Джорджия занималась делами на застекленной террасе, и, поскольку та соединялась с кухней, ей было слышно, как Джексон обзванивает мастерские по ремонту машин, адреса которых нашлись в телефонном справочнике. Он упрашивал и даже предлагал большие деньги каждому, кто брал трубку. Но все было бесполезно. Во всем Техасе не нашлось ни одного свободного тягача, чтобы доставить машину в автосервис, и ни одного мастера, чтобы починить ее на месте.
Он даже звонил в магазин и пытался купить машину с доставкой. Но и это ему не удалось. Теперь он говорил по телефону с диспетчером автобусного парка. Он что, пытался арендовать или купить автобус? Деньги-то у него точно есть — в этом Джорджия не сомневалась.
Пока Джексон висел на телефоне, Джорджия занималась починкой чудесного старинного кресла из красного дерева, которое собиралась выставить в магазине. Ной сидел в гостиной и читал толстую книгу о пингвинах — подарок от Уилла и Фейт.
Наконец она услышала тяжелые шаги Джексона, входящего на террасу.
— Ну как, удачно? — спросила она приветливо.
— В автобусном парке сказали, что надеются к вечеру наладить транспортное сообщение. Есть автобус, который останавливается в Суитуотере по пути в Даллас около семи. Ты можешь подкинуть меня до города к семи?
Джорджия обдумала его просьбу… вряд ли это возможно, но он был в таком отчаянии. Господи, он так стремился выбраться отсюда, что готов был ехать автобусом! Автобусом! Да он хоть видел когда-нибудь автобус в глаза? Сомнительно. Но отказать она не могла.
— Ну что ж, попытаемся сделать все возможное, — обнадежила она.
— Какая у вас машина? — поинтересовался он.
— Грузовик.
Его лицо просветлело.
— Великолепно.
— Не надо радоваться раньше времени, Джексон. Ему двенадцать лет, а на счетчике намотано сто двадцать тысяч миль, три лысые покрышки, и переключатель скоростей заедает.
Мотор тоже может заглохнуть в такую погоду, если, конечно, вообще заведется. Но Джорджия умолчала об этом.
— Я мог бы догадаться, — сказал он хмуро. — Вы думаете, ничего не получится?
— Но попытаться можно. — Джорджия вытерла руки тряпкой и начала собирать инструменты. — Здесь больше нечего делать, а мне уже надоело торчать дома.
Он молча посмотрел на нее и почесал затылок.
— Принимая все во внимание, вы правы, Джорджия Прайс, — спокойно сказал он.
Она улыбнулась и поймала на себе его восхищенный взгляд. Он смотрел на нее какие-то доли секунды, но этого было достаточно, чтобы температура воздуха поднялась на несколько градусов.
— Принимая все во внимание… спасибо за комплимент.
Они втроем представляли собой забавное зрелище, когда, надев на себя всю непромокаемую одежду, которую Джорджия смогла отыскать в доме, направлялись к грузовику. Хотя ветер успокоился, дождь продолжал лить как из ведра, несмотря на обещанное прояснение.
Пока они дошли до грузовика, ботинки Джорджии насквозь промокли, что не предвещало ничего хорошего. Даже если им и удастся добраться до города, автобус может не приехать. И если Джексону ее кровать показалась неудобной, то только потому, что он не спал на скамейке в местном кафе. «А кафе вообще открыто ночью?» — подумала она, искоса глянув на него. Тогда пусть ночует в полицейском участке — в одиночной камере. Уж там-то точно удобная кровать.
Видимо, Джексона уже ничто не остановит. Он стремится уехать, впрочем, это только к лучшему. Чем дальше он уедет, тем лучше будет для всех. Но почему ее так огорчает его отъезд? Во всем, видимо, виноваты дожди и перспектива провести еще одни сутки взаперти, когда дома совершенно нечего делать. Кроме как играть в карты с Ноем — и позорно проигрывать восьмилетнему ребенку.
Ной, похоже, был единственным, кого радовала поездка. Он бежал впереди, весело шлепая по лужам. Джорджия думала о том, заведется ли вообще грузовик в такую погоду, а ведь им предстояло проехать приличное расстояние до города по размытой дождем дороге.
