Полюбить незнакомца

14

Внутренний голос, который прежде кричал ей: «Беги, беги», – теперь вопил: – «Дерись, дерись с этим животным, сопротивляйся ему!» Собрав всю свою волю, она начала отбиваться с новой силой. Это грубое животное, изрыгающее потоки гнусной брани, никогда ею не воспользуется!

Его большая круглая голова нависла над ней, и она изо всех сил впилась ногтями в его лицо. Он, непристойно выругавшись, отскочил. Воспользовавшись моментом, Клэр, сжав кулаки, ударила его по скуле, и он снова застонал от боли. Его тело чуть обмякло, но, едва переведя дух, девушка почувствовала, как две тяжелые руки сомкнулись у нее на горле. Она снова начала задыхаться, а давление все усиливалось. Клэр извивалась, отбиваясь руками и ногами, но руки давили на горло все сильнее. Острая боль пронзила грудную клетку, голова, казалось, распухла и куда-то поплыла. Широко раскрытыми глазами она видела свет – то красный, то желтый, затем вспышку, взрыв, и вот они соединились в один большой светящийся шар. Ее голова откинулась на кушетку, безжизненно мотаясь из стороны в сторону. Но вот, что самое странное, у нее появилась возможность дышать. С большим трудом ей удалось приподнять веки, так как сияющий шар все еще стоял у нее перед глазами, не исчезая. Она уставилась на него, ничего не понимая, потом шар приобрел очертания зажженного фонаря. У нее не было в доме такого фонаря, и все же Клэр ясно видела, что он стоял рядом с ее масляной лампой на столике. Да, это масляная лампа принадлежала ей или, скорее, миссис Кларк. Она не отводила глаз от фонаря. Сейчас ей было так плохо, что она больше не могла ни на чем сконцентрировать внимание. Ей было очень холодно, и все тело дрожало с головы до ног. Она отдавала себе отчет в том, что нужно подняться, пойти на кухню, вскипятить чайник, чтобы выпить чего-нибудь погорячее, но тело отказывалось повиноваться.

Она слышала чьи-то тяжелые шаги и какие-то звуки снаружи, за окном. Значит, по крайней мере, она сохранила слух. После каждого шага вступали голоса мужчин, которые отчаянно ругались между собой. Потом послышался звук пощечины, цокот копыт. Забрал ли он платье для мисс Фостер? Кто это он? Джозеф, само собой разумеется. Нет, нет, это был не Джозеф, это был… – теперь она пришла в полное сознание, хотя все ее тело затекло и оставалось неподвижным.

Он вернулся – этот дикий зверь – и на сей раз он непременно осуществит свою угрозу. Дура, дура, – обзывала она себя. Почему я позабыла запереть за ним дверь? Теперь вот он возвращается. Прошло еще какое-то время. Вдруг она увидела темную фигуру в прихожей, и эта фигура закрывала дверь!

Да очнись же ты, очнись, пошевеливайся, – призывала она свои затекшие члены, но смогла лишь скатиться с кушетки на пол, – ее протянутые пальцы коснулись металла. Да, слава Богу. Она схватила металлический предмет. Это была ручка кочерги. С трудом встав на колени, она принялась что было сил размахивать кочергой и орать, орать, словно обезумевшая.

Мужская фигура остановилась неподалеку от нее и опустилась на колени.

– Нет, нет, мисс Корт, оставьте, пожалуйста, в покое кочергу. Не нужно кричать.

Клэр заморгала и уставилась на незнакомца. У него был мягкий успокаивающий голос. Голос Марка Конрада.

Кочерга с грохотом упала возле камина. Клэр издала приглушенный стон и закрыла глаза руками.

Слезы заструились у нее сквозь пальцы, и горькие рыдания сотрясли все тело, сжавшееся на ковре.

