Преграды любви

11

Рассвет еще не наступил, когда Алекс разбудил звонок телефона. Передав трубку Тревису, она в полусне слышала короткий разговор, но так и не поняла, о чем он. Когда Тревис попросил разрешения воспользоваться ее машиной, она, будучи уверенной, что ему надо присутствовать на судебном заседании, ответила согласием и тут же снова уснула.

Когда несколько часов спустя она проснулась, Тревиса все еще не было. Решив, что он не мог уехать, не попрощавшись, Алекс подавила в себе готовое охватить ее чувство паники и постаралась, как всегда, спланировать свой день, но из этого ничего не получилось. Она лежала на кровати и бесцельно смотрела на серые тучи, затянувшие небо. На душе было так же сумрачно, как за окном.

Ей трудно было смириться с тем, что Тревис уезжает.

Но это произошло. Через несколько часов он уже будет в самолете.

Ну что из того? Разве это конец света? Она справится. Ей будет трудно, но пройдут недели или месяцы, а может, и годы, со страхом подумала она, и все забудется. Когда-нибудь она вспомнит со снисходительной улыбкой об этих апрельских днях, как о некоем весеннем безумии, капризе, не более того.

Внезапно ей захотелось плакать.

Алекс заставила себя встать, натянула самые старые, видавшие виды джинсы, такую же майку с оторванными рукавами и яростно принялась за уборку дома. Прежде всего она поменяла постельное белье в своей спальне, прошлась пылесосом по ковру, вытерла везде пыль. В одиннадцать часов утра все в доме было убрано, и она заканчивала складывать в стопку только что выстиранное и выглаженное белье Тревиса. Аккуратно сложив последнюю майку, она провела по ней рукой, заботливо разглаживая несуществующие складки. От слез ее удержал неожиданный телефонный звонок.

Она поспешила в кухню и поспешно схватила трубку, ожидая, что услышит голос Тревиса и кошмар кончится.

— Алло?

— Алекс, это Сара. Как ты?

Сочувственные нотки в голосе Сары говорили о том, что она все знает. Видимо, Брендон рассказал о предстоящем отъезде Тревиса.

— Хорошо. Тревис отправился в Сиэтл, а я занялась уборкой.

— Он уезжает, не так ли? — в голосе Сары было слишком много заботы.

— Да, уезжает, — сказала Алекс, стараясь казаться беспечной, но у нее получалось очень плохо. — Сегодня, чуть позднее, возможно.

Сару трудно было обмануть.

— Алекс, а тебе не приходило в голову попросить его остаться? Ясно, как день, что он влюблен в тебя.

— Сара!..

Но ее уже нельзя было остановить.

— Да скажи ему наконец, что после него ты на кого смотреть не захочешь, что нечестно оставлять тебя так. Скажи, что хочешь, только не молчи! От роли великомученицы тебе не станет теплее по ночам.

Алекс понимала, что, давая поистине дикие советы, Сара желает ей добра. Но она и так еле держит себя в руках, а следуя советам Сары, окончательно сорвется.

— Ты только за этим мне звонишь? Тогда прости, у меня слишком много дел… — Ты все-таки подумай, Алекс! Господи, она только это и делает.

— Обещай мне, Алекс, слышишь? — не унималась подруга.

— Хорошо, — коротко ответила Алекс.

Но Сара звонила не только поэтому.

— Понимаешь, мне очень стыдно просить именно сейчас, когда у тебя своих забот хватает, но ты не присмотришь за Брендоном и Элизабет? Мне надо отлучиться на часок, забежать в чистку и подыскать себе и Брэду что-нибудь из обуви. У них в конторе банкет, и мы приглашены.

— Конечно, — ответила Алекс и даже обрадовалась. Брендон и Элизабет не дадут ей окончательно раскиснуть. — Ты хочешь, чтобы я зашла к вам, или приведешь их ко мне?

— Спасибо, дорогая, — сказала Сара с облегчением. — Нет, тебе не надо к нам. — Она смущенно хихикнула. — Я не хочу, чтобы ты изменила свое мнение обо мне, а это произойдет, если ты войдешь сейчас в мой дом. Словно ураган пронесся. Я сама привезу их к тебе, как только Брендон вернется из детского сада.

— Хорошо, жду.

Следующие полчаса Алекс потратила на приготовление печенья. А еще через полчаса в дверь постучали, и один за другим в дом вошли Сара и двое маленьких Нельсонов.

