Предначертание

Глава 16

Прошло много времени, прежде чем Ханна снова услышала звук шагов.

Пока длилось ожидание, она пыталась отвлечься, беззвучно напевая разные песенки и вспоминая тех, кого любит.

Мама. Ее мама сейчас даже не скучает по ней, ведь она не знает, что Ханна уехала. Но завтра… Завтра – первое мая, день рождения Ханны, и Чесс отдаст ее маме письмо…

Чесс! Конечно же, Чесс. Ханне было жаль сейчас, что она не провела с ней больше времени перед расставанием, что не объяснила ей все подробнее. Чесс пришла бы в восторг от ее рассказа. Кроме того, она имеет право знать, что у нее тоже Древняя Душа.

Пол Уинфилд. Странно… Она знакома с ним всего неделю. Но он пытался помочь ей. И сейчас он знает о Ханне Сноу больше, чем кто-либо другой в ее городе.

«Надеюсь, он не начнет снова курить, когда узнает о моей смерти».

Ведь похоже, что ее жизнь подходит к концу. Ханна не испытывала иллюзий на этот счет. У нее было оружие, но у Майи оно тоже было, и Майя гораздо быстрее и сильнее ее. Она не была бы достойным противником Майи даже при более выгодных обстоятельствах, а тем более сейчас, когда у нее совсем не осталось сил. Самое большее, на что Ханна может надеяться, – это вынудить Майю убить ее, пока она еще остается человеком.

Ханна вспомнила о членах Рассветного Круга. Они все такие хорошие. И очень жаль, что она уже не сможет узнать их поближе, помочь им. Они занимались таким важным делом, и Ханна инстинктивно чувствовала, что все это необходимо именно сейчас.

Она подумала о Тьерри.

«Наверное, ему опять придется отправиться в странствия. Как это грустно! У него была не слишком счастливая жизнь. А ведь я уже надеялась, что смогу сделать так, чтобы в его глазах больше не было этой печали…»

Когда Ханна наконец услыхала шум, то подумала, что это ей кажется. Она замерла.

«Нет. Это действительно шаги. И они приближаются. Это пришла Майя».

Ханна приготовилась. Она заняла позицию у самого входа в пещеру, глубоко вздохнула и припала к земле. Она вытерла вспотевшую правую ладонь о джинсы и покрепче сжала ею деревянный кол.

Она знала, что Майя должна направить луч фонаря к столбу, где привязана Ханна, а затем может сделать несколько шагов в глубь пещеры, пытаясь выяснить, что происходит.

«И тогда дело за мной. Я незаметно зайду ей за спину, прыгну, ударю, и кол пронзит ее. Но чтобы все получилось, нужно сделать это очень быстро».

Когда у входа в пещеру появился свет, Ханна затаила дыхание. Только бы Майя не услышала ее!

«Спокойно… Спокойно…»

Свет приближался. Ханна, не двигаясь, наблюдала за ним. Но что это? Она увидела не острый, точно направленный луч карманного фонарика, а большое пятно рассеянного света походного фонаря.

Она принесла еще один фонарь! Это означало…

Майя вошла в пещеру. Она вошла быстро и прошла мимо Ханны. Она еще не осветила фонарем столб. И она не казалась обеспокоенной… до нее еще явно не дошло, что Ханны там нет.

Ханна мысленно выругалась. Майя уже ушла слишком далеко… почти исчезла из виду.

«Вставай!»

План Ханны рушился. Она привстала и замерла, услыхав, как щелкнули ее коленные суставы, – громко, будто прозвучал ружейный выстрел.

Но Майя продолжала идти не останавливаясь. Она была уже почти у самого столба.

Ханна двинулась за ней, стараясь шагать как можно тише. Майе стоило всего лишь обернуться, чтобы увидеть ее… Но она уже подошла к столбу. И остановилась, оглядываясь по сторонам.

Ханна находилась уже прямо за ее спиной.

Сейчас!

Именно сейчас – нужный момент. Мышцы Ханны сами знали, как нанести удар, как распределить вес тела, чтобы деревянный кол вонзился Майе под левую лопатку. Ханна знала, как это сделать…

Но она не могла.