Марк Конрад молча смотрел на нее, не зная, что теперь предпринять. Она, слава Богу, выпустила из рук кочергу, но могла оцарапать ногтями ему лицо, если он к ней прикоснется. Как бы он поступил, если бы на ее месте оказалась Сара? Он бережно взял бы ее на руки и отнес в кровать. Клэр была уже не ребенком, но глупой девочкой, которая, вероятно, сама нарвалась на этого негодяя Джорджа Палмера. И он был рад, что в это время случайно проходил мимо и смог помочь ей. Сейчас ее нельзя было оставлять в таком состоянии, это было очевидно. Открыв дверь в спальню, он вошел, опустил шторы, зажег лампу у изголовья и откинул одеяло. Потом отправился на кухню вскипятить воды.

Когда он вернулся в гостиную, она все еще лежала, скрючившись, на коврике, но душераздирающие рыдания прекратились. Он, опустившись перед ней на одно колено, мягко, словно обращаясь к Саре, сказал:

– Довольно, довольно. Моя дорогая, позволь мне уложить тебя в кровать. Не плачь, будь умницей.

Но он понимал, что перед ним был не ребенок, который упал и сильно разбился, а молодая женщина, внезапно подвергнувшаяся нападению мерзавца, который, вероятно, стремился ее изнасиловать. Ее тело все еще сотрясалось в беззвучных конвульсиях, но она уже не плакала. Он отнес ее в спальню и положил на кровать. Посмотрев на нее при свете лампы, он отшатнулся и тяжело вздохнул. На ее мертвенно-бледном, распухшем лице остались красные полосы. Он остановил взгляд на разорванном почти до талии платье, кровоподтеках на теле и следах от ногтей насильника.

Присев на край кровати, он мягко, аккуратно начал вытирать полотенцем лицо Клэр.

– Вам повезло, – сказал он, – кожа на лице не пострадала, а с помощью холодного компресса опухоль спадет. У вас есть силы, чтобы приподняться и снять платье?

Она безоговорочно повиновалась, и Марк вытер кровавые ссадины около грудей. Он морщил лоб от старания, но вид ее молодых грудей с розовыми сосками, которые прижимались к его телу в ту безумную ночь, взволновал его с новой силой. Натянув на нее простыню, он постарался отогнать от себя эти воспоминания. Какое наслаждение получил он тогда от ее сладостного юного тела. Она оказалась не проституткой, а невинной девушкой, с которой не был близок ни один мужчина. Какой стала она после этой ночи? Он вновь нахмурился и поднялся, взяв в руки кувшин.

– Я принесу холодной воды для примочек на лице, – сказал он, и его голос болью отозвался у нее в ушах. – Только больше не плачьте, – добавил он как можно мягче, – иначе вы испортите всю мою работу. Вот, возьмите полотенце, оно вам пригодится.

Клэр поднесла полотенце к глазам, пытаясь вытереть слезы. Она откинулась на подушке. Слава Богу, что он оказался рядом с ней. Какой-нибудь другой мог пройти мимо ее коттеджа и ничего не заметить.

Что заставило его заглянуть сюда? Она ведь не могла кричать, так как этот негодяй сдавил ей горло.

Марк Конрад вошел в спальню с двумя дымящимися кружками. Одну он поставил на столик возле кровати, а другую держал в руках.

– Бла… годарю, – с трудом вымолвила Клэр, пытаясь проморгать вновь подступившие слезы. – Я так замерзла. Очень любезно с вашей стороны.

– Замерзли? – переспросил он, оглядываясь по сторонам. – У вас еще есть одеяло? Могу принести.

– Там, на верхней полке гардероба.

Он набросил на нее второе одеяло и снова взялся за кружку.

– Простите меня, но… вы так были добры ко мне, и я, конечно, это очень ценю… – бормотала Клэр.

Марк мелкими глотками отпивал чай и разглядывал лежавшую перед ним в кровати девушку.

– Вы давно знакомы с Джорджем Палмером? Это, конечно, не мое дело, но я ужасно любопытен.

