Пойми меня

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

На следующее утро Джорджию опять разбудил запах кофе. Как приятно, подумала она. Какой Джексон заботливый…

Она спрятала голову под одеяло.

— О небо, неужели я действительно сделала это? — прошептала она. Но смятая простыня на другой половине постели убедила ее в том, что это не сон и их с Джексоном тела, охваченные страстью, не плод ее воображения.

Господи, как она сможет посмотреть ему в глаза? Он думал о ней ужасные вещи и теперь убедился, что все это правда. Неужели он думает, что она занималась с ним любовью ради денег?

Нет, такого не может быть. Он был таким восхитительным любовником — нежным и в то же время страстным. Но он ничего не говорил. «В подобные моменты много и не поговоришь», — подумала Джорджия, краснея.

Теперь, когда она поняла, какие глубокие и серьезные чувства к нему испытывает, чувства, на которые, по ее мнению, он не в состоянии ответить, ей стало грустно.

Она вылезла из кровати и направилась в душ. Ее лодыжка почти не болела. Она заглянула в спальню Ноя и поняла, что он уже внизу. Его присутствие за завтраком облегчит ситуацию. Для них с Джексоном, несомненно.

А когда Ной уйдет, они поговорят. Это будет длинный, обстоятельный разговор.

К тому времени, как Джорджия, приняв душ и одевшись, спустилась вниз, Ной уже собирался уходить в школу. Джексон даже приготовил для него ланч.

Когда она вошла в кухню, они уже прощались. И это было не просто «увидимся позже». Из их разговора Джорджия поняла, что Джексон планирует уехать в Нью-Йорк этим утром и уже сказал об этом Ною.

Джорджия понимала, что Джексону придется уехать, и эта новость расстроила ее.

Ной был крайне разочарован, но делать нечего. Джорджия видела, что он пытается изо всех сил не расплакаться из-за отъезда Джексона.

— …и, когда у меня будет компьютер, я все время буду писать тебе, Джексон, — сказал Ной. — Это будет здорово, да?

— Очень здорово, — согласился Джексон, кивая. — Когда у тебя будет компьютер?

— О… ну, мама говорит, что откладывает деньги, и, может быть, мы купим его на Рождество, — объяснил Ной с меньшим энтузиазмом.

— О, вот как, — сказал Джексон. — Ну, телефонные звонки тоже здорово, — заверил он мальчика. — Даже лучше писем, я считаю.

— Наверное, — сказал Ной. Джексон посмотрел на Ноя и потер щеку. Как Джорджия уже успела заметить, этот жест означал, что он задумался. О чем он думает? О том, как они бедны? Как бы поскорее убраться от нее и ее милого сына?

— Может, вы навестите меня в Нью-Йорке? Ты хотел бы? — поинтересовался Джексон.

— Навестить тебя в Нью-Йорке? Вот здорово! Невероятно! — обрадовался Ной.

Более чем невероятно, подумала Джорджия, абсолютно невозможно.

Джорджия почувствовала, как вскипает от злости. Одно дело — переспать с ней, зная, что у них нет будущего. Они были взрослыми, и она должна была ответить за свои поступки.

Но обнадеживать Ноя, притворяясь, что они будут поддерживать связь и даже навещать друг друга… это взбесило Джорджию. Она с трудом сдерживалась. Может, Джексон из тех людей, которым трудно прощаться, и он предпочитает притвориться, что отношения продолжатся, даже если прекрасно знает, что это невозможно? Трудно быть честным в такой ситуации, особенно с таким сообразительным мальчиком, как Ной.

— Доброе утро, ребята! — бодрым голосом приветствовала их Джорджия, намеренно прерывая разговор. Она улыбнулась сыну и взглянула на Джексона. Он смотрел на нее тепло и дружелюбно, но выражение его лица сразу изменилось, как только он заметил тревогу в ее глазах.

— Как лодыжка? — спросил он.

— Прекрасно. Почти не болит, — солгала она.

Джорджия не стала сегодня наряжаться. На ней были свободные шорты цвета хаки и полосатая футболка. Она налила кружку кофе, но осталась стоять у кухонной стойки.

— Мам, Джексон уезжает сегодня, его срочно вызвали в офис. Ты знала?

— Нет, это для меня новость, — беспечно отозвалась она, посмотрев на Джексона. Он встретил ее взгляд, но сразу опустил глаза, смутившись. Правильно, так ему и надо, подумала она. — Звучит серьезно, — добавила Джорджия.

— Да, — заверил он, — очень серьезно.

Как он убедителен, подумала Джорджия.

Но она запретила себе вообще размышлять на эту тему. Она знала, что прошлая ночь была сиюминутным приключением, а не началом чего-то… серьезного. Может, чем скорее он уедет, тем лучше. Для нее и для Ноя.

