Полюбить незнакомца

19

Хозяйка коттеджа показалась Септимусу Томасу немного рассеянной, и она была явно не в том настроении, чтобы выслушать его очередную небылицу. Выпив две кружки крепкого чая, он вышел, размышляя о таинственной душе женщины. «У девушки, – мудро заметил он про себя, – такой же бледный, растерянный вид, как и у юнги, впервые попавшего в шторм». Прошло всего десять минут после их встречи – за такое время вряд ли могло произойти что-то серьезное. Здесь никого поблизости не было, не считая всадника, ехавшего по дорожке. Может, это результат утомительной поездки верхом в Кливдон и обратно? Скорее всего, она очень устала…

– Двигайся, двигайся, ты, скотина о четырех ногах, – ворчал он, ведя лошадь под уздцы. – Спотыкаешься на каждом шагу, словно перебравший грога матрос. У тебя слишком много ног, и они тебе мешают. Вот, посмотри, у меня только две, а я иду значительно лучше тебя.

Он улыбнулся собственной шутке, а лошадь лениво зевнула, обнажив большие желтоватые зубы.

Когда он завел лошадь в конюшню, то вдруг заметил вдалеке Марка Конрада. Крупными шагами он шел по склону горы с непокрытой головой, и морской бриз трепал его темные волосы. На нем была белая рубашка с расстегнутым воротником и темного цвета бриджи, заправленные в длинные, по колено, потертые кожаные сапоги.

– Эй, капитан! – крикнул Сеп, размахивая щеткой для чистки лошадей.

Марк повернул голову и прищурился от яркого солнечного света. Он широко улыбнулся.

– Привет, матрос!

Переведя взгляд на открытые двери конюшни, на стоявшую там лошадь, он еще больше расплылся в улыбке.

– Чьим докам принадлежит это судно? И ты так стараешься с красоткой, словно перед тобой сама «Виктория»?

– Это все из-за щедрости натуры, – ухмыльнулся Сеп. – Это всегда было моим самым большим недостатком, но в старости ничего уже не изменишь, – тяжело вздохнул старый моряк, бросив взгляд через плечо. – У нее столько зубов во рту, что запросто может оттяпать руку до самого плеча!

Марк рассмеялся.

– На твоем месте я бы следил за безопасностью с обеих сторон. – Если лошадь чего-то испугается, то может ударить копытом не хуже мула.

– Разве я способен ее напугать? – спросил Сеп и вдруг задумался. – Может, мисс Клэр напугала лошадь? Вредная скотина, как я сразу не догадался! Этого вполне достаточно, чтобы разволноваться, я понимаю.

– О чем ты ворчишь? – спросил Марк, нахмурившись. Он уставился на Сепа. – Разве эта лошадь не принадлежит мисс Корт?

– Да, это ее лошадь. Мисс Корт была такой радостной и сияла, как золотая гинея, когда ехала на ней в гору и встретила меня. А когда я пришел к ней через десять минут, чтобы выпить чашку чая, она стала совершенно другой, словно слегка повредилась в уме.

Марк, нахмурившись, вошел в конюшню.

– Лошадь выглядит вполне спокойной. Не брыкалась ли она, когда ты вел ее сюда?

– Все было в порядке, шла как миленькая, вот только зевнула мне прямо в рожу, – ответил Сеп, пожав плечами. – Может, тоже устала, как и мисс Клэр.

– Я загляну к ней, – сказал Марк, попрощавшись с Сепом.

Поднимаясь по склону, Марк вспоминал свою последнюю встречу с Клэр. Ему пришлось спешно ретироваться, так как он вполне заслуживал ее горькие упреки и ему нечего было сказать в свое оправдание. Он должен был рассказать ей все о Еве. Он не мог расторгнуть помолвку, да и не хотел этого, так как только с помощью этого брака мог осуществить свою давнишнюю мечту. Нужно убедить упрямца Пэттерсона, что будущее флота – в паровом двигателе, а не в парусах. В брачном контракте должно быть отражено намерение старика выделить хотя бы одно судно, капитаном которого станет он, Конрад. Он сделает все, чтобы добиться такого обещания.

