Полюбить незнакомца

22

Клэр предполагала, что Марк будет с ней подчеркнуто вежлив и станет соблюдать все правила приличия. Он, казалось, был ужасно доволен, что она очутилась на борту, и проводил ее через рубку в небольшую каюту. Две, вероятно, привинченные к полу скамьи с подушками располагались одна напротив другой, а между ними стоял шкаф со множеством ящичков и откидной деревянной доской, которая, по-видимому, служила в качестве бюро или обеденного стола, но сейчас была завалена книгами и чертежами.

Марк, смахнув их рукой, вытащил откуда-то бутылку и два серебряных кубка. Клэр разглядывала покрытые панелями стены, на которых висели изображения различных кораблей – от галионов под полными парусами до пароходов. В каюте было чисто и уютно, даже занавески висели на двух круглых оконцах.

Марк, перехватив ее взгляд, улыбнулся.

– Все эти ухищрения – дело рук Сары. Слава Богу, что она не Первая леди Адмиралтейства, в противном случае любой линейный корабль смог бы похвастаться ситцевыми занавесочками, а матросская люлька – балдахином. Противник просто бы умер от смеха, не произведя ни одного выстрела!

Клэр не могла не рассмеяться, представив себе на мгновение такую картину.

Он передал Клэр кубок с вином и пристально посмотрел на нее через край своего.

– За что выпьем?

– Почему бы не за «Сару»?

– Действительно, почему бы и нет? Тогда за первое плавание «Сары»!

– И когда оно намечается?

Марк немного помолчал, но глаза его, казалось, просто искрились от удовольствия.

– Оно уже началось, мисс Корт, и в эту минуту продолжается.

Клэр в недоумении уставилась на него, постепенно начиная понимать, что произошло. Палуба у нее под ногами поднималась и опускалась более ощутимо, чем прежде. Она отставила кубок с вином, даже не прикоснувшись к нему, и повернула голову. Занавески на иллюминаторах были задернуты, чтобы в каюту не проникали солнечные лучи. Она раздвинула их и не поверила собственным глазам. Берег исчез, и земля маячила где-то далеко. Она резко повернулась к Марку, чувствуя, как ею овладевает гнев.

– Значит, мы в открытом море!

Он улыбался, потягивая вино.

– Не совсем, всего лишь на расстоянии полумили от берега, в заливе, мы просто дрейфуем.

– Немедленно доставьте меня обратно! В конце концов это чистое пиратство!

Марк откровенно расхохотался.

– Ты называешь это пиратством? Ты не права. Именно ты взошла на борт моего судна без всякого разрешения. Я бы мог пригласить тебя, если бы ты об этом меня попросила.

– Я не просила вас отвозить меня на полмили от берега, – оборвала его Клэр. – Почему вы не сообщили мне, что намеревались выйти в море?

– Но разве ты взошла бы на борт, если бы я тебе об этом сказал?

– Конечно, нет. Это нечестно, – резко бросила она, но вдруг вспомнила, что уже дважды перед этим его поведение было не только нечестным, а прямо-таки аморальным. Она посмотрела на свои сжатые кулаки. Но кто она такая, чтобы рассуждать здесь о честности? – Не могли бы вы развернуться и отправиться назад, к берегу? – тихо спросила она.

– Нет, не могу, – сказал он уверенным, трезвым голосом. – Нет ветра. Мы заштилены.

Клэр, ничего не понимая, вопросительно подняла на него глаза.

– Вы хотите сказать, что мы будем торчать здесь до тех пор, пока не задует ветер?

– Совершенно верно.

– Вы заранее это спланировали?

– Как, черт возьми, я мог заранее это спланировать, если и понятия не имел, что вы окажетесь здесь! И вообще, когда вы поднялись на борт, я спал.

– Вероятно, Сеп отвязал веревки от стволов.

– Да, я велел ему отвалить, – признался Марк.

– Почему вы это сделали?

– Потому что хотел поговорить с тобой наедине, а ты бы устроила скандал, если бы мы по-прежнему были привязаны.

– Ну, теперь закатывать скандал бесполезно, и к тому же я не так хорошо плаваю.

