Предначертание

Глава 10

При первом же взгляде на нее Тьерри ощутил, что он не животное, и даже смог подняться на ноги и встать, как человек. Она напомнила ему Элвайзу. В глазах ее светилась древняя мудрость. Любая женщина может казаться хорошенькой, если у нее правильные черты лица. Но Хана была красивой, потому что у нее была прекрасная душа.

И его внезапно охватило жгучее чувство стыда. Он злился, когда она защищала его.

И он сопротивлялся, когда она вытаскивала его из пещеры и пыталась заставить уйти туда, откуда он пришел. Как же она не понимала? Для него лучше умереть. Пока он на свободе, ни один ребенок, ни одна женщина или мужчина не будут в безопасности. Ведь даже сейчас, когда они стоят здесь вдвоем, освещенные луной, он весь дрожит от жажды крови. Это непреодолимое желание омрачало его разум, и единственное, что он мог сейчас, – это сдержаться, чтобы не схватить девушку и не впиться зубами в ее нежное горло.

Когда она сама предложила ему свою кровь, Тьерри едва не зарыдал. И тогда он отверг ее и ушел.

А потом пришли охотники. И его разум помутился от мучений. Пока соплеменники Ханы били его, вонзали в него ножи и копья, пытались его сжечь и все это длилось бесконечно, он совершенно перестал ощущать себя человеком. Он стал животным, одержимым инстинктами, как и эта толпа, пытавшаяся убить его.

И теперь, подобно зверю, Тьерри хотел только одного: выжить и уничтожить своих мучителей. И он знал, что сможет сделать это.

Горло… У каждого из них – белое горло, наполненное темной кровью. Этот образ медленно возник в его затуманенном от боли мозгу. Он был весь изранен, но внутри, будто гранитное ядро, все еще ощущалась сила. Он победит врагов, и они дадут ему жизнь.

Когда в Тьерри опять вонзилось копье, он схватил его и потянул к себе.

Копье принадлежало широкоплечему охотнику, который привел других, чтобы те убили его. Тьерри схватил мужчину, когда тот, споткнувшись, наклонился вперед, и швырнул его на землю. Прежде чем толпа опомнилась, Тьерри ринулся к его горлу – туда, где под кожей пульсировала крупная вена.

Через минуту все было кончено. Тьерри пил глубокими, очень глубокими глотками и с каждым глотком набирался силы. Все племя из Триречья застыло, парализованное ужасом.

Это было неплохо.

Тьерри отшвырнул мертвое тело в сторону и потянулся к следующему врагу.

И когда к нему бросились несколько охотников, он перебил их всех по одному – первого, второго, третьего…

Он стал умелым убийцей. Кровь сделала его сверхъестественно сильным и быстрым, а непреодолимая жажда этой крови побуждала убивать. Он чувствовал себя свободно, как волк в стаде антилоп, – и никто из людей долго не понимал, что их спасет только бегство.

Это была настоящая бойня. Он убил их всех.

Опьяневший от крови, Тьерри торжествовал в своем животном неведении, упивался силой, которую дала ему эта кровь. Убивать было великолепно! Убивать ради еды, убивать ради мести! Уничтожать людей, причинивших ему зло! Он уже не мог остановиться…

Уже допивая последние капли крови из вены молодой девушки, он вдруг взглянул на ее лицо и увидел, что перед ним Хана.

Ее чистые серые глаза были широко открыты, но свет в них уже начал меркнуть.

Он убил ее…

И в один ослепляющий миг Тьерри перестал быть животным. Сейчас он глядел на единственного человека, который пытался помочь ему, который готов был отдать ему свою кровь, чтобы он выжил.

Затем он поднял глаза, оглядел пещеру и увидел все, что натворил. Он убил не только эту девушку. Он уничтожил большую часть ее племени.

Только сейчас Тьерри узнал всю правду. Он был проклят. Он совершил чудовищное преступление и об этом никогда не забудут, и он никогда не искупит его. Он встал на сторону зла, как и обещала ему Майя.

Нет такого наказания, которое стало бы для него слишком большим… и к тому же, как бы он ни был наказан, ничего уже не изменится – ни для этих людей, ни для этой девушки, умирающей у него на руках.