После заключения брака с Евой он будет работать по двадцать четыре часа в сутки, чтобы показать всем, какую выгоду можно получить от парового двигателя, это обернется увеличением торговых перевозок, и в сейфы Пэттерсонов потечет еще больше денег. Да и Ева была красивой девушкой. Как ему будут завидовать, когда он будет держать ее в своих объятиях! Конечно, он любит ее. Она хорошо впишется в интерьер дворца Конрада.

Ну, а что можно сказать о Клэр Корт? Как и ему, ей предстояло самой создавать свое будущее, и здесь ничего не сделаешь, и все же он не мог отделаться от воспоминаний об этой девушке – отдающем всего себя ребенке, который бежал от чего-то ужасного в своей прежней жизни. Его любовь принесла ей облегчение, ее ответная страсть поразила его. Почему же, черт возьми, он этим не ограничился? Причиной второй ночи любви стал Джордж Палмер. Не мог же он бросить ее, позволить ей страдать, переживать, как прежде? Утешить ребенка – долг христианина, и он сделал бы это для любого другого, например, для Сары. Губы его искривились в сардонической улыбке. Он пытается оправдать свои действия, сравнивая Клэр с собственным ребенком? Клэр не была ребенком, она женщина, молодая, пылкая, само собой разумеется, она способна на удивительную страсть.

В этом вся загвоздка, как говаривал этот парень Шекспир. Клэр Корт обладала страстностью под стать его собственной, но, хотя девушка зажигала его кровь и властвовала над его чувствами, она не могла стать ему близким человеком. Мешали амбиции и Ева Пэттерсон. Лучше выдержать гнев и презрение Клэр, чем не иметь будущего.

Войдя в открытую дверь и остановившись в коридоре, он никак не мог понять, почему он сказал Сепу, что зайдет к ней. «Она, вероятно, тоже устала», – сказал Сеп. Он не мог пройти мимо ее двери и отрешиться от гнетущего ощущения страха перед тем, что могло случиться.

Он вглядывался в темноту прихожей и вдруг услыхал тяжелое дыхание, шумно втягиваемый ноздрями воздух и оказался захваченным врасплох: чья-то фигура бросилась на него из темноты.

Клэр испугалась яркого света, внезапно проникшего в ее комнату, и представшая перед ней в дверном проеме фигура мужчины показалась ей неимоверно широкой в плечах, по сути дела, она закрывала собой солнечный свет. Нет, это не был тот человек, который только что ее посетил, тот был гораздо ниже. Это был кто-то другой! Боже милостивый, уж не сам ли лорд Рейн? Нет, его нельзя пускать в комнату! Он схватит ее, запрет на ключ в гостиной. Ее охватила паника. Она должна драться за свою свободу, драться сейчас, не ожидая, когда за ней захлопнется дверь. Проснувшийся в ней животный инстинкт самосохранения заставил ее опрометью кинуться через комнату. Нужно бить его, кусать, рвать ногтями – лишь бы не дать возможности захлопнуть мышеловку!

– Убирайтесь! – взвизгнула она, и в голосе ее отразился дикий ужас. – Забирайте свою лошадь и убирайтесь прочь!

Под ее неожиданным стремительным напором вошедший упал на спину, и Клэр, скорчив дикую гримасу, начала барабанить кулачками по его груди. «Вон, вон!» – носилось в ее воспаленном мозгу, и, объятая страхом, она ничего не видела перед собой. Она чувствовала, как ее запястья вязнут в крепких пальцах противника, а ногтями она никак не могла добраться до его лица. Извиваясь всем телом и нанося удары, она пыталась освободиться от его хватки.

– Теперь я подумаю дважды, перед тем как прийти к тебе, чтобы узнать о состоянии твоего здоровья, – донесся до нее спокойный, правда, удивленный голос Марка Конрада. – Отсюда можно унести ноги в значительно худшем состоянии, чем допускают медицинские нормы. Успокойся, Клэр. Мне не нужна твоя проклятая, чем-то тебе не угодившая лошадь!

