Предчувствия знойного лета

10

Проснулась она через несколько часов, услышав хихиканье в холле. Узнав голос Люсинды, Макси приподнялась. Комната Люсинды находилась в противоположном конце холла. Макси встала с кровати и осторожно подошла к двери.

— Люсинда, говори тише. Ты разбудишь мисс Хантер.

Мисс Хантер! После двух поцелуев и всех издевательств, она еще мисс Хантер?

— О, Макси спит как убитая, — Люсинда пьяно захихикала.

— Откуда ты знаешь? — резким, но совсем трезвым голосом спросил Картер.

— Я совсем забыла, — снова захихикала Люсинда. — Пожалуй, я сейчас стоя засну. Честно. Со мной такое случалось. Макси бы, наверное, умерла, если бы увидела меня выходящей от тебя в полночь. Нет, я не могу так поступать. Она влюблена в тебя, и это убьет ее.

— Люсинда, — Картер прервал ее, — отправляйся спать. С тобой все в порядке?

— О Картер, сегодня была замечательная ночь. Этого я никогда не забуду. Честно. К тому же я не такая уж пьяная.

— Да нет, ты как раз пьяная. Иди спать. Макси еще некоторое время постояла у двери, но кроме щелчка замка в двери Картера ничего не услышала. Тяжело дыша, она вернулась в постель.

— Кретин, — угрюмо пробормотала она.

Сейчас больше, чем когда-либо, ей казалось, что он — совершенно мерзкий тип. Заснуть сразу не удалось, а когда она, наконец, уснула, то всю ночь терзалась кошмарами.

Тем не менее, Макси первой была на ногах. Она пробежала три мили, приняла душ, привела себя в порядок и налила стакан апельсинового сока, а на кухне еще никто так и не появился. Наслаждаясь тишиной, она нарезала ломтики банана в чашку с кукурузными хлопьями, когда на кухню вошел Картер.

— Доброе утро, — небрежно бросил он и достал себе чашку из шкафа. — Разве еще никто не проснулся?

— Нет, почему же, бабушка и дедушка давно уже работают.

Макси обнаружила, как пальцы ее начинают предательски дрожать, и быстро закончила резать банан. Она показала на газеты, разложенные на столе.

— Там несколько рецензий. Отклики положительные.

Макси знала, что это — недооценка. Местные театральные критики вообще использовали такие слова, как «фантастично», «превосходно», «гениально». Один критик из Бостона написал, что пьеса поставлена замечательно, новаторски и интеллигентно. И уж тем более было ясно, что это — не провал.

Картер налил себе кофе и сел напротив Макси. На газеты он и не взглянул.

— Приятно слышать. Ну, а у вас какое мнение?

Эйфория прошлой ночи прошла, особенно после того, что она услышала намного позднее. Макси пожала плечами:

— По-моему, нормально.

— Вы аплодировали стоя.

Наблюдая, как Картер пьет кофе, Макси проглотила ложку хлопьев с бананом. В глазах Картера явно читался интерес. Он уже знал ее мнение, — кто-то, безусловно, сказал ему: Люсинда, Грег или Дэвид — со всеми Макси вчера поделилась своими впечатлениями о спектакле.

— Я из вежливости.

— Понятно. — Он откинулся на спинку стула, постучал пальцем по краю кружки и произнес:

— В одном вы были правы, Макси.

— Да? И в чем же? — Макси старалась, чтобы голос звучал безразлично, но ей не удавалось.

— Сцена. Она тяжелая и громоздкая. Она создает диссонанс. Должно быть как можно меньше театральной бутафории. Сегодня же демонтируем ее.

Смущенная, Макси вскочила и поставила чашку в раковину. Она пожалела, что не высказала свое мнение честно. С тем, что сцена неуместна, она была согласна, но это мелочи, если говорить о пьесе в целом. Да и критики не обмолвились о ней даже словом. Картер оправдывал ее, а она не могла ответить тем же, не выглядя дурочкой.