Она не могла нанести удар в спину. Нанести этот удар тому, кто ничем не угрожал ей в данный момент, кто даже не подозревал, что находится в опасности.

«О господи! Не будь дурой! Сделай это!»

«О Богиня! – эхом отозвался голос в ее голове. – Ты же не убийца. Ведь это даже не самозащита!»

Ханна была в смятении, почти в истерике. Она услышала собственные всхлипывания… Она плакала.

Рука ее опустилась, мышцы расслабились. Она не сделала этого! Она не смогла…

Майя медленно обернулась.

В свете фонаря она выглядела красиво и жутко. Оглядев Ханну с ног до головы, она особенно внимательно посмотрела на опущенный деревянный кол. А затем взглянула Ханне в лицо.

– Ты очень странная девушка, – почти с искренним недоумением проговорила она. – Почему ты не сделала этого? Тебе хватило ловкости, чтобы освободиться и сделать себе оружие. Так почему же У тебя не хватило мужества довести все до конца?

Именно об этом Ханна тоже спрашивала себя, только в более резких выражениях.

«Теперь я умру, – подумала она. – И может быть, навсегда – потому что у меня нет мужества. Потому что я не могу убить того, кто является абсолютным злом и кто окончательно решил убить Меня. Это вовсе не высокая мораль. Это глупость».

– Думаю, это последствие египетского храмового воспитания, – заметила Майя. – Или, может, той жизни, когда ты была буддисткой… ты помнишь это? А может быть, ты просто слабая.

«Просто жертва. Я прожила несколько тысячелетий, будучи жертвой – твоей жертвой. Думаю, сейчас я доиграла свою роль».

– Ну ладно. На самом деле все это неважно. Все приходит в конце концов к одному и тому же. В общем, так. Давай покончим с этим.

Тяжело дыша, Ханна не отрываясь глядела на нее, будто кролик, ослепленный автомобильными фарами.

Никто не должен вести себя как жертва. Каждое создание имеет право бороться за свою жизнь.

Но Ханна больше не могла заставить себя даже пошевелиться. Она слишком устала. У нее все болело – от головы до кончиков пальцев рук и разбитых, израненных ног.

Майя улыбалась, удерживая взгляд Ханны, и глаза ее меняли цвет – от голубого оттенка ляпис-лазури до льдисто-зеленого.

– Будь хорошей девочкой, – тихо и завораживающе пропела она.

«Я не хочу быть хорошей девочкой…»

Майя протянула к ней свои длинные руки.

– Не прикасайся к ней! – прозвучал голос Тьерри со стороны входа в пещеру.

Ханна резко повернула голову – туда, где у противоположного конца пещеры появилось новое пятно света. В первые секунды ей показалось, что у нее галлюцинация.

Но это действительно был Тьерри. Он стоял там с фонарем в руках – высокий, напрягшийся, как сжатая пружина… как хищник, приготовившийся к прыжку.

Но он находился слишком далеко. А Майя была очень проворной. И прежде чем Ханна поняла, что происходит, Майя уже ринулась к ней. Всего один молниеносный шаг – и она оказалась позади Ханны, сжав руками ее горло.

– Не двигайся! – приказала она Тьерри. – Или я сверну ее хрупкую шейку.

Ханна не сомневалась, что именно так все и будет. Она ощущала железную хватку рук Майи. Эта вампирша не нуждалась в оружии.

Тьерри поставил фонарь на землю и поднял руки.

– Хорошо, – спокойно произнес он.

– И скажи, чтобы все, кого ты привел в этот туннель, убрались прочь. Все – вон отсюда! Если увижу хоть кого-нибудь, убью ее.

Не поворачиваясь, Тьерри крикнул:

– Возвращайтесь к выходу! Все до единого! – А потом взглянул на Ханну: – Ты в порядке?

Ханна не могла кивнуть. Майя так крепко сжала ее шею, что она едва вымолвила:

– Да.

Но она могла смотреть на него, и он мог видеть ее глаза.

