Последнее наше "Привет"

Глава 20

31 августа 2006 года, 7:31

Вчера я видела, как Уайатт покидал больницу, сразу после нашего с ним короткого разговора. Он был в одежде, в которой поступил к нам, и сказать, что он выглядел соблазнительно, было бы преуменьшением. Ему просто нужно было подписать документы, будто уходя с какого-нибудь обязательного мероприятия или с работы, или даже из школы. Он решил выписаться вчера. Возможно, он был готов встретиться со своими учениками. А может, он был готов к встрече с Аннетт.

Я не знала причин его решения. Я могла читать язык его телодвижений и мимику лица, но не его мысли. И сейчас, когда между нами все прояснилось, я не знала, как на это реагировать.

Что теперь будет? Я задавала себе этот вопрос множество раз. Я попросту не была уверена, но никаких плохих предчувствий у меня тоже не было, как и незнакомых ощущений. Это были чувства, которых я не испытывала уже очень давно – я нервничала, волновалась и, конечно же, была напугана.

Такие эмоции обычно являются предвестниками любви. Это предвкушение любви сбивало с толку. Я не испытывала подобных чувств со времен Кеннеди, но тут появился Уайатт. Он вошел в мою жизнь, и эти эмоции охватили меня. Он заставил меня поверить, что любовь снова может стать реальной.

Сегодня я повела Аннетт в школу раньше. Я хотела зайти с ней в школу, но лишь потому, что вчера, заходя в лифт, Уайатт сказал: «Увидимся завтра». Я впервые увидела, как он подмигивает, прямо перед тем, как двери лифта закрылись. Тесса рассказывала о пациенте, о котором ей не очень нравилось заботиться, но я почти не слушала ее. И все из-за Уайатта и его способности очаровывать меня. И я знала, что он ждал меня сегодня. Наверное, он будет в костюме, по крайней мере, я этого ожидала. Я хотела надеть нормальные вещи, потому что Уайатт видел меня только в больничной униформе, и планировала переодеться на заднем сиденье в машине на парковке у больницы, а если бы кто-то увидел меня (я заранее подумала об этом), я не бы не придала этому значения. Я готова была увидеть Уайатта как мистера Бланкетта и знала, что он готов был увидеть меня как просто Уиллоу.

Двери школы открывались в семь тридцать каждое утро по будням. Аннетт то и дело стонала по дороге, потому что мне пришлось разбудить ее немного раньше сегодня, а ей не хотелось идти в школу раньше обычного.

В качестве аргумента я непрестанно твердила ей: «У меня встреча с твоим учителем, дорогая!»

Если я продолжу в том же духе, рано или поздно она поймет, что для меня это лишь повод увидеть Уайатта. Но я знала Уайатта, так что мне удастся найти другие способы видеться с ним. Нам просто нужно было все спланировать, может быть, даже пойти на свидание. Учиться относиться друг к другу терпимее, и стать ближе в итоге.

Мне не хотелось скрывать Уайатта, как какой-то грязный секрет. Наоборот, я хотела, чтобы весь мир знал о нас, хотела принадлежать ему, и чтобы он хотел, чтобы я принадлежала ему. Я надеялась, что он хочет того же.

— Мамочка, — Аннетт дернула меня за руку, чтобы мы остановились. Мы стояли прямо перед двойными дверями школы.

— Да, дорогая? — тихо откликнулась я, стараясь скрыть нервную пульсацию вены на шее, оглядываясь на проезжающие мимо машины.

— Ты ведешь себя как-то странно, и я не думаю, что у тебя и правда встреча с моим учителем сегодня, — вздохнула Аннетт. — Почему ты такая странная, мамочка?

Моя дочь считала, что сегодня я веду себя необычно. Я знала, что она была слишком умной, чтобы поверить в мою ложь. Я отпустила ее ручку, присела перед ней на колени и посмотрела ей в глаза.

— Детка, я сегодня встречаюсь кое с кем очень важным. И так получилось, что этот кто-то и есть твой учитель. Ты поймешь, если я скажу, что влюбилась? — говорила я с осторожностью. Мы с Аннетт никогда не разговаривали о свиданиях, и уж тем более о парнях. Возможно, потому, что за всю жизнь я любила лишь дважды, ее покойного отца, которого она никогда не встречала, а вот теперь Уайатта, о котором я только что рассказала ей.

К моему удивлению, она широко улыбнулась мне и сказала:

— Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, мамочка.

Я улыбнулась в ответ.

— Это должно остаться между нами, — прошептала я ей.

— Я никому не расскажу, — пообещала она.

Я еле сдержала слезы, крепко обнимая свою девочку. Она была лучшей дочерью на свете. Я хотела, чтобы каждый, кто заслужил узнать ее, получил бы эту привилегию. Она могла бы внести свет в жизнь любого человека.

— Ты у меня настоящий ангел, — сказала я ей, целуя в щечку, а она улыбалась мне в ответ, пока я поднималась на ноги.