Марк сел на скамью напротив.

– Прости меня, Клэр. Я надеялся поймать ветер, но его до сих пор нет. Теперь ты видишь, почему я так интересуюсь паровым двигателем?

– Весьма похвально, – сухо отозвалась Клэр. – Но ваши мечты о будущем не дают вам возможности уладить ваши нынешние проблемы. Быстро поднявшись, она направилась по лесенке к рубке. – Так как я и ваше судно теперь зависим от каприза ветра, то я предпочла бы находиться на свежем воздухе, чтобы сразу перехватить бриз, как только он до нас долетит.

Увидев через иллюминатор рубки спущенные паруса, она бросила через плечо на Марка насмешливый взгляд.

– Ветер, которого вы с таким нетерпением дожидаетесь, вряд ли сможет выполнить возложенные на него обязанности, так как все паруса сложены или убраны, как у вас там это называется. Это может заметить любой, даже «сухопутный моряк».

Она подошла к поручню и крепко сжала его руками, не спуская глаз с далекого берега. Там, внизу, в каюте, она находилась в опасной близости от Марка и в любое мгновение могла оказаться у него в объятиях. Ему для этого нужно было лишь протянуть руку. Могла бы она оказать ему сопротивление, несмотря на все оскорбительные слова, которые она ему высказала у двери коттеджа? Она молилась, чтобы небо ее не испытывало. Услышав за спиной шаги, она поняла, что Марк на палубе, но не повернулась к нему. Он ходил рядом, тихо насвистывая про себя. Через несколько минут он первый нарушил молчание:

– Ваше желание – приказ для меня, мадам, я поставил кормовой парус. Вы сразу услышите, как он затрещит, когда в него ударит ветер.

Клэр, повернув голову, увидела обвисший на мачте парус. Заметив широкую улыбку Марка, она скривилась.

– Наконец вы теперь готовы что-то предпринять, когда подует ветер, – язвительно заметила она. – И как долго мы вынуждены будем находиться здесь, словно на необитаемом острове?

– Понятия не имею, мадам. Лучше все же бросить якорь, чтобы закрепить судно. А то нас может дрейфом вынести в открытое море.

– Ну, а если подует ветер…

– Тогда я его вытащу, мадам.

– Прекратите называть меня мадам. Я вам не тетушка.

– Конечно нет, – улыбнулся Марк, – хотя ваши манеры ее сильно напоминают.

Он на минуту исчез в каюте и вернулся с двумя подушками. Затем сходил еще раз и принес вино.

– Садись, Клэр, и допей вино. Берег не станет ближе, даже если на него все время глазеть.

Сев спиной к рубке, он вытянул ноги, положив одну на другую. Он бросил на нее насмешливый, ободряющий взгляд.

– Послушай, Клэр. Ну ведь ты не на необитаемом острове. Ты будешь на берегу через час, и никто об этом ничего не узнает, если ты все время печешься о своей репутации.

В его тоне она не почувствовала никакого подвоха, никакого скрытого смысла. Они на самом деле могли оказаться в подобных обстоятельствах на правах просто знакомых.

Пожав плечами, она разжала руки. Для чего делать из всего такую драму? Никто не видел, как судно отплыло от берега. Почему же кто-то обязательно должен заметить его прибытие?

Она сделала шаг вперед, но в это время палубу внезапно захлестнула боковая волна, и Клэр потеряла равновесие. Она отпрянула назад, пытаясь схватиться за поручень, но он ускользнул от нее. На мгновение она увидела испуганное лицо Марка, заметила, как он вскочил на ноги, и потом уже ничего не могла разобрать – весь мир превратился в размытую картину, на которой слились и море, и небо. Калейдоскоп цветов неистово замелькал у нее перед глазами, потом на мгновение возникла сине-белая вспышка, потом она обо что-то ударилась, и это что-то раздвоилось и накрыло ее.

Она хотела закричать, но ее вопль заглушил ледяной вал соленой воды, заливший глаза и уши. Муслиновое платье так плотно облепило все ее тело, что она не могла плыть, тщетно пытаясь остановить этот вал руками. Как, черт возьми, ухитрилась она свалиться за борт?

