Порочный святой

22

ЛУКАС

Белый шум работающего душа успокаивает меня, и страх увидеть ее боль исчезает.

Я не спешу раздеваться до трусов, давая ей минуту, чтобы согреться. Моя кожа кажется склизкой после снятия грязной одежды, к шее и волосам прилипли мазки грязи и мертвых листьев. Я хватаюсь за края стойки раковины.

Джемма так меня бесит, но в то же время я никогда раньше не чувствовал такой ледяной хватки ужаса.

Когда мы были под дождем, и она боролась со мной, я просто... отключился. Я никак не мог сдержать свою плотскую потребность контролировать ситуацию — контролировать ее. Все, что я знал, это то, что мне нужно было обеспечить ее безопасность. Лучший способ сделать это — взять ее с собой домой.

Я никогда не позволю ей уйти, пока не буду уверен, что она в безопасности.

В глубине моего сознания шепчут, что единственное, что обеспечивает ее безопасность, — это я. Это заставляет меня придумывать опасные, безумные идеи.

Беззвучный смех сотрясает мои плечи.

Я действительно какой-то извращенный король, который держит похищенную принцессу в красивой клетке.

Мой желудок сжимается, и я не могу больше ждать ни секунды. Мне нужно увидеть ее, почувствовать ее в своих руках, чтобы знать, что она вне опасности. Я отодвигаю занавеску и залезаю в душ вместе с ней.

— Что, Лукас! — возмущение и ярость Джеммы встречают меня. Это восхитительно, как ее рот открывается и закрывается, ее брови нависают над зелеными глазами. Она пытается прикрыться, хватаясь за маленькую мочалку, которая ничего не скрывает. Грязная вода стекает с ее тела и закручивается вокруг слива. В ее волосах запуталась ветка.

Мое сердце учащенно бьется, пока мы стоим там. Я держу глаза на одном уровне с ее глазами, но желание заставляет меня посмотреть вниз и взять ее в руки.

Удерживая зрительный контакт, я разворачиваю ее за плечи так, чтобы она стояла лицом к брызгам.

— Мойся.

— Но...

— Мы просто принимаем душ. Я не собираюсь ничего с тобой делать. Расслабься.

Издав неровный звук и взглянув на меня уголком глаза, она неуверенно возвращается к мытью. Когда жесткое сжатие в ее плечах ослабевает, я беру мыло и протягиваю руку через ее плечо, чтобы намочить его. Я улавливаю изгиб ее щек в профиль, и мои губы подрагивают.

— У тебя в волосах палка.

— О. Ты можешь...?

Мои пальцы проникают в ее влажные пряди, чтобы освободить ее. Пока я отвлекаю ее от удаления палки, я провожу бруском мыла по ее спине, куда она не может дотянуться. Она издает слабый звук, но не мешает мне мыть ее.

Душ наполняется свежим ароматом. Она будет пахнуть как я. Эта мысль о собственничестве проникает глубоко в мой пах, и мне приходится сжать челюсти, чтобы не прижать ее к стене и не тереться о ее гладкую кожу.

Джемма расслабляется для меня, ее голова опускается вперед, когда я массирую ей спину. Я не спеша провожу пальцами по всей ее спине, дразняще приближаясь к выпуклости ее попки. У Джеммы перехватывает дыхание.

— Какой из них шампунь?

— Вот этот. — Указываю на него и беру из ее рук. — Я сделаю это, не шевелись и закрой глаза, чтобы в них не попало мыло.

Набрав немного мыла в ладонь, я намыливаю ее волосы, действуя медленнее, чем со спиной. Ее дыхание неровное, но тело расслабляется.

Джемма впадает в тихий транс, когда я забочусь о ней. Каждую минуту, когда мои руки находятся на ней, каждая фибра моего существа поет от удовлетворения.

Закончив, я направляю ее под душ, чтобы ополоснуться.

— Повернись, — урчу я ей в ухо, когда она откидывает голову назад.

Джемма выходит из расслабленного транса.

Ее нерешительность ощутима. Я провожу кончиками пальцев по изгибу ее плеч и стою достаточно близко, чтобы почувствовать поцелуй ее раскрасневшейся кожи на своей груди.

— Повернись и посмотри, что ты делаешь со мной.

Джемма поворачивается ко мне лицом и смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Это занимает у нее несколько секунд. Я вижу, как мысли проносятся по ее лицу, пока она набирается смелости. Затем ее глаза опускаются вниз, чтобы посмотреть на мою эрекцию. Они расширяются еще больше, и ее губы раздвигаются.

Я начинаю хихикать.