Неожиданно он подошел к ней и нежно взял за локти, а затем руки его аккуратно переместились ей на плечи.

— Вам понравился спектакль, не так ли? — мягко проговорил он, поворачивая ее лицом к себе.

Макси уже хотела было сказать «да», но не успела произнести и звука, как его губы прильнули к ее устам, и он так крепко прижал ее к себе, что ей ничего не оставалось делать, как только обнять его за спину. Его язык проник в ее уже приоткрытый рот, и Макси почувствовала, как напряглись все его мышцы. Он провел рукой по ее спине и задержался на талии. Она ощущала только сладость поцелуя, нежность прикосновений и, не дыша, стояла прислонившись к раковине, принимая его страсть, но не решаясь ответить тем же.

Пальцы Макси были крепко сжаты. Вдруг он отстранился, убрал руки, как будто собираясь уйти, но пальцы Макси закостенели, так крепко они были сжаты за его спиной, и ее руки не отпускали его. Он улыбнулся.

— Я думаю, что могу идти.

Макси отпустила руки, пылая злостью и смущением, и обернулась, чтобы высыпать хлопья в мусорный ящик. Когда она повернулась обратно, Картер уже поставил чашку с кофе на стол и вышел.

А в дверях стояла бабушка с бельем в руках.

— Это оставили на веревке прошлой ночью, — произнесла она, кашлянув, и положила белье на стол. — Ты хорошо пробежалась?

Не в силах говорить, Макси кивнула. Неужели бабушка все видела?

— Ну и хорошо. Дед плохо спал этой ночью. Что-то его беспокоит. Не могу понять, в чем дело, — сказала она и стала аккуратно и быстро складывать белье, так, как она делала уже пятьдесят лет. — Ты не знаешь, в чем дело?

— Понятия не имею, — хрипло проговорила Макси, затем взяла простыню и стала складывать ее. Заметив, что руки у нее дрожат, Макси сжала губы и, стараясь успокоиться, продолжала складывать белье.

— Может, это связано с актерами? Я не видела его на спектакле.

— Я знаю, что его не было. Сначала я подумала, что он просто не интересуется театром, но, похоже, дело не в этом. Может, попросить доктора, чтобы он осмотрел его? Как ты думаешь?

— То, что я думаю, не имеет значения. Главное, ты уговори его показаться врачу.

Грейс взяла простыню из кучи и встряхнула ее так, что та аж затрещала. На Макси она не смотрела.

— Макси, ваши отношения с мистером Ричардсоном не мое дело, но я надеюсь на твое благоразумие. Все расскажешь мне, когда посчитаешь нужным.

— Ба, — неуверенно произнесла Макси. — Между нами ничего нет. Это — случайность. Я думаю, такое не повторится.

Бабушка странно посмотрела на нее, как будто хотела сказать, что в свои семьдесят лет способна разобраться в отношениях любого мужчины и женщины. Она своими собственными глазами видела, с какой страстью целовал ее внучку Картер. Макси все поняла. Она также знала, что бабушка больше никогда не напомнит ей об этом эпизоде, пока Макси сама не заговорит на эту тему.

После разговора бабушка пошла убирать цветы, оставив Макси складывать белье. Медленно складывая простыню, Макси размышляла. Картер не пробыл в Хантер-Ин и недели, а уже заставил ее перейти к обороне, неоднократно приводя ее в замешательство. Словом, показал себя с такой стороны, с какой Макси не хотела его знать. Теперь не только карие глаза смущали ее. Он показал себя не только как талантливый режиссер, но даже несколько раз проявлял пример порядочного отношения к ней.

Макси сложила последнюю простыню. Теперь и плохого про него ничего не скажешь. Ну разве, что он самонадеян!

— И похотливый боров! — добавила вслух Макси твердо и понесла белье наверх.

Единственное, что она могла сделать, — это избегать его.