Потаенное пламя

Глава 7

Джеред был слишком изумлен, чтобы как-то отреагировать. Лорен смотрела на него широко открытыми темными глазами, грудь ее вздымалась от волнения. В любой другой ситуации он счел бы ее гнев нелепым и смешным, и это только позабавило бы его. Сейчас же он стоял неподвижно, как изваяние, слушая ее язвительные слова:

– Вы невыносимы, Джеред Локетт. Никогда, никогда, – она топнула маленькой ножкой, – никогда в жизни меня так не оскорбляли. – Она повернулась и вышла из комнаты, оставив Джереда в явном замешательстве.

Лорен бежала вверх по лестнице, совсем забыв, как должна вести себя настоящая леди. Ее юбка развевалась, открывая тонкие щиколотки. Она влетела в свою комнату с залитым слезами лицом, повторяя:

– Ненавижу его! Он отвратителен, отвратителен. Они все отвратительны.

Она упала на кровать и зарылась лицом в подушку, поглотившую ее рыдания. Гнев и отчаяние душили ее. Почему? Почему он так думает о ней? Ее неведение они принимают за хитрость и порочность. Оливия и Карсон не верят, что они с Беном не были любовниками. Джеред тоже подозревает ее в корыстных побуждениях.

Даже Абель и Сибил, любившие ее, как родную дочь, готовы были поверить злобным наговорам Уильяма. Смущение и недоверие, когда Уильям начал рассказывать им свои басни, сменились презрением и отчуждением. На их лицах было такое же выражение, какое она видела на лице Джереда несколько минут назад. Она не сделала ничего, что дало бы им повод осуждать ее:

Уильям. Даже теперь, когда память о нем потускнела, боль, виновником которой он был, вдруг вернулась с прежней остротой.

В тот день Бен Локетт уехал рано утром, сразу после завтрака, а Пратеры внезапно решили поехать на день в Рэли. Абель пригласил Лорен поехать с ними, но целый день в обществе священника и его жены, как она их ни любила, показался Лорен не слишком заманчивой перспективой, и, сославшись на вымышленную головную боль, она отказалась и попросила их не менять из-за нее своих планов. И в самом деле Сибил уже предвкушала удовольствие от посещения многочисленных магазинов и мысленно перебирала возможные места, где можно было хорошо пообедать.

Когда Пратеры наконец собрались, Лорен весело помахала им на прощание. Она была безмерно благодарна судьбе за возможность провести день в одиночестве. Ей нужно было время, чтобы привести в порядок свои чувства и свыкнуться с мыслью о невозможности начать новую жизнь. Ведь она сама отказалась от предложения Бена.

День прошел незаметно. Лорен разучивала на фортепиано новую пьесу и повторяла ее до тех пор, пока не осталась довольна собой. Час она провела в постели за чтением романа, но ее мысли постоянно возвращались к Бену Локетту. Она понимала, что никогда больше его не увидит, но всегда будет о нем помнить. Он был так добр к ней. Как бы она хотела иметь такого отца.

Однако Лорен решительно приказала себе не думать о нем и отправилась на кухню, чтобы приготовить на обед омлет. Так как Абель и Сибил собирались переночевать в Рэли, она с радостью думала о предстоящем вечере, который она проведет в одиночестве.

Поев, Лорен уже собиралась подняться к себе наверх, когда раздался стук в дверь. Привыкнув к тому, что в дом Абеля люди приходят в любое время суток, чтобы поделиться с ним своими горестями, она без колебаний открыла дверь.

На крыльце стоял Уильям Келлер. Она с трудом поборола искушение тотчас захлопнуть дверь перед его носом. Но Лорен была воспитанной девушкой и не могла себе этого позволить.

Со слабой надеждой на то, что сможет избавиться от него, Лорен сказала:

– Здравствуйте, Уильям. Абеля нет дома.

Она стояла в дверном проеме, не давая ему войти и не приглашая его.

Уильям прекрасно знал, что Пратеров нет дома. Абель зашел к нему перед отъездом и, попросив навестить в больнице его прихожанина, нуждающегося в ободрении, как бы невзначай упомянул, что Лорен осталась дома одна.

Он оглядел Лорен с ног до головы и сделал шаг вперед, пытаясь войти. Лорен была вынуждена посторониться, чтобы не оказаться слишком близко от него, чего она всеми силами старалась избежать.