— Проблема возникла у одного из моих самых главных клиентов, — объяснил Джексон. — Я получил письмо по электронной почте сегодня утром. Я не могу решить ее здесь. Я бы хотел остаться подольше, чтобы помочь тебе, но мне нужно вернуться.

Его темные глаза просили ее поверить. Джорджия поставила кружку и пожала плечами.

— Если надо возвращаться, значит, надо… Я даже думала, что тебе лучше уехать сегодня, — добавила она. Она и вправду думала над этим весь вчерашний день… до того, как они занялись любовью. — Поверь мне, я не хочу быть неблагодарной. Я замечательно провела время, показывая тебе окрестности. Но мне уже гораздо лучше. Так что мне не нужна помощь ни в доме, ни… — Ее голос сорвался. Она больше не могла сдерживаться. Ее грудь сжимало, как в тисках.

— Я понимаю, Джорджия, прекрасно понимаю, — произнес он очень серьезно.

Выражение лица Джексона стало совсем холодным и чужим. Он смотрел на нее подозрительно, недоверчиво, как в тот первый раз.

Неужели она причинила ему боль? Может, его «эго» нанесен урон этим утром? Но это было несравнимо с той обидой, которую чувствовала она.

— Ной, посмотри на часы, — обратилась к сыну Джорджия. — Тебе пора идти. Ты ведь не хочешь пропустить автобус.

— Хорошо, — согласился Ной, огорченный расставанием. Он подхватил свой портфель и ланч, и, когда повернулся к Джексону, чтобы сказать «пока», тот крепко обнял мальчика.

У Джорджии на глаза набежали слезы, и она украдкой смахнула их рукой.

— До встречи, Джексон, не забывай меня.

— Конечно, Ной, — пообещал Джексон. — Не волнуйся, я не пропаду.

После обмена прощальными пожеланиями Джорджия проводила Ноя до двери. Обычно он говорил, что слишком взрослый для поцелуев, но сегодня, когда она нежно обняла его и поцеловала на прощание, он не возражал.

Джексон ждал ее в гостиной.

— Послушай, я не хочу уезжать вот так, Джорджия.

— Как «так»? — невинно спросила она.

— Ты злишься на меня… Мне действительно нужно в Нью-Йорк. Это не ложь и не выдуманный повод.

— Я ни разу не обвиняла тебя в обмане, — ответила она. — Я вообще ничего не говорю.

— Тебе и не нужно ничего говорить. Я и без этого знаю, о чем ты думаешь.

Она покачала головой.

— Совсем нет, — возразила она. — Наверное, ты просто чувствуешь себя виноватым.

— Виноватым? — повысил он голос. — За что мне нужно винить себя?

— Действительно. Не за что! Совсем не за что, — пожала плечами Джорджия. Она посмотрела прямо на него. — Я только сказала, что ты ведешь себя так, как будто в чем-то виноват.

Он пытался что-то возразить, но промолчал.

— Ты совсем сбиваешь меня с толку, — произнес он наконец. — Послушай, прошлая ночь была чудесной. Совершенной… Почему мы не можем просто остановиться на этой хорошей ноте?

Хорошей ноте? Джорджии понравилось это определение. Замечательно сказано! Теперь ей придется посмотреть правде в глаза — ужасной правде, которой она так боялась в глубине души. Где-то внутри она втайне желала, чтобы эта ночь была началом чего-нибудь настоящего и серьезного между ними. Вчера ей казалось, что у них есть все для этого — и даже больше. Но теперь она вернулась к реальности. Одна ночь любви — как бы прекрасна она ни была — недостаточна, чтобы сломать преграды, воздвигнутые Джексоном вокруг себя. Он испугался и убежал назад, к своей одинокой жизни в Нью-Йорке, и ничего нельзя изменить!

Ничего. Даже злость не поможет.

Она вздохнула и потерла лоб, чувствуя, что у нее начинается ужасная головная боль.

— Джорджия?.. В чем дело? — прервал ее мысли Джексон. — Что я такого сказал?

— Ничего. — Она покачала головой, не в силах взглянуть на него. — Ты не сказал ничего, чего бы я не ожидала услышать.

Она посмотрела ему прямо в глаза.

— О'кей, давай простимся по-хорошему… Теперь тебе лучше?

Он настороженно смотрел на нее:

— Мне кажется, что ты говоришь не совсем искренне.

— Давай оставим мою искренность в покое, — отрезала она.

Он наконец сдался:

— Хорошо. По крайней мере честно.

