Потому что живой

Глава 31 Как зовут ваших родителей?

Студента звали Фарух Назари, он был на год младше старших детей Снежки и Ивана. Симпатичный парень пользовался успехом у одногруппниц, те из кожи вон лезли, чтобы обратить на себя внимание афганца, однако, он со всеми девушками был предупредительно-вежлив и никого конкретно не выделял.

В группе учились ребята разных возрастов и степени достатка, были среди них и, так называемые, блатные. Особенно ярко выделялась дочь одного чинуши из Минздрава, не отличающаяся ни рвением в учёбе, ни тягой к знаниям.

На уме у Алики, полное имя Александра, были только развлечения, тряпки и мальчики. Как уж удавалось ей не завалить очередную сессию, для всех оставалось загадкой, но факт остаётся фактом, хвостов у неё не наблюдалось.

И вот угораздило же этой взбалмошной девчонке влюбиться в загадочного афганца, об которого обломали зубы чуть ли не все красотки курса. Алика забилась на спор, что в два счёта сломит упрямство чужеземца и уже через месяц он станет её комнатной собачонкой.

Но что бы она ни предпринимала, всё было без толку. Девушка садилась рядом со скромным парнем на лекциях, бесцеремонно сгоняя с места других, беспрерывно разговаривала, приглашала в кино, на вечеринки, или просто погулять, но неизменно получала вежливый отказ.

Фарух ни разу не вышел из себя и всегда извинялся. Наверное, это больше всего и задевало, уж лучше бы накричал, пусть даже при всех, может тогда бы её проняло и стало стыдно. Так нет же, объясняя причину отказа, он улыбался своей волшебной улыбкой:

— Прости, Алика, не могу, мне нужно готовиться к зачёту.

— Не переживай, сдашь ты свой зачёт, я замолвлю за тебя словечко, обещаю.

— Спасибо, но лучше я сам.

Ситуация повторялась раз за разом и Александра, наконец, сдалась. Однако, раненое женское самолюбие требовало отмщения и вскоре нашлось средство, с помощью которого она могла навредить Назари, да так, что того могли выгнать из мединститута с треском.

Достаточно шепнуть самым болтливым какую-нибудь утку, а всё остальное доделает сарафанное радио. Вначале девице вздумалось создать строптивому парню репутацию гомосексуалиста. Ну, а что? Раз доселе не был замечен ни с кем, значит, что-то с ним явно не так.

Однако, изворотливый ум подкинул зловредной Алике более правдоподобную версию, как раз подходящую для исключения из учебного заведения. Как-то, опоздав на лекцию, она решила отсидеться в пустой аудитории, следующая пара должна была начаться минут через 20, не раньше.

Девушка уронила ручку и усердно шарила под лавкой, когда в дверь вошли Снежана Дмитриевна и Фарух Назари. Тот, как всегда, вёл себя почтительно, но при этом от души смеялся, рассказывая ей историю из своего детства.

— Бабушка очень меня любила и сильно переживала, если я падал или дрался с кем-нибудь. Не разобравшись, бежала заступаться, даже, когда я был неправ. Приходилось чуть ли не волоком тащить её домой, чтобы не позорила меня перед друзьями.

— Не могу поверить, Фарух, вы не похожи на проказника.

— Да это я сейчас остепенился, а раньше был страшным хулиганом.

— Мои тоже давали нам жару, правда, в разное время.

— А сколько у вас детей, Снежана Дмитриевна?

— У меня четверо, два красавца сына и две лапочки-дочки.

— Наверное, маленькие ещё?

— Нет, выросли, слава Богу. Старшим двойняшкам по 22 года, а младшим по 11.

— Здорово иметь двойняшек.

— Здорово, конечно, во всяком случае, не скучно. Хотя, трудности тоже были, но у нас с мужем всегда были помощники.

— Ваш муж счастливый человек.

— Я тоже с ним очень счастлива. Слушайте, Фарух, вы афганец, а настолько хорошо говорите по-русски, что просто диву даёшься.

— Просто, в своё время, я поставил перед собой цель и у меня получилось.

— Похвально. Кстати, иой муж тоже знает ваш язык, выучил, во время афганской войны.

— Ничего себе, а какой именно, пушту или дари?

— Он был в плену у пуштунцев, значит пушту, верно?

— Верно, но правильнее говорить у пуштунов. Кстати, я тоже пуштун.

— Вы бы с моим мужем точно нашли общий язык.

— Уверен в этом, мне бы очень хотелось с ним познакомиться.