Клэр почувствовала, что эта стычка и выплеснувшаяся наружу ярость оказывают на нее благотворное воздействие. Тело ее обмякло. Пальцы ослабли у него в руках, и она, часто мигая, всматривалась в темное лицо Марка Конрада. Как он сюда попал? Откуда явился? Он все еще удерживал за запястья ее руки и, пытаясь отшутиться, сказал:

– В интересах сохранения жизни и целостности своего тела, могу ли я отпустить тебя или ты вновь предпримешь ничем не спровоцированное нападение?

Клэр тупо покачала головой и отвела взор от этих сверлящих голубых глаз. Марк выпустил из сжатых ладоней ее запястья, и Клэр отвернулась от него. Ей захотелось забиться в самый дальний угол дома, спрятавшись там от реальности и от Марка Конрада.

Марк вошел в комнату вслед за ней.

– Что с тобой, Клэр? Что случилось?

– Ничего, – сказала она сквозь зубы. – Извините меня. Прошу вас, оставьте меня.

– Как я могу, зная, что что-то случилось?

Клэр безвольно опустилась на кушетку и, глядя поверх Марка, сказала:

– Уходите, прошу вас. Вы ничем мне не поможете, да это и не ваше дело.

Марк глядел, не отрываясь, на это бледное лицо, потемневшие глаза, дрожащие пальцы. Ему хотелось кричать, что ему было дело до всего, что касалось ее, но он понимал, что у него нет права на такие слова.

– Может, моя помощь окажется кстати, – вместо этого сказал он и был просто потрясен той грустной, безжизненной улыбкой, которая появилась на ее дрожащих губах. – Ради Бога, Клэр, скажи, какие у тебя неприятности? Ведь для каждой задачи существует свое решение. Разве трудно посоветоваться со мной и принять от меня помощь?

– Разве вам не хватает собственных? Для чего взваливать на себя еще и мой груз?

– Потому… – Марк вдруг осекся. Потому что он любил ее? Нет, он не мог произнести таких слов – это будет слишком жестоко. – Потому что я несу в какой-то степени ответственность за тебя. – Да, именно ответственность, подтвердил он про себя, – ответственность за девочку, которую случайно встретил в амбаре. Но она уже была не девочкой, а процветающей, умеющей владеть собой молодой женщиной. Но когда она набросилась на него, чувство уравновешенности изменило ей. Может, что-то всплыло из ее прошлого, то, что, как она считала, было давным-давно забыто? Скорее всего, так и есть, но он не мог заставить себя заговорить об этом.

Предприняв над собой усилие, Клэр встала с кушетки, машинально поправляя руками прическу. Она глубоко вздохнула.

– Благодарю за заботу, мистер Марк. У меня немного болит голова, и я вам буду очень благодарна, если вы уйдете.

«Ничего себе – немного болит голова», – подумала она. Это была острая, разламывающая череп боль, лишающая ее всех сил. Она даже не могла прямо стоять на ногах. Ей было невыносимо находиться так близко от него и не упасть в его заботливые теплые объятия.

– Хорошо, Клэр, – сказал Марк так ласково, что Клэр пришлось снова повести жестокую борьбу с собой. – Тебя окружают друзья. Прошу тебя, поверь этому.

Повернувшись, он вышел из коттеджа, прикрыв за собой дверь. В эти последние мгновения она еще больше побледнела и напрягала все силы, чтобы устоять на ногах.

Он медленно шел домой, пытаясь разгадать, что же случилось. Она явно ожидала кого-то другого, вероятно, возвращения того, к кому она обратила свое восклицание – забрать эту проклятую лошадь! Что она ему говорила по поводу этой лошади тогда в амбаре, кажется, она у кого-то заняла ее? Что она имела в виду? Забрала без разрешения? Ну, а золотые гинеи? Она, выходит, тоже их заняла? Она, вероятно, взяла и то и другое, чтобы избежать какой-то ужасной, уготованной ей судьбы? Вполне логично, но что это за судьба? Может, она связывала ее с тем, угроза возвращения которого могла превратить сдержанную девушку в воинственную амазонку? Но как он мог ей помочь, если она отказывалась от его помощи?

