Поспешное замужество

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Анголос и Джорджи приехали к Полу и Мирри Редклиффам за день до крестин. Их поселили в очень милой комнате для гостей. Никки, казалось, был просто в восторге от своей кроватки в стиле ретро. Наблюдая, как он играет с собакой Редклиффов, огромным псом неизвестной породы, Джорджи не удивилась, когда Никки начал приставать к ней с просьбой завести щенка.

Анголос вошел в спальню в тот момент, когда Джорджи надевала старинное жемчужное ожерелье. Она взглянула в зеркало и поняла, что оно-то как раз и было завершающим штрихом в ее наряде.

— Ты знаешь, Никки считает, что тебя очень легко уговорить... Проклятье, — пробормотала Джорджи, когда нитка жемчуга выскользнула из ее рук.

— Легко уговорить? — переспросил Анголос удивленно.

Он стоял, прислонившись к стене, скрестив руки на груди. Оглядывая его мужественную фигуру, она усомнилась в правоте Никки. В его глазах отражалась непреклонность, никакой мягкости. Он мог расслабиться только в постели!

— Никки сказал, что ты разрешил ему завести собаку, — пояснила Джорджи.

— У мальчика должна быть собака.

— Так это правда? — спросила Джорджи, оставив бессмысленные попытки справиться с застежкой ожерелья,

Анголос кивнул.

— Моя мать всегда считала, что держать в доме животных негигиенично, но если у тебя есть возражения...

— Нет, меня не беспокоит пара волосков на диване, и я с тобой согласна, у мальчика должна быть собака.

— Ты согласна со мной? Будь осторожна, это может войти в привычку. Дай-ка я помогу, — добавил он, взяв ожерелье из ее рук.

Джорджи почти перестала дышать, когда он отодвинул ее волосы с плеч, обнажая шею. А когда его пальцы коснулись шеи, из груди вырвался стон.

— В чем дело? — спросил Анголос.

Она резко открыла глаза. Он не должен знать, что делают с ней его прикосновения.

— Дай мне, — выдохнула она, забирая у него жемчуг.

Анголос отступил на шаг.

— Что я такого сделал?

— В том-то и дело, что ничего! — воскликнула Джорджи неожиданно для самой себя. — Тебе даже не надо ничего делать, — произнесла она, приставив указательный палец к его груди, — тебе достаточно просто быть... собой.

— А ты бы предпочла, чтобы на моем месте находился кто-то другой? Неужели жить со мной так невыносимо?

— Эта жизнь сводит меня с ума! Мне трудно дышать с тобой одним воздухом.

— Тогда мне нечего больше сказать.

— Зато мне есть что сказать! Я сыта по гордо тем, что, когда я вхожу в комнату, ты даже не смотришь на меня! Ты вспоминаешь о том, что я есть, только в постели!

— Это неправда!

— Правдивей и быть не может, — парировала она. — Тебе никогда не приходило в голову, что от одного взгляда на тебя я... — Она закрыла лицо руками. — Посмотри на меня! Я уже забыла, что хотела сказать!

— Я смотрю на тебя. Всегда. Не могу оторваться от тебя. Мне все время хочется к тебе прикасаться.

Его низкий, бархатный голос проникал в самое сердце Джорджи.

— Ты держишь меня в этом доме только из-за Никки, я для тебя просто дополнение к нему.

Анголос напрягся.

— Иногда ты говоришь несусветные глупости, — произнес он сквозь зубы. — Ты — моя жена, И я не должен извиняться за то, что мне хочется смотреть на тебя.

— Я просто твоя любовница, — заявила Джорджи упрямо. — Ты замечаешь меня только в постели! Вне спальни я для тебя — пустое место.

Анголос выглядел совершенно растерянным.

— Ты страдаешь?

Джорджи взглянула ему в лицо.

— Конечно, страдаю! Почему ты не замечаешь этого! Я хочу говорить с тобой не только о том, что касается Никки, я хочу кричать на тебя, и обнимать тебя, и...

Стук в дверь прервал ее откровения.

— Не отвечай.

Джорджи уже готова была последовать совету Анголоса, но за дверью раздался извиняющийся голос, который она не могла игнорировать:

— Пора ехать в церковь. Вы готовы?

