Глава 17

Из Мексики Мелани позвонила Мэгги. Здесь так чудесно, сказала она, места потрясающие, дети прекрасные, а отец Каллахан достоин самых лучших похвал. Никогда в жизни она не была счастливее и хотела поблагодарить Мэгги за совет обратиться к отцу Каллахану.

Сара тоже звонила Мэгги. Она получила работу в больнице, занята и довольна. Еще многое предстояло пережить, приспособиться к новой жизни. И это ей, кажется, удавалось. Работа очень помогала с этим справиться. Мэгги не хуже Сары представляла, какие тяжелые испытания ее ждут, особенно когда начнется суд. Да и потом, когда придется принимать важные решения. Сара пообещала Сету и его адвокатам присутствовать на суде. Но она еще не знала, будет ли разводиться с мужем. А главное, не знала, сумеет ли его простить. На этот вопрос у нее пока не было ответа, и она много говорила об этом с Мэгги. Преступление Сета, а следовательно, его предательство казались Саре чудовищными.

Мэгги по-прежнему работала в лазарете Пресидио. Лагерь беженцев функционировал уже четыре месяца, и Служба по ликвидации чрезвычайных ситуаций его вот-вот, в октябре, собиралась закрыть. В жилых помещениях, ангарах и некоторых кирпичных бараках до сих пор жили люди, хотя их, конечно, было не так много, как вначале, большинство к этому времени уже либо вернулись домой, либо устроились где-то еще. Мэгги собиралась уехать в Тендерлойн в конце месяца. Она знала, что ей будет не хватать тех, с кем она сжилась и сблизилась здесь. Как ни странно, сейчас она чувствовала себя хорошо. Настолько хорошо, что боялась возвращаться в свою квартиру-студию в Тендерлойне, отвыкнув от одиночества. Ничего, успокаивала себя она, окажется больше времени для молитвы. Хотя по лагерю все же скучать она будет: слишком много друзей приобрела здесь.

Эверетт позвонил в конце сентября, за несколько дней до планируемого ею отъезда, и объявил, что скоро прилетит в Сан-Франциско. Ему предстояло подготовить материал о Шоне Пенне, и он хочет пригласить ее на ужин. Мэгги заколебалась, начала было отнекиваться, отчаянно пытаясь придумать отговорку, но не смогла найти ни одного сколько-нибудь благовидного предлога, почувствовала себя глупо и, в конце концов, приняла приглашение. Всю ночь она молилась, — прося Бога помочь ей не сбиться с пути, сделать так, чтобы по отношению к Эверетту она чувствовала только одно — благодарность за их дружбу.

Однако стоило ей его увидеть, как сердце бешено забилось. Эверетт шел по дорожке к лазарету, где ждала его она. Высокий, длинноногий, в своих ковбойских сапогах, он больше, чем когда-либо, походил на ковбоя. При виде Мэгги он просиял, вызвав на ее лице ответную улыбку. Они были счастливы видеть друг друга. Эверетт сначала сгреб ее в свои медвежьи объятия, затем, отступив на шаг, стал жадно вглядываться в ее черты.

— Вы потрясающе выглядите, Мэгги! — радостно сказал он.

Он примчался сюда прямо из аэропорта. Никаких интервью до завтра не предвиделось, так что сегодняшний вечер принадлежит только им.

Эверетт привел Мэгги в маленький французский ресторанчик на Юнион-стрит. Город уже вернулся к обычной жизни. Расчистили завалы, всюду шло строительство. Прошло около пяти месяцев после землетрясения, и почти все районы, кроме разве разрушенных до основания и не подлежащих восстановлению, снова были заселены.

