Потому. Что. Я. Не. Ты. 40 историй о женах и мужьях

24. ПОСЛЕ РОЖДЕНИЯ РЕБЕНКА № 3

Типперэри, Ирландия, август 2008 г.

В родильной палате врач накладывала швы на разрывы у моей жены. Рейчел, морщась, сказала мне:

— Я считаю, мы достаточно сделали для продолжения человеческого рода. Хорошего понемножку.

У меня на руках лежал наш третий ребенок — еще в крови, неестественно синюшного цвета. Крошечные пальчики, кукольные ножки, маленькие ушки, огромная голова.

— Да, — согласился я, — мы внесли свою лепту, новыми детьми обзаводиться не будем.

На том и порешили.

Проблема возникла позже, когда я покидал родильную палату, чтобы забрать детей № 1 (три года) и № 2 (полтора года), находившихся у бабушки. Елейным голоском Рейчел заметила мне, что, раз уж мы определились с количеством детей, мне следует сделать вазэктомию[42].

Мама с новорожденным приехали домой. Какое-то время о сексе не могло быть и речи. Недосыпание, швы, воспаленные соски из-за кормления грудью и непрекращающиеся послеродовые кровотечения отбивали всякое желание. Правда, через пять недель прожорливого ребенка № 3 перевели на кормление смесями из бутылочки, и он стал плакать меньше и не так часто. Однажды вечером, обнаженные, мы бухнулись на кровать, прижались друг к другу и затихли. Оба были в изнеможении.

Потом я начал действовать.

— Может, просто спокойно полежим? — сказала Рейчел, скорее устало, чем сердито.

— Можно, конечно. Только ведь уже несколько недель прошло, а ты такая сексуальная и…

— Ну да, — сонно отозвалась она, — сексуальнее не бывает. Хочешь, перечислю свои достоинства? Живот большой, груди расплылись, волосы клочьями лезут.

— Хм… Ладно. Значит, сегодня «нет», но завтра «может быть»? — уточнил я, как мне казалось, примирительным тоном.

— «Нет» и сегодня, и завтра, и послезавтра — до тех пор, пока мы не решим раз и навсегда, как будем предохраняться.

— Но… — начал я.

— Никаких «но», — мягко сказала она. — Послушай, милый, ты, очевидно, думал — если вообще об этом думал, — что предохраняться буду я. А я не могу.

— Не можешь?

— Нет, не могу. — Она зевнула. — Врач сказала, что из-за проблем с давлением я не могу принимать противозачаточные. У меня может развиться тромбоз или эмболия.

— Насколько я понимаю, этот тромбоз и прочее — опасные штуки?

— Да! — процедила она сквозь стиснутые зубы. — Очень опасные.

Рейчел работала администратором в лимерикском хосписе и была знакома с медицинской терминологией.

— Я рассматривала возможность перевязки маточных труб и в итоге решила, что не хочу рисковать. Потому предлагаю тебе сделать ваз…

— Даже не заикайся об этом, — перебил я ее.

— Ладно, — сказала она. — В таком случае прибегнем к временному решению.

Рейчел вскочила с постели, порылась на дне своего гардероба и протянула мне руку.

— Держи, большой мальчик! — со смехом сказала она и раскрыла кулак. На ладони у нее лежал пакетик из фольги, в котором находился презерватив, завалявшийся с давних времен. Упаковка была измята, но цела.

— Боже, фантастика, — выдохнула Рейчел. — Я почти забыла, как это здорово.

Но следующая ночь выдалась менее удачной. В час проснулся ребенок № 3, я покормил его из бутылочки и вновь уложил. Едва он успокоился, в два пятнадцать закричал ребенок № 2: у малышки резались зубки, пришлось напоить ее парацетамолом и убаюкать. Ребенок № 1, не желая быть обойденным вниманием, около трех ночи пришел в нашу спальню и попросился к нам в постель. В четыре опять проснулся ребенок № 3. Он был полон энергии и спать больше не хотел. Чтобы его уложить, потребовалось два часа.

Я быстро поглощал свой завтрак, пытаясь одновременно скормить йогурт совершенно неголодному ребенку № 2. Плотно сжав губы, наша дочь размахивала руками так, что из нескольких ложек йогурт вывалился на стол, и она пальцами стала размазывать его, рисуя лошадку. Дочка у нас юное дарование, но лошадка получилась не очень. Ладно, решил я, с голоду не помрет, и оставил попытки накормить ее.