Джексон подошел к ней, чувствуя себя неуверенно и скованно. Он смотрел на нее так, словно хотел сказать что-то важное. Ей показалось на мгновение, что он хочет коснуться ее.

Но ничего не произошло.

Снаружи раздался автомобильный сигнал. Джорджия повернулась и выглянула в окно. Это был буксир из автосервиса.

— Похоже, за тобой приехали, — сказала она.

Она услышала, как Джексон вздохнул. Он вдруг протянул руки и взял ее лицо в свои ладони, словно хотел запомнить каждую черточку. Его прикосновение было легким и нежным. Она почувствовала, что ее сердце раскрывается навстречу его теплу, как цветок распускает лепестки навстречу солнечным лучам. Как могло случиться, что всего за три дня этот человек стал так много значить для нее? Она не знала как… но именно это и произошло. Другие люди всю жизнь ищут и не находят то, что они испытали прошлой ночью в объятьях друг друга. Как просто и естественно было рассказывать ему о самых обычных вещах: о ее прошлом, о планах на будущее. Ей было легко с ним — достаточно одного его нежного взгляда, чтобы она почувствовала себя счастливой.

Почему все закончилось так? Все было напрасно!

— Ты оказалась совсем не такой, как я предполагал, Джорджия Прайс, — тихо произнес он.

— Ты тоже, Джексон Брэдшоу. — Она изобразила улыбку.

Он улыбнулся, потом наклонился вперед и быстро поцеловал ее в губы.

Джорджия почувствовала желание обнять его и уткнуться в его широкое плечо, обнять его и никогда не отпускать. Ей хотелось признаться, что вся ее беззаботность, все ее жестокие слова были ложью от начала до конца, и попросить прощения. Но она осталась неподвижной, когда он отпустил ее. Он взял свою небольшую сумку и ноутбук.

— Пока, Джорджия, береги себя… и Ноя. — Его голос был низким и хрипловатым, когда он направлялся к двери.

— До свидания, Джексон, — ответила Джорджия тихо.

Она стояла возле открытой двери и смотрела, как он забирается в пикап. Когда машина отъехала, он помахал из окна. Джорджия помахала в ответ, но ее глаза уже затуманились набежавшими слезами, и она закусила задрожавшую губу, как только он скрылся за поворотом. Потом закрыла дверь.

Когда Ной встретил ее в магазине после школы, она заметила, что ему грустно из-за того, что Джексон уехал. Джорджия чувствовала то же самое, но не показывала этого, а старалась выглядеть бодрой и веселой ради Ноя. Но это не поднимало настроение Ною. Мальчик в разговоре то и дело возвращался к Джексону, и во время ужина Джорджия не могла сменить тему, как ни старалась. Ной жаловался, что, пока у него нет компьютера, он не сможет посылать Джексону электронные письма, значит, ему придется написать ему обычное письмо и отправить по почте. Вот как. Джорджия заверила его, что это ничуть не хуже, и потом, он может вложить в них несколько своих замечательных рисунков. Это немного утешило Ноя. Но каждый раз, когда она надеялась, что тема исчерпана, тот глядел на часы и интересовался, вернулся Джексон уже в Нью-Йорк или нет и что он там будет делать.

— Он сразу должен поехать в офис, — предположил Ной. — Ты знаешь, из-за срочного вызова.

Джорджия согласилась с ним и предложила выбрать десерт. Наконец-то разговор о Джексоне окончен, подумала Джорджия. Но когда она укладывала сына спать, он спросил:

— Ты правда думаешь, что Джексон пришлет мне подарок, как обещал, мама?

— Подарок? Какой подарок? — переспросила Джорджия.

— Ну ты помнишь, я выиграл в «Брэйн-квест», Джексон пообещал послать мне награду, когда вернется в Нью-Йорк.

— О… конечно. — Она вспомнила, о чем шла речь. Да, обещал. — Знаешь… — медленно начала она, — Джексон очень занятой человек, Ной. Очень занятой, — повторила она. — Я уверена, что он пошлет, если вспомнит… но, по правде говоря, — мягко продолжила она, — он не сможет сделать это сразу, ты ведь понимаешь?

— О да, понимаю, — кивнул Ной. — Я совсем не надеюсь, что он сразу побежит в магазин игрушек, как только вернется. Но может, через неделю. Может, на следующей неделе я получу подарок.

— Может быть, — с трудом произнесла она. — Может, скоро ты получишь его.

Кто-то когда-то говорил ей, что «скоро» для взрослого означает в течение года, а для ребенка — в течение следующих пяти минут.

Она погладила сына по волосам. О господи, хоть бы Джексон вспомнил! Если он этого не сделает, сердце Ноя будет разбито. Она знала, что для Ноя не подарок сам по себе имеет значение, а то, что Джексон не забыл данное обещание и вспомнил о нем, о Ное.