Сейчас она знала, что все ее опасения, будто Тьерри не захочет больше ее видеть, беспочвенны. Он любил ее. Впервые она видела перед собой человека, лицо которого так открыто выражало любовь и заботу.

Более того, они понимали друг друга без слов. Всем недоразумениям и недоверию наступил конец. Возможно, впервые с того времени, когда она была Ханой из Триречья, Ханна сейчас безоговорочно доверяла ему.

Между ними была полная гармония.

И никто из них не хотел, чтобы смерть разрушила все.

Оторвав наконец взгляд от Ханны, Тьерри посмотрел на Майю:

– Все кончено. Ты должна это понять. Здесь, внизу, со мной двадцать человек, и еще двадцать ожидают наверху. – А затем неторопливо добавил более тихим голосом: – Но даю тебе слово, что ты можешь выйти отсюда прямо сейчас, Майя. Никто тебя не тронет. Все, что ты должна сделать, – это отпустить Ханну.

– Вместе… – сказала Ханна и закашлялась: Майя сильнее сжала ее горло. Затем с трудом вздохнула и закончила: – Мы уйдем отсюда вместе, Тьерри.

Он кивнул, взглянул на Майю и протянул к ней руку, словно пытаясь убедить испуганного ребенка.

– Просто отпусти ее, – тихо повторил он.

Майя засмеялась.

У Ханны даже мурашки поползли по коже. Смех звучал неестественно, ни один нормальный человек не мог так смеяться.

– Но тогда я не выиграю, – почти весело возразила она.

– Ты в любом случае проиграешь, – спокойно ответил Тьерри. – Даже если ты убьешь ее, она будет жить…

– Не будет, если я вначале превращу ее в вампира, – прервала его Майя.

Но Тьерри покачал головой:

– Не в этом дело. – В его голосе, по-прежнему спокойном, сейчас появилась абсолютная уверенность, какая-то глубокая внутренняя убежденность. – Если ты убьешь ее, она все равно будет жить… здесь. – Тьерри ударил себя в грудь. – В моем сердце. Она всегда здесь. Она – часть меня самого. И пока ты не убьешь меня, ты не сможешь по-настоящему убить ее. И ты не сможешь выиграть. Все очень просто.

Наступило молчание. У Ханны сжималось сердце от любви к Тьерри, а глаза были полны слез.

Она слышала прерывистое дыхание Майи. И ей показалось, что хватка рук Майи едва заметно ослабла.

– Я могу убить вас обоих, – наконец с раздражением произнесла Майя.

Тьерри просто пожал плечами – этот жест сейчас выражал скорее сожаление.

– Но как ты можешь выиграть, если те, кого ты ненавидишь, не увидят твоей победы?

Это прозвучало безумно… но это была правда. Ханна почувствовала, как его слова ударили Майю, будто метко попавшее в цель копье. Если Майя не получит Тьерри в качестве приза, если она не сможет хотя бы заставить его страдать, то какой во всем смысл? В чем победа?

– Давай разорвем этот круг прямо сейчас, – негромко произнес Тьерри. – Отпусти ее.

Его мягкий голос звучал так убедительно и в нем чувствовалась такая усталость, что Ханна не понимала, как можно отказать ему. И все же она удивилась тому, что затем произошло.

Медленно, очень медленно руки, державшие ее шею, разжались. Майя отступила назад.

Ханна глубоко вздохнула. Ей хотелось побежать к Тьерри, но она боялась сделать хоть какое-нибудь движение, которое могло бы нарушить установившееся сейчас хрупкое равновесие. К тому же у нее дрожали колени.

Майя обошла ее вокруг, держась на расстоянии одного-двух шагов и не спуская глаз с Тьерри.

– Я любила тебя. – Ханна впервые услышала, как задрожал голос Майи. – Почему же ты не понял этого?

Тьерри покачал головой:

– Потому что это неправда. Ты никогда не любила меня. Ты просто хотела меня. И именно потому, что не могла меня получить.

Тьерри и Майя стояли, молча глядя друг на друга.

«Они молчат не потому, что хорошо понимают друг друга без слов, – подумала Ханна, – а потому, что они никогда не понимали друг друга. Им нечего друг другу сказать».

