем кто на полу, образуется огромная дыра.

— Ауч! Ты вообще в себе?!

Осторожно, маленьким ползком пробираюсь к краю кровати и не могу поверить своим глазам.

— Тыыы?!!

Мамочки мои! Резко вскакиваю на огромную кровать, утопая своими ступнями в мягких и шелковистых простынях.

— У меня что, дежавю?!

Не могу оторвать от него свой удивленный взгляд. Пытаюсь протереть мутно видящие глаза. В голове лишь крутилось одно и постоянное… Идиотка! Дура! Опять?! Вот зачем ты сюда приперлась к нему? Зачем?! Сама же хотела забыть. Сама себе обещала что и на шаг больше не приближусь к этому человеку.

— Да нет, дежавю видимо у меня, Соболевская.

Герман смотрит таким окутывающим взором, от которого хочется провалиться под землю, нагло приподнимая одну бровь, этот наглец важно скрестил руки на груди, удобно раскидываясь на мягком ковре.

— Не поняла.

— Посмотри на себя… Выглядишь отпадно.

Сомнительный комплимент, какой к черту отпадно?! Да я себя чувствую так, словно меня зажевал мусоропровод, а потом и он глядя на мой внешний вид, решил что я совершенно ему не подхожу и, с позором выплюнул меня обратно.

— Черт!

Только сейчас до меня доходит, что я стою перед ним полностью голая. Но Германа это совершенно не парит, он бесцеремонно лежит и рассматривает каждый миллиметр моего ногого тела. А мне становится невыносимо стыдно перед ним. Быстро срываю плотное одеяло с кровати и как бабочка, заворачиваюсь в плотный кокон.

— Скажи мне что у нас ничего не было как и в прошлый раз? Ведь не было, да?

— Хорошо, не скажу.

— Все было, да?

Хищно оскалившись, Герман медленно встал на ноги, выставляя на все мое обозрение свое не малое достоинство. Замечаю что его полеживание со мной в одной постели так просто не прошло. Мои щеки уже заливаются стыдливым румянцем. Я же не маленькая девочка, понимаю что к чему, его утренняя эрекция, от которой я как придурошная не могу увести взгляд. Тупо стою и пялюсь.

— Соболевская, мои глаза находятся в другом месте.

Стеснения у Германа совершенно нет, даже не прикрываясь ничем, он плюхается на кровать, заводя руки за спину.

— Ты мне ответишь? У нас же не было ничего, правда? Я просто у тебя переночевала, да?

Несколько секунд он молчит. Гаденыш! Специально же действует на мои проспиртованные нервы. Стою и метаюсь в своих мыслях. Видя мои размышления, он усмехается, облизывая нижнюю губу. Ну вот и зачем он это делает?

— Было милая, и не раз, и не два, и даже не три…

— Господи.

— О дааа, малышка… Это я…

Герман усмехается. Похоже я вчера хорошенько перебрала с алкоголем. Я же ничего совершенно не помню. Как я вообще додумалась сюда приехать?! И как в принципе от такого количества выпитого я адрес вообще его вспомнила? Рукой стыдливо прикрываю лицо. Стыдно. Очень стыдно.

— Не мог меня домой отправить?! Да хоть бы у подъезда оставил! Hy, в крайнем случае, кинул бы меня на диване. Нет, надо было притащить к себе в спальню… В свою кровать, снова!

Грозно спрашиваю, а Герман лишь улыбается в ответ. Ну и что я смешного говорю?

— Ты воспользовался мной и моим состоянием.

— Я бы еще поспорил, кто кем воспользовался, ты сама лезла ко мне, всю ночь меня терзала…

Сама? У меня был весомый аргумент, я не ведала что творю, у меня вместо крови по венам вчера пробегал алкоголь. Я все так же стояла на кровати и нервно переминалась с ноги на ногу. Старалась на него не смотреть, лишь крутила головой по сторонам, в надежде увидеть свои вещи, но они так и не попались мне на глаза. Герман встал с кровати, обошел её медленной поступью и приблизился опасно близко ко мне вплотную, глядя в мои глаза, он помог мне спустится на пол. Мы стоим очень близко друг к другу, я ощущаю его теплое дыхание на своем лице. От такой близости, прикрываю глаза, но в тот час же чувствую, как его пятерня проникает в мои волосы на затылке, слегка притягивая меня к себе ещё ближе. Так приятно, его прикосновения разжигают во мне огненный, бурлящий вулкан.