— Как-нибудь придёте к нам домой.

— Ну что вы, Снежана Дмитриевна, это неудобно.

— Ещё как удобно, мой муж любит гостей.

— Хорошо, буду рад, если позовёте. С меня какое-нибудь национальное блюдо.

— Договорились, тогда я поговорю с мужем и выберем день.

— Буду ждать, спасибо.

— А, если не секрет, кто был вашим первым учителем, Фарух?

— Самыми главными учителями были и остаются мои родители. Мама моя вместе со мной учила русский, она очень способная.

— Наверное, вы в неё пошли?

— Возможно, но и отец здорово повлиял на меня, он хороший человек.

— Ваши родители воспитали замечательного сына, у них есть повод гордиться.

— Нельзя, нам Аллах не позволяет.

— Согласна, в православной религии гордыня тоже страшный грех.

— Это всё потому, что Бог един.

— Сколько в вас мудрости, Фарух. Скажите, как зовут ваших родителей? — с улыбкой спросила Снежка, но тут раздался звонок и в аудиторию стали с шумом стекаться другие студенты, — Ну ладно, в другой раз договорим.

Всё это время Алика сидела под столом и только потом вылезла под шумок, сделав вид, что вошла вместе со всеми. В голове её созрел просто дьявольский план. На следующий день, с чьей-то лёгкой руки, по мединституту пошли сплетни, что афганский студент всерьёз увлёкся преподавательницей.

Якобы, на лекциях он не сводит с неё мечтательного взгляда и внимает каждому произнесённому слову. Наверное, вряд ли бы такое стало возможным, если бы замужняя наставница не поощряла молодого парня, подогревая его интерес.

Студент Назари был безусловно яркой и харизматичной личностью, вот почему она и не удержалась. Как говорится, ничего удивительного, плоть слаба. Вот так, с подачи Алики, вокруг Снежаны Дмитриевны, женщины весьма достойной и незамеченной доселе ни в чём предосудительном, началась мышиная возня.

Все, кому не лень, перемалывали косточки замужней преподше, видя любовную связь там, где её и в помине не было. Меж тем, сама она ни о чём не подозревала, искренне не понимая, почему, при её появлении, звонкие голоса студентов вдруг превращаются в злые шепотки за спиной.

Неизвестно, сколько бы ещё всё это продолжалось, если бы преподавателя Иванову не вызвали в деканат. Спустя полчаса, она вышла оттуда, горестно опустив плечи. Никогда ещё ей не приходилось оправдываться за чьи-то домыслы.

Вот что тут можно сделать и как реагировать? Шарахаться от Назари, как от прокажённого, или плюнуть на всех и уйти из института? А может пожаловаться мужу? Иван, конечно мирный мужчина, но кому понравятся нехорошие слухи, затрагивающие честь и достоинство семьи?

Фарух ничего не знал о кривотолках. Он был практически всё время занят учёбой и самообразованием, усердно штудировал учебники и запоем читал книги. Так повелось с той поры, когда отец вручил ему в руки русский букварь.

Мальчик видел от второго мужа матери только доброе отношение и очень бы хотел быть его настоящим сыном. Вместе с тем, он хорошо помнил человека-гору, едва не убившего его в приступе ярости. Бабушка вовремя подоспела и не дала свершиться злу.

В общем, Фарух был бы рад узнать, что Хайрулла ему вовсе не отец, но мать была не готова рассказать всю правду. Васиме повезло выйти замуж за человека образованного, Зелимхан был человеком широких взглядов.

Он относился к пасынку, как к родному, и всецело поощрял его стремление к знаниям, помогал во всём и наставлял. Знакомил с произведениями великих русских писателей, для понимания загадочной души урусов. Мать это одобряла и просила сына учить её тоже, тем более, что некоторые навыки остались.

Она полюбила мужа всей душой, хоть и не смогла забыть своего Ванью. Да и как это сделать, когда у неё есть сын, живое напоминание событий, после которых жизнь встала совсем на другие рельсы? Мать Хайруллы до последнего вздоха жила вместе с ними и умерла у неё на руках.

Благодаря невестке она счастливо прожила несколько лет и ушла вслед за вторым мужем, не в силах смириться с его кончиной. Женщина так и не узнала, что старший внук ей неродной и боготворила его до самой смерти.

Хотя, она любила и других детей Васимы, которых та родила во втором браке. О грехе жены Зелимхан узнал не сразу, оплакивая свекровь, та сама об этом проговорилась, поскольку была не в силах справиться с огромным чувством вины перед ней.