Молчание становилось все тягостней… и Майя сникла. Не то чтобы это полностью сразило ее, но она пала духом. Ханна видела, как жизнь оставляет ее… как покидает ее надежда. Как уходит энергия, которая питала ее тысячелетиями. Все это порождалось потребностью выиграть… а сейчас она поняла, что проиграла.

Она потерпела поражение.

– Пойдем, Ханна, – мягко сказал Тьерри. – Пойдем.

Он повернулся и крикнул тем, кто находился в туннеле:

– Освободите путь! Мы выходим.

Но именно тут все и произошло.

Майя тяжело оседала, опустив голову и глядя в землю. Или… на свой рюкзак.

И сейчас, когда Тьерри повернулся, она быстро взглянула на него и метнулась в змеином броске. Выхватив из рюкзака свою черную палку и держа ее горизонтально, она отвела руку назад.

Ханна мгновенно узнала эту позу. Ведь Хана из Триречья часто видела, как охотники бросают копья.

– Игра окончена, – прошипела Майя.

У Ханны была доля секунды, чтобы действовать… и ни мгновения для размышления. Единственное, что она успела подумать, это – «нет!».

Стремительно рванувшись к Майе, Ханна сделала выпад и первая ударила ее своим деревянным копьем. Она вложила в этот удар все силы, весь вес своего тела. Острие вошло Майе точно под лопатку. Она пошатнулась, теряя равновесие. Черная палка покатилась, подпрыгивая, по неровному каменному полу.

Ханна тоже потеряла равновесие и стала оседать на землю. Майя продолжала падать. Казалось, все происходит, как при замедленной киносъемке.

«Я убила ее».

Радости победы при этой мысли Ханна не ощущала. Было лишь спокойствие от осознания свершившегося факта.

Потом замедленное движение кинопленки закончилось, и Ханна ощутила то, что ощущает человек, с удивлением обнаруживший, что упал и лежит на земле. Только лежала она не на земле, а на Майе, из спины которой торчал деревянный кол.

В первое мгновение у Ханны мелькнула дикая мысль, что нужно найти врача. Никогда в своей жизни ей не приходилось видеть такой страшной раны. Из спины Майи текла кровь, кол вошел очень глубоко. Дерево проткнуло тело вампира будто острый стилет, пронзающий человеческую плоть.

Тьерри опустился на колени рядом с Майей и отодвинул Ханну от распростертого тела – будто ей все еще угрожала опасность. Ханна потянулась к нему, и их руки встретились. Она крепко держала его за руку, чувствуя прилив тепла и покоя.

Затем Тьерри осторожно перевернул Майю на бок. Волосы упали черным водопадом на ее бледное как мел лицо, а глаза были широко открыты. Но она смеялась.

Майя смеялась!

Она глядела на Ханну и смеялась. Хриплым голосом она выдохнула:

– Все-таки… у тебя есть мужество.

Ханна прошептала:

– Мы можем что-нибудь сделать для нее?

Тьерри покачал головой.

То, что произошло затем, было ужасно. Смех Майи стал булькающим. Из уголка ее рта показалась струйка крови. По телу прошла судорога, и взгляд Майи остановился. Она застыла неподвижно.

У Ханны перехватило дыхание.

«Она умерла… Я убила ее. Я убила… Каждое существо имеет право бороться за свою жизнь… и любовь».

– Круг разорван, – тихо сказал Тьерри.

Он отпустил плечо Майи, и ее тело тяжело упало на землю. Сейчас оно казалось меньше, стало каким-то сморщенным. Через мгновение Ханна поняла, что это не иллюзия. С Майей происходило то же, что происходит с вампирами в кино. Ее мышцы и плоть съеживались и ссыхались. Тело будто проваливалось внутрь себя, сплющивалось – оно как бы таяло и одновременно затвердевало. Кожа становилась желтой и жесткой, под ней прорисовывались сухожилия.

В конце концов Майя превратилась просто в кожаный мешок с костями.

Ханна нервно сглотнула и закрыла глаза.