Клэр лежала в кровати в состоянии полного изнеможения. Марк Конрад, вероятно, подумал, что она сошла с ума – еще бы, она налетела на него, как злая фурия. Но это все же лучше, чем вовлекать его в личные дела. Признания, конечно, смягчают душу, но ей никто не мог помочь – для чего в таком случае обременять понапрасну людей? Лорд Рейн, по-видимому, не сдался. То обстоятельство, что он дал такое детальное описание лошади, не забыв даже шрама на тыльной стороне правой ноги, лишь доказывало ее предположения. Он был достаточно богатым человеком и мог, конечно, послать по ее следу своих людей. Он, само собой разумеется, не будет довольствоваться лошадью и деньгами, которые она ему вернет. Он потребует компенсации за все.

Клэр слегка вздремнула и, проснувшись, почувствовала себя гораздо лучше – теперь она могла размышлять более здраво. Она, конечно, могла бы продать лошадь, но не покажется ли это подозрительным окружающим? Лорд Рейн теперь знает, где она живет. Если бы ей было известно его местожительство, она отправила бы ему его кошелек, набитый золотыми гинеями. Закончится ли все на этом? Вряд ли, лорд Рейн способен на все. Какой глупышкой была она, поверив ему в ту ночь, когда он пообещал спасти ее и уговорил бежать из дома Хэркорта!

Она медленно обошла свой маленький коттедж – единственный дом, который когда-либо у нее был. Как счастлива она была здесь и как не хотелось ей уезжать отсюда. Но был ли другой выход? Она никого не должна ставить в известность о своем намерении и просто исчезнуть. Взгляд ее упал на пунцовый шелк, наброшенный на манекен. Она не могла оставлять что-то незавершенным – это противоречило ее принципам. Располагала ли она временем, чтобы завершить взятые заказы – платье с бусинами для миссис Фостер и платье из пунцового шелка для мисс Пэттерсон? Да, она должна непременно выполнить эти заказы, но уже не брать других. Ей нужно придумать какой-то предлог для отъезда – заболевший родственник, предложение более подходящей работы в Лондоне или что-то еще. Тем временем нужно отказаться от посещений Кливдона и постоянно запирать на замок дверь в коттедж, чтобы обезопасить себя от вторжения нежелательных лиц.

Весь остальной день Клэр посвятила шитью, завершению заказов на муслиновые платья, юбочки с оборками и простенькие, с закрытым воротником и длинными рукавами вечерние платья.

К тому времени, когда она завернула в бумагу несколько законченных платьев и сложила их стопкой на крышке шкафа, пришла пора зажигать лампы. Вдруг она заметила сверток, который принесла Сара, и положила его на свой рабочий стол. Она потянулась, расправила плечи и снова бросила взгляд на висящий на манекене пунцовый шелк. Только не сегодня, мисс Пэттерсон! Кроить такую чудную ткань нужно было только при дневном свете и на свежую голову, не затуманенную неприятными событиями.

На кухне Клэр сделала несколько бутербродов с замечательным сыром, принесенным ей с фермы. Вечер оказался гораздо прохладнее, чем она предполагала, и она решила разжечь камин, задернуть шторы на окнах и, уютно устроившись на кушетке, поужинать. Дверь была заперта на ключ, окна на щеколды. Ничто и никто сегодня ночью не мог ее побеспокоить. Она подумала о том человеке, который хотел поближе разглядеть лошадь лорда Рейна. Сегодня у него не будет никакого шанса, так как Сеп всегда надежно запирал фермерских лошадей в своих денниках, а собаки сразу переполошатся, почуяв приближение чужака. До тех пор пока этот человек не убедится в наличии шрама на тыльной стороне передней ноги лошади, он не станет рисковать и отрывать от дел лорда Рейна. Скорее всего, лорд Рейн действовал через посредника. Завтра она предупредит Сепа о появившихся в округе слухах о конокрадах и попросит его повнимательнее присматривать за ее лошадью. Если ей удастся выиграть время, то она вообще сможет избежать ловушки лорда. Она попыталась сосредоточиться на сцене, которую она невольно закатила Марку Конраду. Какой толк в раскаянии, если все так и было? Она была воровкой, и в таком случае даже он был бессилен.