Нарастала боль в груди. Далеко ли теперь до поверхности? Вдруг она почувствовала, что падение замедляется. Она беспомощно болтала руками и ногами. Ей во что бы то ни стало нужно было закончить платье мисс Пэттерсон. Ради Марка. Она не могла его подвести. В ушах у нее гудело, перед глазами лопались какие-то странные шары. Она тонула – вот сейчас она проскользнет в матросскую братскую могилу. На поверхность ей уже не вынырнуть, она выбилась из сил. Руки ослабели, боль во всем теле становилась невыносимой. Где же находится эта могила? Она никогда об этом не спрашивала Сепа. Но это уже неважно. Скоро она сама об этом узнает.

Ее накрыла волна и схлынула, значит, море выбросило ее из глубин, словно она ему не нужна. Порыв холодного ветра ударил ей в лицо. Она открыла рот, пытаясь закричать, но оттуда лишь вылилась вода. Теперь ее рвало, но она уже могла дышать. Небо над ней было ласково-голубым. Очень близко перед глазами она увидела бледное лицо Марка, с его волос на голове стекали ручьи воды. Все лицо его было сковано таким ужасом, что Клэр захотелось успокоить его, приласкать. Боль в груди уменьшилась, но дыхание оставалось по-прежнему тяжелым, прерывистым.

– Что за глупость! – бормотала она сквозь зубы, – Все дело, конечно, в том, что мои ноги не приспособлены к морю.

Охватившая было Марка паника постепенно проходила.

– Тише, моя дорогая, – хрипло сказал он. – Давай поднимемся на борт и там переоденемся в сухое. Слава Богу, я поставил якорь, чтобы судно не отнесло от берега.

Энергично работая ногами и крепко сжимая в руках Клэр, Марк поплыл к борту и ухватился за свисавший канат.

– Ты сможешь удержать его? Попробуй подтянуться! Я помогу тебе сзади. Тут невысоко.

Клэр кивнула и потянулась рукой к канату. Руки плохо слушались ее. Марк, подталкивая ее сзади, помог ей ухватиться за край борта, перевалиться на палубу.

Марк опустился перед ней на колени, тяжело дыша. Он приподнял ей голову, и через пелену собственных мокрых волос она увидела на его лице искреннюю озабоченность. Она коснулась рукой его щеки.

– Все в порядке, но только вся промокла до нитки… и к тому же очень холодно.

Она дрожала всем телом, а зубы стучали, не попадая друг на друга. Только теперь она осознала, что была на грани гибели, и от этой мысли задрожала еще сильнее.

Взяв ее на руки, Марк направился к рубке. Спустившись со своей ношей в каюту, он осторожно положил Клэр на ту скамейку, на которой еще лежали подушки. Резким движением открыв шкаф, он вытащил оттуда одеяла и полотенца.

– Клэр, дорогая, тебе немедленно нужно переодеться, снять мокрое платье и надеть сухое. Пока возьми одеяло. Ты справишься сама? – спросил он всё тем же тревожным голосом.

Клэр попыталась сесть, но отозвавшиеся болью мышцы не позволили ей сделать это. Бросив в сторону одеяло и полотенце, Марк поспешил ей на помощь. Ей все же удалось сесть на край скамейки, но ноги ее были как ватные. Она посмотрела на них и, к своему великому удивлению, увидела, что она в обуви!

– Я не потеряла сандалии, – прошептала она. – Вот везение!

– Что-что? – ничего не понимая, переспросил Марк и, когда понял, добавил: – Да, конечно, но Клэр, прошу тебя, сними мокрое платье. Иначе оно не высохнет, и ты сама не обсохнешь.

Клэр кивнула и попыталась дотянуться рукой до пуговиц на спине, но справиться с мокрыми петлями ей было не по силам. Она беспомощно опустила руки.

– Не могу. Они не расстегиваются. Пусть сохнет на мне. Другого выхода нет.