– Я с ним впервые познакомилась сегодня.

Марк резко вскинул брови. «Только сегодня?»

Его губы изогнулись в сардонической улыбке.

– И вы одна развлекаете его в своем доме перед наступлением ночи? Я не имею права вмешиваться в вашу личную жизнь, но вы, как я вижу, получили значительно больше того, на что рассчитывали.

Клэр молча уставилась на него, придя в ужас от его слов.

– Ваши предположения неверны. Сегодня утром Джордж Палмер, – она с усилием выговорила это имя, – сопровождал мисс Изабель Фостер, когда она приехала ко мне на примерку. Я не приглашала его к себе вечером.

– Но он все же нанес вам визит, и вы, очевидно, впустили его.

Клэр устало откинула голову.

– Это было не совсем так. В заказанном платье нужно было кое-что изменить. Мисс Фостер обещала прислать за ним.

– И послала Джорджа Палмера?

– Нет. Она сказала, что за платьем приедет Джозеф, ее кучер.

– Это не объясняет, почему Джордж Палмер оказался в вашей гостиной и боролся с вами на кушетке. Может, вы спровоцировали его?

– Мистер Конрад, почему вы считаете себя вправе наносить мне оскорбления? – Она отвернулась от него и пыталась унять охватившую ее дрожь от обиды.

Марк Конрад протянул к ней руки и обнял ее.

– Извините. Простите меня, Клэр. Этот тип – грубый негодяй, мне невыносима сама мысль, что он мог оказаться рядом с вами… – Его голос становился все более тихим, еле слышным, и он все крепче прижимал ее к груди. – Расскажите, что здесь произошло.

Клэр взглянула на его расстроенное лицо и почувствовала, как убыстряется биение ее сердца.

– Ну… я вышла из дома, чтобы немного погулять. Когда начало смеркаться и все вокруг предвещало грозу, я поторопилась вернуться в коттедж. Перед крыльцом стояла карета. Я подумала, что Джозеф прошел на кухню…

– На кухню? Как мог себе такое позволить кучер?

– Если я не успевала закончить платье к его приходу, то всегда предлагала ему попить крепкого чаю. И не вижу здесь ничего особенного.

Марк кивнул.

– Кажется, я знаю этого кучера – хороший, вежливый парень. Итак, вы подумали, что он прошел на кухню. Но в коттедже не было света. Вас это не насторожило?

– Мне показалось, что он приехал раньше обычного, когда еще не стемнело, и ему не нужна была лампа. Я была слегка озадачена тем, что он вошел в дом без приглашения, так как он не отличается бесцеремонностью, но на кухне никого не было. Не могу понять, почему Джозеф вообще не приехал за платьем.

Марк с минуту помолчат, рассеянно поглаживая ее по голове.

– Кажется, я начинаю понимать. Палмер под каким-то предлогом заменил его и сам явился в коттедж, где притаился в ожидании вашего возвращения. – Он заглянул в серые глаза Клэр. – Между вами что-нибудь произошло, когда он приезжал к вам вместе с Изабель?

– Я упрекнула его в бесцеремонном вторжении в мой дом, так как он посмел развалиться на моей кушетке, не удостаивая меня даже взглядом. А так как у меня в коттедже только одна примерочная, то я попросила его подождать возле дома. Вот и все.

Марк громко расхохотался.

– Значит, он явился сюда за возмездием!

– Вас, я вижу, это веселит, – с обидой в голосе сказала Клэр. – Ну а если он заявится вновь?

– Не заявится, – отрезал решительным тоном Марк, и она в упор посмотрела на него.

– Откуда вам это известно?

– С таким ликом, как у него сейчас, я бы долго не рискнул показываться где-нибудь.