Джорджи никогда не видела своего мужа таким спокойным и расслабленным как сейчас, в компании Пола и его жены. Она с трудом могла скрыть свое удивление, когда наблюдала, как ее элегантный муж готовит на кухне и накрывает на стол.

Проводив последних гостей, Пол присоединился к Мирри и Джорджи, которые болтали в саду.

— Ну что же, если не считать того, что дядюшка Тим подшутил над викарием, вечер получился отличный.

— Думаю, это не единственная скабрезная шутка, которую викарий слышал в своей жизни, — рассмеялась Мирри.

— Ты права. Я слышал, что у него была довольно бурная жизнь до того, как он посвятил себя церкви. — Пол подвинул себе стул. — А где Анголос?

— Пошел проведать Никки, — объяснила Джорджи.

— Он просто живчик, этот ваш маленький проказник. — Пол взглянул на младенца, спящего в переносной колыбельке, которая стояла между Джорджи и Мирри. — Не удивлюсь, если и наш будет таким же сорванцом.

— А может, еще и похуже, — улыбнулась Мирри. — Оставь, Пол, — добавила она, когда ее муж начал убирать со стола пустые стаканы. — Он не всегда такой домашний, — обратилась она к Джорджи. — Думаю, он просто красуется перед тобой.

— Мне это нравится, — обиженно возразил супруг.

— А когда вы возвращаетесь в Грецию?

— Во вторник. Я очень нервничаю, — призналась Джорджи, вздохнув.

— Не волнуйся. Все будет хорошо. Сразу видно, что у вас с Анголосом крепкие отношения.

— Правда? — спросила Джорджи с надеждой в голосе. — Если честно, я не очень люблю Олимпию.

Мирри рассмеялась.

— О да, я знакома с Олимпией. Железная леди. Но и ты теперь не наивная девочка. Ты стала старше, умнее, и у тебя теперь есть Никки. Ты мать ее внука. А это очень много значит. Думаю, вы поладите.

— Не знаю, — призналась Джорджи. Она встала и подошла к колыбельке. — Все малыши такие милые в этом возрасте, правда?

— Да, и хотя рождение ребенка связано с болью, это стоит того, — согласилась Мирри, с любовью посмотрев на свою девочку. — Но мои роды прошли легко. А как у тебя?

— Я рожала долго, — ответила Джорджи, вспоминая этот день. Она звала Анголоса, но он так и не появился. Зато пришел доктор, которого вызвала старшая медсестра, обеспокоенная показаниями приборов.

— Поплачешь позже, девочка, а сейчас нужно, чтобы ребеночек появился на свет, — говорила ей медсестра.

— Мне сказали, что такое бывает с первым ребенком.

Мирри улыбнулась.

— Мне кажется, ты бы хотела иметь много детей, правда? — спросила она мягко.

Появившийся Анголос застыл на месте.

— Анголос не хочет пока заводить еще одного ребенка, — ответила Джорджи. — Мы оба так решили, — добавила она поспешно, чтобы Анголоса не обвинили в такой позиции.

— Для меня загадка, что женщины способны на это снова, — вставил Пол, качая головой. — Я бы точно не смог.

— Не смог бы чего, дорогой? — нежно спросила Мирри. — Серьезно, — добавила она, — не знаю, что бы я делала, если бы его не было рядом при родах. Ну, ты понимаешь, о чем я говорю,

— Мирри! — шепотом одернул ее Пол.

— Ой! Я не… — начала оправдываться женщина, заметив, что Анголос стоит неподалеку. У него был такой вид, будто ему вонзили нож в спину. — Я совсем не это имела в виду, — пробормотала она.

— Думаю, сейчас самое время открыть еще бутылочку вина, — сказал Пол, хлопнув в ладоши, чтобы разрядить атмосферу.

Анголос посмотрел на друга.

— Я не буду, спасибо, Пол, — ответил он тихо. — Но от кофе я бы не отказался. Пожалуй, сам и сварю.

— Ты же говорил, что не умеешь варить кофе? — возразил Пол, и они вместе направились в дом.

Мирри встала раньше всех, вскоре проснулась и Джорджи. Мужчины еще спали, ночью они долго о чем-то разговаривали. Джорджи гадала, о чем могут беседовать двое мужчин так долго.