– Нет, есть. Я сам расстегну их, если ты уберешь со спины мокрые волосы. Будь я проклят, но никак не могу понять, почему женщины пришивают пуговицы на спине. Мне кажется это весьма странным.

Клэр, перебросив волосы через плечо, наблюдала, с каким старанием, нахмурив брови и закусив губу, он действовал.

Он перехватил ее взгляд и широко улыбнулся.

– Ну вот все наконец, встань, пусть оно само упадет на пол.

Клэр выполнила его просьбу. Марк поддерживал ее за руку. Но муслин отказывался падать, по-прежнему плотно облегая тело.

– Черт возьми! – выругался Марк. – Придется сдирать его, как кожуру с банана.

Он не заставил себя долго ждать, и через несколько секунд мокрое платье лежало возле ног Клэр.

– Дай руку и сделай шаг в сторону. Лучше снять и все… остальное. Кажется, там на спине шнуровка?

Закусив губу, она кивнула и повернулась спиной.

– Кажется, да, – негромко ответила она. Она чувствовала, как пальцы Марка развязывают ее корсет, все ее существо трепетало от смущения, и, казалось, она была на грани истерики. Вначале вытащили из воды, как рыбку, а теперь вот сняли одежду. Пикантная ситуация, ничего не скажешь, и все из-за ее любопытства!

Корсет тоже упал на пол, присоединившись к мокрому платью, а Клэр, поежившись, вздохнула, и этот вздох был похож на смешок. Но Марк, обняв ее, привлек к себе.

– Все в порядке, моя любовь. Теперь ты в полной безопасности. Прости меня за то, что я обманом завлек тебя в море. Глупо с моей стороны, мне очень стыдно. Я заслуживаю самых резких слов. Что сделать, чтобы ты простила?

– Прежде всего, прекрати меня обнимать, – твоя одежда такая же мокрая, – улыбнулась Клэр. – Теперь я обойдусь без твоей помощи, – лучше займись собой, чтобы нам вместе не простудиться.

– Очень разумная девушка, – сказал Марк и расплылся в широкой улыбке. – Должен признаться, что мокрые парусиновые брюки – ужасно неприятная вещь, – он порылся в шкафу и извлек оттуда сухую пару. – По-моему, рубашек нет. Все остались на берегу.

Подойдя к дверцам шкафа, он, повернувшись спиной к Клэр, снял с себя мокрую одежду.

Она была благодарна ему за такую вежливость и быстро стащила с себя чулки и нижнее белье. После чего принялась энергично растираться полотенцем. Он не был таким человеком, который мог бы воспользоваться ее беззащитным положением. Он, конечно, заманил ее в каюту, но явно не для того, чтобы соблазнить. Он говорил, что хочет поговорить с ней. Тогда она была слишком на него сердита и не хотела с ним разговаривать, – печально вспоминала она, – у нее не оставалось никакого выбора. Нужно дождаться, когда высохнет одежда, и ветер доставит их к берегу.

Она завернулась в одеяло, которое было тяжелым и теплым. Если появиться в таком наряде на палубе, то она в нем «зажарится».

– Одежда готова? – спросил, не поворачиваясь к ней, Марк. – Можно взять для просушки?

– Да, все в порядке. – Поглядев на ее плотно закутанную фигуру, он, казалось, прочитал ее мысли:

– Нет, так не пойдет. Ты в нем запаришься до смерти! – он оглядел каюту, и лицо его вдруг просияло. – Саронг[2] тебе подойдет.

– Саронг? – у Клэр еще оставалось сил, чтобы придать своим словам сарказм. – Не притворяйтесь, что вы плавали в южных морях, как утверждает Сеп.

– Нет, я там не был, – сказал, улыбаясь, Марк. – Но думаю, одна из занавесок Сары вполне подойдет для этой цели.

Он снял одну из шторок и вытащил из нее проволоку.

– Здесь вполне достаточно материала!

– И что я должна с ней делать?

– Обмотайте ее вокруг себя и завяжите концы под мышками. Она достаточно длинная и скроет ноги. Плечи останутся обнаженными, Но это не страшно, на палубе солнцепек. Надевай, не стесняйся, а я отнесу мокрую одежду наверх.