– : Отлично, – выдавил Уильям, – я рад, что у меня появилась возможность поговорить с вами наедине, и поговорить откровенно.

Он повесил в холле пальто и шляпу и прошел в гостиную, как бы не замечая оказанного ему холодного приема.

Лорен весь день не была в гостиной. Видимо, и никто другой в нее не входил, потому что занавески на окнах так и остались неподнятыми, и сквозь просветы между ними можно было видеть только узкие полоски лилового вечернего неба. В плохо освещенной гостиной было тесно, пыльно и душно, а присутствие Уильяма делало эту атмосферу еще более удушающей.

– О чем вы хотели поговорить со мной, Уильям? Я очень занята, – сказала Лорен, стараясь казаться спокойной. Единственным чувством, которое возбуждал в ней Уильям, был страх.

Но это нелепо! Почему она должна была бояться его? Лорен вздернула подбородок, решив доказать ему, что ее нисколько не волнует их уединение в пустом доме. Уильям стоял посреди комнаты, спрятав руки за спину, и смотрел на нее.

– Абель позволил мне сделать вам предложение, – заявил он со свойственным ему педантизмом. – Мы должны пожениться как можно скорее, пока вы еще в состоянии отвергать домогательства мужчин, вроде этого ковбоя, который гостил здесь недавно.

Сначала Лорен буквально остолбенела от его слов, потом ее охватил гнев.

– Бен Локетт не домогался меня. Но даже если и так, вас это не касается, Уильям, потому что я не собираюсь выходить за вас замуж.

Она замолчала, с трудом переводя дыхание, прижав к груди сжатые кулаки.

– Наш разговор окончен. Разрешите мне проводить вас.

Лорен повернулась и направилась к двери. Холодная рука Уильяма легла ей на плечо. Он схватил ее за руку повыше локтя и повернул к себе лицом. Лорен настолько удивилась его поведению, что даже не сделала попытки освободиться, только смотрела на него, не веря в реальность происходящего.

– Не надо так спешить, мисс Гордячка, – ощерился он, – я еще не закончил.

Голос его походил на рычание дикого зверя, и Лорен с отвращением отпрянула от него.

– Возможно, вам удалось бы обмануть кого-нибудь другого, но только не меня. Что предложил вам Локетт в розовом саду?

Она попыталась вырвать руку, но Уильям сильно сжал пальцы, сделав ей больно.

– Не знаю, о чем вы говорите. Он пригласил меня в Техас погостить, вот и все.

– О, готов поспорить, что пригласил, – фыркнул Уильям, – и вы прямиком попадете в его спальню. Лорен задохнулась от негодования:

– Я.., я понятия не имею, о чем вы говорите. И это было правдой. Она действительно не понимала, с какой целью Бен уговаривал ее приехать в Техас, но подозрения Уильяма были ей омерзительны. Уильям не спускал глаз с ее лица:

– Может, и так. Тем лучше. Я научу вас всему. Я, а не этот старый пенек.

Ужас придал Лорен силы. Она вырвала руку и бросилась к двери. Но Уильям оказался проворнее и снова схватил ее, не дав убежать. Лорен почувствовала, как его руки стиснули ее, а мясистые, влажные губы прижались к ее губам.

Лорен не могла поверить тому, что происходит. Беззвучный протест потряс все ее существо, в то время как плененный рот не мог издать ни единого звука. Уильям все крепче прижимал ее к себе, стараясь раздвинуть ей ноги. Его мокрые губы уткнулись ей в ухо, и он пробормотал:

– Не сопротивляйся, Лорен. Я видел, как ты двигаешься, твоя походка сводит меня с ума. Меня не обманешь манерами настоящей леди.

Она чувствовала его холодные руки на своей спине: он пытался расстегнуть пуговицы на ее блузке. Когда его холодные пальцы прикоснулись к ее телу, она вскрикнула.

Он снова приник губами к ее рту и глубоко втолкнул в него свой язык… Она сопротивлялась все сильнее, царапая его лицо, вырывая волосы, отчаянно брыкаясь. Инстинкт самосохранения заставлял ее делать такие вещи, на которые она не считала себя способной.