Когда Анголос пришел в их комнату ночью, Джорджи не спала. Она слышала, как Анголос проверил, спит ли Никки. Потом он почти бесшумно разделся.

— Я тебя разбудил? — спросил он, залезая под одеяло.

— Откуда ты знаешь, что я не сплю? — пробормотала Джорджи.

Раньше она не могла заснуть, если Анголоса не было рядом. И хотя она провела множество долгих ночей в своей одинокой постели, эта привычка вернулась вместе с Анголосом.

— Я не знал. Иди ко мне. — Он притянул ее к себе.

Джорджи почувствовала его теплое дыхание на своей шее.

— На тебе нет пижамы, — выдохнул он.

— Мне жарко.

— Я заметил, — прошептал Анголос, проводя кончиками пальцев по ее спине.

Она сразу же повернулась к нему. Теперь они лежали лицом к лицу, прижимаясь друг к другу.

Неожиданно Анголос пробормотал что-то на греческом и отстранился от нее. Через секунду раздался щелчок.

Джорджи зажмурилась, когда свет лампы разлился по комнате.

— Что случилось?

— Ты выглядишь просто потрясающе, когда вот так дуешься.

Анголос лежал на боку, опершись на локоть, и смотрел на Джорджи. В приглушенном свете кожа его была похожа на шелк.

У Джорджи перехватило дыхание, она едва сдержала восхищенный вздох.

— Нам нужно поговорить, — нарушил тишину Анголос.

— Сейчас?

— У тебя были трудные роды? — спросил он вместо ответа.

Джорджи не ожидала, что Анголос заговорит об этом.

— Что это на тебя нашло?

Анголос пропустил ее вопрос мимо ушей.

— Кто был с тобой в тот день? Бабушка? Или кто-то из друзей? — Он с волнением ждал ответа; мысль, что Джорджи оказалась одна в такой момент, была для него невыносима.

Джорджи покачала головой.

— Бабушка? Она лишь сказала мне: «Соберись и пройди через это». Нет, я была тогда одна.

Анголос закрыл глаза. Джорджи завернулась в одеяло и встала.

— Правда, палата была битком набита персоналом, — попыталась она улыбнуться. — Почему ты заговорил об этом?

— Не пытайся обратить все в шутку.

— Я не... Я просто пытаюсь...

— Быть сильной? Это очень по-британски.

Она улыбнулась,

— Если ты действительно хочешь знать, я очень долго и трудно рожала. Никки был большим малышом, и я...

— Ты была слаба и измучена.

Джорджи кивнула.

— Да. Схватки были очень болезненными. Мне казалось, что роды длятся целую вечность. Я очень устала. Я старалась, но медсестра заволновалась, когда сердечко Никки стало биться медленнее. Она вызвала доктора.

— Доктор, — негодующе воскликнул Анголос, — должен был находиться рядом с тобой все время! — Он посмотрел на выражение ее лица и постарался успокоиться. — Прости, что перебил, продолжай.

— Мне больше нечего сказать.

— Ты просто не хочешь говорить. Я всегда чувствую, когда ты хочешь что-то от меня скрыть, Джорджетт.

— Ничего я не скрываю, все закончилось хорошо.

— Просто доктор сказал, что потребуется хирургическое вмешательство, если дело не сдвинется с места в ближайшие полчаса.

Джорджи вспомнила, как схватила его за руку и закричала: «Я сама рожу своего малыша!» Воспоминание вызвало у нее улыбку.

— Но этого не потребовалось.

Анголос некоторое время молча смотрел на нее.

— Это ужасно — остаться одной в такой момент.

— Я совершенно выбилась из сил, — согласилась она. — Но у многих роды проходят еще сложнее.

— Ты была совсем одна. Маленькая напуганная девочка. — Анголос откинулся на подушки. — Ты, наверное, ненавидела меня в тот день.

— Если я скажу «да», ты почувствуешь себя счастливей? Не понимаю, зачем снова ворошить прошлое, все это случилось так давно.