На мгновение какая-то часть его существа попыталась оправдаться.

«Ну что ж, пусть ты – зло, – убеждала его она. – Это не помешает тебе идти вперед. Наслаждайся этим. Не сожалей ни о чем. Теперь это твоя сущность. Прими это».

Девушка, которую он держал на руках, шевельнулась.

Она была еще в сознании. Ее глаза все еще оставались открытыми. Она подняла их на Тьерри…

В этот миг он испытал такой шок, какого даже не мог вообразить.

В этих больших серых глазах, в их огромных зрачках, которые расширились, словно хотели перед смертью поймать последние лучи света, Тьерри увидел… самого себя.

Он увидел самого себя и девушку, с которой рука об руку шел через века. Сменялись картины, возникали разные места и разные времена. Но всегда эти двое были вместе, соединенные невидимыми узами.

Тьерри узнал ее. Казалось, будто все эти века уже прошли и он лишь вспоминает о них. Но он знал, что это они вдвоем в будущем. Он глядел в коридор времени и видел то, что должно случиться.

Она была его родственной душой, его духовной супругой.

Она была той, которой предначертано пройти с ним через множество жизней, рождаясь, любя, и умирая, и вновь рождаясь. Они должны были прожить вместе много воплощений…

Но ничего этого теперь не будет. Он был бессмертным – как же он мог умереть и вновь родиться? А она умирала из-за него. Он все разрушил. Он уничтожил свою судьбу.

Ощущая всю чудовищность произошедшего, Тьерри безмолвно застыл перед Ханой. Он не мог даже выговорить «прости». Слова сейчас не имели никакого смысла… Что они могли значить для нее? Тьерри просто сидел, глядя ей в глаза, и его била дрожь. Он понимал, что все погибло. И тогда Хана проговорила: – Я прощаю тебя.

Тьерри скорее угадал, чем услышал ее шепот. И он все понял, хотя Хана говорила на языке, чуждом ему. У него закружилась голова: оказывается, он мог общаться с ней! Они могли говорить друг с другом! О Богиня, какое счастье! Наконец он скажет ей, как попытается искупить свою вину: он выпустит из себя всю кровь…

Ты не можешь простить меня. – Тьерри видел, что она поняла его мысленный ответ. Он осознавал, что не заслуживает прощения. Но какая-то часть его существа хотела, чтобы Хана знала: он никогда не хотел, чтобы так случилось. – Я не всегда был таким, как сейчас. Раньше я был человеком…

У нас нет времени, – прервала она его.

Ее душа, казалось, тянулась к нему, увлекая его за собой в тихое, уединенное место, предназначенное только для них двоих. Тьерри знал, что она видит то же, что и он, тот же коридор времени.

Она была спокойной и печальной.

Я не хочу, чтобы ты умер. Но я хочу, чтобы ты пообещал мне кое-что.

Все, что угодно!

Обещай, что ты никогда больше не станешь убивать…

Пообещать это было очень легко. Ведь он не собирается жить без нее… хотя нет, она не хочет, чтобы он умер… Но он не может жить, зная, что убил ее, и он просто не сможет жить после всего, что сделал.

Но он подумает об этом позже… о том, как ему быть с этим бесконечно долгим мрачным будущим, ожидающим его. А сейчас он произнес:

Я больше никогда не буду убивать.

На ее губах промелькнула едва заметная улыбка.

И она умерла.

Ее серые глаза затуманились, взгляд остановился. Кожа ее приобрела призрачно-белый оттенок, а неподвижное тело, казалось, сразу стало меньше, как только душа покинула его.

Тьерри держал девушку в руках, баюкая ее и рыча, как раненый зверь. Он рыдал, и его била такая дрожь, что он с трудом удерживал ее тело. Любовь к ней пронзила его, словно копье. Дрожащей рукой Тьерри осторожно убрал волосы с ее лица. Большим пальцем нежно провел по ее щеке… и на ней остался кровавый след.

Тьерри в ужасе уставился на него. Это пятно было как красное клеймо на бледной коже.

Даже любовь его смертельна! Его ласка выжгла на лице Ханы клеймо.

