Помни меня

1

Любить Линда Браун не умела. Зато умела ненавидеть. Даже единственная дочь вызывала в ней глухое раздражение.

— Ну, что ты на меня уставилась? — подняв глаза от вышивки, с досадой спросила она у Мэри. — Убирайся отсюда!

Девочка внешне копия матери — тихонько вздохнула. С возрастом (Мэри шел семнадцатый год) она все больше убеждалась в том, что мать ее не любит. Но почему?!

— Мама, не прогоняй меня, пожалуйста! — робко попросила она.

Линда и бровью не повела, не удостоив дочь ответом, но ее охватило чувство, похожее на удовольствие.

— Может, я тебя чем-то обидела?

Снова ледяное молчание. И тогда Мэри отважилась спросить:

— Мама, почему ты меня не любишь? — Дочь приподнялась и, набравшись храбрости, зарылась лицом в медно-рыжие душистые волосы матери.

Та, как всегда, оставалась холодной и неприступной.

В какой-то момент Линда подумала: может, стоит ответить? Но тут же в бешенстве мотнула головой. Ее изящные длинные пальцы ловко сновали, вышивая виньетку на уголке салфетки. Молчание становилось тягостным. Слышны были лишь скрип кресла-качалки да тиканье часов на каминной полке.

В свои сорок лет Линда оставалась волнующе прекрасной. Родив единственного ребенка, она сохранила стройную привлекательную фигуру. Высокая, с загадочным блеском в зеленых русалочьих глазах, с молочно-белой кожей, она привлекала мужчин, но пренебрегала всеми — особенно своим жалким мужем, который буквально расстилался перед ней. Линда выросла в бедной многодетной семье и выскочила замуж без любви за первую более или менее подходящую партию, а теперь жалела, что дешево себя продала.

— Оставь меня в покое! — повысила голос Линда. Качалка резко остановилась. Она встала, запихнула в корзинку рукоделье и, хлопнув крышкой, процедила сквозь зубы: — Умывайся и отправляйся в постель. Быстро!

— Мама, но ведь еще так рано… — Мэри удивленно округлила глаза. — Я не хочу спать. И потом я ведь обещала Элис, что…

— А я сказала, отправляйся к себе! — с угрозой произнесла Линда, дрожа от возмущения. — Не то я отхожу тебя хлыстом! — И она покосилась на угол, где за дверью висел плетеный хлыст для верховой езды. — Сколько мне ждать?

— Мама, но я уже не ребенок!

— Не зли меня! — Глаза матери потемнели от гнева. — Думаешь, если тебе исполнилось шестнадцать, так все дозволено?! Вот возьму и выдеру тебя за милую душу!

Мэри молча вышла из гостиной, поднялась к себе и, сев на подоконник, печально всматривалась в даль, не идет ли тетя Элис.

Через какое-то время на лестнице послышались шаги и затихли прямо у ее двери. Мэри понадеялась, что мать пройдет мимо, но ручка двери начала поворачиваться. Девочка спрыгнула с подоконника, скользнула в постель, натянула одеяло по самый подбородок и сделала вид, что спит.

Линда подошла к кровати, наклонилась и с минуту пристально глядела в лицо дочери — с высокими скулами, тонкими бровями вразлет, нежными, по-детски припухлыми губами.

— До чего похожа! — с горечью пробормотала мать. — Спрашиваешь, чем ты меня обидела? — усмехнулась она. — Я хотела сына, а получила тебя! Никогда тебе этого не прощу!

Она повернулась и ушла, а Мэри еще долго лежала, похолодев от ужаса. Потом встала и снова села на подоконник, пытаясь сквозь неудержимый поток слез увидеть Элис — самого близкого ей человека. Только она, сестра отца, любит ее. И будет любить всегда.

Элис Браун остановилась передохнуть. Защитив глаза ладонью, она смотрела на багровое закатное небо.