Я подошел к Рейчел, обнял ее со спины. Жена мыла в раковине бутылочки ребенка № 2. Шесть бутылочек ребенка № 3 уже стерилизовались на плите.

— Если удастся выскочить сегодня, куплю упаковку новых, — сказала она.

— Что? Бутылочек? Для новых детей? — спросил я, зевая. Я был озадачен.

— Нет. Презервативов, глупый.

— A-а… Хм…

— Что «хм»?

— Ну, просто…

— Что «просто»? Вспомнил про носок?

Я кивнул. Рейчел имела в виду замечание, которое я однажды сделал относительно использования презервативов. Мол, они сбивают ощущения, никакого с ними удовольствия. Минувшей ночью у меня и впрямь было такое чувство, будто я «делаю это» через носок.

— А я предложила тебе более приемлемую форму контрацепции, — сказала Рейчел. — Пока же, если только ты не хочешь еще одного ребенка, у нас будет секс с презервативами или вовсе никакого секса.

Вечером того же дня я заметил на туалетном столике Рейчел пакет из аптеки. Заглянув в него, я увидел, что она купила четыре упаковки презервативов по двенадцать штук в каждой.

Спустя месяц у меня на работе выдался свободный день. Я взял калькулятор и прикинул, сколько презервативов нам понадобится для безопасного секса, пока у Рейчел не наступит менопауза. Сейчас ей тридцать четыре. Значит, надо брать пятнадцать лет из расчета по два-три раза в неделю. На каждый год я надбавил еще по десять штук — на тот случай, если мы несколько раз съездим куда-нибудь отдохнуть на выходные. Сто пятьдесят шесть упаковок по двенадцать штук в каждой, на общую сумму € 3808. В общем-то недорого, хотя мои трудности измерялись не в евро. Ощущение отсутствия всяких ощущений, довольно сильное в ту первую ночь, создавало большие проблемы в постели. Я подолгу не мог достичь оргазма и раскочегаривал себя еще бог знает сколько после того, как кончала Рейчел. Однажды из-за затянувшегося полового акта она пропустила серию «Место преступления Майами», в которой подстрелили Горацио. И удовольствия я тоже не получил. Я был вынужден признать, что пришла пора рассмотреть другие варианты.

Своей помощнице Орле я сказал, что все утро буду проверять ее расчеты, которые она готовила каждую неделю, потом закрылся в своем кабинете, вошел в Интернет и в поисковой строке «Google» набрал «виды контрацепции». Потом я распечатал несколько страниц и за обедом, жуя ржаной хлеб, стал анализировать два возможных варианта.

1. Календарный метод: воздержание от половой жизни в периовуляторные дни менструального цикла у женщины. Степень надежности — семьдесят процентов.

Высокая…

2. Внутриматочная спираль: небольшое приспособление из пластика и металла, вводимое в полость матки… создает физический и гормональный барьер для имплантации. Степень надежности — девяносто один процент. Возможные последствия… инфекции, бесплодие, болезненные менструации…

Уфф!

Я задумался, глядя в пространство перед собой. И вдруг буквально в нескольких дюймах от моего лица нарисовалось лицо Орлы. Она выжидательно смотрела на меня. Я локтем прикрыл распечатку и поспешил принять беспечный вид.

— Итак, мистер Коллинз, — сказала она, вскидывая брови, — каков будет ваш вердикт?

— У?.. — промычал я, встревоженный и разгневанный ее способностью читать мои мысли.

— Расчеты. Они вас устраивают?

— Я записала тебя на консультацию в клинике Баррингтона, — сказала Рейчел за ужином в тот вечер. Ребенок № 1 жутко раскапризничался, и мы посадили его в чулан, чтобы он немного остыл. Его рев, доносившийся из-за двери, заглушал слова, и сначала я подумал, что ослышался.