— Привет! — весело приветствовала детей Алекс.

— Боюсь, к тому времени, когда я заберу их, от твоей радости не останется и следа.

Сара спустила на пол малышку Элизабет и отпустила руку Брендона.

— Неужели так страшно? — усмехнулась Алекс, глядя, как Брендон тут же с жужжанием закружил по гостиной, изображая пикирующий бомбардировщик. Маленькая Элизабет, хныкая, ковыляла за ним.

— Да хранит тебя Бог, дорогуша! — воскликнула благодарная Сара.

— Иди, иди, — легонько подтолкнула ее к двери Алекс. — Делай свои дела, совершай покупки, даже можешь выпить чашечку кофе в баре. Тебе не повредит перед приездом сюда. Кофе, как известно, взбадривает.

— Спасибо, Алекс, я твоя должница, — промолвила. Сара, выходя, а с лужайки, обернувшись, крикнула: — Не говори потом, что я тебя не предупреждала!

Алекс вскоре поняла, что хотела сказать подруга. Элизабет, обычно спокойная, вдруг расплакалась, увидев, как мама ушла, а затем, уцепившись за Алекс, неотступно следовала за ней. Брендон, всегда находивший себе занятие, на сей раз проявил нездоровый интерес ко всему, что Алекс делала, и мучил ее вопросами.

— А что это ты делаешь? — допытывался он, следуя в спальню, куда Алекс, подхватив на руки Элизабет, отнесла белье Тревиса. Посадив девочку на ковер, она принялась раскладывать белье на постели.

— Я готовлю вещи, чтобы уложить их в чемодан, — ответила она мальчику.

— Ты уезжаешь? Знаешь, мой папа уехал в Сенфиско.

— Куда? — Алекс подавила улыбку. — Ты хочешь сказать — в Сан-Франциско?

— Да. А куда едешь ты?

— Никуда, — терпеливо ответила Алекс. — Уезжает Тревис.

— А почему он не может остаться еще? Ведь завтра мы играем.

Алекс старалась не выдать себя маленькому инквизитору.

— Он не может. Он должен вернуться к себе в Коннектикут.

— Почему?

— Потому что там его дом.

Она ломала голову, как бы отвлечь мальчугана от дальнейших расспросов.

— Разве он тебе не говорил, что у него есть лошадь, корова и козы? — Алекс беспомощно развела руками. — Вот почему ему надо вернуться.

— Они скучают без него? Разве он не может привезти их сюда?

Что ж, отвлечь Брендона от вопросов, кажется, не удастся. Лучше сказать все как есть.

— Брендон, милый, Тревис не вернется.

— Почему?

— Потому, что он живет в Коннектикуте и там его козы.

— Разве ты больше не хочешь, чтобы он жил здесь, тетя Алекс?

— Конечно, хочу, но даже взрослые не всегда могут делать то, что хотят.

— Почему?

— Потому что у них есть обязанности, например, хлопоты по дому, работа, семья. Они, прежде всего, должны думать об этом.

— Не понимаю, — задумчиво произнес Брендон. — Разве Тревис — не твоя семья? — Он нахмурился и с детской беспощадностью констатировал: — Ведь у тебя больше никого нет?

— Да, нет, — согласилась Алекс, уводя его из спальни. Она оставила дверь приоткрытой, ибо малышка Элизабет, слава Богу, заснула на ковре.

— Взрослые иногда бывают такие глупые, — снова сделал вывод Брендон, следуя за ней в гостиную, а затем по лестнице, ведущей на чердак.

— Да, иногда с ними это случается, — согласилась Алекс и зажгла лампочку на площадке. Встав на ящик, она дернула за веревку, опускающую складную металлическую лестницу.

— О, здорово! — воскликнул Брендон, и глаза его расширились от любопытства. — Что это?

— Лестница на чердак.

Смахнув рукой прядь волос, упавших на глаза, Алекс поднялась на несколько первых ступеней складной лестницы. Брендон последовал за ней. Ее голые ноги в подвернутых джинсах чувствовали его теплое дыхание.

— Брендон, немедленно спустись вниз. Я сейчас вернусь.

— Я хочу посмотреть, что там.

— Брендон, что я сказала?

— Пожалуйста, тетя Алекс.

Она решилась пуститься на хитрость.