Отставив в сторону поднос, она вскрыла сверток Сары. В нем лежали два отреза на платья в пастельных желтых и голубых тонах, украшенных узором из букетиков цветов. Такие платьица будут отлично сидеть на девочке. Она увидела еще один сверток, поменьше, завернутый отдельно, на маленьком картонном квадратике было написано ее имя. Это не был почерк Сары – в нем чувствовалась рука взрослого человека. Может, что-то понадобилось экономке, миссис Уинтер? Она аккуратно развернула его, чувствуя под пальцами легкую шелковистость материи. Она с удивлением рассматривала отрез бирюзового шелка с блестящими, красиво вышитыми на ткани павлинами – их хвосты переливались голубыми и зелеными красками. «Глазки» на перьях хвостов были изумрудного, ярко-зеленого цвета. Шелк словно струился у нее между пальцами. Оказалось, это был не отрез шелковой материи, а шаль с бирюзовой бахромой – такой прекрасной вещи ей прежде никогда не приходилось видеть.

Она не отрываясь разглядывала ее, и перед глазами возникал какой-то экзотический фон, деревья волшебного сада, фонтаны в нем. Откуда она – из Индии, Персии, Китая? Вдруг из складок выпала белая визитная карточка, на которой было что-то написано все той же уверенной рукой. На карточке она прочитала всего три слова: «Примите большую благодарность». Не было ни подписи, ни слов приветствия.

Клэр выронила карточку, словно она обожгла ей руки. Благодарность? За что? Так как этот сверток находился в другом, побольше, в том, который сегодня утром принесла Сара, то, несомненно, его прислал Марк Конрад. Такая красивая, изысканная шаль, несомненно, очень дорогая вещь, могла стать подарком невесте или – пронеслось у нее в голове – любовнице. Но она не была любовницей Марка Конрада, несмотря на проведенные с ним две ночи. Что же тогда это означает? Может, это извинение за то, что он не сообщил ей о своей помолвке с Евой Пэттерсон, дар, который призван облегчить муки совести, плата за ее молчание?

Она резко поднялась, и шаль полетела, поблескивая и переливаясь, на пол. Будь ты проклят, Марк Конрад! За кого он ее принимал – за проститутку, за девушку, требующую платы за пользование ее телом? Выходит, никем большим для него она не была?

Почувствовав, как у нее задрожали ноги, она вновь села. Ее гнев, унижение только усиливались из-за боли, испытываемой от такого подарка. Она не видела для этого никаких причин. Шаль нужно возвратить, возвратить немедленно, без всяких комментариев. Такие подарки – удел Евы Пэттерсон, той девушки, на которой он собирался жениться. Клэр, наклонившись, подняла с пола шаль и, не глядя на нее, завернула снова в бумагу. Завтра она попросит Сепа отнести сверток во дворец Конрада. Пусть Марк передаст это Еве Пэттерсон. Она может носить открыто эту вещь, не скрывая, откуда она у нее. «Как смешно, – подумала Клэр, пытаясь утишить свою боль презрением, – как можно было вообразить, что простая, работающая модистка может носить такую дорогую вещь, не возбуждая при этом любопытства окружающих?»

В ту ночь ей снились павлины с блестящими изумрудными глазами – они гордо расхаживали в экзотических, дивных садах с бьющими фонтанами, и между ними возвышалась высокая темная фигура человека с сапфировыми глазами. Она видела рубины в обрамлении бриллиантов и самый большой, переливающийся камень на смуглой руке этого человека… Она находилась даже не в саду, а обреталась где-то на его задворках, и ее никто не замечал, словно она была частью сада.

Когда она проснулась, наступил уже серый рассвет, и по окну в спальне стучал дождь. Залитый солнцем экзотический сад исчез вместе с гордыми павлинами. Вернулась реальность, и вместе с ней все проблемы. Прежде ей нужно сходить на ферму за молоком, чтобы не ожидать, когда у Кейт с Милли появится время, чтобы принести его в коттедж. Там она могла увидеть Альберта и попросить его получше присматривать за своей лошадью под предлогом орудующих в округе конокрадов. Лошадь ей понадобится для поездки в Бристоль. На тыльной стороне передней правой ноги в самом деле был шрам – она сама проверила, когда этот человек ушел.