– Ты в порядке? Дай я взгляну на тебя. – Тьерри обнял ее, внимательно разглядывая. Когда Ханна встретилась с ним глазами, он посмотрел на нее долгим испытующим взглядом и повторил вопрос, теперь уже подразумевая совсем другое: – Ты в порядке?

Ханна поняла. Она посмотрела на Майю, а затем опять на Тьерри и медленно проговорила:

– Я вовсе не горжусь этим. Но и не жалею. Просто… это нужно было сделать. – Она немного подумала и произнесла, четко выговаривая каждое слово: – Я… навсегда… отказываюсь… быть жертвой.

Тьерри еще крепче прижал ее к себе:

– Я горжусь тобой. – А затем добавил: – Пойдем. Нужно отвести тебя к целителю.

И они отправились назад узким коридором, который больше не был таким темным: люди Тьерри расставили фонари через каждые несколько шагов. В конце коридора из помещения с вертикальной штольней их подняли на поверхность с помощью каната и системы блоков.

Наверху их ждали Люпа, Нильсон и вся «группа ЦРУ». Здесь же были и Ракель с Квином.

«Бойцы», – подумала Ханна.

Все окликали ее, смеялись и хлопали по плечу.

– Все кончено, – коротко сказал Тьерри. – Она умерла.

Все посмотрели на него, а потом на Ханну. Они все поняли. И вновь стали одобрительно восклицать и обнимать Ханну. А она больше не чувствовала себя Золушкой, сейчас она ощущала себя Элли, которая убила Бастинду. И ей это совсем не понравилось.

Люпа тронула ее за плечо и взволнованно спросила:

– Ты хоть понимаешь, что сделала?

– Да, – ответила Ханна. – Но я больше не хочу сейчас об этом думать.

До тех пор, пока ее не подняли наверх, ей не приходило в голову спросить Тьерри, как же ему удалось разыскать ее. Она стояла на верху неприметного склона горы, где поблизости не было никаких построек, никаких ориентиров. Майя нашла очень хорошее логово.

– Один из слуг продал ее, – сказал Тьерри. – Он добрался до моего дома приблизительно в одно время со мной и сказал, что может продать информацию. Это вервольф, которому не нравилось, как она обращается с ним.

«Может, это тот вервольф с черной шерстью?» – подумала Ханна.

Ей захотелось оставить все вопросы на потом.

– Домой, сэр? – спросил слегка запыхавшийся Нильсон.

Он только что поднялся из шахты.

Тьерри взглянул на него, засмеялся и стал помогать Ханне спускаться по склону:

– Правильно, Нильсон. Домой.

– Mне нужно позвонить маме, – сказала Ханна.

Тьерри кивнул.

– Но, может, ты подождешь, пока она проснется? Еще не рассвело.

Они находились в доме Тьерри, в изысканной спальне с позолоченными стенами, отливающими мягким блеском. За окном едва начало светать.

Было так хорошо отдыхать, избавившись от постоянного страха и напряжения, и Ханна чувствовала, как расслабляется ее измученное тело. Так замечательно было ощущать себя живой. Словно она заново родилась и воспринимала мир, глядя на все широко открытыми глазами. Любая малость – чашка горячего кофе, огонь в камине – казалась такой прекрасной.

И как хорошо быть вместе с Тьерри!

Он сидел на кровати, держа Ханну за руку, и не сводил с нее глаз, будто не мог поверить, что она действительно рядом.

Целитель приходил и уже ушел, и теперь они были только вдвоем. Они сидели молча, не нуждались в словах, и глядели друг другу в глаза. А потом потянулись друг к другу и обнялись. Они отдыхали друг у друга в объятиях, как уставшие путники.

Ханна наклонилась, подставив лоб для поцелуя Тьерри.

«Все закончилось, – подумала она. – Я была права, когда говорила Полу, что наступает апокалипсис… но все закончилось».

Тьерри поцеловал прядь волос, упавших ей на лоб. А затем заговорил, но не вслух, а мысленно. И как только Ханна услыхала его, она поняла, что Тьерри пытается сказать ей что-то серьезное и важное.