Она не знала, чего конкретно добивается Уильям, но интуитивно понимала, что не должна позволить ему сделать это. Отвращение и страх вызвали у нее отчаянный прилив сил, и Лорен изо всех сил толкнула его в грудь… Уильям покачнулся и рухнул спиной на маленькую ножную скамеечку Сибил, стоявшую перед ее стулом. Пока он пытался подняться на ноги, Лорен рванулась к камину и схватила чугунную кочергу. Теперь она стояла, выставив ее перед собой.

– Убирайтесь вон, – с трудом выговорила она охрипшим голосом, хватая ртом воздух и пытаясь восстановить дыхание. – Если вы еще раз попытаетесь ко мне прикоснуться, я убью вас.

С кровоточащими царапинами на лице и взъерошенными волосами, в растерзанной одежде, Уильям мало походил на чопорного проповедника, убеждающего свою паству в пагубных последствиях, к которым ведет грех вожделения.

– И как же, дорогая Лорен, вы объясните своим опекунам мое разбитое лицо, а может быть, и раскроенный череп, если вам посчастливится меня убить? Ваша репутация будет безвозвратно погублена. Все решат, что вы сами заманили меня сюда, когда Пратеров не было в городе.

Он сделал шаг к ней, но остановился, увидев в ее руках высоко поднятую кочергу.

– Я никогда не считала себя способной на убийство, но, клянусь Богом, я сделаю это, Уильям, – пригрозила Лорен. – Вы лицемер, пародия на мужчину. А теперь убирайтесь с глаз моих. И немедленно! Его тихий смех был похож на лошадиное ржание:

– Я не отступлюсь, даже если вы бережете свои прелести для Локетта.

Бросив ей в лицо это последнее оскорбление, он осторожно прошел мимо нее в холл, немного повозился там, приводя в порядок одежду и надевая пальто и шляпу. Лорен услышала, как отворилась и мягко захлопнулась парадная дверь. Она все еще стояла с поднятой над головой кочергой и опустила ее только тогда, когда почувствовала боль в руках.

Двигаясь как во сне, Лорен с трудом поднялась по лестнице, будто на ногах у нее были свинцовые башмаки, открыла дверь в свою комнату и заперла ее за собой. Взглянув в зеркало, стоящее на туалетном столике, она ужаснулась своему виду: подбородок до сих пор блестел от слюны Уильяма, распустившиеся волосы спутанными прядями падали на спину.

Лорен налила воду в глубокую ванну и разделась. Несколько раз прополоскав рот антисептиком, она легла в горячую воду, стараясь смыть со своего тела оскорбительные прикосновения чужих рук.

На Следующее утро Лорен проснулась совершенно разбитой. Меряя шагами комнату, она пыталась привести свои мысли в порядок. Как рассказать простодушным Пратерам о том, что произошло? Они будут потрясены поступком молодого пастора, ведь на него возлагались такие надежды. Конечно, Абелю придется попросить его оставить приход и навсегда закрыть для него двери своего дома. Лорен хотела бы избавить Пратеров от этого унижения и боли, но она не могла скрыть от них правду. Уильям Келлер был опасен.

Ей и в голову не приходило, что ее воспитатели и опекуны не поверят ей.

Когда Пратеры вернулись домой, она встретила их с искренней радостью. Веселый щебет Сибил, наполнивший дом, принес облегчение Лорен, которая не могла освободиться от тягостных воспоминаний. Она обрадовалась кружевным платкам, которые Сибил привезла ей в подарок, и постаралась поблагодарить ее как можно теплее. Едва они успели расположиться в гостиной, как в дверь позвонили. Лорен с изумлением узнала голос Уильяма, приветствовавшего открывавшего дверь Абеля. Несколько минут они о чем-то говорили, потом Абель вернулся в гостиную и смущенно сказал:

– Извините, леди, но нам с Уильямом необходимо обсудить одно неотложное дело. Скоро мы присоединимся к вам.

Он пригласил Уильяма в свой кабинет. Сердце Лорен сжалось от нехорошего предчувствия. Она почти не слушала Сибил, рассказывавшую о поездке, и чем дольше длился разговор в кабинете, тем тревожнее становилось у нее на душе.

Сердце ее упало, когда дверь кабинета распахнулась и на пороге появился Абель, красный и не скрывающий своего смущения. За его спиной она увидела смиренно склоненную голову Уильяма. Абель грустно посмотрел на нее и покачал головой, а в глазах Уильяма, похожих на голые глаза рептилии, она заметила торжествующий блеск.