Но Джексон был настроен решительно. Если бы он силой воли мог двигать предметы, они бы уже давно были на месте. Очевидно, его ничуть не огорчал отъезд. От этих размышлений ей вдруг стало тоскливо и одиноко.
— Залезайте, парни, — постаралась она перекричать дождь, открывая дверцу водителя. — Ной, ты сидишь в середине!
Как только они залезли в машину и плотно закрыли за собой дверцы, Джорджия, мысленно перекрестившись, вставила ключ в зажигание. Мотор слабо захрипел, но все-таки заработал.
— Пока все хорошо, — бросила она взгляд на Джексона. Похоже, теперь он был более взволнован своим отъездом, чем несколько часов назад, когда ему вообще не светило выбраться отсюда.
— Сколько, вы сказали, лет грузовику? — спросил он.
— Он пенсионного возраста. Если вы не против, я не стану сейчас заниматься подсчетами, — включая первую передачу, отозвалась Джорджия.
Машина дернулась раз-другой и каким-то чудом тронулась с места. Когда они проезжали по особенно глубоким лужам, все переднее стекло забрызгивала грязь, а когда подпрыгивали на ямах, Джексону приходилось хвататься за приборную доску, чтобы не удариться головой о потолок кабины.
— У-ух, — выдохнул он, подпрыгнув в очередной раз. — Я бы хотел добраться до города целым и невредимым, если вы не возражаете.
— Но вы хотели добраться туда любой ценой, не так ли? Если я поеду медленней, мы застрянем.
Джорджия не ослабляла давления на педаль газа.
— Мне кажется, мама права, — тихо вставил Ной. — Есть определенные законы массы и энергии, применимые здесь. Тело в движении остается в движении и так далее.
Джексон обалдело взглянул на мальчика.
— Меня интересует только состояние моего тела, не хочется оказаться в реанимации. — Он помолчал немного и добавил: — Может, лучше я поведу?
— Почему? Потому что вы мужчина? Не смешите меня, — фыркнула она. Грузовик подпрыгнул на ухабе, и ей пришлось изо всех сил удерживать руль. Все затаили дыхание, испугавшись, что они могут перевернуться. Вода забурлила по обеим сторонам грузовика, и на мгновенье Джорджии показалось, что они плывут. Потом они снова выехали на твердую дорогу. Теперь она уже могла спокойно вздохнуть.
— Возможно, это была не такая уж хорошая идея, — пробормотал Джексон, когда они выехали на главную дорогу. — Наверное, нам следует вернуться и подождать улучшения погоды.
— Раньше надо было думать! Вы что, не слышали прогноз погоды? — разозлилась Джорджия. — Все утро ныли об отъезде, разве нет?
Его железное самообладание куда-то испарилось. Сам все это затеял, а теперь испугался? Она что, его личный шофер?
— Я только думаю о нашей безопасности, — начал оправдываться он. — Обо всех. Я не представлял, что снаружи может быть столь ужасно.
Джорджии и так было тяжело вести машину, а тут еще приходилось выслушивать его болтовню.
— Я забочусь о вашем сыне. Что вы будете делать на обратном пути, если дождь не кончится? Вы можете застрять здесь совсем одни.
Его забота о ней и ее сыне могла бы тронуть… если бы она не была так зла. Но в его словах все-таки был определенный смысл. С какой стати ей рисковать, чтобы помочь ему? Он ворвался в ее жизнь меньше чем двадцать четыре часа назад, но уже успел доставить ей массу неприятностей, правда за исключением одного незабываемого, головокружительного поцелуя. Но даже он не помог забыть о проблемах.
— Прекрасно, раз вы хотите вернуться домой, мы разворачиваемся… — Резко крутанув руль, она развернула грузовик в обратную сторону.
— Хорошо, — вздохнул Джексон, — мне становится легче, когда вы делаете разумные вещи. Только нельзя ли ехать помедленнее? А то нас может занести на дороге, и мы перевернемся.
— Мы не собираемся переворачиваться, — выдавила Джорджия с неприязнью. Она жила в деревне почти всю жизнь и ездила по гораздо худшим дорогам. А самой трудной дорогой в его жизни, очевидно, была забитая машинами центральная улица на пути в консерваторию.