— В клинике? Зачем? Я не болен. — Я рассеянно потер правый глаз. Он чесался оттого, что я в очередной раз подцепил конъюнктивит от ребенка № 2. — По крайней мере, не более, чем обычно…

— Да, ты не болен. — Она понизила голос, будто кто-то из наших детей понимал, о чем идет речь. — Я записала тебя к специалисту по вазэктомии. Его зовут мистер Кьоу. Я подумала, тебе следует узнать чуть больше об этой процедуре. Он считается лучшим специалистом в Манстере[43]. Его рекомендовали в одной статье, что я недавно читала…

— Каким специалистом? — зарычал я. — По протыканию яичек?! Шутишь, да?! И вообще, сегодня я выяснил, что это не единственный способ. Напомни еще раз, Рейчел, почему ты не хочешь поставить внутриматочную спираль?

Спустя две недели, вернувшись домой с работы, я увидел адресованное мне письмо. Не успел я вскрыть конверт, как ребенок № 2 выхватил письмо у меня из рук и, сунув в рот его угол, побежал прочь в своих ходунках. Ребенок № 1 решил, что ему нужно то же, что есть у его сестренки. Они стали рвать письмо друг у друга из рук. Я отнял у них конверт, они оба заревели. Ознакомившись с содержанием письма, я узнал, что меня приглашают в клинику мистера Кьоу, где на меня уже завели медицинскую карту под номером ЕН 13 420.

Слава богу, это было одно из тех писем, которые не жалко разорвать на клочки и выбросить в помойное ведро. В этот же день моя жена сходила на прием к своему гинекологу, и ей поставили внутриматочную спираль.

Зря я прочитал инструкцию, прилагавшуюся к контрацептиву Рейчел. В ней содержались сведения, которые я предпочел бы не знать. Представьте тоненькую медную проволоку, намотанную на стержень из пластика, от основания которого тянется нитка из комплексных нитей. А теперь представьте, что это крошечное приспособление находится внутри вашей жены. Мне стало боязно помещать известную часть своего тела в непосредственную близость от спирали. Ведь я мог зацепиться за ее острый металлический кончик. Или, чего доброго, запутаться в нити.

Однако Рейчел не терпелось испытать новое средство. Как только трое наших детей заснули, она взяла меня за руку, повела наверх, раздела.

Спустя некоторое время, когда моя жена кричала в экстазе, а я имитировал оргазм, она заметила:

— Ты никак морщишься. Почему?

Я объяснил.

— Иди ты… — вспылила она, погасив ночник. — На тебя не угодишь.

В последующие ночи я пытался не думать о спирали, но у меня ничего не получалось. Я представлял, как трусь о нее, и от этой мысли меня пробирала дрожь. В итоге я был вынужден признать свое поражение. Я извинился перед Рейчел за то, что заставил ее поставить спираль. Попросил вытащить. Предложил попробовать календарный метод.

— По этому методу можно не предохраняться до десятого и после двадцатого дня менструального цикла, — объяснил я. — То есть семнадцать дней в месяц никакой контрацепции не требуется!

— Иными словами, — подытожила Рейчел, — мы сможем заниматься сексом непосредственно перед моими месячными, когда меня все раздражает, или в период менструации. Замечательно! И это при условии, что дети спят, а мы не утомлены до коматозного состояния. Брр!

Несмотря на ее скептицизм, я был полон решимости все же перейти на этот метод. Но для начала мне требовалось узнать, какой у нее день цикла на данный момент.

— Тринадцатый, — отрывисто бросила она.

Проклятие. Не самое удачное время. Я отметил дату на календаре своего мобильника.

— Еще восемь дней, — мечтательно прошептал я.

Итак, Рейчел удалила спираль. Однако, когда восемь дней пролетели и настал идеальный момент для занятия сексом, вмешались некоторые обстоятельства.

У нас был секс (фантастический секс — без презервативов и прочих приспособлений) на 22-й и 24-й дни, потом еще раз, на 5-й день нового цикла. После удобный момент выдался (с позволения наших чудесных малышей) на 12-й день. Рейчел была настроена на секс — судя по ее выбору нижнего белья.

— Дорогая, мы не можем, — сказал я. — Сегодня 12-й день. Давай лучше я сделаю тебе массаж спины.

— Мне не нужен массаж, — заявила она. — Я хочу заняться сексом! Прямо сейчас!

Потом еще несколько заманчивых моментов были упущены, но в 21-й и 28-й дни мы опять занимались сексом — правда, не потому что хотели, а потому что было можно.