— Мне нужно, чтобы ты остался внизу, так как Элизабет может проснуться, — объяснила она. — В другой раз, обещаю тебе, когда мы будем без твоей сестренки, мы устроим целую экскурсию по чердаку и все рассмотрим. Хорошо?

— Правда? — повеселел Брендон.

— Обещаю.

— Хорошо, — согласился мальчик. — Вот тогда я расскажу Шону. Ты не пригласишь его сюда, ведь правда не пригласишь, тетя Алекс? — слышала она настойчивый голос Брендона снизу. — Обещай?

— Обещаю-ю-ю! — крикнула она и принялась искать нужный чемодан. Найдя, Алекс, не мешкая, стала спускаться вниз, волоча его за собой. Когда она наконец поставила чемодан на площадке, из спальни послышался плач проснувшейся Элизабет.

— О, черт! — чертыхнулась Алекс, гася свет на чердаке.

— Зачем он тебе нужен такой? — недоуменно спросил Брендон, глядя на пыльный громоздкий чемодан.

— Для Тревиса. Надо куда-то уложить его вещи, — объяснила Алекс. — Мы снесем его вниз и хорошенько вытрем мокрой тряпкой.

— Я могу это сделать сам, — отважно предложил Брендон. — Мама говорит, что я сильный. Я ей помогаю.

Он попытался поднять чемодан, но у него ничего не вышло. Старый чемодан оказался слишком тяжелым для него.

Алекс с улыбкой смотрела на тщетные усилия мальчика сдвинуть чемодан с места.

— Я верю, что ты сильный, Брендон, но в чемодане полно рыболовных принадлежностей моего брата. Вот почему он такой тяжелый.

Взяв чемодан, Алекс поставила его поближе к ступеням лестницы, ведущей вниз, а сама вернулась, чтобы закрыть дверь чердака и убрать на место складную лесенку.

В эту минуту зазвонил телефон.

— Этого еще не хватало, — сказала Алекс, смахивая со лба непокорную прядь. — Ты можешь подойти к телефону, Брендон?

Она кивком указала в сторону комнаты Тревиса.

— Конечно, — радостно согласился мальчик и быстро сбежал вниз. Через минуту он уже кричал:

— Просят Тревиса. Сказать, что его нет?

Быстро закрыв дверь чердака, Алекс поспешила к телефону, подумав, что тот, кто звонит, уже понял, что Тревиса здесь нет.

— Я сама отвечу, — сказала она, беря у Брендона трубку. — Слушаю.

— Кросс еще не вернулся? — спросил мужской голос.

— К сожалению, нет. Что ему передать?

В трубке послышался добродушный смешок.

— Вы его друг, не так ли? — Слово «друг» было произнесено подчеркнуто медленно. — Так вот, милая, это его начальник, Дервин Макгрегор. Мы сейчас улетаем домой. Передайте ему, что он отлично справился. Леклер еще отпирается, но его дружки выложили все. Передайте Кроссу, что он молодец, и спасибо вам за заботу о нем. Как Леклер ни старался, а найти Кросса ему не удалось. Ему в голову не пришло, слава Богу, искать его в пригороде. Нам повезло, что дураков на наш век хватает. — Он умолк, словно прислушиваясь к чему-то. — Объявили наш рейс. Передайте, что он должен быть не позднее утра понедельника в Вашингтоне. У меня для него особое задание. Поедет в Грецию. Да, еще передайте, что мы знаем, по чьей вине произошла утечка информации. — Голос стал серьезным. — Скажите, что это — Стелла. Я объясню ему потом. Мне пора.

На этом разговор оборвался.

Алекс так сильно сжала трубку, что суставы пальцев побелели. Чувствуя, как слабеют ноги, она опустилась на край кровати, почти не слыша требовательных криков маленькой Элизабет.

У нее не было сил встать. Она чувствовала себя опустошенной. В ушах все еще слышался чужой голос и эти слова… «Отлично справился», «не пришло в голову искать в пригороде», «дураков на наш век хватает». Последнее Алекс полностью отнесла к себе.

Неужели все ложь? Просто это часть его работы. А ее дом — спокойная гавань, безопасное место для отсидки, и к тому же можно отвлечься от работы. Неужели это так?

Да, он ничего не обещал ей, не говорил, что любит. Она знает, что он никогда бы не подверг ее жизнь опасности. Хотя бы в этом она должна быть уверена. А в остальном?..

— Тетя Алекс. — Она увидела встревоженное лицо Брендона, дергающего ее за руку. — Элизабет плачет. Ты не пойдешь к ней?