Но вскоре, к своему ужасу, Джорджия услышала подозрительный шум в моторе.
— Что это было? — тут же спросил Джексон.
Джорджия не успела ответить. Она нажала на педаль газа, но ничего не произошло. Почувствовав, что грузовик останавливается, она попыталась свернуть на обочину — так, чтобы не соскользнуть в придорожную канаву.
— Проклятье, — ударила она со злостью по рулю ладонями.
— Что случилось? Бензин кончился? — спросил Джексон.
— Хуже. Я думаю, на контакты попала вода. Должно быть, когда мы угодили в ту огромную лужу, — вздохнула она. — Надо посмотреть, можно ли что-нибудь сделать. Сейчас я выйду и попробую. — Джорджия отстегнула ремень безопасности и открыла дверцу.
— Давайте я помогу, — предложил Джексон. Он быстро выбрался из машины и помог ей поднять капот.
Открытый капот почти не защищал от дождя и ветра. Джорджия понимала, что чинить бесполезно, но решила все-таки попробовать — чем черт не шутит! Она протерла провода, подсоединенные к свечам зажигания, и убедилась в надежности крепления проводов аккумулятора.
— Откуда вы столько знаете о моторах? — с любопытством спросил Джексон. Он нагнулся ниже, чтобы рассмотреть мотор, и их лица сблизились. Джорджии мешали сосредоточиться сверкающие капли дождя на его щеках. На его густых черных ресницах тоже повисли капельки воды, отчего его глаза стали еще глубже и темнее.
— О, некоторые вещи знать просто необходимо, если живешь в такой глуши, — сказала она, отводя взгляд.
Джексон недоверчиво посмотрел на нее. Пусть смотрит, сколько ему влезет! Ей, матери-одиночке, пришлось многому научиться в этой жизни. Другого выхода просто не было. Но зачем рассказывать ему подробности своей личной жизни? Он может прочитать об этом в отчете своего детектива, если ему интересно.
— О'кей, больше мы ничего не можем сделать. Закройте капот, а я попытаюсь завести машину.
Он быстро сделал все, как она велела, и вернулся на пассажирское сиденье. Джорджия направилась к водительской дверце, но не успела взяться за ручку, как вдруг поскользнулась и в следующее мгновенье уже лежала на спине в грязи, ощущая, как резкая боль пронзает ее левую лодыжку.
Джексон в считаные секунды оказался рядом, за ним последовал и Ной.
— Джорджия? С вами все в порядке? — Мужчина просунул руки под ее плечи и приподнял ей голову.
Джорджия оцепенела от изумления — она не понимала, что произошло. Ее охватила дрожь, и ей пришлось сильнее опереться на Джексона, чтобы не рухнуть обратно в лужу. Выражение искреннего сочувствия на его лице немного отвлекло ее. Но все-таки недостаточно, чтобы лодыжка перестала болеть.
— Кажется, я поскользнулась и подвернула лодыжку, — объяснила она.
Джорджия посмотрела на свою ногу и осторожно потрогала ее. Ужасно больно! Она постаралась скрыть гримасу боли на лице, но Джексон сразу все заметил.
— Полегче, — проговорил он, касаясь ее плеча. — Не делайте резких движений.
— Нет проблем, — отозвалась она. Жидкая грязь уже просочилась через джинсы и нижнее белье. Она беспомощно лежала, пока Джексон осторожно обошел ее и склонился над ее ногами.
— Мама, с тобой все в порядке? Ты можешь встать? — Ной легонько потрогал ее за плечо. Она взглянула на него: в его широко открытых глазах читалась тревога.
— Все хорошо, милый, — заверила Джорджия. — Я думаю, нога не сломана. Кроме того, я всегда мечтала попробовать грязевую ванну. Говорят, это очень молодит, — добавила она, надеясь вызвать у Ноя улыбку.
— Я попытаюсь вправить кость, Джорджия, — сказал Джексон, ухватившись за ее ногу. — Постараюсь быть как можно аккуратнее.