В период следующего цикла нас обуяла страсть вечером 11-го дня. Который не так уж сильно отличался от 9-го. Мы решили рискнуть. И заплатили за удовольствие: места себе не находили от беспокойства, пока у Рейчел не начались в срок очередные месячные. Было ясно, даже мне, что календарный метод — не выход из положения.

Я решил собрать больше сведений о том, на что никак не мог решиться. Рейчел, озабоченная той же проблемой, хотела позвонить кое-кому из своих друзей, но я ни за какие коврижки не признался бы им, что готов подставить под нож свои гениталии. На работе я сказал Орле, что буду проверять счета, а сам полез в Интернет и открыл сайты, посвященные вазэктомии.

«…Вазэктомия — небольшая хирургическая процедура, осуществляемая под местной анестезией в течение тридцати минут. Хирург скальпелем делает два надреза в коже мошонки, по одному с каждой стороны. Крошечные семявыносящие протоки изолируют, перевязывают и прижигают. После протоки возвращают в мошонку, надрезы зашивают».

Какой ужас. Но мелким шрифтом были напечатаны еще более страшные вещи.

Анестезию делают путем вкалывания обезболивающего в фаллос, шприцем с огромной иглой…

Во время прижигания стоит дым и летят искры…

Можно почувствовать запах собственной горелой плоти…

Я наткнулся на сайт под названием myvasectomy.com, где какой-то американец разместил снимки (сделанные его подружкой), на которых была запечатлена поэтапно вся операция. От этих фотографий мне стало дурно. Я ловил ртом воздух, когда в мой кабинет постучали и дверная ручка начала поворачиваться. Я забыл запереть дверь.

— Вам плохо, мистер Коллинз? У вас бледный вид. Вызвать врача?

Меня и впрямь лихорадило. Я едва успел закрыть окно сайта, на котором были рука в хирургической перчатке и обнаженный пенис американца.

Неделей позже в 11.20 дня дети № 1 и № 2 находились в яслях, ребенок № 3 — у бабушки, а я — не на работе. По версии Рейчел, нам нужно было вместе съездить в Лимерик, чтобы купить вторую детскую кроватку. Бабушка поверила в это, и я поверил. Но Рейчел меня подставила. Пациент ЕН 13 420 оказался в приемной мистера Кьоу.

Не поднимая глаз, я теребил свое обручальное кольцо — снимал его с пальца, вновь надевал. Медсестра вызвала меня на прием.

— Иди, дорогой, все будет хорошо, — ласково напутствовала Рейчел. Она проводила меня до двери кабинета.

Мистер Кьоу протянул мне руку через стол, но я не мог посмотреть ему в глаза. Мой взгляд притягивал крошечный металлический предмет, лежащий у его локтя — обычные ножницы, но в моем представлении — ножницы, которыми он будет резать меня бог знает в каких местах. У меня потемнело в глазах, левая коленка подкосилась, я покачнулся, рухнул на пол и провалился в блаженное небытие.

Очнулся я на заднем сиденье автомобиля. Рейчел, сидевшая за рулем, обернулась, бросив на меня свирепый взгляд. Мы ехали, очевидно, домой. Я снова закрыл глаза, пытаясь погрузиться в беспамятство. Но сознание, к сожалению, прояснялось слишком быстро.

Следующие несколько месяцев большого облегчения не принесли. Сексом мы занимались как придется — либо ждали безопасные дни, либо пользовались презервативами в опасные. И при этом каждый раз кто-то из нас оставался внакладе.

Рождество мы обычно встречали у родителей Рейчел, но в этом году впервые остались дома, и это было здорово. Санта-Клаус принес огромный трактор, кукольный домик и специальные игрушки для малышей, у которых режутся зубки. Буквально в первых числах наступившего нового года дети № 1 и № 2 подхватили ветрянку и на время, пока не прошел зуд, были отлучены от яслей.

На День святого Валентина мы оставили детей на нянек и бабушку и устроили себе трехдневный отпуск среди недели. Остановились в отеле Дублина и почти не выходили из номера — только спали и занимались сексом. Главным образом спали. Выходные выпали на 13-, 14- и 15-й дни менструального цикла моей жены.

