Последний шанс для мажора 2

Глава 10

ОЛЕСЯ

Коридор, лестница, люди — все плыло перед глазами, словно в тумане. Закрывающиеся двери лифта превратились в мутное радужное пятно, и я почувствовала, как мир вокруг меня теряет четкость и ясность. В новом отделении меня с рук на руки передали постовой медсестре, которая, казалось, была поглощена своими мыслями. Она приняла мои документы, мельком глянула на титульный лист истории болезни и коротко бросила:

— Зайцева… в седьмую палату.

Я ощутила, как холодок пробежал по спине. Так я узнала “свою” фамилию, которая теперь казалась мне чужой и незнакомой.

По настоянию отца Клима, меня перевели этажом выше в VIP-палату с розовыми стенами и душем. Уже сам по себе этот факт вселял надежду, ведь яркий и жизнерадостный цвет стен предполагал, что жизнь не всегда такая угрюмая и серая, как сейчас.

Когда я вошла в палату, меня охватило чувство облегчения. В углу стояла удобная кровать с мягкими подушками, а рядом — небольшой столик с вазой свежих цветов. Душевая кабина, сверкающая чистотой, обещала возможность освежиться.

Первым делом я вытащила из сумки пластиковую папку с документами. Мой паспорт… Зайцева Олеся, двадцати трех лет, не замужем. Вот и все, что удалось узнать о себе. Эти сухие строки на бумаге казались такими чужими и далекими от меня. Я внимательно посмотрела на фотографию в паспорте, пытаясь найти в ней хоть что-то знакомое, но лицо на снимке оставалось незнакомым.

Аккуратно сложив документы обратно в папку, я убрала их в сумку. В голове роились мысли о том, кем была эта Олеся Зайцева, какие у нее были мечты и надежды. Возможно, она любила гулять по парку или читать книги в тишине своего дома.

После обеда пришел Клим. Он тихо вошел в палату и сел у кровати, стараясь быть как можно ближе, но при этом не касаться меня. Его присутствие было одновременно успокаивающим и ободряющим. Мы вместе молча смотрели всякие смешные видео на его телефоне, и это было хорошо.

Смех, который вызывали эти видео, был как глоток свежего воздуха в душной комнате. Мы обменивались взглядами, иногда улыбались друг другу, и в эти моменты я чувствовала, что не одна. Клим не задавал вопросов, не пытался меня утешить словами — он просто был рядом, и этого было достаточно.

— Вам туда нельзя! — пятнадцать минут спустя донеслись крики из коридора, сопровождаемые тяжелыми шагами. Дверь распахнулась с такой силой, что казалось, она вот-вот слетит с петель. В моем затуманенном лекарствами сознании — а наверняка лекарств во мне было полно — возникла картинка, как словно вихрь, размахнув занавески, высокий молодой человек влетел в палату.

Мой взгляд сразу же приковали стильные часы на его запястье и узор татуировки, наползающий на его правую руку. Эти детали казались такими яркими и четкими на фоне всего остального, что плыло перед глазами. Молодой человек выглядел решительно и уверенно.

В этот момент я почувствовала, как мое сердце забилось быстрее. Кто он? Почему он здесь?

— Что? Что случилось? — прозвенело на всю палату, словно гром среди ясного неба.

У меня отвисла челюсть. Да что там у меня… даже Клим пару раз ошарашенно моргнул. Мне стало страшно. Внутри все сжалось так, что заболели ребра, и я почувствовала, как холодный пот выступил на лбу. Сердце забилось быстрее, а в голове снова появился странный зуд, который я никак не могла игнорировать.

Интересно, это ощущение происходит из поврежденной части мозга или из той, которая работала вместо нее? Может, он возникает из-за жужжания приборов? Или это просто реакция на стресс и страх, которые захлестнули меня в этот момент?

Пытаясь отдышаться, мужчина всматривался в мое лицо. Бледный, измученный. Он тоже был брюнет, как и Клим. Взгляд, жестко приписывающий меня к месту. Ощупывающий мое взволнованное лицо, сползающий на шею, грудь и замирающий на животе. Хотелось невольно прикрыться. В этот момент я осознала, насколько хрупка моя ситуация и как мало я могу контролировать происходящее вокруг.

— Молодой человек, кто она вам? — дежурная медсестра с испуганными глазами и куцым белым хвостиком волос, стянутых на затылке резинкой, влетела в палату практически тут же.

— Моя девушка, — прошептал он.

Вот тут я разволновалась до потных ладошек. Теперь я знаю, как чувствует себя человек, которого "трахнули палкой по голове". Так же, как я в эту секунду.

Облизываю пересохшие губы, покрываясь ярко-бордовым румянцем.

— Лисенок… — как яхта под парусом, раскинув руки, на меня надвигалась крепкая мужская фигура. Выставляю ладони перед собой в знаке “полегче”. Не хотела я обниматься с чужим человеком, которого ни разу не видела! Я бросила затравленный взгляд на Клима, который занял такой же крупной фигурой весь проем. Тот на меня поглядывал украдкой, не прямо, что показалось мне странным — ему тоже неприятно, что ли?

Дикая смесь из солоноватого естественного жара кожи, ноток терпкого цитруса и свежей туалетной воды на мгновение буквально выбила меня из колеи.

— Пустите! — забилась я птахой в чужих объятиях, руками и ногами стараясь высвободиться.

— Ты злишься на меня, да? Злишься? — он разглядывал меня так, будто впервые видел. Его тяжелая аура душила меня, перекрывая кислород. Меня тяготил этот разговор с незнакомым человеком, хотелось быстрее отделаться от него.

— Тим, усмири свои инстинкты, она пока никого не помнит, — наконец вмешался Клим.

— В смысле, не помнит? — черты его лица хищно заострились, и мне неожиданно почудилась угроза.

Яркие глаза возвращаются к моему лицу и смотрят в упор. Стойкий аромат лайма ядовитым гадом проникал в легкие. С каждым вдохом все глубже. Втягивать воздух перестаю окончательно. Мне казалось, или он наклонился ближе, и его лицо в паре сантиметров от моего. Мои глаза замерли на мини-родинке левой щеки чуть выше линии роста щетины.

— Неужели не помнишь меня? — как-то обреченно выдохнул он.

Я нервно жевала нижнюю губу, ощущая, как кровяное давление подскакивает до критических отметок.

— Не помню, — наконец выдавливаю из себя.

— Лисенок… — он попытался перехватить мою кисть, лежащую на покрывале.

— Извините… — я торопливо отдернула руку. Убрала мешающую прядь волос за ухо.

Его челюсть отвисает, так же как и пару минут назад.

— Я отец твоего ребенка! — неожиданно рявкает на меня. — Как такое можно позабыть?!

В ответ разом вспыхиваю термоядерным красным. В груди растеклось неконтролируемое разочарование.

Почему именно он?..