Несмотря на всю его осторожность, боль была нестерпимой. Лежа и опираясь на локти, Джорджия вдохнула побольше воздуха и закрыла глаза.
Когда она снова открыла их, лицо Джексона было совсем близко. Он выглядел очень встревоженным тем, что причинил ей боль. Ей захотелось протянуть руку и погладить его по щеке. Джексон мог быть высокомерным и заносчивым, даже просто невыносимым, но у него действительно было доброе сердце.
— Все хорошо? Вас нужно отвезти в больницу! И сделать рентген.
— Все не так уж серьезно, — заверила она. — Мне кажется, нога не сломана. Я могу пошевелить пальцами. Это хороший признак, верно?
— Давайте посадим вас обратно в грузовик, — принял решение Джексон. — Потом посмотрим, сломано ли что-нибудь. Ной, мне нужна твоя помощь. Открой дверцу с этой стороны и помоги маме забраться внутрь, я буду поддерживать ее сзади.
— Звучит так, словно вы укладываете мешок картофеля, — заворчала Джорджия, приподнявшись. — Ладно, давайте попробуем, — вздохнула она.
— Нет проблем. Держитесь крепче за меня, — сказал он.
Джексон нагнулся к ней, обхватил ее за талию и легко поднял с земли. У девушки не было другого выхода, как положить руку ему на талию и прижаться головой к его плечу.
Он был сильнее, чем ей показалось, и где-то в уголке сознания у нее появилось желание сохранить это чувство безопасности, которое она испытала в его объятьях, тепло его тела, проникающее сквозь одежду в ее замерзшее и промокшее тело.
— Теперь в машину, — скомандовал он, поддерживая ее.
Джорджия повернулась, собираясь что-то сказать, но он быстро поднял ее и усадил в кабину.
Джорджия села, и их взгляды встретились. Джексон был так близко, что она чувствовала его дыхание. Боль в лодыжке не утихала.
— Все в порядке? — заботливо спросил он.
— Великолепно. Спасибо за помощь.
— Мешок сладкого картофеля, надо добавить, — пошутил он. — Вам стало полегче?
— Мгновенно, — ответила она. Джексон рассмеялся. С помощью его и Ноя ей удалось поудобней устроиться в кабине, и скоро она сидела в середине между Ноем по правую руку и Джексоном по левую.
— Скрестите пальцы, пусть нам повезет, — попросил Джексон, вставляя ключ в зажигание.
Джорджию не нужно было просить дважды. Она скрестила пальцы и, закрыв глаза, мысленно произнесла молитву. Если бы погода была ясной, а ее нога целой и невредимой, то они бы легко добрались до дома, но в такой дождь и с вывихнутой лодыжкой путь предстоял нелегкий.
Мотор никак не заводился, и Джексон тихо выругался себе под нос. У Джорджии замерло сердце.
— Ну давай, заводись, крошка, — взмолился Джексон, пробуя снова.
Несмотря на ситуацию, в которой они оказались, Джорджия улыбнулась про себя. Ей понравилось, как Джексон нежно упрашивал машину. «Если бы меня так упрашивали, я не смогла бы отказаться», — подумала она.
Через несколько секунд они услышали рев мотора, и чудо произошло — машина все-таки завелась.
— Прекрасная работа, — похвалила Джорджия.
— Давайте надеяться, что вернемся домой без проблем, — сказал он. — Я постараюсь не заезжать в ямы, — пообещал он, бросая взгляд на ее лодыжку.
— Со мной все хорошо. Честно, — заверила она его. — Было так глупо с моей стороны поскользнуться и упасть так неловко. Я должна была быть осторожней.
— Чепуха, несчастный случай может с кем угодно произойти. Если кого-то и надо винить, то это меня. Я не должен был выпускать вас из машины в такую погоду.
— Джексон, я знала, на что шла. Я не виню вас.
— Разумеется, вы не вините меня, вы слишком добры, — перебил он. — Но это целиком и полностью моя вина, — настаивал он. — И мне очень-очень жаль. Я надеюсь, вы сможете простить меня, — сказал он таким умоляющим голосом, которого никто и никогда, наверное, не слышал от Джексона Брэдшоу.