Ну почему Мэри не позволили пойти со мной? — думала она. Ее глаза затуманились. Она спешила, зная, что племянница ждет ее возвращения. Бедная девочка! Для Линды ребенок всегда был лишь обузой. И Артуру до нее дела нет…

За спиной у края поля раздался гул мотора. Элис обернулась и увидела, что машина притормозила. Когда пыль улеглась, она узнала автомобиль Тома Ричардсона. Он вылез наружу и помахал ей рукой. Элис подошла и поздоровалась.

— Добрый вечер, мисс Браун! — приветливо улыбнулся он. — А мы с сыном возвращаемся с рынка. Хотите, подбросим вас до дома?

Каждый раз, встречаясь с Томом Ричардсоном, Элис поражалась, до чего же он хорош собой. Высокий, крепкого телосложения, широкоплечий… Сразу видно, что работает на земле. Закатные лучи золотили его светло-русые волосы, карие глаза искрились улыбкой.

Она с подозрением покосилась на его видавшую виды малолитражку.

— А она выдюжит? — Элис заглянула в салон и кивнула Ричардсону-младшему. — Привет, Джонни!

— Обижаете! — хохотнул Том. — Да мой «моррис» еще хоть куда! — И он распахнул дверцу. — Прошу!

— Извините! — усмехнулась Элис, протискиваясь на заднее сиденье. — Не хотела обидеть ваше средство передвижения. Если честно, устала я изрядно… Сначала ходила по магазинам, а на обратном пути заглянула к Энн Стоун. — Она кивнула на видневшийся у края рощи коттедж. — Да и Мэри, поди, все глаза проглядела, меня поджидая.

— Славная у вас племянница! Странное дело, внешне вылитая мать, а… — Заметив пытливый взгляд Элис, Том осекся, а потом быстро добавил: — А характер совсем другой.

— Да уж! — вздохнула Элис и замолчала, не понимая, куда он клонит.

— Мисс Браун, а вы знаете, что ваша невестка собирается повысить нам арендную плату?

— В самом деле? — с трудом скрывая раздражение, отозвалась Элис. — Нет, впервые слышу.

— Увы! — Том обернулся к ней, и в глазах у него сверкнул гнев. — И что теперь прикажете делать?!

Элис всегда придерживалась правила: никого не посвящать в дела семьи. К тому же Линда вряд ли сможет осуществить свою угрозу. У нее нет на это права.

— Брат ничего не говорил о повышении платы. — Она помолчала. — Правда, я мало смыслю в бизнесе.

— Мисс Браун, вы что, напрашиваетесь на комплимент? — ухмыльнулся Том. — А мы все думаем иначе.

— Вот как? — порозовев от удовольствия, отозвалась Элис. — Приятно слышать.

— Так и есть! Вот хотя бы в прошлом году, когда ваш брат хотел обложить нас пошлиной на молоко, вы же нам помогли! — Том расплылся в улыбке. — Надеюсь, мисс Браун, вы и теперь нам поможете… Ведь так?

— Попробую, — пробормотала Элис, а про себя подумала: интересно, откуда всем все известно? Ведь они с братом обсуждают дела наедине.

Словно читая ее мысли, Том заметил:

— Как говорится, и у стен есть уши…

— Скажите, Том, если не секрет, это случайно не наша ли Дотти на хвосте принесла?

— Случайно она! — кивнул он. — И не случайно.

— Так я и знала! — Элис не сдержала улыбки. — Ох уж эта Дотти!..

— Мисс Браун, только вы не выдавайте ее леди Браун, ладно?

— Ладно. Не волнуйтесь, Том, не выдам.

— Ведь у Дотти Смит своей семьи нет… — продолжал Том. — А вам она служит верой и правдой.

— Что говорить, Дотти человек верный, но чересчур словоохотливый! — выпалила Элис, но тут же заверила: — Не волнуйтесь, Том, брату я ничего не скажу.

— Спасибо, мисс Браун. А главное — невестке своей ни слова.