Она встала и отправилась на кухню, чтобы выгрести из печки золу. Нужно сегодня заняться кройкой шелкового отреза. Это платье потребует много работы. Марк Конрад видел этот шелк и знает, что он предназначается для платья Евы Пэттерсон. Подумает ли он о ней, когда невеста наденет его на себя? Она раздраженно встряхнула головой. Что за навязчивый вздор? Нужно забыть о Марке Конраде. Он принадлежал не ей, а Еве Пэттерсон. Ему нужны были деньги, а она хотела стать величественной хозяйкой во дворце Конрада, стать членом старинной семьи.

Когда она пришла на ферму, миссис Кларк бросила на нее удивленный взгляд.

– Вы так рано встали, мисс? Вероятно, кончилось молоко, не так ли?

– Не совсем так, миссис Кларк. Я встала сегодня пораньше, чтобы не беспокоить девочек. К тому же мне нужно поговорить с Альбертом. Он по-прежнему присматривает за лошадьми?

– Да, мисс, это его работа, – сказала миссис Кларк с улыбкой. – Если бы я ему разрешила, он, вероятно, ночевал бы на конюшне. Особенно, когда какая-нибудь из них не совсем здорова.

Клэр тут же ухватилась за предоставившуюся возможность.

– Мне хотелось бы узнать его мнение по поводу моей лошади. Последнее время она сильно потеет, особенно вчера, когда ее завел в конюшню Сеп. Кстати, а где он, недалеко?

– Скорее всего, в конюшне, вместе с Альбертом. Вы же знаете, что Сеп обожает любую аудиторию, а юный Альберт проглатывает все его истории, словно все они взяты из Евангелия.

– Слушая его истории, можно подумать, что он был заместителем адмирала Нельсона, – засмеялась Клэр.

– Ну, знаете, все это было давно, и даже если Сеп приукрашивает свои похождения, то никому не причиняет вреда, – сказала миссис Кларк, бросив на Клэр веселый взгляд. – Его байки – это дополнение к учебнику истории!

Клэр застала в конюшне и Альберта, и Сепа. Альберт поднял к ней свое веснушчатое лицо и широко, по-мальчишески улыбнулся.

– Добрый день, мисс. Ваша лошадь чувствует себя превосходно! Вам не о чем больше беспокоиться.

Клэр спокойно стояла, чувствуя, что ее, словно паутина, обволакивает чувство беспокойства. Ей было не по себе. Она посмотрела на веселое лицо мальчика.

– Может, виноват, в ее нервозности обрывок проволочного ограждения или же нерасторопный конюх. Во всяком случае, это далеко не свежая ранка.

Он провел рукой по тыльной стороне передней правой ноги лошади, и Клэр, не отрываясь, словно под воздействием гипноза, следила за его рукой.

– А почему ты подумал, что я пришла, чтобы осведомиться о лошади?

– А разве это не так, мисс?

– Да, это так, но как ты догадался?

– Очень просто, мисс. Тот парень, которого вы послали, сообщил мне, что вы придете сюда рано утром. Ну и суетился он здесь, должен сказать. Все время повторял, что леди ничего толком о лошадях не знают и им только нравится ездить на них, – почесав задумчиво переносицу, он продолжал. – Мне показалось, что и сам он немного смыслит в лошадях. Его почему-то интересовали только ноги, как будто у лошади только они и есть.

Клэр отвернулась, ничего не видя перед собой. Она опоздала, не сумела предотвратить приход этого человека и помешать ему рассмотреть переднюю ногу со шрамом. Вероятно, он последовал за Сепом до конюшни и, дождавшись его ухода, договорил с Альбертом. Альберт еще был очень молод, и ему, конечно, нравилось отвечать на вопросы взрослых по поводу ухода за лошадьми, он был рад показать свои знания. Теперь этому человеку стало известно, что лошадь, которую он искал, находится здесь, и он, само собой, сообщит об этом лорду Рейну.

Как глупо считать, что можно оставить прошлое позади, словно его никогда не существовало. Судьба вновь настигла ее, и теперь ей придется платить.