Он посмотрел на нее. Внезапно она остро ощутила его близость. Мужчина сидел совсем рядом, почти касаясь ее тела. На лице читалось искреннее сожаление. Он посмотрел ей в глаза, а потом опять стал внимательно следить за дорогой.
Джорджия не знала, что ей следует сказать. Она уже говорила, что не винит его. Непроизвольно она коснулась его плеча.
— Все, что мне нужно, — это лед для ноги и аспирин. И я сразу буду в порядке, — весело произнесла она.
— Не беспокойтесь, я позабочусь о вас сегодня, Джорджия.
Джексон повернул голову и посмотрел на нее. Она чувствовала, как тонет в его глазах, как замирает сердце, и не понимала, что в нем было такого, что так глубоко волновало и заставляло ее трепетать.
Теперь им придется пробыть вместе еще несколько часов. Его слова прозвучали так, словно он собирался остаться еще на одну ночь. Это решение так обрадовало ее, что она почти забыла про больную лодыжку, но в то же время напугало так, что ей сразу захотелось бежать сломя голову прочь.
— Может, потом мы поиграем в «Брэйн квест» [1] ? — с надеждой спросил Ной.
— Хорошая идея, — согласилась Джорджия. Она ненавидела эту игру, но сейчас такое времяпрепровождение оказалось бы прекрасным средством держаться подальше от Джексона.
— Я тоже не против, — кивнул Джексон. — Этот ребенок — ходячая энциклопедия, — предупредила его Джорджия. — Он знает, что разобьет нас в пух и прах. Я боюсь, ему доставляет удовольствие демонстрировать, какой он умный.
— Вы, ребята, можете объединить ваши умственные усилия. Я не возражаю, — фыркнул Ной.
— Вот видите, я же говорила.
— Объединить умственные усилия? Не будь таким самоуверенным, парень! — пошутил Джексон. — Я очень хорошо играю в вопросы-ответы.
— Правда? Мама говорит, что люди, которые увлекаются такими играми, напрасно забивают голову бесполезной информацией, — радостно провозгласил Ной.
— Ной! Нет нужды повторять мои слова! — воскликнула Джорджия.
Джексон весело рассмеялся, заставив Джорджию улыбнуться в ответ.
— Знаешь, возможно, твоя мама и права насчет этого, — сказал он, удивив ее. — Мне стоит подумать.
Когда они приехали домой, Джексон припарковался прямо напротив черного хода. Он помог Джорджии войти внутрь и усадил ее на стул в кухне, поставил рядом еще один, затем, подняв ее больную ногу и уложив на другой стул, снял ботинок и носок.
Они все уставились на ее лодыжку, которая опухла и чертовски болела, стоило только чуть пошевелить ногой. Однако Джексон, видимо, имел опыт оказания первой помощи. Он тщательно изучил ее и сделал вывод, что, по его мнению, кости не сломаны.
— Похоже на растяжение, — сказал он, бережно подкладывая под ногу подушку, взятую с кресла. — Разумеется, вам лучше сделать рентген сразу, как только дороги просохнут. Просто чтобы быть уверенными, что все в порядке, — добавил он. — Давайте положим лед. Я думаю, сейчас это лучшее лекарство.
Пока Джексон доставал «лекарство» из морозилки, Ной помог Джорджии снять куртку. Кофта и футболка под ней промокли насквозь. Когда они сняли кофту, Джорджии вдруг стало очень неловко из-за своей мокрой футболки, прилипшей к телу. Она взглянула на себя и подумала, что выглядит просто непристойно. Она скрестила руки на груди, но это не особенно помогло.
— Ной, ты не мог бы сбегать наверх и принести мою белую кофту на молнии? — попросила она тихо сына.
Когда Ной отправился выполнять ее просьбу, вернулся Джексон со льдом.
— У тебя есть какие-нибудь обезболивающие препараты? — спросил он.
Она сказала ему, что аптечка находится в шкафчике над раковиной, и он вскоре подал ей две таблетки со стаканом воды.
Лед облегчил боль, но она почувствовала, что замерзает. К тому же мокрая и грязная одежда все еще оставалась на ней.