— Мне интересно, я один пытаюсь заглушить всю боль любыми способами, но ничего не выходит?

— Боли сильнее нет, чем боль в сердце… Разбитом сердце, да?

Неотрывно испепеляем друг друга любящим взглядом. Какой же он красивый. Улыбка глядя на него сама по себе появляется на моих губах, вырисовывая глубокие ярко выраженные ямочки. Как же сейчас мне хочется к нему прикоснуться. Его руки ложаться на мою талию, я мгновенно напрягаюсь, а потом и вовсе, его одна свободная рука гладит мою щечку.

— Зачем мне сопротивляешься? Зачем отталкиваешь?

— Почему отталкиваю…? Да мы не можем… Неужели ты это не понимаешь?! Гер, и я последняя дура что сюда приехала.

Опускаю глазки. Герман нежно берет меня за запястье, притягивает тыльную сторону моей ладони к своим губам и нежно целует, а потом он прикладывает мою ручку к своей груди. Сразу же ощущаю в каком бешеном ритме стучит его сердце.

— Чувствуешь? Чувствуешь как моё сердце бьется рядом с тобой?

— Чувствую.

Тихо произношу. Конечно чувствую… Ведь моё израненное сердце сейчас стучит в таком же ритме.

— Ты же все видишь и понимаешь, не отталкивай меня… Ты сама приехала ко мне, я тебя не тянул насильно.

— Если бы я не выпила лишнего, меня бы здесь не было..

— Ты забавная когда под градусом, да и такая откровенная…

— Не поняла, ты сейчас о чем говоришь?

Непонятная усмешка проскочила на его лице.

— Жить без меня не можешь. Дышать без меня не можешь… Задыхаешься…

Лишь на минуту я снова попала в его власть. Конечно так и есть. Он же стал моим кислородом. Да вся моя жизнь теряет смысл когда его нет рядом. Он как самый опасный наркотик. Он смертоносный капкан, из которого я не могу выбраться живой. Но дурман резко спадает, когда я вспоминаю его беременную невесту. Меня накрывает волна невероятной ревности. Все нутро разрывает от злости. Я была на пределе.

— Что ты несешь?! Да я тебя ненавижу, я не могла тебе такого сказать.

Вру. Нагло вру. Не понимая как своими словами делаю снова ему больно.

— Пусть будет так…

Тяжело выдыхает и присаживается на край кровати, а я снова пытаюсь найти взглядом свои затерянные словно в Нарнии вещи.

— Запомни раз и навсегда. Это было в последний раз. Уяснил?

Произношу таким голосом, словно пытаюсь убедить саму себя в этом.

— Сама сможешь удержаться?

Поднимает на меня недоверчивый взгляд.

— Не сомневайся, даже если и захочу, для таких целей у меня есть жених.

Печально усмехнувшись, Герман устало потер переносицу двумя пальцами, вертя головой в разные стороны, он угнетенно запрокинул голову вверх. Делая глубокий, раздраженный вдох, он встал и снова приблизился ко мне.

— Не смотри на меня так.

— Знаешь, мне иногда просто хочется тебя прибить.

— Это взаимно, родной мой.

— Твой…?

Хотелось кричать, да! Мой! Только мой! Я уже разрывалась на части от собственного сопротивления. Ненавидела эту запретную любовь к нему, знала что не сможем быть вместе. Стирала из памяти его адрес, пыталась забыть, но все равно помнила его наизусть, в висках стучало… И опять это утро с ним, и опять, все с начало… Даже сейчас, он меня не держит, бери и беги, а я как вкопанная.