На миг Том представил себе красивую, избалованную жену хозяина поместья, высокомерную и такую… такую желанную. Линда Браун возбуждала в нем чувства, каких он прежде не испытывал. И он ненавидел себя за это.

Том сосредоточился на дороге, и какое-то время они ехали молча. Его сын, восемнадцатилетний Джон, в разговор не вмешивался. Рослый, отлично сложенный, красивый — к тому же трудолюбивый и приветливый, — Джон был гордостью отца. Заметив у развилки дороги знакомых парней, он попросил отца остановиться на минутку и вышел.

— Том, у вас замечательный сын, — заметила Элис. — И такой воспитанный! Я очень рада, что Мэри с ним дружит.

— Боюсь, леди Браун вашей радости не разделяет! — усмехнулся тот. — Да стоит ей узнать, что Мэри общается с моим сыном, всем нам несдобровать!

— Будем надеяться, что она об этом не узнает.

— Я очень благодарен Мэри, что она помогает Джону с уроками, только помяните мое слово, мисс Браун, добром все это не кончится!

Том нахмурился и хотел сказать что-то еще, но Элис его прервала:

— Давайте поменяем тему!

— Как скажете, мисс, — буркнул тот.

— А как здоровье вашей супруги? — спросила Элис.

— Более или менее… — Он помолчал и, взглянув на сына в зеркало заднего вида, улыбнулся. — Аманда не нарадуется, что Джонни стал хорошо учиться. Мы с ней очень признательны Мэри. И ценим вашу помощь, мисс Браун.

— Ну что вы, мне это в радость! — Она помолчала и, заглянув ему в лицо, спросила: — Том, скажите, только без утайки, Аманда на меня не в обиде?

Элис заметила, как его глаза с подозрением следят, не появится ли малейшая улыбка в уголках ее губ.

— Если честно, мисс Браун, то я не без греха!.. — вздохнул Том. — Ведь я всего лишь мужчина, из плоти и крови. А моя Мэнди… Да что говорить, женщина есть женщина. Она меня ко всем ревнует! — Том нервно хохотнул. — Так что я вас очень прошу, вы уж не обижайтесь на нее ради Бога!

— Ну что вы, я не обижаюсь… Просто, когда мы с Мэри заходили к вам в последний раз, мне показалось, что Аманда…

Вернулся Джон, и разговор оборвался.

— Похоже, сейчас ливанет, — заметил Том, поглядывая на скрывшееся за тучей солнце, и упрекнул сына: — Джон, с твоими разговорами мисс Браун скорее бы пешком дошла до дому!

— Мисс Браун, а вы с Мэри придете завтра к нам на ферму?

— Но ведь завтра воскресенье… — вмешался отец.

— Не знаю, Джонни, — не сразу ответила Элис. — А почему именно завтра? Это срочно?

— Да нет. Я просто так спросил, — сказал Джон деланно равнодушным тоном. — Подожду до понедельника.

— Вообще-то мы с Мэри после церкви собираемся прогуляться, так что, пожалуй, заглянем и к вам на ферму, — пообещала Элис, заметив его разочарование, и мысли ее снова перенеслись на племянницу. Бедная девочка! Мать ее терпеть не может, а братец Артур полностью под каблуком у жены. На все смотрит ее глазами.

— Славная вы женщина! — прервал ее размышления Том. — Верно говорит моя Мэнди: вам не место в этом доме. — Испугавшись, что он перешел границы дозволенного, Том пробурчал: — Что-то я сегодня разболтался не в меру…

Элис молча улыбнулась, он тоже улыбнулся, но чувство неловкости не прошло.

А Джон мечтал о Мэри, думая о том, какая пропасть их разделяет, но не сомневался: настанет день — и они станут мужем и женой. А иначе и жить не стоит.

