Предатель. Вернуть любимую (СИ)

Глава 44

— Что это было?! — в шоке выкрикиваю, когда нам удается отбиться от репортеров.

— Не знаю! — утопив педаль газа в пол, разгоняет машину. — Я забирал ключи у Баринова и был занят. Не с кем не хотел говорить, — не сводя взгляда с дороги, берет свой смартфон из отсека между нашими сидениями. — Сколько пропущенных…

Меня все еще трясет, но, глядя на Суворова, я вспоминаю о звонке Кирияновой.

Дрожащими руками расстегиваю карман курточки и достаю свой телефон. Эльвира Леопольдовна прислала мне несколько файлов и сообщение.

Я открываю видео с экрана и вижу на нем себя…

Черно-белую нарезку с камеры наблюдения в доме Баринова…

На видео я и Роман вдвоем на диване, и со стороны это выглядит ужасно. Я с растрепанными волосами в откровенном платье. Багиров расстегивает свою рубашку.

— Может быть, познакомимся получше, прежде чем займемся сексом? — предлагаю, и как будто заигрываю с ним, трогая себя за губы, а на самом деле стираю вино с подбородка, которым Багиров минуту назад пытался насильно меня напоить.

Только этого на видео нет.

— Тебе действительно интересно?

— Да, — киваю. — Мне интересно знать, насколько ты богат, чтобы понять, как хорошо нужно постараться тебя ублажить. Ты говорил, у тебя свой ресторан…

— Четыре. Так что стараться тебе придется много, моделька.

А дальше должны быть и другие вопросы, которыми я старалась заболтать Багирова, но их почему-то вырезали. Как и его грязные оскорбления.

На видео он просто заваливает меня диван и начинает свои мерзкие лобызания. На этом по «этическим соображениям» автора видео обрывается. Но все подстроено так, будто у нас случился секс по обоюдному согласию с моим меркантильным интересом…

Не успев отойти от грязной клеветы, я лихорадочно открываю второе видео. На нем уже не кустарный, а качественный репортаж, на котором показывают ту самую коммуналку, где я выросла. И здесь она кажется особенно запущенной.

— Ритка всегда была трудным подростком. Училась на двойки, мать не слушалась, постоянно пропадала во дворе, курила, пиво пила, нюхала клей. Мы с Лидией старались образумить девочку, но не смогли. Покатилась она по наклонной. Наверное, это гены биологического отца на ней так сказываются, — на следующем моменте показывают отчима.

По нему сразу заметно, что он пьющий, однако для репортажа он причесался и даже рубашку надел. Сидит в нашей комнате за столом. Обычно на столе бутылки из-под алкоголя, а сейчас по кружкам разлит чай и стоит вазочка с простым печеньем.

На лице отчима отпечатался мнимый стыд и грусть. Каков лжец! Невероятно! Ни слова правды из всего того что он наболтал!

— Станислав Яковлевич, — звучит закадровый профессиональный голос, — расскажите поподробнее о ситуации с продажей девственности.

Давай скотина, признайся, как продал меня, а мать тебе во всем потакала.

Кстати, о ней. Я внимательно рассматриваю фон за отчимом, но ее не вижу.

Я не знаю, в какой именно день была сделана запись, прежде чем она попала на широкие экраны, но вариантов, куда могла деться мать, на ум приходят два: либо на работе в теплице, либо спит где-то пьяная. И судя по нашей последней встрече, скорее всего, второе.

— Да что тут говорить? — понуро вздыхает этот актеришка. Интересно, сколько ему заплатили за мерзкое интервью? — Пришла одним днем и сказала, мол, стыдно, что ее родители честные работяги. Жизни красивой захотелось. Спонсора себе нашла, да не абы кого, а самого Мирона Суворова! Девственность ему свою продает и соглашается ложиться в койку за деньги. А потом и свинтила. Лидочка чуть в гроб не слегла от горя. Помчалась за непутевой дочерью, отговорить пыталась, а та даже ее на порог не пустила. И еще пригрозила: сунетесь — убью вас.