Аннет взяла меня за руку и крепко ее сжала. Меня окутало знакомое донельзя чувство, но все же другое, новое и более теплое.

— Пойдем встретимся с твоей любовью, — задорно улыбнулась Аннетт.

— Твоим учителем, — уточнила я.

Она кивнула.

— Извини, — громко прошептала она.

— Я люблю тебя, Аннетт.

Мы обе улыбались.

— Я тоже тебя люблю, мамочка.

Мы зашли в школу, и дорога до класса казалась как никогда долгой. От волнения мне скрутило живот. Мои нервы не справлялись с предвкушением увидеть Уайатта. Только не после вчерашнего.

— Какой номер кабинета? — снова спросила я Аннетт.

Она просто пожала плечами.

— Я не помню, мамочка.

Я почти бежала в поисках класса, таща за собой Аннетт. Дважды завернув за угол и то и дело слушая, как Аннетт говорила «Нет, не этот», я почти сдалась и прокричала имя Уайатта. Но сразу за следующим поворотом я столкнулась с очень высоким человеком в черных брюках и синей рубашке с длинными рукавами. Рядом у его ног лежала корзина с леденцами в форме сердечек.

— Доброе утро, Уиллоу, — от его голоса мое тело покрылось мурашками. Я медленно подняла взгляд, и выдавила что-то нечленораздельное, практически растекаясь лужицей у его ног.

Вот он, с идеальными волосами, чарующими глазами, красивым лицом, загипсованной левой рукой, те самые сексуальные бедра и ноги пещерного человека, но уже в обуви.

— Доброе утро, Уайатт, — выдавила я из себя улыбку.

Краем глаза я заметила, как Аннетт направилась в класс, не желая перебивать нас. Он нагнулся к полу, не отрывая от меня взгляда, достал из корзины леденец в форме сердца, на котором, в отличие от остальных, была какая-то этикетка.

Но не предложил его мне. Он выпрямился, затем потянулся и положил леденец в карман моих джинсов так, что он слегка выпирал.

— Мне будет не хватать тебя в палате номер двести девять сегодня, — небрежно сказала я.

Он просто улыбнулся, затем сделал шаг назад и оказался в классе. Он указал мне куда-то вверх, и я подняла глаза.

— Но, Уиллоу, ты уже видишь меня, и я стою в кабинете номер двести девять, — сказал он мне, и я увидела над дверью номер класса.

— Совпадение?

— Нет, просто… у меня необычные предпочтения.

Я согласно кивнула.

— Итак, когда, по-твоему, мне стоит прочитать ту записку, что ты положил мне вместе с леденцом в карман?

Он облизнул губы, размышляя над моим вопросом, но, казалось, он ожидал его. Он обернулся, чтобы помахать Аннетт и дать ей понять, что все в порядке. Она помахала в ответ, после чего он закрыл дверь класса.

Теперь были только я и Уайатт, Уайатт и я, в длинном пустом коридоре, в этой пустой школе. Наши чувства словно витали в воздухе. Во всем этом огромном пространстве мы наконец встретились глазами. За две секунды до и три секунды после того, как дверь закрылась, воздух словно уплотнился, будто некая жидкость, стремясь стать твердым телом. Мы не могли дышать. Мы чувствовали абсолютно все.

— Когда будешь одна, — ответил он, спустя минуту напряженного молчания.

Неожиданно я съежилась.

— Почему ты не скажешь мне сейчас, что там написано? Почему я должна прочитать это одна?

Он вздохнул.

— Я стараюсь быть загадочным и сексуальным, Уиллоу. Почему бы просто не сделать, как я прошу? — проворчал он.

Я улыбнулась, едва сдерживая смех.

— Уайатт, мы же взрослые люди.

Он кивнул.

— Да, но, Уиллоу, обмениваться записочками можно когда угодно. И что самое важное, нет каких-либо возрастных ограничений, когда стоит прекращать обмениваться записочками. Я делаю то, что мне хочется, и хочу, чтобы ты послушала меня. Всего лишь раз.

Казалось, он умолял. Он хотел, чтобы я отнеслась к этому серьезно, и тогда я подумала, а почему бы и нет?

Я глубоко вздохнула.

— Хорошо, но только в этот раз. Ты и так сексуален и загадочен, Уайатт. И не только тогда, когда стараешься быть таким.

Он улыбнулся той самой улыбкой, что заставляла мою кровь вскипать в венах.

— Считаешь меня сексуальным?

Мне показалось, что он был рад это услышать и был приятно удивлен, мы вели себя как школьники.

—- Конечно. Когда я тебя впервые увидела тебя, мне захотелось узнать, каково это поцеловать такого парня, как ты. Ты кажешься невероятно горячим парнем, и мне все время хочется облизать твое лицо.

— Серьезно?

— Нет, — фыркнула я. — Ты привлекателен, да, но при первой встрече я ненавидела в тебе все. Особенно то, как хорошо ты выглядел.

Он тепло улыбнулся.

— Я извинился за свое поведение, Уиллоу. Тебя что-то еще беспокоит?