Его испуг привел ее наконец в себя. Потрепав мальчика по руке, она сделала глубокий вдох и встала.

— Да, мне лучше пойти к ней, — сказала Алекс неуверенно. — А ты не пойдешь со мной? — спросила она, увидев, что Брендон остался стоять у кровати.

Он поморщил нос.

— Нет. Я не люблю, когда Лиза кричит. У меня уши от нее болят.

Алекс слабо улыбнулась и направилась к Элизабет.

Едва она успокоила малышку, как услышала глухой стук от падения чего-то тяжелого и бросилась к двери. Затем последовали испуганный крик и еще несколько глухих ударов, а потом наступила тишина.

Похолодев от предчувствия беды, Алекс прижала к себе Элизабет. Она ощутила, что ей трудно дышать, будто чья-то рука сдавила горло. Но уже через секунду она была на лестнице. Увиденное показалось кошмаром.

Внизу на лестничной площадке лежал Брендон, придавленный большим тяжелым чемоданом. Тело мальчика было неподвижно. Алекс почувствовала, что сейчас остановится ее сердце. Она покачнулась, все поплыло перед глазами. Нет, только не это…

Усилием воли она заставила себя устоять на ногах. Маленькая Элизабет, потянувшись ручонкой к Брендону, жалобно захныкала. Это заставило Алекс действовать. Она мигом сбежала вниз.

Все еще держа на руках Элизабет, она с силой отшвырнула чемодан. Брендон не шелохнулся. В отчаянии Алекс, опустив на пол Элизабет, коснулась рукой его шеи, ища пульс, а затем стала ощупывать голову мальчика. Ее пальцы коснулись чего-то липкого и теплого. Отдернув руку, она увидела на своих пальцах кровь. Остолбенев от ужаса, она смотрела на свою окровавленную руку и вдруг осознала, что не нашла пульса. Брендон не дышал…

Ее бросило в жар, потом в холод. Невидящими глазами смотрела она на бледное неподвижное лицо ребенка и видела перед собой Стефана. Только что он был живой, веселый, с белозубой улыбкой, высокий, белокурый, а сейчас лежит на полу с лицом, залитым кровью… Его кровь на ней, на ее лице и платье…

Зажав рот рукой, Алекс едва удержалась от крика. Схватив Элизабет, она бросилась к двери и выбежала на крыльцо.

Несколько часов спустя Тревис нашел ее в больнице.

Алекс сидела на низком складном стуле в приемном покое скорой помощи и смотрела в даль коридора, по которому быстрыми летящими шагами шел к ней Тревис.

Она окаменела от горя и нерешительности, хотя первым желанием было броситься ему навстречу.

Я люблю тебя, Тревис, кричало сердце.

Дураков на наш век хватает, эхом отзывались чужие враждебные слова.

Пока она думала, как ей быть, Тревис стоял уже рядом. Еще мгновение — и она была в его объятиях.

— Слава Богу, — шептал он, дыша ей в макушку и целуя ее волосы. — Когда я вернулся домой, Конни мне сказала, что ты в больнице. От страха я даже не помню, как доехал сюда.

Неожиданно произнесенные им слова «вернулся домой» заставили Алекс забыть все — и телефонный звонок Макгрегора, и свою обиду. Она доверчиво прислонилась к нему, большому, сильному, ища покоя и поддержки. Ровный стук его сердца успокаивал ее. Но через мгновение ее руки уперлись Тревису в грудь и отодвинули его. Она попробовала высвободиться из его объятий.

— Разве Конни не сказала тебе, что случилось с Брендоном? — спросила она.

Он не лгал, она видела это по его глазам, когда он смущенно признался, что, не дослушав Конни, тут же уехал в больницу.

Тревис ласково провел пальцем по бледной щеке Алекс.

— Я встретил здесь Сару. Она мне все рассказала, — произнес он тихо.

Алекс непроизвольно вздрогнула. Тревис, словно угадав, о чем она подумала, еще крепче прижал ее к себе. Сара рассказала ему о трагической гибели Стефана Збрески.

— Пойдем, тебе нельзя оставаться здесь.

Он повел ее к выходу.

— А как же Брендон? — испуганно противилась Алекс.

— С ним уже все в порядке. Врач, возможно, позволит взять его домой уже сегодня. Сара вызвала Брэда. Он едет сюда.