Клэр получше всмотрелась в лицо Марка и заметила на его скуле свежую ссадину. У нее расширились глаза, и она выдохнула:

– Значит, вы подрались! Я слышала какие-то звуки, доносившиеся снаружи. Ох, Марк! – Ее пальцы с нежностью коснулись его лица. – Ведь вы могли получить серьезное увечье, и все это из-за меня!

– Ничего подобного, – весело откликнулся Марк. – Я – тертый, грубый моряк, а Палмер – хорошо откормленный обыватель, опасный только для вас. – Он взял ее пальцы и приложил к своим губам. – Ведь я тот самый жестокий, тяжелый на руку старпом, каким вы увидели меня на пристани.

– Да, мне так показалось, но теперь я знаю, что вы не такой. Вы – выходец из старинной, уважаемой семьи. У вас отличный, со вкусом обставленный дом, а ваша дочь просто вас обожает. Как, впрочем, и Септимус Томас.

Марк широко улыбнулся.

– Значит, я уже в силу этого не могу быть негодяем, – сказал он, и широкая улыбка исчезла с лица. – Я намерен умножить состояние семьи любыми средствами. У меня есть планы, от которых я не отступлюсь.

– Понимаю, – сказала Клэр, прижимая к лицу холодное полотенце. Припухлость на губах стала менее заметной – И у меня есть свои собственные планы, и никто не вправе мне здесь что-либо диктовать.

Марк почувствовал горькую нотку в ее голосе.

– Значит, – осторожно сказал он, – в ту ночь, когда мы встретились, вы протестовали своим побегом против такого диктата?

– Да, отчасти.

– Вы сожалеете о том, что произошло?

– Нет, ни в малейшей степени, – ответила она, и Марк, поглядев на нее, увидел у нее на лице выражение, которого прежде не замечал: смесь цинизма и удовлетворенности. – Того, чего у меня нет, нельзя и отнять.

Марк покачал головой.

– Не могу сказать, что я понимаю вас, но давайте больше не затрагивать деликатных тем в разговорах. Если вы себя чувствуете довольно сносно, то я могу идти?

– Да, благодарю вас, – сказала Клэр, чувствуя, как все в ней противится такой мысли. Она не хотела, чтобы он уходил, хотя он должен был это сказать. Сделав над собой усилие, она улыбнулась. – Не забудьте, что Сара, несомненно, поинтересуется, откуда у вас кровоподтеки на лице.

Марк тоже улыбнулся.

– Кровоподтеки на лице моряка никого не удивят. Это издержки профессии.

Он смотрел, не отрываясь, в ее большие блестящие глаза. Ему показалось, что он глядит в морскую глубину в лунную ночь, и видит лишь верхние, обманчивые слои, под которыми таятся другие, способные в один момент вызвать дикую, отчаянную круговерть. Эта девушка похожа на море, – подумал он, – с одной стороны, исполнена достоинства, рассудительная молодая женщина, а с другой – безудержное, страстное создание, которое явилось перед ним там, в амбаре. Сердце у него сладко вздрогнуло, и он погрузился в волны нежности, которую прежде никогда не испытывал ни к одной женщине. Она вызвала у него сладостное воспоминание о том ярком экстазе, который он испытал только однажды в ту грозную ночь.

Наклонившись, он спросил:

– Клэр, вы дадите мне одно обещание?

– Конечно, любое.

– Запирайте дверь, когда выходите из дома, а также на ночь. Ведь только по чистой случайности я заметил стоявшую возле дома карету и очень удивился, почему внутри темно. Вы здесь живете в полном одиночестве. Прошу вас не рисковать, моя дорогая.

– Вы считаете, что Джордж Палмер может…

– Нет, нет. Он сюда не сунет носа. Ему долго придется лежать в постели с заплывшими черно-синими глазами. Мне кажется, он даже не знает, кто его проучил, и теперь будет гораздо осторожнее. Вы послушаетесь меня, не правда ли?

– Обещаю. Я не желаю, чтобы вы вновь оказались в таком положении.