В марте у Рейчел кончился декретный отпуск, и она исчерпала лимит накопленных отгулов и дней, отпущенных на отпуск без содержания. Ребенок № 3 тоже пошел в ясли, начал там акклиматизироваться. Как-то, забросив детей в ясли по дороге на работу, я глянул в зеркало и увидел слезы в своих глазах, лицо быстро краснело. Я непроизвольно всхлипнул, чувствуя, как сдавливает грудь. Боже! Я плакал.

— Сенная лихорадка! — крикнул я Орле и заперся в кабинете.

Я решил задержаться на работе допоздна и позвонил Рейчел, сказав, что у меня накопилось много дел, с которыми необходимо срочно разобраться. Дети уже были дома. Я слышал, как ребенок № 2 напевает песенку про Джека и Джилл[44]. Рейчел поверила мне и даже проявила понимание, послав в трубку воздушный поцелуй. У меня в глазах опять защипало.

В офисе было темно и безлюдно. Просматривая разные сайты, я узнал, что сперма вырабатывается в яичках со скоростью 1000 сперматозоидов в секунду. Быстро произведя расчеты на калькуляторе, я выяснил, что за тридцать четыре дня теоретически я мог бы выработать такое количество спермы, которой хватило бы на оплодотворение четырех миллиардов женщин. То есть всех женщин на нашей планете.

Я задумался. Даже если я сделаю операцию, семенная жидкость все равно будет вырабатываться. Только теперь сперматозоиды, попадающие в семявыносящие протоки, будут наталкиваться на глухую стенку прижженной раны. И вскоре образуется нагромождение извивающихся хвостиков. Через некоторое время иммунная система потеряет терпение и начнет воспринимать их как инфекцию. То есть начнет пожирать сперматозоиды, а их останки будут усвоены и переработаны.

Я опять заплакал. Слезы, всхлипы!

Потом я вернулся на основной сайт, посвященный вазэктомии, и стал читать про операцию, восстанавливающую детородные функции. Прогноз был неутешительный. Восстановительная операция — более сложная, чем иссечение. Но при нынешнем уровне развития микрохирургии положительный результат вполне возможен.

Я выключил компьютер. Над раковиной умыл заплаканное лицо, глянул в зеркало. Прищурился, заскрежетал зубами.

И решился на вазэктомию.

Когда я приехал домой, дети уже спали. Никто из них не болел, ни у кого не резались зубки. По телевизору шли финальные титры какого-то фильма. Рейчел держала в руках шоколад. Пристально глядя на плитку, она разделила ее пополам, потом на четыре части, потом на восемь. Когда я вошел, она встала, обняла меня в знак приветствия. Я хотел сообщить ей о своем решении, но она прижала палец к моим губам.

Мы сразу же поднялись в спальню, раздели друг друга и упали на матрас. Я подсчитал, что сегодня 4-й день ее цикла, значит, можно не предохраняться.

Секс у нас был исступленный, будто обоих прорвало. После она быстро заснула, а я скатился на спину и просто лежал, впервые за долгое время чувствуя себя абсолютно довольным. Мочевой пузырь у меня был полный, но я не спешил в туалет. Лежал, глядел в потолок и наслаждался мгновением полнейшего блаженства.

Позже, пройдя в туалет, я увидел в урне нечто знакомое. Помочившись, я достал из урны маленькую пластиковую палочку — тест на беременность. На палочке виднелись две яркие синие полоски в форме креста.

Сомнений быть не могло: мы были беременны.

Как же так? Когда? Значит, где-то мы просчитались. Ноги у меня подкосились. Я опустился на унитаз, чтобы перевести дух. Из дальней комнаты донесся знакомый вой проголодавшегося ребенка № 3. Я вернулся в спальню, где все так же крепким сном спала моя жена.

Я поцеловал ее в лоб и пошел вниз греть бутылочку со смесью. Плечи у меня были опущены, но я улыбался. Четверо детей, мал мала меньше, старшему нет и пяти. Боже! Но внутренний голос в голове, а может где-то ниже, робко нашептывал: «Раз она беременна, то еще раз уже не забеременеет. Так что презервативы ни к чему. Не нужно высчитывать дни. И уж, конечно, совершенно незачем скальпелем делать надрезы в моей мошонке!»