– Абель, в чем… – Сибил осеклась, посмотрев на огорченное лицо мужа.

– Дорогая, мне, хотелось бы избавить тебя от этого, но, боюсь, рано или поздно ты все равно узнаешь о нашем позоре.

Тяжело ступая, Абель подошел к жене и взял ее за руку. Уильям остался стоять в дверях кабинета, не отрывая глаз от безвкусного узора ковра на полу.

Возможно, Уильям подумал, что она уже все рассказала Пратерам о его вчерашнем постыдном поведении, и пришел извиниться?

По выражению лица Абеля, когда он повернулся и посмотрел на нее, Лорен тотчас же поняла, что она ошиблась в своем предположении. На его печальном лице она прочла осуждение.

– Прелюбодеяние – тяжкий грех, Лорен, – сказал Абель, тяжело вздохнув.

Лорен открыла рот от изумления. Сибил прижала платок к губам, чтобы не вскрикнуть.

– Что… – начала было Лорен, но Абель перебил ее:

– Это отвратительно перед лицом Господа нашего. Уильям пришел ко мне как мужчина к мужчине и покаялся, признавшись, что вы уже несколько месяцев живете во грехе, уступая своим плотским желаниям.

Сибил привалилась к спинке дивана, слабо всхлипывая. Лорен снова постаралась что-то сказать, но Абель не дал ей этой возможности.

– Мужчина сильнее реагирует на зов плоти, чем женщина. Даже такой твердый служитель Божий, как Уильям, несвободен от этого. Однако, – сурово заключил пастор, – именно женщина должна сдерживать свои желания, не поощряя к этому мужчину. Уильям рассказал мне, что ты соблазняла его до тех пор, пока он не уступил.

Сибил уже не могла справиться с рыданиями, и слезы потоком текли по ее жирным щекам. Кровь отлила от лица Лорен. Сердце ее готово было выпрыгнуть из груди. «Должно быть, мне все это снится», – подумала она.

– Мы любим тебя, как собственное дитя. Твой праведник-отец доверил тебя нашему попечению, но мы не сумели уберечь тебя от греха. Мы предали его доверие, как ты предала нашу любовь.

Лорен почувствовала, что у нее разрывается сердце. Она бросила взгляд на Уильяма, который стоял все в той же позе, опустив глаза в пол в смирении и раскаянии.

– Лорен, – продолжал Абель, – Уильям сказал мне, что не успокоится, пока вы не обвенчаетесь. Он предлагает тебе свою руку не из сострадания, а потому что искренне и верно любит тебя. И я благодарен ему за это. – Он замолчал и, закрыв руками лицо, опустился в кресло.

Лорен не могла больше молчать. Она подбежала к пастору и опустилась на колени возле него. Положив ладони на его руки, она ждала, когда он поднимет голову и посмотрит на нее.

– Он лжет, Абель, – тихо сказала Лорен. – Мы были наедине с Уильямом всего один раз, вчера вечером. Он пришел, когда вы уехали, и попытался… Он целовал меня.., прикасался ко мне.

Захлебываясь слезами, Лорен рассказала обо всем, что ей пришлось испытать.

Она не заметила подошедшего Уильяма и очнулась только тогда, когда почувствовала его руки на своих плечах, услышала его смиренный голос:

– Лорен, дорогая, нам больше незачем таиться. Неужели ты не понимаешь? Завтра мы будем женаты и поселимся вместе. Мы согрешили. Но я покаялся в своем грехе, я исповедался перед Господом и человеком. Если и ты признаешься в своем прегрешении, ты обретешь мир, который снизошел на меня.

Она отскочила от него, глаза ее сверкали.

– Вы с ума сошли? Единственное, в чем я могу признаться, так это в том, что испытываю отвращение к вам.

Уильям горестно улыбнулся Абелю:

– Боюсь, что это слишком для нее. Она не хотела, чтобы вы узнали о нашей связи. Она хотела пощадить вас и избавить от этого горя.

– Конечно, – согласился Абель, глядя на Лорен таким взглядом, словно никогда прежде ее не видел. – Думаю, надо поженить вас как можно скорее. Лорен, я ценю твою заботу обо мне и Сибил. Я благословлю ваш брак, и ты вернешься в мою семью и к Господу.

Итак, Уильям победил. Он продумал все с сатанинской хитростью, и Пратеры ему поверили. Абель говорил о предательстве, но он и не подозревает, до какой степени сам предал ее.