Машина остановилась у парадного входа. Из окон за ней следили две пары зеленых глаз — Мэри с восторгом, а Линда с возмущением. Этого еще недоставало! Какой-то фермер имеет наглость подкатить на своей развалюхе прямо к ее дому!

Элис накинула шаль на плечи и протянула руку Тому.

— Не забудьте свою корзину, мисс Браун. — Том схватил корзину с заднего сиденья, подал Элис и приложил руку к козырьку. — До свидания и всего вам доброго, мисс Браун!

— Спасибо, что подвезли! — поблагодарила она. — До свидания!

— Какого черта вы ставите свою рухлядь у парадной двери моего дома? — раздался с крыльца голос Линды, и, не дожидаясь ответа, она обернулась к Элис: — А ты о чем думаешь?! Мне за тебя стыдно!

— С чего это вдруг? — с милой улыбкой спросила та. — Ведь это меня подвез мистер Ричардсон.

Линда снова обратилась к Тому Ричардсону:

— Как только мой муж узнает об этом, он выкинет вас всех на улицу, обещаю!

— Мэм, если я вас чем-то обидел, прошу меня простить, — тихо ответил Том, отмечая про себя: до чего же хороша, ведьма!

Эта женщина его словно приворожила. Он пристально смотрел на нее из-под козырька, мысленно обнажая и сожалея о том, что все это лишь пустые мечты… Боже праведный, как же он желает эту женщину! С той самой минуты, как впервые увидел.

На миг их взгляды встретились, и у Линды возникло странное ощущение: казалось, эти бархатные карие глаза заглядывают к ней в душу. От изумления она опешила и с минуту стояла молча, не в силах оторвать от него взгляд. Издали она видела Тома Ричардсона, и не один раз, но никогда не стояла так близко и никогда не осознавала, насколько он притягателен. И в ней что-то шевельнулось. Да что это с ней?!

— Убирайтесь! — крикнула она. — И советую вам держаться подальше от этого дома!

Том молча поклонился, сел за руль и уехал, а Линда все еще ощущала его присутствие. И она испугалась.

— Элис, неужели тебе безразлична наша репутация? — спросила она. — Как можно позволять себе такое… такое…

— А при чем тут наша репутация? — с улыбкой возразила та. — Она ничуть не пострадала.

— Ты так думаешь? Посмотрим, что на это скажет Артур!

Как фурия Линда ворвалась в дом и грохнула дверью.

Элис подняла голову и, заметив в окне Мэри, помахала ей рукой. Она невольно залюбовалась домом: красная черепичная крыша, высокие каменные амбразуры окон, дубовая дверь с бронзовой ручкой… Элис любит свой дом и любит эту землю.

А Линда видела в поместье лишь символ высокого положения в обществе. Муж значит для нее не больше, чем предмет мебели. Хозяйкой в доме была она, Линда. Даже живи она в свинарнике, Артур благоговел бы перед ее грязью! — подумала Элис и, тяжело вздохнув, вошла в дом.

Как только Линда поднялась к себе, из кухни выскочила сухонькая седая женщина. Дороти Смит считала себя опорой дома. Дотти пошел седьмой десяток, а служила она здесь пятый.

Она убирала дом, готовила, и однажды, в грозовую ночь, когда доктор не смог перебраться через разлившуюся реку, приняла у хозяйки дома роды — близняшек, Артура и Элис. А на следующий год хозяин дома Генри Браун завел шашни с другой женщиной и бедняжка Джулия Браун с расстройства помутилась рассудком: сбежала из дому и больше никто о ней слыхом не слыхивал.

С той поры Генри Браун приводил в дом женщин одну за другой. Слуги приходили и уходили. Деньги уплыли, в доме все пошло кувырком, только Дотти осталась. Ну как она могла бросить несчастных крошек? Дети стали взрослыми, Генри Браун, возвращаясь под парами спиртного из Манчестера, разбился на машине, а Дороти Смит так и осталась в доме.