Тьерри заметил, что к нему подбираются несколько уцелевших охотников из племени Ханы; тяжело дыша, они приближались, держа копья наготове. Они чувствовали, что сейчас он уязвим. И он не поднял бы сейчас руку, чтобы остановить их… если бы не дал обещание Хане. Она хотела, чтобы он продолжал жить.

Тьерри поднял ее безжизненное остывающее тело и понес к охотнику, стоявшему ближе всех. Мужчина с недоверием и страхом уставился на него, но все же опустил копье и принял мертвую девушку. А Тьерри вышел из пещеры – туда, где немилосердно пекло солнце. Он направлялся домой.

Майя догнала его в степи, появившись из высокой сочной травы:

– Я говорила тебе, чем все закончится. Теперь забудь эту облезлую блондинку и давай наслаждаться жизнью вместе.

Тьерри даже не взглянул на нее. Единственное, чего ему хотелось, – это убить Майю… но этого он сделать не мог.

– Не уходи от меня!

Майя уже не смеялась. Она была разъярена.

Тьерри бросился прочь, и вдогонку ему несся ее голос:

– Я выбрала тебя, Тьорн! Ты мой! Ты не можешь уйти от меня!

Тьерри мчался все дальше и дальше от нее, и голос Майи растворялся в гудении насекомых среди степной травы. Но ее мысленный голос преследовал его.

Я никогда не позволю тебе уйти. Ты всегда будешь моим, сейчас и всегда.

Тьерри шел быстро. Уже через несколько дней он добрался домой, к человеку, который был ему нужен.

Элвайза готовила целебные настои для больных. Услышав шум рядом с пещерой, она оторвалась от своего занятия и испуганно ахнула.

– Я не собираюсь причинить тебе вред, – поспешно произнес Тьерри. – Мне нужна твоя помощь.

Он попросил Элвайзу наложить на него чары, чтобы он заснул и проспал до тех пор, пока Хана не родится вновь.

– Это может быть очень нескоро, – сказала Элвайза, когда Тьерри рассказал ей обо всем, что произошло с ним. – Похоже, что ее душа была проклята. Могут пройти сотни лет… даже тысячи.

Тьерри было все равно.

– И ты сам можешь умереть, – добавила Элвайза. Глубокий взгляд ее светло-карих глаз был серьезным и сочувственным. – А если учесть, кем ты стал… не думаю, что существа, подобные тебе, рождаются вновь. Ты можешь просто… умереть навсегда.

Тьерри лишь кивнул в ответ. Он боялся всего двух вещей: того, что Майя найдет его, когда он будет спать, и того, что он не узнает, когда нужно проснуться.

– Второе я могу уладить, – подумав, сказала Элвайза. – Вы каким-то образом связаны. Ваши души едины. Когда она опять родится, голоса с Той Стороны шепнут тебе об этом.

Как разрешить первую проблему, Тьерри догадался сам. Он сам вырыл себе могилу. Это было единственное место, где он мог рассчитывать на покой и безопасность.

Элвайза дала ему настой корней и коры, и Тьерри отправился спать.

Он проспал долго. За это время произошла великая битва, после которой Элвайза выгнала из племени Майю и ее сына Реда Ферна, приказав им держаться подальше от ведьм. Потом возникло Царство Ночи и прошли целые тысячелетия, в течение которых изменялся мир людей. Когда Тьерри наконец проснулся, мир стал совсем другим – с цивилизациями и городами. И он знал, что где-то, в каком-то из этих городов родилась Хана. И он начал искать ее.

Он был скитальцем, бродягой, потерянной душой без дома и близких. Но убийцей он не был. Он научился добывать кровь не убивая, находил добровольных доноров, но не охотился на перепуганных жертв.

Он заглядывал в каждую деревню, мимо которой проходил, изучал новый мир, окружавший его, и всматривался в каждое лицо, которое встречалось ему. Большинство общин были рады принять этого высокого молодого человека в пыльных одеждах и с пронзительным взглядом. Но он оставался на каждом месте ровно столько, чтобы убедиться, что Ханы там нет.

Он нашел ее в Египте. Ей было шестнадцать. И ее звали Ха-накт.