Я отступила на пару шагов, ожидая, что он последует за мной. Когда он приблизился, я сказала:

— Нет.

Я ждала, когда он подойдет и поцелует меня или обнимет, но ничего такого он не сделал. Он просто смотрел на меня, как обычно.

— Я ведь тебе нравлюсь, так? — выпалила я.

Я не понимала, почему он не набросился на меня с поцелуями или что-то подобное. Может, из-за того, что мы были в школе? Или, может, он думал, что я оттолкну его?

Он удивленно на меня посмотрел, затем нахмурился, выглядя несколько рассерженным.

— Что, черт побери, за глупый вопрос? — шепотом выругался он. Я открыла было рот, чтобы извиниться, но он жестом заставил меня замолчать.

— Слушай, я думаю, ты самая красивая девушка из всех, что я встречал в своей жизни. Как внешне, так и внутренне, Уиллоу. Я хочу, чтобы ты прочитала эту записку, будучи в одиночестве, потому что мне не хватит сил смотреть, как ты будешь читать ее при мне. Но я хочу, чтобы ты поняла все здесь и сейчас, — сказал он еще более раздраженно.

Его зрачки расширились, и мне казалось, сердце мое вот-вот остановится. Он пристально смотрел мне в глаза, продолжая:

— Меня никогда ни к кому так не влекло, как влечет к тебе сейчас. После нашей первой встречи твой образ преследовал меня. Поначалу меня это злило, но затем я привык. Я стал хотеть большего от тебя, и был готов изменить свое отношение к тебе, чтобы ты выслушала меня. Больше всего, Уиллоу, мне хотелось понравиться тебе. Я хотел, чтобы ты стала моим другом. Чтобы ты ждала меня каждый день. Чтобы улыбалась мне, и многое другое, — проговорил он, сделав шаг ко мне. — Но большего я не могу сказать здесь и сейчас. Я могу лишь немногое выразить вслух, потому что все еще привыкаю к человеку, которым хочу быть для тебя. И прости, если все слишком быстро происходит, но ты просила меня. Ты хотела этого, и я говорю тебе. Я больше не могу смотреть тебе в глаза и лгать. Правда может напугать тебя. Правда может заставить тебя пожалеть обо всем, что есть между нами сейчас, но тебе нужно ее услышать. Поэтому я открываю ее тебе. Прошу, поверь, я говорю серьезно. Я понимаю, что мы взрослые люди и все это сумасшествие, но сейчас нам остается лишь принять это.

Я старалась глубоко и спокойно дышать, пока мы неотрывно смотрели друг на друга несколько секунд. Словно преодолев какое-то сопротивление, он подошел ко мне и взял мое лицо в ладони. Еще никогда я не чувствовала я себя настолько тронутой словами мужчины. И я знала, что бы он ни сказал мне сейчас вслух, лучше было бы это написать. Мне хотелось навсегда сохранить его слова, возвращаться к ним и перечитывать, когда захочется, и даже если мы не будем вместе, у меня останутся его слова.

— Уайатт, я не знаю, что сказать на все это, кроме как… спасибо, — ответила я.

Он поглаживал мой подбородок большим пальцем, в удивлении сдвинув брови.

— За что спасибо? — спросил он с любопытством.

— Спасибо, что хочешь меня, что выражаешь свои чувства иными, непривычными тебе способами.

— Я переборщил? — спросил он.

— Совсем нет, — ответила я.

Он слегка улыбнулся, изучая мое лицо.

— Как ты могла задать такой глупый вопрос? У тебя такое восхитительное лицо, — сказал он, кладя руку мне на грудь. — Такое доброе сердце, которое заботится обо всех, даже бессердечных людях. Как ты можешь мне не нравиться, Уиллоу? В тебе нет ничего непривлекательного. Даже твои кроссовки и носки в цветочек меня заводят, — неожиданно ухмыльнулся он, на что я покачала головой, улыбаясь.

— Твои сочные, как у индейки на День благодарения, бедра в этих штанах невыносимо сексуальные.

— Правда? — он нагнулся и мимолетно поцеловал меня в губы.

— Да, и обутым ты выглядишь гораздо лучше.

Он громко захохотал:

— Это не комплимент.

— Но и не оскорбление, — уточнила я.

Он вздохнул, я почувствовала, как его ладонь продолжала гладить мою щеку. Затем он запустил пальцы в мои волосы.

— Выглядишь чертовски сексуально с распущенными волосами. Но еще горячее с собранными.

Он коснулся губами моей шеи, и я задрожала.

— Знаешь, скоро в коридоре появятся люди, Уайатт. Может, даже через пару минут. Уверен, что хочешь продолжить эту авантюру?

Я крепко поцеловала его в губы, и он замер.

— Думаю, нам стоит вернуться к нашей скучной реальности. Ненадолго, —ответил он.

— Ненадолго, — кивнула я.

Прежде, чем уйти, он поцеловал меня дважды, но легко, без языка. Его губы сами по себе были достаточно хороши, мне будет не хватать их сегодня.