Клэр с недоверием разглядывала хлопчатобумажную ткань с цветочками. Конечно, в ней будет гораздо удобнее, кроме того, у нее освободятся руки. Так как иного выхода не предвиделось, придется выжать из этого наряда все что можно.

Она плотно обернула ткань вокруг и крепко завязала узлы на концах. Была ли это та самая ткань, из которой шили себе одежду девушки в далеких южных морях? Может быть, но они, конечно, добавляли к нему гирлянду или какой-нибудь большой экзотический цветок. На шкафу она заметила щетку для волос Марка и его небольшое зеркальце. Если расчесать волосы как можно тщательнее, то их можно распустить на спине, тогда она не будет чувствовать себя настолько обнаженной.

Марк забрал с собой и ее сандалии, значит, ей придется ходить босой. Ну это даже к лучшему, так как каблуки не годятся на уходящей из-под ног палубе даже в штилевую погоду.

Когда Марк вновь появился на палубе, на нем были лишь парусиновые брюки. Его спину и плечи покрывал ровный загар, и она внимательно разглядывала линии его стройной фигуры, упругую грудь и узкие бедра. Морской бриз поднимал, лохматил и сушил его волосы, открывая широкий лоб и четкий профиль. О, Марк, если бы ты только поглядел на свою невесту глазами ее горничной или модистки. С тобой она, вероятно, очаровательная и соблазнительная, прекрасная женщина, сулящая тебе многое. Но спроси Марию или даже капитана Оливера, что скрывается за этим хорошеньким личиком, за этими блестящими глазками?

Марк, почувствовав ее присутствие на палубе, обернулся. Он в упор рассматривал сероглазую девушку в цветастой материи, ее длинные темные волосы, покрывавшие плечи цвета слоновой кости. Она улыбнулась, и он почувствовал, как у него екнуло сердце. Перед ним была не скромно одетая, гладко причесанная, дисциплинированная модистка, а экзотическое создание в саронге, которое словно вышло на палубу с какого-то тропического острова.

– Клэр! – только и смог мечтательно произнести он.

Она подошла и села на одну из подушек, которые он вынес на палубу, и заговорила с ним вежливо, как подобает гостю.

– Кажется, вы предлагали выпить с вами вина, капитан Конрад? Вы говорили, что у вас есть рейнское?

Марк сразу почувствовал облегчение. Он подсел поближе, не отрывая глаз от ее лица.

– Тебе на самом деле хорошо? Трудно даже передать тебе…

– Не нужно слов, прошу вас, – перебила его Клэр. – Вы уже принесли извинения. Не ваша вина в том, что я свалилась за борт. Говорят, что любопытство ни к чему хорошему не приводит. Мое чуть не утопило меня. Нужно учиться на своем опыте и не совать куда не следует нос.

Марк передал ей кубок с вином.

– Хочу выпить за тебя, дорогая, за очень смелую и красивую девушку!

Он осушил бокал.

– Благодарю вас, капитан. – Клэр попыталась поддержать установившийся между ними легкий тон. – Так как тот, за кого предлагается тост, не вправе пить за себя, то я повторю предыдущий и выпью за «Сару».

По примеру Марка она тоже осушила кубок. На секунду у нее перехватило дыхание. Тяжело выдохнув, она, замигав, вопросительно посмотрела на Марка.

– Это довольно крепкое вино. Вы сказали, что это рейнское?

– Нет. Это сказал Сеп. Вероятно, он его и прикончил. Во всяком случае, рейнского я не нашел. Это бренди. Мне казалось, что ты предпочтешь его рому, великому снадобью для полуутопленников.

Улыбнувшись, Клэр оперлась спиной на нагретые доски рулевой рубки.

– Да, я отлично помню запах того ромового пунша, который Сеп готовил на кухне в ту ночь, когда затонул «Искатель приключений», – она почувствовала, как внутри разливается приятная теплота, и подняла голову к солнцу.