Тьерри сразу узнал ее, потому что она была такой же высокой, светловолосой, сероглазой и прекрасной.

Она совсем не изменилась, за исключением одного.

На ее левой щеке, там, где к ней когда-то прикоснулись пальцы Тьерри, испачканные ее же кровью, образовалась красная отметина, похожая на кровоподтек. Будто на ее безупречно чистой коже появилось пятно краски.

Это было напоминание о том, что случилось с ней в прошлой жизни. Незаживающая рана.

Это была его вина. Стыд и горе переполняли Тьерри. Он обнаружил, что другая девочка, Кэт, которая была подругой Ханы в ее прошлой жизни, опять находилась рядом с ней. И здесь они были подругами. Может, лучше оставить ее одну в этой жизни и даже не пытаться заговорить с ней?

Но он забыл о Майе.

Вампиры не умирают.

Жизнь иногда преподносит сюрпризы. Именно в тот момент, когда Тьерри подумал о Майе, в вестибюль кто-то вошел. Все еще оставаясь в прошлом, Тьерри решил, что это, возможно, кто-то из Круга, и смутился из-за того, что его застали врасплох. Но затем его сердце забилось быстрее, а мышцы сильно напряглись. Перед ним стояла Майя.

Он не видел ее уже сотни лет. В последний раз это произошло в Квебеке, когда Ханна носила имя Аннеты.

А Майя ее убила…

Тьерри поднялся.

Она была по-прежнему красива. Но для Тьерри ее красота была все равно что радужные пузыри на поверхности нечистот. Он ненавидел ее больше, чем кого бы то ни было.

– Значит, ты нашла меня, – спокойно произнес он. – Я знал, ты в конце концов появишься.

Майя ослепительно улыбнулась:

– Ее я нашла раньше.

Тьерри замер.

– Это очень хороший амулет. Мне пришлось ждать, чтобы застать ее одну и она пригласила бы меня зайти в дом.

У Тьерри заныло сердце. Он почувствовал, как оно бешено колотится в груди… словно пытаясь вырваться и устремиться к Ханне – прямо сейчас!

Как же он мог оказаться таким дураком? Ханна добра и наивна! Разумеется, она могла пригласить в свой дом любого. И она считала Майю другом.

Но, может, хоть кольцо не дало подчинить ее сознание… если только Ханна не сняла его. А она, скорее всего, избавилась от кольца.

– Что ты с ней сделала? – сдавленным шепотом спросил он.

– О, ничего особенного. В основном мы просто побеседовали. Я сказала, что ты, возможно, будешь груб с ней, если все будет не по-твоему.

Майя склонила голову набок и, не спуская с Тьерри глаз, ожидала его реакции. Но Тьерри сдержался. Он просто стоял, молча наблюдая за ней.

Она не изменилась за прошедшие тысячелетия. Она никогда не менялась, никогда не старела, никогда не уставала. И она никогда ни в чем не уступала.

Иногда он думал, что следовало бы просто привязать себя к ней, найти бездонную пропасть и прыгнуть туда. Избавить мир от двух старейших вампиров и от всех бед, которые несет людям Майя.

Но он помнил о своем обещании Хане.

– Какая разница, что ты ей сказала, – холодно произнес он. – Ты ничего не понимаешь, Майя. Сейчас другое время. Она все помнит и…

– И ненавидит тебя. Я знаю. Бедный малыш…

Вид у Майи стал притворно-сочувствующим. Глаза ее засверкали переливчато-синим цветом. Тьерри заскрежетал зубами.

– И я пришел к решению, – продолжил он ровным тоном, – что круг должен быть разорван. И есть способ это сделать…

– Я знаю, – сказала Майя прежде, чем он успел закончить. – Ты можешь отказаться от нее. Уступить мне…

– Да.

Теперь уже Тьерри застал ее врасплох. В глазах у Майи вспыхнуло неподдельное удивление.

– Это мое «да», по крайней мере, касается первого, – закончил он. – Я покидаю ее.

– Ты не покинешь. Ты не сможешь.