— Вот что ты делаешь со мной, детка. — Я касаюсь ее подбородка. — А теперь дай мне свои руки.

Ее глаза переходят на мое лицо. — Я не буду тебе дрочить!

Фыркнув, я обхватываю рукой член и лениво потягиваю его.

— Я не это имел в виду.

Джемма наблюдает за движением моей руки на члене, застыв на том, как я сжимаю и поглаживаю его. Она втягивает нижнюю губу в рот, вызывая желание поставить ее на колени и трахнуть ее пухлые губки. Я не могу сдержать легкий стон. Еще один рывок, и я высвобождаю свой член.

— Дай мне свои руки.

Джемма кладет свои израненные руки в мои, и я поворачиваю их. Я удерживаю ее внимание, пока тщательно очищаю царапины. Джемма шипит, когда я вытираю более глубокий порез, но сохраняет храброе лицо. Когда я заканчиваю, я целую обе ее израненные ладони.

— Моя очередь.

Джемма открывает рот, чтобы поспорить со мной. И снова она полагает, что мне нужно только одно. Я не безмозглый засранец, и умею работать в нескольких направлениях.

Я отодвигаю ее в сторону и с довольным гулом шагаю под струю. Мои ладони скользят по телу, быстро смывая грязь.

Джемма кашляет и опускает взгляд. Я ухмыляюсь и поворачиваю лицо в воду, проводя пальцами по волосам.

Правильно, милая. Мы просто тянем время.

Джемма наконец сдастся, и все будет хорошо. Я еще раз докажу, что никто мне не отказывает. Более того, что она не может мне отказать.

Джемма — единственная, кому я хочу донести эту мысль. Она может продержаться так долго.

Мой рот наполняется дразнящим вкусом успеха. Он висит в воздухе, сладкий аромат ее предстоящего подчинения моему контролю. Я собираюсь взять ее.

Вымывшись, я выхожу из душа.

— Оставайся там столько, сколько захочешь. Я поищу для тебя одежду.

Я пинаю ее грязную кучу одежды посреди пола. Высушившись, я натягиваю пару трусов.

Вода плещется о кафель, когда Джемма снова стоит под душем. Она напевает, и это привлекает мое внимание. Занавеска прозрачная. Я вижу ее силуэт, изгиб бедер и сисек, когда она проводит руками по волосам.

Тихо выдохнув, я сажусь на закрытую крышку унитаза.

Через минуту душ выключается.

— Можешь подать мне полотенце?

Я опираюсь локтями на колени. — Выйди и забери, они рядом с душем.

— Я голая, — ворчит Джемма.

— В курсе. — Я фыркнул, представив выражение ее лица. — Я уже видел. Ты меня не удивишь. Черт, занавеска практически прозрачная, так что я все еще могу видеть тебя всю. Каждый сексуальный дюйм.

Из-за занавески доносится возмущенное бормотание. Затем Джемма выходит, прикрывая свое тело руками. Ну, пытается.

Я все еще могу видеть практически все. То, что она прикрывает соски, не меняет того, что я знаю, как они выглядят, затвердевшие и покрытые капельками. Я облизываю губы от желания, разгорающегося в моем паху.

Она обертывает вокруг себя полотенце, щеки пылают, а глаза избегают меня. Я язвительно качаю головой и направляюсь к двери в свою спальню и останавливаюсь, чтобы помахать рукой на груду одежды на раковине.

— Здесь есть что надеть. Принеси аптечку туда, я буду ждать там.

Замок щелкает, когда дверь закрывается.

— Я умею взламывать этот замок с двенадцати лет. — Ворчливый ответ Джеммы приглушен. — Нам с Девлином было скучно. Мы посмотрели видео на YouTube, чтобы научиться.

— Оставайтесь снаружи!

Я поднимаю руки вверх в знак сдачи, хотя она не видит, сажусь на пол и прислоняюсь к стене рядом с дверью в ванную.

На Джемме только одежда, которую я ей дал.

Мои внутренности трепещут, когда она выходит из ванной с аптечкой. Моя футболка свисает с ее плеч, обнажая ключицы, боксеры похожи на мешковатые шорты. Она так хорошо выглядит в моей одежде.

Она выглядит моей.

Волна чувства собственничества, захлестнувшая меня, — неудержимая сила.

— Черт, — простонал я. — Иди сюда.

Я хватаю ее за запястье и тяну вниз, чтобы усадить к себе на колени. Она приземляется с тихим «ой», раскинув ноги по обе стороны от моего тела.

Аптечка падает на пол рядом с нами, но никто из нас не двигается, чтобы взять ее. Мы слишком поглощены друг другом.