Знаешь, ты была очень близка к тому, чтобы превратиться в вампира. Теперь ты будешь болеть несколько дней, пока твое тело не станет опять полностью человеческим.

Ханна кивнула, не поднимая головы. Целитель уже говорил ей об этом. Но она чувствовала сейчас, что Тьерри еще не сказал ей всего, что хотел. И… ну, в общем, у тебя еще есть выбор.

Наступило молчание. А потом Ханна подняла голову и взглянула на Тьерри:

– Что ты имеешь в виду?

Он глубоко вздохнул и ответил вслух:

– Я имею в виду, что ты еще можешь стать вампиром. Ты сейчас на самой грани. И если хочешь, мы можем закончить твое превращение.

Теперь уже глубоко вздохнула Ханна. Прежде она не думала об этом… но сейчас задумалась. Стать вампиром! Это значит – обрести бессмертие… И она сможет оставаться с Тьерри вечно – кто знает, сколько тысячелетий… Она станет сильнее и быстрее, чем человек, приобретет телепатические способности.

И физическое совершенство.

Рука Ханны непроизвольно потянулась к левой щеке, к родимому пятну. Врачи не сумели устранить его. Но оно исчезнет, если она превратится в вампира…

Она посмотрела Тьерри прямо в глаза:

– Ты этого хочешь? Чтобы я стала вампиром?

Он тоже глядел на ее щеку. А затем встретился с ней глазами:

– Я хочу того, чего хочешь ты. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Все остальное для меня неважно.

Ханна опустила руку.

– Тогда, – очень тихо произнесла она, – если ты не возражаешь, я хочу остаться человеком. Мне безразлично это мое пятно. Это просто… часть меня самой. Оно не вызывает у меня никаких плохих воспоминаний. – И через минуту добавила: – Думаю, все люди несовершенны.

Ханна увидела слезы на глазах у Тьерри. Он нежно взял ее руку и поцеловал. Он ничего не сказал, но что-то в выражении его лица заставило сжаться горло Ханны и наполнило ее сердце любовью.

Тьерри обнял ее. И Ханна была счастлива. Так счастлива, что заплакала.

Рядом с ней был ее товарищ… ее партнер… Тот, кто для нее священен. Тот, кто всегда будет находиться поблизости, помогать ей, поддерживать, когда она будет оступаться. Тот, кто будет охранять ее, неотступно следуя за нею, и выслушивать. Любить даже со всеми ее глупостями. Понимать без слов. Тот, кому открыт доступ в самые сокровенные глубины ее памяти.

Ее духовный супруг.

«Теперь все будет хорошо», – подумала Ханна.

Внезапно перед ней вновь возник коридор времени, но на этот раз она смотрела не назад, а вперед.

Она видела, что закончит колледж и станет палеонтологом. И вместе с Тьерри они будут работать с Рассветным Кругом и просыпающейся Древней Силой. Они будут счастливы и станут помогать миру пройти через те огромные изменения, которые наступают.

И печаль уйдет из глаз Тьерри.

Они будут любить и узнавать друг друга, учиться и исследовать. И Ханна будет расти и взрослеть, а Тьерри будет всегда продолжать любить ее. И однажды, как и любой человек, она вернется к Матери-Земле – как волна возвращается в океан. Тьерри будет горевать о ней… и ждать, когда она вернется вновь.

А затем все у них начнется заново.

Даже одной жизни, прожитой с ним, достаточно, но Ханна чувствовала, что их будет много. И всегда их ожидает встреча с чем-то новым, чему нужно будет учиться.

Тьерри шевельнулся, и Ханна ощутила его теплое дыхание на своих волосах.

– Чуть не забыл, – прошептал он. – Ведь тебе сегодня семнадцать. Поздравляю!

«Верно… – вспомнила Ханна. Она посмотрела в окно: небо уже розовело. Удивительное чувство переполнило ее: она встречала рассвет своего семнадцатилетия… и это случилось впервые. – Я изменила свою судьбу!»

– Я люблю тебя, – прошептала она Тьерри.

А потом они сидели вместе, держась за руки, а комната наполнялась светом.