— Я на следующей неделе уезжаю домой, — грустно сказала Мэгги. — Буду скучать по здешней жизни с сестрами. В монастыре вместе с ними мне, наверное, было бы лучше, чем одной, — призналась она; принимаясь за еду. Мэгги заказала себе рыбу, а Эверетт — огромный стейк. Время за разговором бежало незаметно. Они не могли наговориться. Обсудили тысячу вопросов, Эверетт наконец упомянул приближающийся суд над Сетом Слоуном. Когда Мэгги слышала об этом со стороны, она всегда расстраивалась, переживая в первую очередь за Сару. Как глупо распалась семья! Пострадали четыре жизни. Скольким людям Сет принес горе! — Вы собираетесь писать о суде? — с интересом спросила Мэгги.

— Хотелось бы. Вот только не знаю, насколько это интересует «Скуп». Хотя материал любопытный. Вы больше не видели Сару? Как она там?

— Нормально, — уклончиво ответила Мэгги, не желая обсуждать подробности. — Мы время от времени общаемся. Она сейчас работает в больнице, в отделе финансирования и развития. Ей еще придется хлебнуть горя.

— От таких людей, как Сет, только этого и жди, — сказал Эверетт без особого сочувствия. Он очень жалел Сару с детьми, которые никогда на самом деле и не узнают отца, если ему придется двадцать или тридцать лет просидеть в тюрьме. Эта мысль снова напомнила Эверетту о собственном сыне. Рядом с Мэгги он почему-то всегда думал о Чеде, точно между ними существовала невидимая связь. — Сара разводится с Сетом?

— Не знаю, — неопределенно ответила Мэгги. Сара и сама еще этого не знала, однако Мэгги считала, что не вправе обсуждать этот вопрос с Эвереттом, и разговор перешел на другие темы.

Они еще долго сидели за столиком. Во французском ресторане было уютно и тепло, официант их, пока они разговаривали, не беспокоил.

— Я слышал, Мелани уехала в Мексику, — заметил Эверетт, и Мэгги улыбнулась. — Вы к этому имеете какое-то отношение? — Внутреннее чутье подсказывало Эверетту, что Мэгги приложила к этому руку.

Мэгги рассмеялась:

— Некоторым образом. У меня есть один знакомый священник, замечательный человек. Он в Мексике руководит миссией. Вот мне и пришло в голову, что они с Мелани найдут общий язык. Она собирается пробыть там чуть ли не до Рождества, хотя никаких официальных заявлений о том, где она будет, не делала. Ей просто захотелось пожить там несколько месяцев как простому человеку, без всякой суеты и помпы. Очень милая девушка.

— Держу пари, ее мать чуть не сошла с ума, когда Мелани уехала. Работа в мексиканской миссии — дело совсем не звездное и не вписывается в ее планы. Только не говорите, что и она отправилась за дочерью в Мексику! — Представив себе эту картину, Эверетт усмехнулся, рассмеялась и Мэгги:

— Да нет. В том-то все и дело, что Мелани почувствовала себя готовой к самостоятельному полету. Ее поездка принесет пользу обеим. Эту связь бывает очень трудно разорвать, некоторым намного тяжелее, чем другим.

— А как вы думаете, есть ли еще на свете такие, как я, не имеющие вообще никаких связей? — печально спросил Эверетт.

Мэгги подняла на него глаза.

— А вы пытались разыскать сына? — с легким упреком задала она встречный вопрос. Она не очень давила на Эверетта и вообще этого не любила, считая, что легкое касание всегда более действенно, и в этом случае тоже.

— Нет, но хочу. Думаю, пора. Как только почувствую, что готов, сделаю это.

Эверетт расплатился, и они вышли на Юнион-стрит. Никаких признаков землетрясения уже не осталось. Город был чист и прекрасен. Стоял ласковый, теплый сентябрь. Но в воздухе уже начинали ощущаться первые признаки будущих холодов. Мэгги взяла Эверетта под руку, и они зашагали, продолжая беседу. Они вовсе не собирались идти пешком до самого Пресидио, но в итоге так и сделали, желая как можно больше времени побыть вместе. Кроме того, дорога была ровная, что в Сан-Франциско редкость.