Футболка и мокрый лифчик почти ничего не скрывали. Джорджия сжалась, обхватив себя руками. К счастью, внимание Джексона было приковано к ее лодыжке, и он ничего не замечал.
Но как только она почувствовала, что он уже не смотрит на ее ногу, а разглядывает ее всю, ей стало не по себе. Его взгляд на мгновение остановился на ее груди, но, как настоящий джентльмен, он тут же отвел глаза, за что она была ему очень благодарна.
В конце концов их глаза встретились.
— Вы промокли до нитки, Джорджия. Вам нужно снять одежду и принять горячую ванну прямо сейчас.
— Ванна на втором этаже. Я думаю, мне лучше принять душ здесь.
— Вы сломаете себе шею в душе, — сказал он. — Не волнуйтесь, я отнесу вас наверх в ванную. Никаких проблем.
— Нет, есть одна проблема, — натянуто улыбнулась она. — Я знаю вас недостаточно, чтобы позволить вам помогать мне принимать ванну, — отрезала она.
Он рассмеялся в ответ на ее заявление.
— Правда? Любопытно, насколько хорошо вам нужно знать мужчину, чтобы даровать ему эту почетную привилегию… Ответьте, так, для общего развития.
— Для общего развития отвечу, — сухо сказала она. — Намного дольше, чем вы планируете оставаться здесь.
Она думала, что ее грубый ответ разозлит его. Но если так и произошло, то он ничем не выдал себя. Он стоял, задумчиво глядя на нее.
— Бедная Джорджия, — пробормотал он, нежно убирая ее мокрые волосы со лба кончиками пальцев. — Вам не нравится, когда кто-нибудь помогает вам?
— Хватит шутить, Джексон. Вам нет нужды меня развлекать.
Джорджия сделала вид, что его прикосновение оставило ее равнодушной, но на самом деле ее сердце учащенно билось. Она почувствовала, как у нее начинают гореть щеки, но надеялась, что он не заметит.
— Я не шучу, — тихо возразил он, все еще касаясь ее волос. — Только делаю выводы. Мне кажется, у вас нет большого опыта в том, чтобы позволять кому-то заботиться о вас. Наверное, в этом причина.
— Может быть, — прошептала она.
— Не волнуйтесь, я останусь с завязанными глазами, прямо как доброволец во время циркового фокуса, если вам этого хочется. — Он ласково провел ладонью по ее щеке, словно пробуя кожу на ощупь. — Ваша скромность, прелестная девица, не пострадает. Клянусь честью.
Джорджия взглянула в его темные искренние глаза и вдруг вообще перестала волноваться за свою скромность. Ей нужно было беспокоиться за свою силу воли, а не за скромность.
— Я сбегаю и открою воду в ванной. Мы справимся, — заверил он ее.
— Прекрасно, — сказала она.
Как только он покинул комнату, она решила, что вела себя очень глупо. Наивно и неловко, как настоящая деревенщина. Он, наверно, сейчас смеется над ней. В конце концов, они взрослые люди; он только пытался помочь ей, а вовсе не подглядывать, как школьник. С чего вообще она взяла, что он считает ее неотразимой?
Она не сомневается, что в Манхэттене его ждут сотни женщин. Элегантные, шикарные, изысканные женщины, которые соответствовали его стилю жизни, как пара итальянских ботинок ручной работы или шикарный шелковый костюм! У Джексона Брэдшоу было все — успех, привлекательность, интеллигентность и, как говорила Фейт, огромные деньги. То, что он поцеловал ее прошлой ночью, отнюдь не означало, что между ними что-то возможно.
Было просто нелепо рассуждать, что такой мужчина, как он, мог бы заинтересоваться ею. Разумеется, сейчас он уделяет ей внимание. Но только потому, что чувствует себя виноватым в том, что она повредила ногу. Разве он не сказал ей правду? Она так давно не встречалась с мужчинами, поэтому позволила эмоциям и воображению увлечь ее в мир грез.
«Ты уж извини, Джорджия, — сказала она сама себе, поправляя компресс со льдом, — но бизнесмен с миллионным состоянием из Нью-Йорка не захочет иметь ничего общего с нищей матерью-одиночкой из штата Техас. Может быть, только в любовном романе. Но не на твоей кухне, дорогая».