— Мне пора, я все помню, кофе дома попью, позавтракаю тоже дома, так что, я пожалуй поеду, спасибо что позаботился обо мне.

— Ну, ночью ты себя хорошо вела, так что завтрак ты заслужила…

Этот Чеширский кот, стоя в неглиже, дерзко мне подмигнул. Схватил с пола свои трусы и натянул их на свой упругий как орех зад. Оставил нежный поцелуй на моих губах и уже на выходе, соизволил мне вбросить.

— Свои «единственные» трусики не ищи, эти тоже пали смертью храбрых, порваны в клочья.

— Все возместишь!

Надуваю губки и хмуро произношу. Опять?! Сколько можно уже уничтожать мои трусы? На минуточку, я на брендовые сумки от Louis Vuitton столько денег не трачу, сколько на трусы после встречи с ним.

— Тебе без них лучше… Да и твоя попка без этого куска ткани дышит.

— Идиот!

— Бельевой маньяк…

Запомнил же все-таки. Улыбаюсь ему в спину, а он полностью довольный собой скрылся за дверями своей комнаты. Стою как истукан укутанная в одеяло посреди его спальни, не думая, поплелась следом за ним. Снова этот барный стул, на который я еле вскарабкалась. Ну и конечно же я просто не смогла снова оторвать свой взгляд от его упругого и рельефного тела. Мне казалось что он специально покупает такие трусы себе, на размер меньше, у него и так конечно охринительная задница, но в этих плавках, она смотрится ещё более упругой. Так и хочется подойти и хлопнуть рукой по ней.

— Ммм…

Да боли терзаю нижнюю губу, даже не замечая как из меня вырывается затяжной стон.

— Будешь так смотреть, я тебя трахну прямо на этом столе.

Готовя судя по запаху что-то нереальное, он не поворачиваясь ко мне ехидно произнёс.

— Вот не надо мне здесь угрожать.

— Не нарывайся лучше.

— Действительно, ещё скрутишь и упакуешь в обезьянник. Знаем… Проходили..

Продолжая колдовать над завтраком, я сидела подперев руку под подбородок и неотрывно на за ним наблюдала. В голове сразу пронеслись трепетные картинки. Словно мы женаты. Засыпаем вместе, просыпается вместе, а потом он готовит для меня завтрак. На душе приятно кольнуло.

— Гер… Ты такой сейчас мил…

Мягко говорю, но не успеваю закончить предложение. Раздается противный звонок в дверь, который заставляет меня испуганно подпрыгнуть на месте.

— Кто там ещё?! Герман ставит две тарелки с аппетитным омлетом на столешницу и порывается уже пойти открыть дверь.

— Это твоя невеста?

— Не думаю, её нет в городе.

— Через балкон я прыгать не буду.

Огрызаюсь, а самой невыносимо страшно. Если и правда она за дверью, что сейчас будет? Перед моими газами до сих пор её ядовитый взгляд, который пугает меня до безумия.

— Это не она, не трясись так.

— Не открывай.

Вскрикнула довольно громко от испуга, машинально хватая Германа за руку.

— Ну и как ты себе это представляешь?

— Вдруг тебя нет дома, не открывай… Прошу тебя… Побудь лучше рядом со мной..

Наклонившись, рукой он обхватил мой затылок, притянул к себе и со всей своей нежностью поцеловал мои губы. Не хотела его отпускать, сама притянула его ближе, наслаждаясь этим секундным уединением. Звонок все настырно сигналил. Да кому там невтерпеж то так?! Герман нехотя отстраняется, проводя подушечкой большого пальца по моей скуле.

— Сиди, я сейчас.

— Упертый баран!

Его спокойствие меня дико раздражало. Он был как удав, словно наглотался каких-то успокоительных. Как можно быть настолько бесстрашным?

— Я все слышу.

— А я и не говорила шепотом.

Герман быстро накинул на себя майку и шорты, а затем направился к двери. Я решила что оставаться вот так в одном одеяле как-то не комильфо. Решение в таких непредвиденных ситуациях приходит сразу. Хотя… Чем я думала? Нашла что сделать. Мой мозг еще видимо не совсем проснулся, так как я не придумала ничего лучше, как спрятаться на балкон. Дверь не защелкивалась, поэтому, я просто слегка её прикрыла, удерживая раму своими пальцами.