Эверетт проводил Мэгги до здания, в котором она жила. Шел двенадцатый час, на улице никого не было. После ужина они никуда не спешили. Им хорошо было вместе, словно они являлись половинками единого целого.

— Спасибо за приятный вечер, — поблагодарила Мэгги, чувствуя теперь себя глупо от того, что пыталась избежать встречи с ним. В прошлый раз Эверетт привел ее в смятение, когда она внезапно ощутила мощную силу, влекущую ее к нему. Но сейчас все было замечательно, ничего такого. Их связывала лишь теплая, глубокая дружба. С любовью и восхищением он смотрел на нее с высоты своего роста.

— Очень приятно было повидаться с вами, Мэгги. Спасибо, что согласились со мной поужинать. Буду уезжать завтра — позвоню. Если смогу, заеду, но интервью может занять много времени, так что придется спешить. А если все-таки освобожусь, зайду на чашку кофе.

Мэгги кивнула, глядя на него снизу вверх. Он казался ей совершенством. Совершенное лицо, добрая душа и древнее, как мир, страдание, уже окрашенное светом возрождения и исцеления, которое отражалось в его глазах. Эверетт побывал в аду, но вернулся на землю, и только этот опыт сделал его настоящим Эвереттом, каким она его знала. Мэгги заметила, что он осторожно начал наклоняться к ней, и хотела поцеловать его в щеку, но прежде чем сообразила, что произошло, почувствовала его губы на своих. Она не целовала мужчину с тех самых пор, как закончила школу медсестер. Впрочем, это и было всего несколько раз. Теперь же она вдруг в полной мере ощутила свое человеческое естество, свое сердце и душу. Она прильнула к нему, и этот поцелуй превратил двух людей в единую сущность. Мэгги почувствовала, как у нее закружилась голова. Господи Иисусе! Ведь она ответила на поцелуй. Она с невыразимым ужасом смотрела на Эверетта. Случилось невероятное! Несмотря на все ее горячие мольбы о том, чтобы этого не произошло…

— Господи, Эверетт!.. Нет!.. — Она отступила на шаг, но Эверетт поймал ее за руку и мягко привлек к себе.

— Простите, Мэгги, я не хотел… Не знаю, что на меня нашло… словно нас с вами соединила какая-то неодолимая сила. Понимаю, этого нельзя было допускать, вы должны знать: я и в мыслях этого не держал, но теперь скажу вам все как есть. Скажу, что чувствую с тех пор, как вас встретил. Я вас люблю, Мэгги. Не знаю, имеет ли это для вас значение, но я вас люблю… и готов для вас на все. Не хочу причинить вам боль — вы мне слишком дороги.

Мэгги безмолвно подняла голову и в его чистых и честных глазах увидела любовь. Они будто отражали то, что чувствовала она сама.

— Нам больше нельзя встречаться, — с несчастным видом сказала она. — У меня нет объяснения тому, что произошло. — Она постаралась тоже быть с ним искренней. Эверетт имел на это право. — Я тоже вас люблю, — прошептала она. — Но я не должна… Не звоните мне больше, Эверетт. — Ей было больно говорить это. Эверетт согласно кивнул. Его сердце принадлежало ей. Если бы она попросила, он отдал бы ей свою жизнь.

— Мне жаль.

— Мне тоже, — с горечью сказала она и, повернувшись, молча вошла в здание.

Дверь перед Эвереттом закрылась, а вместе с ней и его сердце. Сунув руки в карманы, он развернулся и пошел в гостиницу на Ноб-Хилл.

Мэгги лежала в постели с открытыми глазами, и ей казалось, что мир рухнул. Впервые в жизни она чувствовала такое опустошение. Ее потрясение было столь велико, что она не могла молиться. Могла только лежать, снова и снова вспоминая их поцелуй.

Загрузка...