Несмотря на старость и привычку высказывать свое мнение кому угодно, в том числе Линде, Дотти до сих пор была в доме Браунов величиной постоянной. Мэри и Элис ее обожали, Артур испытывал к ней давнюю привязанность, а Линда терпела ее как предмет фамильного наследства, свалившегося ей на голову в комплекте со всей прочей движимостью и недвижимостью.

— Ну и чем же это вы привели хозяйку в такую ярость? — пробурчала Дотти, забрав у Элис корзинку с провизией. — Хотя она сегодня с утра рвет и мечет.

— Да так, сущая безделица… Меня подвез до дому Том Ричардсон.

— Еще чего удумали! — ахнула Дотти.

— Дотти, а что, тебя никогда не подвозили мужчины? — с лукавой ухмылкой спросила Элис.

— Может, и подвозили! — хохотнула та. — Да только вы этого не видали! Ну, хватит лясы точить! Ведь вы, небось, голодная? Так у меня все готово. — Кивнув в сторону столовой, Дотти шепнула: — А ужин их высочество подавать не велели.

— Это почему же? — нахмурилась Элис.

— Потому что хозяин еще не вернулся, а сама у нас сегодня не в духах.

— А Мэри ужинала?

— Мать отправила ее к себе, но я отнесла поднос к ней в комнату для вас обеих.

— Умница, Дотти! — улыбнулась Элис. — Сейчас приму душ, а потом поговорю с Линдой. Мне все равно, в духах она или нет. Нечего вымещать злость на ребенке.

Элис поднялась к племяннице, постучала в дверь и тут же оказалась в объятиях Мэри.

— А я уже думала, ты никогда не вернешься!..

— Напрасно. Как видишь, вернулась. — Элис выдержала паузу. — И с подарком. — Она положила на постель маленький сверток. — Разверни скорей!

Мэри разорвала оберточную бумагу, открыла бархатный футлярчик и, просияв, с величайшей осторожностью взяла в руки брошь — камею в серебряной оправе. Ту самую камею, которую она разглядывала в витрине ювелирного магазина в Блэкберне, когда они с теткой последний раз ездили в город за покупками.

— Какая прелесть!

— Ну-ка иди к зеркалу и приколи к воротничку! — велела Элис, любуясь племянницей. — Это ты у нас прелесть! — Она обняла Мэри за плечи и прижала к себе. — Ну что, нравится?

— Очень! — Девочка прильнула к Элис, обхватила за шею и прошептала: — Спасибо тебе за все, за все! Я тебя так люблю!

Элис почувствовала тревогу в ее голосе.

— А я тебя. — Она чуть отстранила Мэри и заглянула ей в лицо. — Что случилось?

Та опустила глаза.

— Не хочешь, не говори.

— Мама сказала, что никогда… никогда меня не простит, — не сразу еле слышно выдавила Мэри и, подняв на Элис потемневшие от боли глаза, спросила: — Почему?! Разве я сделала что-то плохое?

— Ну конечно же нет! — возразила Элис, лихорадочно соображая, как бы помягче объяснить Мэри холодность матери. И решила дать ей капельку надежды. — Видишь ли, детка, вы с мамой очень разные… А женщины вообще натуры сложные… Одни умеют заботиться о детях и любят их с момента рождения… А бывают и такие, кто… кто не умеет выражать свои чувства… Понимаешь?

— Понимаю, — упавшим голосом произнесла Мэри. — И моя мама именно такая?

— Потерпи, дорогая! — уклонилась от ответа Элис, прижимая к себе девочку. — Бог даст, со временем все изменится.

— Как бы я хотела, чтобы моей мамой была ты!

— Увы, Мэри, я тебе не мать. Но ты всегда можешь рассчитывать на мою поддержку. — Они прильнули друг к другу. — Знаешь, Мэри, а ведь мне сегодня тоже досталось! — И Элис рассказала, как ее только что отчитала Линда.

— А где ты встретила Ричардсонов? — оживилась Мэри. — А что Джонни? Спрашивал обо мне?