В моей груди нарастает гул. Я хочу сделать все сразу — поцеловать ее, провести руками по бокам боксеров, трахнуть ее.

— Лукас, — шепчет она после напряженного ритма.

Я знаю, она чувствует, как я напряжен. Мне нравится легкий румянец, который ползет по ее шее.

— Теперь ты не сможешь сбежать, милая. Я запру тебя в своей башне.

Ресницы Джеммы трепещут, когда я толкаю в нее свой член. Я вхожу снова, когда она не протестует, жадно скольжу ладонями по всему телу, обхватывая ее сиськи через футболку. Я вдыхаю ее теплую кожу, испытывая прилив возбуждения от того, что она так хорошо пахнет моим запахом на ее теле.

На нас опускается тишина, окутывая комнату. Сильный гнев и страх, которые я испытывал в течение последнего часа, в сочетании с тем душем с ней, привели меня в состояние пьянящего возбуждения.

Мы двигаемся медленно, бедра покачиваются время от времени. Я провожу пальцами по ее ногам и зарываюсь в ее шею. Джемма издает хриплый полустон, когда я направляю ее бедра вниз, чтобы встретиться с твердым гребнем моего члена через тонкий барьер одежды. Я удерживаю ее там и трусь о ее клитор.

Ее рот открывается, и я наклоняюсь, чтобы поймать его.

Когда она запускает пальцы в мои влажные волосы, я чувствую, что она отдается мне.

Мы прижимаемся друг к другу и целуемся небрежными поцелуями. Это медленное развитие событий, которое сводит меня с ума.

Мир может разлететься на куски за дверью, а я не остановлюсь или мне будет все равно, лишь бы мы продолжали.

Мои руки сжимают ее задницу, когда я прижимаюсь к ней. Джемма вздрагивает надо мной. Она близка к тому, чтобы кончить от этого. Черт, я тоже. Она сводит меня с ума. Я ухмыляюсь ей в рот.

Будь моей, думаю я.

— Если мы будем продолжать в том же духе, нам понадобится второй душ, или я стяну эти боксеры в сторону и проникну в твою мокрую киску.

Джемма замирает. Она молчит долгую минуту, пока я целую ее челюсть.

— Не надо, — дышит Джемма.

Из меня вырывается рык. — Что?

Почему она все еще говорит «нет»?

Мой член пульсирует, когда она бьется об меня, ее тело ищет разрядки, в которой она себе отказывает. Я стискиваю зубы и крепче сжимаю ее бедра, сильнее вдавливая свой член в Джемму. Она стонет, задыхаясь на моей шее.

— Пожалуйста. Я хочу остановиться.

Тяжелое напряжение, окутывающее комнату, становится удушающим, и мы оба сидим, тяжело дыша. Я сбрасываю ее со своих колен, и она падает рядом со мной на пол, я переползаю через нее, закрывая ее своим телом.

Рот Джеммы сжимается в уголках.

По моему позвоночнику скользит лед. Она все еще думает, что я какой-то гребаный насильник. Это ясно написано на ее лице: она думает, что я проигнорирую ее и все равно возьму то, что хочу.

Это не я.

Она вздрагивает, когда я двигаюсь, как будто ожидает худшего. Я смотрю на нее, хватая аптечку.

— Покажи мне свои ладони.

Джемма моргает, на ее лице появляется тень замешательства. — Ты не...?

Все мое лицо искажается, а ногти впиваются в ковер.

— Нет, блядь, нет, Джемма! Господи!

Грудь Джеммы вздымается, ее губы подрагивают. На ее лице на секунду промелькнуло сожаление. Она поворачивает голову в сторону, не в силах смотреть на меня, когда я сажусь на нее и ухаживаю за ее ранеными руками. Это комичное зрелище с моим ноющим членом, обтягивающим трусы. Я наношу мазь и поднимаюсь на ноги.

Одеваюсь, не обращая внимания, и в итоге оказываюсь в паре серых треников и старой футболке Национального парка Скалистых гор.

Ничего больше не сказав, я выхожу из комнаты. Дверь захлопывается за мной, когда я задвигаю ее и стою в коридоре, разминая руки.

Почему она все еще думает обо мне самое плохое? Разве я не спас ее чертову жизнь сегодня вечером?

Я вишу в коридоре, ожидая, пока моя эрекция пройдет. Наверху доносятся дикие звуки веселящихся людей.

Прижимаю ладони к дверной раме и, повесив голову, слушаю, как Джемма шуршит по комнате. Когда все стихает, я предполагаю, что она забралась в мою кровать, чтобы лечь спать.