Вспомнит ли он? Время покажет… А ей потребуется много времени, чтобы забыть Джексона. Особенно если Ной не прекратит говорить о нем. Джорджия и так сильно переживала, а тут еще Ной без умолку превозносит Джексона как супергероя.

В первую ночь после того, как Джексон уехал, Джорджия плакала в подушку. Очень долго. Она бессознательно легла на «его» сторону постели и вдыхала запах его одеколона, оставшийся в складках постельного белья. Это сводило ее с ума.

Дни проходили, Ной говорил о Джексоне все меньше и меньше. Вероятно, он смирился с его отъездом. Наверно, ее сын начал понимать, что Джексон не сдержит обещания.

Она старалась нагружать себя делами и все время была занята. Уходила в магазин раньше и возвращалась позже. Она вычистила шкафы, самые дальние уголки и щели, где не убирались годами. Вечером после ужина она работала в саду, копая и сажая до самой темноты, пока руки и ноги не начинали ныть от боли. Но после тяжелой работы ей все равно требовалась еще и горячая ванна, чтобы уснуть. Она постоянно вспоминала о нем: входя в ванную, выходя из ванной…

Она обычно обедала в кафе, но после того, как они побывали там вдвоем, избегала это место. Даже ее творчество больше не помогало ей отвлечься. Она начала новый мистический роман с убийствами на роскошном курорте. Но каждый раз, сев за работу, она смотрела на пустую страницу, размышляя о Джексоне, вспоминая прекрасные моменты, когда они были вместе, и… их одну-единственную чудесную ночь.

Иногда она думала: «Если бы Джексон знал, что я написала две книги, что бы изменилось?» Может быть, ей бы следовало рассказать ему о своей тайне? Она знала, что он подозрительно смотрел на любую женщину, которая была менее обеспечена, чем он, потому что был уверен, что ее интересуют только деньги.

Ей так хотелось рассказать Джексону о ее успешной карьере писательницы, но, зная его предвзятое отношение к ней и ко всем женщинам как к охотницам за деньгами, Джорджия ничего ему не сказала.

В глубине души она тайно желала, чтобы он любил ее, невзирая на все препятствия, стоящие между ними. Девушка из провинциального городка в Техасе, без денег, да и к тому же мать-одиночка, хотела дать ему понять, что, кроме маленького убыточного магазина, у нее есть интересное перспективное занятие. Возможно, это что-то бы изменило в их отношениях.

В то же время она упрямо хотела, чтобы он любил ее просто так, ради нее самой, а не из-за статуса молодой писательницы, который мог бы впечатлить его пресыщенных друзей. Она больше не будет бедной матерью незаконного ребенка из городка Суитуотер в Техасе. Она будет популярной писательницей. Тогда все будет в порядке, не так ли?

Нет. Совершенно нет. Она хотела, чтобы он любил в ней только Джорджию — женщину, которую встретил случайно и в которую влюбился бы так, что не смог бы жить без нее. Неважно, какое прошлое у нее было. Неважно, где она живет теперь. Только любовь имеет значение.

Иногда она воображала, что пишет ему письмо, коротенькую записку, что-нибудь веселое и незначительное. Она не стала бы изливать ему душу или давить на него. Она просто дала бы ему понять, что, несмотря на то, как холодно они расстались, она скучает по нему… и никогда не перестанет скучать.

Но, ради бога, это двадцать первый век. Женщина тоже может взять на себя инициативу в этих вопросах. Она не собирается сидеть в башне, как принцесса из сказки, ожидая, пока упрямый прекрасный принц наконец-то разберется в своих чувствах. Не так ли?

Потом она представила Джексона в Нью-Йорке. На его территории. Она представила его в костюме от дорогого дизайнера, в его офисе, решающим важные вопросы, связанные с налогообложением или сделками. Офис наверняка в небоскребе, с современной обстановкой и великолепным видом, открывающимся из окна. А после рабочего дня, без сомнения, у него были свидания… С шикарными, ухоженными, утонченными женщинами. У него наверняка есть выбор. Она представила и эту часть его жизни, хотя это причиняло ей мучительную боль. Потом заставила себя перестать думать о нем.

Нет, она не будет ему ничего писать. Даже открытку. Ни писать, ни звонить. Время, проведенное вместе, связь, которую она чувствовала между ними, — все это только иллюзия. Даже их ночь любви. Это было чудесно. «Совершенно», как он сказал; она никогда не смогла бы занять место в его жизни. Трудно даже представить себе это.

Она когда-нибудь услышит что-нибудь о нем?

Вряд ли…

Она сможет забыть его?

Никогда.