Как было хорошо сидеть на солнце и ощущать, как легкая материя облегает тело. На ней не было ни нижней юбки, ни корсета, ни чулок, ни обуви – только кусок тонкой ткани. Она закрыла глаза, стараясь не вспоминать свои незавершенные платья, особенно это пунцовое для Евы Пэттерсон. Эта мысль вдруг привела Клэр в панику. Что скажет заказчица, узнав, что ее модистка, одетая в подобие накидки из занавески, находилась вдвоем с ее женихом на небольшом, дрейфующем в Бристольском канале судне? Марк наблюдал за ее лучезарным выражением, за двумя полумесяцами темных ресниц, скрывавших глубину серых глаз. Он перевел взгляд на облитый солнцем овал лица, опустил его еще ниже, на нежную шейку и грациозные плечи. Под тонкой материей легко угадывались формы ее тела. Он, конечно, не мог позволить себе воспользоваться ее нынешним положением, но соблазн был велик и противиться ему было трудно.

Клэр вдруг неожиданно широко открыла глаза, и он испугался – не произнес ли он этих слов вслух? Нет, он этого не мог сделать, но разве она не догадалась, о чем он в данную минуту думал?

Она пришла ему на помощь, но ее слова стали для него настоящим холодным душем.

– Здесь так приятно, но мне пришла в голову мысль, сколько еще предстоит поработать над платьем из пунцового шелка для мисс Пэттерсон.

Она вдруг задрожала.

– Кажется, начинается ветер.

– Небольшой, но он дует не в нужном направлении. Если я подниму сейчас паруса, то мы с тобой очутимся на побережье Уэллса. Да и одежда еще не высохла. Нужно найти какую-нибудь вещицу, чтобы прикрыть тебе плечи.

– Благодарю, – сказала Клэр, плотнее прижавшись к горячей рубке, а Марк встал и направился в каюту. Мысль о Еве Пэттерсон заставила ее оцепенеть. Если о ее истории станет известно, то прости-прощай ее репутация! Почему мужчинами восхищаются из-за скандального поведения, а женщин подвергают остракизму? Разве справедливо, что джентльмена, у которого есть любовницы, который отличается дикими выходками, принимают в обществе, как взбалмошного повесу, и не больше.

Нет, Марк ее не выдаст. Она успокоилась от этой мысли и услыхала по шагам, что он возвращается. Он набросил ей на плечи что-то приятно шелковистое, и она с благодарностью улыбнулась ему.

– Благодарю вас, это… – она вдруг осеклась, улыбка исчезла у нее с лица. Она разглядывала гордо выступающих павлинов с изумрудными глазами на бирюзовой шелковой шали. На щеках у нее появилось два розовых пятна, а рот презрительно исказился.

– Черт побери, Марк Конрад! Вы разве не понимаете слова «нет»? – она схватилась руками за концы шали, но Марк накрыл ее руки своими, не давая возможности сбросить, ее на палубу.

Он опустился перед ней на колени, его глаза находились всего на расстоянии нескольких дюймов от ее собственных.

– Скажи мне, – попросил он, – что означает для тебя эта шаль?

– Разве не очевидно? – спросила Клэр, не отрывая от него глаз.

– Очевидно, что это подарок, но совсем не очевиден предлог Мне кажется, ты неверно истолковала мой шаг.

– В самом деле? – в голосе Клэр почувствовалась горькая ирония. – Может, в таком случае вы меня просветите и объясните, почему мужчина преподносит подарок женщине, которая не является ни его родственницей, ни невестой?

– Ты считаешь, что я хочу отблагодарить тебя за твою благосклонность? Так, не правда ли?

– Вы, мистер Конрад, все объясняете весьма грубо, – ответила Клэр срывающимся голосом. – Но какой вывод я должна сделать, получив такой дорогостоящий подарок? Я еще не пала так низко, и мне неприятно то, что вы имеете в виду.

– Ничего подобного, мисс Корт. Если бы я знал, как вы отнесетесь к этому подарку, я бы не послушался Сары, и все бы на том закончилось.

Брови Клэр соединились на переносице.

– Сара? Какое отношение имеет она к этому?

Марк снова встал на ноги.

– Если ты обещаешь, что не выбросишь шаль за борт, если я уберу руки с твоих плеч, то я все объясню. Шаль тебе к лицу, и это будет досадной потерей.