— Ты эту имела в виду, мама? — Ной вернулся с ее кофтой.
Лучше поздно, чем никогда. Она быстро натянула кофту до того, как шаги Джексона послышались на лестнице.
Ее очень волновало предстоящее купание, однако все обошлось. Как Джексон и обещал, ее скромность не пострадала. Ему вовсе не понадобилось закрывать глаза, потому что она попросила его придвинуть стул к краю ванны, чтобы обойтись без его помощи.
Вообще-то это была не самая расслабляющая ванна, которую она принимала, потому что Джексон настоял на том, что будет караулить у незапертой двери на тот случай, если ей потребуется помощь. Она понимала, что он беспокоится за нее и не подсматривает в замочную скважину, но все же нервничала, сидя обнаженная в мыльной пене, в то время, когда он находился рядом.
Она сидела очень тихо, слыша его дыхание за дверью.
— Джорджия? С вами все в порядке? — испугался он внезапной тишины.
— Я сейчас утону в своих фантазиях, — прошептала она сама себе. — Например, сейчас я бы хотела, чтобы вы потерли меня губкой, Джексон… Я уверена, что ваши сильные руки прекрасно подходят для массажа.
— Что вы сказали? — громко спросил он. — Я не слышу вас… все хорошо?
Она услышала, как дрогнула дверная ручка. Он ведь не войдет? Джорджия резко села, разбрызгав воду во все стороны.
— Со мной все в полном порядке, — быстро отозвалась она. — Выйду через минуту.
— Будьте осторожны. Может, мне нужно помочь? — добавил он обеспокоенно.
«Малейшая помощь, и мне понадобится холодный душ», — мелькнуло у нее в голове.
— Нет, пожалуйста, не надо, — ответила Джорджия. Потребовались акробатические усилия, но ей все же удалось приподняться, хватаясь одной рукой за край ванны. Но, к несчастью, она задела полку, на которой были мыльница и стаканчик с зубными щетками. Все полетело на пол.
— Я вхожу! — предупредил Джексон, прежде чем ворваться в дверь, как супергерой из полицейского боевика.
Джорджия едва успела схватить полотенце и прикрыться. Она уставилась на него, балансируя на одной ноге и прижимая полотенце к груди.
— Джексон, пожалуйста, я в порядке. Я только уронила кое-что на пол.
Он стоял в дверном проеме. Выражение тревоги на его лице сменилось широкой солнечной улыбкой. Он что, издевается?
— Почему вы улыбаетесь, черт возьми?
— Не могу удержаться. Вы похожи на прекрасного фламинго, — ответил он, стараясь сдержать смех.
— Вы обещали закрыть глаза, — напомнила она ему. — Или вы уже забыли?
— Ладно, — закрыл он глаза. — Так лучше?
— Немного, — вздохнула она. Может, он когда-нибудь уйдет?!
Но вместо этого, к изумлению Джорджии, Джексон с закрытыми глазами направился прямо к ней.
— Что, черт подери, вы делаете? — закричала она.
— Я собираюсь помочь вам, чтобы вы не сломали вашу прекрасную шею… и другие привлекательные части вашего тела, Джорджия, — терпеливо объяснил он. — Вы ведь предупредите меня, чтобы я не свалился в ванну?
— Конечно, нет, — фыркнула она. Затем попыталась встать на обе ноги, но не смогла сделать это, потому что лодыжку опять пронзила острая боль.
— Вы можете руководить мной, Джорджия: теплее, теплее, горячо, — пошутил он. Ее мгновенно бросило в жар, но она лучше умрет, чем признается ему.
— Вы просто невозможны, — сдалась она и проговорила, касаясь его руки: — О'кей, остановитесь здесь. Этого достаточно.
— Так-то лучше, — подбодрил он. — Теперь просто обопритесь на мое плечо, и я помогу вам сесть на стул.
— Подождите секунду.
Она не могла сообразить, как ей удастся одновременно прикрываться полотенцем и держаться за его плечи. Это было невозможно. Она завязала полотенце узлом на груди как можно туже и застыла.