— Спрашивал. И я пообещала, что завтра после церкви мы зайдем к ним в гости.

Мэри разулыбалась, но тут вошла Дороти с докладом:

— Леди Браун велела передать, ужин ровно в девять. Хозяин привез гостя из Лондона… Говорит, парня, но я его пока что не видала.

Ровно в девять Мэри и Элис спустились в столовую. Артур Браун уже сидел за столом. Высокий, с приятными чертами лицами, голубыми глазами и копной светлых волос, обычно сдержанный, сейчас он явно нервничал.

— Где же Линда? — Артур вскочил со стула и, заложив руки за спину, принялся мерить шагами столовую, то и дело с тревогой поглядывая на дверь.

— Сейчас папа похож на кролика из «Алисы в Стране чудес», правда? — шепнула Мэри, но Элис приложила палец к губам, и она прикусила язык.

Линда прибыла десять минут десятого. Окинула всех высокомерным взглядом, словно королева своих подданных, и не спеша направилась к столу. Она была восхитительна — темно-зеленое платье, замшевые черные лодочки, а медно-рыжие волосы, собранные на затылке в замысловатый узел, подчеркивали стройную шею…

— Дорогая, ты выглядишь потрясающе! — Артур подбежал к жене, засуетился вокруг, выдвинул для нее стул и, усадив, уселся напротив, не сводя с Линды восхищенных глаз. — Впрочем, как всегда.

— Ну и где же твой гость? — спросила та с легкой гримаской. — Почему он заставляет всех ждать? По-моему, это не слишком учтиво.

— Всему свое время, дорогая, — ответил Артур и подал знак новой служанке Кэти подавать первое. — Дотти о нем позаботится. Думаю, он вот-вот к нам присоединится.

В тот же миг из холла раздался истошный крик. Дверь с грохотом распахнулась, и от неожиданности все повскакали с мест. В столовую влетел чумазый оборванец, а вслед за ним запыхавшаяся Дороти в мокром переднике.

— Сбежал от меня, поганец этакий! — причитала она на ходу. — Только взяла мыло и хотела его отдраить, как он враз смылся!

Артур бросился к гостю, схватил его за руку, тот снова завопил, но его крик перекрыл визг Линды. Мэри прыснула, а Элис, приглядевшись, с изумлением объявила:

— Да ведь это мальчик! — А про себя подумала: и грязный как трубочист.

— Ну да, это уличный мальчишка, — объяснил Артур. — Хотел обчистить мне карманы на вокзале… Его чуть не отправили в полицию, но я все уладил и привез к нам.

— Какого черта! Ты что, рехнулся?! — Линда зажала нос надушенным платком и велела: — Выстави его отсюда! Сию секунду!

При всеобщем молчании и к всеобщему изумлению, Артур спокойно и уверенно возразил:

— Нет, моя дорогая. Мальчик останется. Теперь это наш сын. Ведь мы с тобой всегда мечтали о сыне.

Потеряв дар речи, Линда пристально смотрела на мужа, потом перевела взгляд на мальчика и, словно не веря, машинально повторила:

— Наш сын? — Она покачала головой, а потом поставила диагноз: — Нет, ты точно спятил!

И на этот раз Элис не могла с ней не согласиться.

Мэри молча таращила глаза. На обычно мягком и безвольном лице отца появилось выражение непреклонности. И впервые девочку охватило чувство безысходности. Час назад она узнала, что не нужна матери, а теперь выяснилось, что и отец всегда мечтал о сыне.

Элис с удивлением смотрела на «брата», а Линда с брезгливой гримаской разглядывала гостя. Хорошо сложен, копна волос… Какого цвета, из-за грязи определить сложно. На немытой физиономии выделяются глубоко посаженные светло-серые глаза…

Что же теперь будет? Какой хаос внесет в дом Браунов этот уличный воришка? — подумала Мэри.