От просмотренного у меня волосы на голове зашевелились. Я как сидела, так и застыла с телефоном в руках.

— Что там еще? — спрашивает Мирон, и только его голос приводит меня в чувства.

Кое-как я закрываю видео. На следующем была слезливая исповедь Виталины о том, как Суворов бросил ее беременную ради «проданной девочки». А в конце приписка от Кирияновой: «Марго, не торопись пока на работу. Мне нужно хорошо подумать насчет нашего дальнейшего сотрудничества».

Руки слабеют, и я роняю телефон, а вместе с ним будто все мое будущее скатывается на самое дно. Горечь, злость, обида, разочарование разом накатывают на меня, душат. Я громко реву, захлебываюсь слезами.

Сломали. Добили. Втоптали в грязь. Выставили грязной шлюхой. Все они. Они! Ненавижу! Сплотились против меня и загнали в угол.

А почему? Я бы никому не была нужна, если бы не Суворов. Именно из-за того, что он проявляет ко мне интерес, со мной и случаются все беды. Его недруги мстят Мирону, отрываясь на мне. Прославили на весь город и лишили работы.

Ведь неспроста Эльвира Леопольдовна притормозила меня. Конечно, прежде всего, она бизнесвумен и заботится о репутации своего Модного дома.

— Успокойся, — твердо говорит Суворов.

А я только всхлипываю.

— Почему?! Вот почему из миллиона девушек ты выбрал меня, Мирон?! — отчаянно кричу на эмоциях. — Ты из-за своих прихотей мне жизнь испортил!

— Не поддавайся на провокации. Они только этого и добиваются.

— Провокации?! — подскакиваю на кресле. — Это не провокации, Мирон! Это конец моей нормальной жизни! Я теперь на улицу выйти не смогу! Уверена, что эти мерзкие записи уже расползлись по всем новостным пабликам! Как мне после всего этого жить?! А все это из-за тебя!

— Рита, уймись.

— Не могу! Не хочу и не буду! Как мне уняться?!

— Будь умнее. Мы обязательно во всем разберемся.

— А мне остопиздело уже во всем разбираться! — визжу сквозь слезы. — Ты уничтожил мою жизнь! Только своим членом думать и можешь!

— Рита…

— Что «Рита»? Что?! Заткнись, Мирон! Ты уже все сказал! Всем растрепал! Чем я перед тобой так провинилась?!

— Ты ни в чем не виновата, Рит.

— Виноват ты, Мирон!

Он в этот момент останавливается на светофоре, и я вылетаю из машины и бегу прочь. Не хочу видеть Суворова! Не могу находиться с ним рядом!

— Рита, стой! — кричит он.

Я бегу. Сама не знаю куда. Не понимаю, где нахожусь. И мне плевать. Меня распирает изнутри от боли, обиды, страха, горя…

Мне хочется орать и визжать, ломать все на своем пути. Я никогда не испытывала такие сильные эмоции и не знаю, что делать, чтобы от них избавиться. Я просто не могу думать об этом. Вообще ни о чем не могу думать сейчас.

— Рита, подожди! — меня догоняет Мирон, хватает и крепко обнимает со спины.

— Отпусти! — ору я во всю глотку. — Ненавижу тебя! — луплю его пятками по ногам.

— Рита…

— Ненавижу тебя!

— А я люблю!

— Засунь свою любовь себе в жопу! Отпусти меня! — вырываюсь, вцепляюсь ногтями в его руку, жму сильнее, до крови, изворачиваюсь.

Мне хочется сделать ему больно… еще больнее… сделать так больно, как больно сейчас мне.

— Рита, тебе нужно успокоиться.

— Успокоиться?! Конечно! Это же не ты шлюха, а я! Это не тебя, а меня полощут со всех экранов! Ты хотел мою девственность! Ты ее получил! И катись теперь к черту!

Мирон вдруг отпускает меня, и от неожиданности я на секунду застываю. И этой секунды ему хватает, чтобы развернуть меня к себе. Я лишь на мгновение вижу его перекошенное эмоциями лицо, а потом он впечатывает меня в свое тело и жестко целует в губы.