— Привет, я долблю как дятел! Где ты есть вообще?! Я уже думал ты того, помер.

— Те че вообще здесь надо с самого утра?

— Что с настроем?

Слегка приподнимаюсь и пытаюсь увидеть происходящую картину по ту сторону балкона. Тим важно почесывая ухо, уселся за стол. Взял в руки горсть орехов из небольшой пиалы и раскинулся в кресле, запрокидывая ногу на ногу. Он что, орешков пришел сюда погрызть? Сидит и уплетает словно с голодного краю.

— Ты ради этого приперся в такую рань?

— Просто заехал по пути. Оу, а я смотрю ты не один?

— С чего ты взял?

Тим кривит недоверчивую гримасу и стреляет глазами на выставленные Германом тарелки с нашим нетронутым завтраком.

— Неужто это для любимого братца?

Герман прислоняется к барной стойке и оглядывается по сторонам. Явно сам не понимает куда я делась. А потом и вовсе, тишину братьев прерывает настойчивый звонок домашнего телефона.

— Жди.

— Иди — иди.

Пальцы уже страшно затекли, из последних сил я удерживала этот чертов стеклопакет, сама не поняла, как громко ругнулась в слух.

— Блять!

— Так вот как выглядит домовой…. За молочком пришла или за печенкой? Ааа… Че это я, ты явно пришла на запах этого омлета, угадал?

С издевкой произносит и распахивает эту самую дверь настежь. Прятаться уже смысла нет, встаю на ноги, разглядывая этого засранца. Который стоит ну просто с идиотской ухмылкой.

— Зачетный прикид, для званого завтрака так нарядилась?

— Другого времени не нашел навестить брата?

— Интересная у нас беседа получается… Вопросом на вопрос… Я помешал? И вообще, может выйдешь?

Раздраженно вздохнула, ведь деваться уже было не куда, он подал мне руку, принимаю её и переступаю порог балкона. Я уже хотела сказать Тиму, что это не то, о чем он подумал… И что я оказалась здесь совершенно случайно, но меня прервал мобильный телефон который настойчиво разрывался. Да что ж это такое?! Почему именно сегодня мы всем так срочно понадобились?

— Извини.

Лечу в коридор, достаю из сумочки мобильный и принимаю вызов.

— «Да?»

— «Неужели подняла… Ты спишь ещё?! Уль, чего звоню, я сегодня прилетаю, встретишь меня?»

Боже… Я совсем о нём уже забыла. Неужели так быстро прошла эта ничтожная неделя? Помню что тогда наговорила ему со злости, обещала золотые горы, и переехать, и предложение принять, и встретить его из аэропорта. Понимала что надо объясниться с ним как можно скорее.

— «Хорошо встречу, как раз нужно поговорить, во сколько ты прилетаешь?»

— «B 15:40.»

— «Значит, в 15:40 буду возле аэропорта.»

— «Тогда до встречи, малыш.»

— «До встречи, Игорь.»

Отключаю вызов и присаживаюсь на небольшой пуфик, опуская голову вниз. Дура? Да, возможно. Сама уже в себе запуталась.

— Беги быстрее, а то женишок нервничать будет!

Поднимаю голову, напротив с перекошенным от злости лицом стоял Герман. Бесится. Раздражен. Его ледяной взгляд колким холодом отражается по всему моему телу.

— Гер, я не…

— Проваливай и больше не попадайся мне на глаза!

Он резко переменился в настроении, его голос чуть ли не срывался на хрип, в его налитых кровью глазах пылала ненависть ко мне.

— Резкая вспышка бешенства?

— Я тебе сказал проваливать, ты ещё здесь?

Поднимаюсь и делаю один шаг к нему навстречу.

— Стоит лишь на мгновение подумать что ты нормальный, как снова ты превращаешься в бездушную скотину.