— Вы готовы? — спросил он.
— Только не открывайте глаза, — предупредила она, кладя руки ему на плечи. Его широкие ладони обхватили ее талию уверенным движением, таким нежным, что у Джорджии приятно закружилась голова.
— Просто держитесь за меня, Джорджия, и все будет хорошо, — заверил он.
Она ухватилась за него, прижавшись щекой к его груди. Какое там хорошо! Ее влажные, пахнущие шампунем волосы касались лица Джексона. Потом его руки скользнули чуть ниже, к бедрам, кончики его пальцев были как раз там, где кончалось полотенце. От этого прикосновения у Джорджии перехватило дыхание и сердце бешено забилось. Она пыталась сохранить равновесие на одной ноге, но только сильнее прижималась к нему.
— Ммм, ты пахнешь восхитительно, — вдруг прошептал он, незаметно для себя перейдя на «ты».
— Это шампунь, — ответила она.
— Нет, я думаю, это ты… Джорджия, — едва слышно прошептал он. — Ты такая теплая, мягкая и… сладкая. — Она ощутила его губы на своей щеке, потом на губах. — Я просто не в силах сдерживаться, но не открою глаза, — пообещал он.
— Я тоже, — сказала она, закрывая глаза и поднимая голову, чтобы поцеловать его.
Его сильная рука крепко обхватывала ее талию, прижимала к своему горячему телу, вселяя в нее чувство безопасности. Джорджия совсем забыла про больную лодыжку. Она растворилась в поцелуе, наслаждаясь его чувственностью и глубиной.
Этот поцелуй отличался от их первого поцелуя. Он был медленный и соблазняющий. Сладкий и искушающий — сразу же захотелось быть желанной, любимой и… красивой. Джексон застонал от наслаждения, вызвав в ней прилив чувств, и, когда его язык соединился с ее языком в медленном чувственном танце, каждую клеточку ее тела пронзила сладкая боль. Здоровая нога ослабела и больше не держала ее.
— Я знаю, что обещал вести себя хорошо, но стоять рядом с дверью, за которой была ты… это сводило меня с ума, — признался он, нежно покусывая ее губы.
— Меня тоже, — простонала она.
Восхищенный ее признанием, он обнял ее крепче и снова поцеловал. Страсть охватывала их все сильнее, отчего в комнате становилось все жарче.
Внезапно Джорджия поняла, что еще чуть-чуть, и ничто не сможет помешать им заняться любовью на полу ванной комнаты.
Ничто, кроме Ноя, находящегося внизу, мелькнула спасительная мысль где-то в дальнем уголке ее затуманенного сознания. Они оставили его накрывать на стол и следить за лазаньей, размораживающейся в микроволновке.
Ной! Мозг Джорджии внезапно снова заработал. У нее редко были свидания и никогда не было проблем с…
Она что, совсем потеряла голову?
Джорджия отпрянула, пытаясь бороться с нестерпимым желанием, распаленная страстным поцелуем.
— Джексон, пожалуйста, — застонала она, отодвигаясь от него.
— Джорджия, успокойся, что ты делаешь? — Он широко открыл глаза, и попытался обнять ее снова. — Ты же упадешь! — воскликнул он.
Она высвободилась из его объятий и ухватилась за спинку стула.
— Со мной все в порядке, — сказала она. — Теперь, пожалуйста, уходи.
Он глубоко вздохнул, посмотрел на нее и отвел взгляд.
— Хорошо, если ты настаиваешь.
Затем, с театрально зажмуренными глазами, он протянул руку и поправил полотенце, которое сползло с груди ниже дозволенных правилами приличия границ.
— Будь осторожна, а то простудишься, — сказал он спокойным голосом, но улыбка тронула уголки его губ.
Джорджия прижала полотенце к груди и чуть не зарыдала от ощущения собственной беспомощности. Джексон повернулся лицом к двери:
— Я хочу сказать, что ты прекрасна, когда сердишься, но это разозлит тебя только еще больше.
— Больше, чем ты уже сделал, невозможно! — воскликнула она.
Не говоря ни слова, он вышел и тихо закрыл за собой дверь, а Джорджия тяжело села на стул.