– Я думаю скорее о вашем положении, а не о своем – уж я как-нибудь сумею постоять за себя, – ответил он и, подчиняясь пронзившему его порыву, наклонился и поцеловал ее в губы.

Он вдруг с поразительной отчетливостью вспомнил ту ночь, теплоту ее губ и нежность тела. Он нагнулся и прижал ее к груди. Клэр обняла его за шею, и их губы соединились в страстном поцелуе. Время, казалось, все стерло, словно ничего не произошло за период между той ночью и нынешним моментом. Наступило продолжение их страстной плотской любви, прошлое соединялось с настоящим.

Одеяла, накрывавшие тело Клэр, оказались на полу вместе с рубашкой и бриджами Марка. Она уже не ощущала холода – все ее тело горело от желания, она совершенно растворилась в мире, где единственной реальностью было тело Марка. Чувственная природа Джорджа Хэркорта вновь прорвалась в ней, и она упивалась любовной силой Марка, его заботой о ее наслаждении даже в тот момент, когда страсть в нем достигала наивысшей точки. Нежная сила Марка наполняла Клэр ощущением счастья и наилучшим образом вытесняла пережитый кошмар.

Все ее безотчетные томления с того времени, как она убежала от Филипа Рейна, были утолены ласками Марка Конрада.

Ей больше никто не был нужен, ну а ему? Когда они лежали неподвижно в объятиях друг друга, сознание постепенно возвращало Клэр в реальный мир – к его планам, от которых он не намеревался отступаться. Она нежно прикоснулась к его щеке и улыбнулась, видя близко от себя его голубые глаза. В них сквозило удивление, словно он никак не мог понять, почему вдруг очутился у нее в кровати.

– Хотя твоя голова лежит на моей подушке, дорогой Марк… – мягко сказала Клэр.

Удивление в его голубых глазах пропало, и они затянулись светлой дымкой. Он печально улыбнулся.

– Я ведь принял решение никогда больше этого не делать. Зачем ты позволила?

– Так значит, во всем виновата я? – рассмеялась Клэр. – Может, ты еще скажешь, что я тебя соблазнила, как Ева Адама?

На лице Марка вдруг появилось тревожное выражение.

– Ева! Боже мой, что же я делаю!

Клэр бросила на него любопытный взгляд.

– Моя дорогая, я никогда ни за что в мире тебя не обидел бы, но ты настолько притягиваешь меня, что я не могу устоять и вижу, что и ты не в силах противиться мне.

Клэр села в кровати, и ее легкие пальчики пробежали по его сильной загорелой спине.

– Не нужно упрекать себя, Марк. Я не ищу никакой личной выгоды. Ты ведь мне целиком доверяешь, не так ли?

– Да, дорогая, – сказал, повернувшись к ней, Марк. Он взял ее пальцы и приложил к губам. – Я с радостью могу доверить тебе свою жизнь.

– В таком случае, тебе нечего опасаться Я знаю о твоих планах и желаю тебе удачи. Пусть все они осуществятся.

Марк вопросительно поднял брови:

– Ты знаешь о моих планах?

– Весьма смутно, – призналась Клэр. – Но я уверена, что если ты намерен их осуществить, то непременно в этом преуспеешь. Как же иначе сможешь ты восстановить семейное состояние?

Марк медленно одевался и, затягивая ремень на брюках, бросил на нее любящий взгляд. Обнаженная Клэр сидела на кровати со спутанными курчавыми волосами. Щеки ее раскраснелись, широко раскрытые глаза блестели. Марк неотрывно смотрел на нее и улыбался, и от этой улыбки сердце у Клэр затрепетало.

– Твое изображение нужно вырезать из дерева и установить на носу моего судна. Даю тебе честное слово, моя сладкая Клэр.

Он, повернувшись, вышел из спальни. Клэр услыхала, как тихо затворилась за ним дверь, и Марк вышел из коттеджа.