— Если ты высказалась, дверь там.

Головой он кивнул в сторону двери, не глядя больше на меня, он пошёл на кухню. А я поплелась следом.

— Вот так просто? Берешь и прогоняешь?

Я стояла в недоумении, ведь пару минут назад, он был совершенно нормальный. Мой вопрос он намеренно проигнорировал, оставляя его без ответа.

— Громов, ты придурок бесчувственный!

Не собиралась больше к нему лезть. Решила дать возможность остыть этому пыхтящему паровозу. Больше не говоря ни слова, пошла в комнату, оделась, вышла, чмокнула Тима в щеку и удалилась.

— От лица Германа ~

Стою и слышу как защелкивается на тугой замок входная дверь. Лишь на минуту я думаю что я ей нужен, как она доказывает обратное. По первому зову срывается к своему недоженешку. О чем здесь ещё говорить, когда у неё на первом месте всегда стоит он. Стеклянная чашка которую я держал в руках, с дребезгом лопнула в моих руках, а чёрное пятно от кофе моментально расплывается, образовывая на светлом ламинате чёрную дыру, такую же, как и в моем сердце.

— И что это было сейчас?

— Блять!

Матерюсь и только сейчас замечаю один осколок зажатый между пальцами. Но я не ощущаю боли. Плевать! Душа саднит больнее.

— Нормальная такая ревность, кто-то конкретно влип.

— По полной, но сука! Как же бесит, что по каждому его звонку, она срывается и едет к нему.

Сука! От своего же бешенства наорал на нее, обидел… Придурок блять! Стряхиваю острый осколок разбитой чашки и пытаюсь под краном промыть сочащуюся кровь. Да и бок сразу начинает болеть. Что это твою мать?! Что за фантомная боль. Как только её не становится рядом, этот долбанный порез адски пульсирует. Впиталась в мою кожу, залезла под самые вены. Как вылечится от этого убийственного вируса?! Где искать это противоядие.

— Ну, так он же жених.

— Охуенная поддержка с твоей стороны!

Пытаюсь скрыть эту боль под маской безразличия. Что я ей сейчас хотел доказать, что буду жить, но жить без нее, как и она без меня? Только сделал хуже.

— А чего ты хотел? Что она бросит его и будет с тобой иногда встречаться, в перерывах между Соней?

— Все! Закрыли тему.

— Брат, послушай, она мне конечно очень нравится, но у тебя скоро будет ребенок, это не совсем правильно по отношению к Соне. Определись окончательно.

— Знаю я. Но ничего не могу сделать, просто люблю ее.

Ho она раз за разом расхерачивала моё сердце на мелкие осколки, не понимаю, почему это все называют разбитым сердцем, полное чувство того, что все кости внутри сломаны.

— Улька тоже любит, это видно. Но вам не быть вместе… Уже…

Тим подошел сзади, по-братски сжимая моё плечо. Закрываю кран и со всей дури луплю обеими рукам по столешнице, а алая _кровь хлыщет новым безостановочным потоком.

— Харэ себя колечить!

— Малой, не лезь! Нашелся проповедник сопливый.

— Как она вообще у тебя оказалась?

Тим берет небольшое полотенце и передает мне в руки, обвязываю руку в тугую повязку и опускаюсь на пол, прислоняясь спиной к нижним шкафам кухонного гарнитура.

— Ночью в драбадан приехала, в рупор орала на весь двор.

— Где только взяла его ночью?

— Знаешь, как-то не успел спросить, не до этого нам было..

— Ну да, ночью-то, разговоры вести, ишь я чего удумал.

— Лучше же потрахаться, причём, очевидно что всю ночь, а на утро прогнать ту, без которой подыхаешь как надоедливую шлюху.

Тим садится рядом на пол. Между нами царит немая тишина. А потом и вовсе, малой лупит меня по затылку. Пиздец! Сижу в ахере и нихера не соображаю, за что только что отхватил.

— Охуел?!

Ответно кулаком прохожусь по его плечу.

— Гандон ты агрессивный, братец!