Он вопросительно поднял брови, но Клэр хранила молчание. Вздохнув, он убрал руки.

– Ладно. Бросай за борт, если тебе так хочется. Не стану тебе мешать, и в воду прыгать не стану.

Руки Клэр все еще сжимали концы накидки. Это была на самом деле очень красивая шаль. У нее никогда не было такой дорогой вещи. Но если она ее примет, то тем самым значительно ослабит свои позиции. Если он откажется взять ее обратно, хватит ли у нее сил сделать широкий жест и бросить шаль за борт, выражая тем самым свое презрение? И при чем здесь Сара?

Она внимательно посмотрела ему в глаза.

– Вы хотите, чтобы я вам поверила, что это подарок от Сары? Ни один ребенок не стал бы молчать, если бы кто-то отказался от его подарка.

– Это правда. Она принесла вам ее, не зная, что она находится в свертке вместе с материалом для ее платьев. В Бомбее я купил две шали и спросил у Сары, какая из них больше подойдет мисс Пэттерсон. Она сказала, что, по ее мнению, ей больше понравится ярко-красная, так как блондинки обожают яркие цвета. Та, что сейчас наброшена у тебя на плечах, по мнению Сары, была бы идеальна для сероглазой, темноволосой леди, такой, как мисс Корт, ее лучшей подруги.

– Вы сказали, что она принесла ее мне, не зная, что в свертке? Почему же вы ей ничего не сказали?

– Как ты сама только что заметила, ребенок никогда не промолчит. Сама идея так мне понравилась, что я не мог избежать соблазна. Поэтому и послал ее тебе. Но теперь я вижу, что это было глупо с моей стороны.

– Потому что ваша невеста могла узнать об этом?

– Я не думал об этом. Просто понял, что ты не осмелишься носить ее на людях, опасаясь неприятных пересудов. Я ведь не один покупал шали в Бомбее. Мне очень жаль, Клэр. Я просчитался, но мне и в голову не приходило, что ты станешь рассматривать мой шаг в дурном свете.

– Во вполне очевидном для меня свете.

Марк вдруг почувствовал спазм в горле, поймав горький упрек в ее голосе.

– Это подарок, сделанный тебе от друга, Клэр, от того, кто благодарен тебе за то внимание, которое ты уделяешь Саре. Пожалуйста, возьми эту шаль ради нее. И рассматривай этот дар только в таком свете.

Он в упор смотрел ей в лицо. Клэр чувствовала его близость – его блестящую на солнце шевелюру, обнаженную грудь, его сильные бедра под парусиной брюк. Ее тело вдруг начало охватывать желание, с которым она решила бороться доводами разума. Подчиниться, не устоять – значило превратить в смешную чепуху весь ее гнев и нежелание принимать подарок.

Раздался сильный треск, который вывел их из летаргического состояния. Марк оглянулся и сказал, улыбаясь:

– Это носовой парус. Подул ветер.

Он весело вскочил на ноги.

– Сейчас я вытащу якорь и подниму все паруса. Через час мы будем дома!

Он отошел от нее, и вскоре Клэр услыхала звон цепи. Это был поднят якорь. Она ощутила, как «Сара» рванулась вперед под напором ворвавшегося в паруса свежего ветра.

Была ли она довольна тем, что ветер прервал их разговор? Или ей было этого жаль? Она встала и собрала вещи. Пусть все будет как есть. Так лучше. Она была счастлива с Марком два раза. В третий раз все могло оказаться иначе. Он был помолвлен с Евой Пэттерсон, и все его будущее было связано с этим браком. Как бы она его ни хотела, как бы ни была счастлива иметь от него ребенка, на свете существовала другая женщина, имеющая такую привилегию, и эту женщину звали не Клэр Корт.

Одеваясь, она думала о Саре и о ее матери, которую ребенок не знал. Если вспомнить замечания Евы Пэттерсон о существовании в стране приютов, можно сделать вывод, что Сара вряд ли найдет в мисс Пэттерсон замену матери, когда та станет миссис Конрад.