Тревис настойчиво тащил ее, сопротивляющуюся, к выходу, где в неположенном месте, у самого крыльца больницы, в спешке поставил «феррари».

Только посадив Алекс в машину, он заметил, как она потрясена случившимся. От прежней ухоженной и спокойной Алекс ничего не осталось. Всегда аккуратно убранные волосы были в беспорядке, старые джинсы и майка — в бурых пятнах крови.

Сев за руль, Тревис попытался успокоить ее.

— Не тревожься о Брендоне, все обойдется. Несколько небольших швов, легкое сотрясение мозга. Падение было неопасным.

Он включил двигатель и неторопливо вырулил на дорогу, ведущую от больницы к главному шоссе.

— Надеюсь, — тихо и печально ответила Алекс.

— Ты можешь быть уверена, — успокоил он ее. В своей растерянности она совсем не была похожа на прежнюю разумную и уравновешенную Алекс. У него сжалось сердце от жалости к ней.

— Я горжусь тобой, девочка, — он должен ободрить ее, подумал Тревис и смущенно откашлялся. — Ты не потеряла голову, не тронула Брендона, вызвала скорую помощь, сообразила оставить Элизабет у Конни, разыскала Сару и направила ее в больницу. Ты была в шоке, это понятно, но ты сделала все как надо.

— Все случилось так неожиданно, — растерянно промолвила Алекс. — Я думала, он умер. Не помню, как я оказалась на крыльце. Лишь тогда я поняла, что собираюсь бежать куда глаза глядят, бросаю Брендона. Это все из-за того, что произошло много лет назад…

— Да, но ты не сделала этого, ты не убежала, — возразил Тревис, не понимая, почему он так остро воспринимает все это. Когда Сара остановила его в больничном коридоре и сказала, что Алекс не растерялась, несмотря на пережитое ею тяжелое нервное потрясение в связи с гибелью мужа несколько лет назад, он тут же все вспомнил. Газеты тогда были полны сообщениями о трагической гибели Стефана Збрески. Он вспомнил ужасные фотографии, снятые предприимчивым репортером прямо на месте происшествия, Алекс, прижимающую к себе голову убитого мужа. Он вспомнил, что испытал тогда искреннее сострадание к этой женщине и гнев, что такое могло случиться. Почему она не рассказала об этом ему сама, почему не доверилась ему?

Он вспомнил их разговор о жестокости и насилии и как она ответила ему, когда он позволил себе иронически отозваться о ее замкнутом мирке и желании не знать того, что происходит вокруг. Тогда она была задета и потому резка. Теперь Тревис знал почему.

Тревис поморщился от стыда за покровительственный тон, который он тогда себе позволил. Что-то в его лице, видимо, напомнило и Алекс об этом разговоре.

— Похоже, что Сара немало тебе рассказала, — заметила она настороженно. Ей вдруг стало не по себе, что опять ворошат ее прошлое.

— Да, — согласился Тревис, заметив ее настороженность. Он смотрел на дорогу и, хотя понимал ее чувства, однако не смог удержаться от упрека: — Почему ты сама не рассказала мне об этом?

— О чем?

— О Стефане, — решительно сказал он.

— Он умер. Разве этого мало?

Испугавшись, что у нее дрожит голос, Алекс сделала усилие над собой, но выдержка, доставшаяся ей такой дорогой ценой, покидала ее.

Тревис, не в силах подавить странное чувство обиды, ничего не заметив, продолжал сердито настаивать на своем.

— Да, мало, — упорствовал он.

Обычно спокойный и осторожный за рулем, он вдруг резко свернул с шоссе на частную дорогу, ведущую к дому Алекс. Хотя спидометр показывал шестьдесят пять миль в час, стрелка опасно клонилась к семидесяти.

— Тебе хочется, чтобы я поверил в несчастный случай, а не в преднамеренное убийство, не так ли?

Каждое его слово было ударом по ее выдержке.

— Стефан мертв, — повторила Алекс, еле удерживаясь от того, чтобы грубо не накричать на него, потребовать, чтобы он замолчал и оставил ее в покое. Чтобы успокоиться, она стала смотреть в окно на мелькающие окрестности.