— Ну конечно, ты ненавидела меня! По-другому и быть не могло! Я выставил тебя на улицу, бросил тебя беременную. Оставил одну в тот момент, когда ты больше всего нуждалась в моей поддержке! Если бы я был умнее, я бы... — Анголос вздрогнул, когда Джорджи неожиданно положила руку ему на плечо.

— Ты тоже пострадал, Анголос, — произнесла она. — Ты не увидел, как твой сын появился на свет.

— Я буду жалеть об этом всю свою жизнь, — признался он.

— Прости меня, — неожиданно сказала Джорджи.

— Простить? Тебя? Я не верю своим ушам! Невероятно! Неужели у тебя никогда не возникало желания отомстить мне за все?

Она не знала, что ответить, и потянулась к выключателю.

— Ты хочешь иметь еще детей, голубка моя?

Сердце Джорджи бешено забилось, она испытала небывалый прилив нежности.

«Не просто детей; твоих детей», — пронеслось у нее в голове.

Взгляды их встретились.

— Ты слышал, что сказала Мирри. По крайней мере, должен был слышать.

— Она была права?

— Мы уже обсуждали эту тему...

— Может, обсудим еще раз?

— Не стоит. Давай посмотрим правде в глаза: наш брак не совсем обычный, правда? — Джорджи горько усмехнулась.

— Ты несчастна со мной?

— Я этого не говорила. В нашем случае — это брак по расчету. Мы помирились ради Никки. Конечно, ты потрясающий любовник, — добавила она, — Но секс — это еще не все.

Джорджи немного завидовала отношениям Пола и Мирри. Они просто светились от счастья.

— Тебе чего-то не хватает? Разве я не делаю все, что ты хочешь? — спросил Анголос. По выражению его лица Джорджи поняла, что он злится.

— Дело не в моих желаниях. Нельзя использовать ребенка для устранения разногласий. А между нами зияющая пропасть. И если бы ты не узнал о Никки, сейчас мы были бы уже разведены.

— Боже! — воскликнул Анголос. — Ну почему ты каждый день так настойчиво напоминаешь мне об этом!

— Я не...

— Жизнь — драгоценная штука. Может, это не ново, но каждый день нужно проживать так, будто он последний в твоей жизни. На каждом углу человека подстерегают опасности.

— А я доверяю своей интуиции. И она подсказывает мне, что наша с тобой затея не приведет ни к чему хорошему. Прости, я не хотела этого говорить, — тут же поправилась она.

Он отстранился.

— Но ты так думаешь. Не отрицай. Ты просто боишься жить со мной, голубка моя. Конечно, — добавил он, — факт остается фактом: мы женаты и разводиться не собираемся.

— Но это не значит, что мы никогда не разведемся.

— Не разведемся, — заявил Анголос твердо. — В отличие от тебя я готов выполнить свое обещание. И попытаться заново построить отношения.

— Из-за Никки, — произнесла Джорджи скорее для себя.

— А какая еще может быть причина? — спросил он со злостью.

И снова Джорджи не могла понять, почему у нее возникло такое чувство, будто за гневом Анголос пытается скрыть свои настоящие чувства.

— Единственное, что может разлучить нас — прошептал Анголос, взяв лицо Джорджи в свои ладони и заглянув ей в глаза, — это судьба.

Неужели он действительно так думал?

— Я тоже готова попытаться начать все сначала! — запротестовала она.

— Но почему ты дрожишь? — спросил он мягко.

— Может, настанет такой день, когда я не буду дрожать от твоих прикосновений. Но скорее будет наоборот — ты не захочешь больше прикасаться ко мне, — добавила Джорджи, вздохнув.

Анголос прижал палец к ее губам.

— Твои слова можно воспринимать как согласие подарить Никки братика или сестренку? У нас ведь будет много детей, правда?

— Но ты говорил...

— Забудь о том, что я говорил. Да, я хотел посвятить все время Никки. Дать ему то внимание, которого он был лишен первые три года своей жизни. Но с некоторых пор я понял: лучше Никки расти и жить в большой семье. В семье, где у него будет много братьев и сестер. А для этого нам потребуется только одно — чаще заниматься любовью... и не только в постели. — Он лукаво посмотрел на раскрасневшиеся щеки Джорджи и улыбнулся. — Как думаешь, ты справишься?

Джорджи удалось убедить его в этом...