– Она счастлива в этой жизни. И она… не хочет меня знать. – Что ж, как бы эти слова ни было трудно произнести, он сделает это. – Она помнит все… не знаю почему, но помнит. Может быть, потому, что она так близка к своей первоначальной сущности. Может, каким-то образом воспоминания всплыли в ее памяти. А возможно, это действие гипноза… Но в любом случае она больше не хочет меня знать.

Майя заинтересованно наблюдала за ним. Взгляд ее сумрачно-фиолетовых глаз стал глубоким, губы приоткрылись…

Внезапно она отвела взгляд и едва заметно улыбнулась:

– Она помнит все? Ты действительно так думаешь?

Тьерри кивнул.

– Когда-то я причинил ей лишь боль и страдания. Думаю, она это понимает. – Он вздохнул и опять поймал взгляд Майи. – Поэтому я завершаю круг… сейчас же.

– И ты собираешься уйти.

– Уходи и ты. Больше она для тебя не опасна. Если тебе от меня что-нибудь нужно, можешь иметь дело только со мной. Будешь в Вегасе, заходи. – Взгляд Тьерри был бесстрастным и изучающим.

Откинув голову, Майя рассмеялась мелодичным серебристым смехом.

– О… почему ты не сказал мне об этом раньше? Ты мог избавить меня от некоторых хлопот… но, с другой стороны, ее кровь оказалась такой сладкой. Мне бы не хотелось упустить…

Журчание ее голоса внезапно оборвалось: Тьерри отшвырнул Майю к стене, отделанной дубовыми панелями.

На мгновение он утратил над собой контроль. Он так рассвирепел, что не мог говорить вслух.

Что ты сделала с ней? Что ты сделала? – прокричал он мысленно, схватив Майю руками за горло.

Майя всего лишь улыбнулась. Она была самым древним вампиром и самым могущественным. В каждом вампире, который появлялся после нее, ее кровь разбавлялась, становясь слабее наполовину, на треть, на четверть… Но Майя была самым первым, чистокровным вампиром. Она никого не боялась.

Я? Я ничего ей не сделала, – так же мысленно ответила она. – Боюсь, что именно ты напал на нее. Кажется, ее это очень огорчило… Она даже вонзила в тебя карандаш. – Майя подняла руку, и Тьерри увидел на ней небольшую ранку со следами крови.

«Она прибегла к иллюзии», – подумал он.

Майя могла превращаться в кого угодно и во что угодно. Она обладала даром перевоплощения, подобно вер-вольфам и оборотням. И конечно же, она была ведьмой.

Она и вправду незаурядная, – продолжала Майя. – Но с ней все в порядке: ты не изменил ее кровь настолько, насколько собирался. Как видишь, у нее оказался под рукой карандаш.

Сзади стали подходить люди. Собираясь вокруг Тьерри, они беспокойно перешептывались. Они уже были готовы вмешаться и попросить его оставить девушку, которую он буквально душил.

Но Тьерри не обращал на них внимания.

Имей в виду, – сказал он Майе, глядя в ее насмешливые золотистые глаза. – Если ты снова тронешь Ханну… когда-либо… в любой жизни… я убью тебя. Я убью тебя, – прошептал он вслух, чтобы подчеркнуть свою убежденность в том, что говорит. – Можешь поверить, Майя, я сделаю это.

И он отпустил ее. Ему нужно было срочно увидеть Ханну. Даже небольшое изменение крови вампиром может быть опасным, а кровь Майи была самой мощной на Земле. И вот что плохо: ведь он уже взял у Ханны немного крови прошлым вечером. Она сейчас, должно быть, очень слаба… а может, изменения уже начались.

Тьерри не мог больше думать об этом. Он рванулся к двери, а в голове его звучал насмешливый голос Майи:

Не убьешь, ты сам это знаешь. Ты не убьешь меня. Тьерри умеет сочувствовать… Тьерри – хороший вампир… Тьерри – святой Рассветного Круга… Ты не способен на это. Ты не можешь убивать.

Тьерри остановился у порога и оглянулся. Он посмотрел Майе прямо в глаза:

– Ты меня доведешь…

Выйдя на улицу, он мгновенно растворился в ночной мгле, и тогда его догнали последние слова Майи:

И к тому же ты дал обещание…