Она могла бы показать им синяки на своих руках, но зачем? Семена лжи, посеянные Уильямом, упали в благодатную почву. Если уж те, кто больше других знал и любил ее, поверили клеветнику и усомнились в ее чистоте, какой смысл что-то доказывать. Абель был слугой Божьим, но он не был Богом. А ее совесть чиста.

– Я не собираюсь выходить замуж за Уильяма. Он лжет. Но даже если бы это было правдой, я никогда бы не связала свою жизнь с Уильямом Келлером.

Сибил вскрикнула, уткнувшись лицом в диванные подушки.

– Лорен, неужели ты хочешь обрушить позор на наши головы? Дитя, пожалуйста, подумай о нас, если тебе не жаль свою бессмертную душу, – умолял Абель.

– Я не сделала ничего плохого. И никогда не буду жить с человеком, которого презираю, – твердо сказала Лорен. – Но позор не коснется вашего дома, я собираюсь покинуть его.

Так она и сделала. Лорен уехала через неделю. Сняв со счета только небольшую часть принадлежащих ей денег.

Она отправила телеграмму Бену Локетту сразу после описанных событий, и тот получил ее, как только приехал в Остин. Бен ответил немедленно, явно обрадованный ее приездом, и сознание этого породило в ней самые радужные надежды. Лорен покинула пасторский дом не прощенная, преданная анафеме. Но она была на пути в Техас, на пути к новой жизни.

Семья Бена Локетта. Теперь она должна стать членом этой семьи. Правильно ли она поступает?

Да, сказала себе Лорен. Она сделала единственно правильный выбор, какой могла сделать в своем бедственном положении, она не хотела жить в нужде и думать, что ждет ее завтра. В этой ситуации самым правильным было выйти замуж за Джереда.

Его поцелуй застиг ее врасплох, он был оскорбителен. Но почему она не почувствовала отвращения, которое должна была почувствовать? Почему не мучилась от тошнотворного чувства, которое не давало ей уснуть всю ночь после поцелуя Уильяма? Почему поцелуй Джереда не вызвал у нее омерзения? Она помнила только чувственную настойчивость его губ и языка, охватившее ее тепло его рук и ощущение защищенности.

Лорен перекатилась на спину и закрыла лицо руками, словно пытаясь спрятаться от чувства стыда, от сознания, что этот поцелуй доставил ей удовольствие.

Она никогда не сможет изгнать из своей памяти поцелуй Джереда. Так как же она будет жить рядом с этим человеком, постоянно думая о кратком моменте страсти? Вдобавок ко всем унижениям должна ли она обрекать себя на эту пытку? Ведь Джеред тоже не забудет этот поцелуй.

С другой стороны, она не могла придумать сносной альтернативы этому плану. По крайней мере, выходя замуж за Джереда, она знала, что делает шаг к достижению цели.

Сейчас вопрос о деньгах казался несущественным, но через два года он станет для нее чрезвычайно важным. Двадцать тысяч долларов – это безбедная жизнь вместо нищеты. Если рассмотреть вопрос с финансовой точки зрения, могла ли она пренебречь такой возможностью?

Но ведь был еще и этот человек, этот мужчина – Джеред Локетт. Нет! Она не будет о нем думать, потому что от этих мыслей туманилось ее сознание, и она не могла рассуждать логично. Как-нибудь они научатся мирно сосуществовать друг с другом. Это будет трудно, но она не будет спешить, она будет идти к своей цели постепенно, шаг за шагом.

Она приняла решение.

Оставшуюся часть дня Лорен провела в своей комнате, пытаясь привести мысли в порядок и успокоиться. Когда пришло время обеда, она сменила блузку и причесалась, заколов волосы туже, чем утром. Холодное мокрое полотенце, которое она приложила к глазам, помогло ей снять припухлость и красноту, теперь незаметно было, что она плакала. Лорен чувствовала себя вполне сносно, но, спускаясь по лестнице, она ощущала болезненные удары сердца.

Когда сели за стол, Оливия объявила, обращаясь к Лорен:

– Свадьба состоится через неделю, если считать с завтрашнего дня. Гостей будет немного, только избранные.

– Очень хорошо, – ответила Лорен. Джеред к обеду не пришел. Его отсутствие не комментировалось, и причину его невесте не объяснили.