— Зачем тебе знать все это, Тревис? — вдруг прервала она молчание. — Ты хочешь услышать, как на четвертый день после свадьбы на моих глазах пуля раздробила голову моему мужу? Тебе нужны подробности, не так ли? Как сила выстрела отбросила его, и он упал мне на руки и умер мгновенно, так что я даже не успела проститься с ним. Как я была обрызгана его кровью, а затем неделями, месяцами, годами меня не переставали мучить кошмары. Что ж, ты теперь все знаешь, Тревис, и прекратим этот разговор.

Но он уже не мог. Ему было трудно представить, что она прошла через все это одна и до сих пор глубоко прячет от всех свою боль.

— Не надо так, Алекс, — почему-то рассердившись, сказал Тревис и, повернув, въехал в аллею, ведущую к ее дому, и наконец затормозил. — Ты же знаешь, я расспрашивал не о деталях. Мне просто хотелось, чтобы ты рассказала мне правду.

— Правду? — именно этого слова она ждала. Она отстегнула ремень и резко повернулась к нему. — Если вы, агент Кросс, желаете поговорить о правде, то начнем прямо с вас. Человек по имени Макгрегор звонил сегодня рано утром и разыскивал тебя. Он просил передать, что доволен твоей работой и уже готовит новое задание. Кажется, он говорил о Греции. Он также что-то изволил сказать о дураках, которых всегда хватает. Вначале я подумала, что это касается преступников, но потом мне показалось, что он, возможно, говорил обо мне!

Алекс резко открыла дверцу машины, но, выйдя, заставила себя спокойно закрыть ее.

Тревис не собирался сдерживаться. Он чуть не сорвал дверцу с петель и захлопнул ее так, что благородный «феррари» весь задрожал.

— Не смей принимать его слова о дураках на свой счет! — буквально закричал он, глядя на нее.

— Почему же нет? — возмутилась Алекс, начиная терять контроль над собой. — Я проглатывала всю ложь, которой ты пытался меня кормить. Разве не так?

— Я не лгал тебе, — яростно защищался Тревис, хотя в душе признавал, что в чем-то она права. — Я просто не все сказал. Я выполнял задание, делал свою работу. Какие могли быть у нас разговоры об этом? Простите, нельзя ли воспользоваться вашим телефоном? Надеюсь, вы не против того, чтобы я посостязался в хитрости и смекалке с одним негодяем, убийцей моего лучшего друга? Представляю, что бы ты мне ответила на это…

— Извини, но видимо у тебя после ветрянки отшибло память. Или мне приснилось, что ты говорил об отставке, которая вот-вот состоится, нужно только время?

Он в сердцах хлопнул ладонью по капоту бедного «феррари».

— Да, было такое. Я хотел, чтобы ты поверила в то, во что тебе хотелось поверить. Так легче, чем объяснять…

— Легче для кого? — резко прервала его Алекс. — Для меня, Тревис, или для тебя? Я верила тебе и никогда бы не позволила себе влюбиться, если бы знала, что ты не собираешься расставаться со своей работой.

Произнеся эти слова, Алекс уже знала, что говорит неправду. Она все равно влюбилась бы в него, ее ничто не остановило бы. Но последние несколько часов буквально сломили ее. Закрыв глаза, она видела то Стефана, то Брендона. Ее фантазии ничего не стоило бы присоединить к ним и Тревиса тоже.

— Я потеряла мужа из-за маньяка с пистолетом! Я не выдержала бы еще одной потери.

— А кто тебя просит это выдерживать? — буквально заорал на нее Тревис и тут же горько пожалел, увидев в ее глазах слезы.

К черту! Он один во всем виноват. Он довел ее до такого состояния, он вдребезги разбил ее прекрасный, уютный, чистый мирок. И Тревис вспомнил, какой он увидел Алекс впервые. Она была спокойной, сдержанной, счастливой. Он в отчаянии запустил руку в волосы и взъерошил их еще больше, проклиная себя и невольно мысленно сравнивая ту Алекс с теперешней, растерянной и несчастной.

— Алекс, во всем виноват один я, — постарался успокоить ее он. — Ты заслуживаешь лучшего. Тебе нужен человек, верящий в мечты. А я давно с этим покончил.

— Это самая гнусная ложь, которую ты когда-либо изрекал! — в отчаянии воскликнула Алекс. — В ней есть доля правды, но самая ничтожная. Да, ты отчасти такой, но вместе с тем ты научил Брендона подавать мячи, написал книгу о Страшиле Милтоне, который учит детей быть добрыми, разумными и терпеливыми и внушает им, что добро в конце концов всегда побеждает зло. Ты заставил меня почувствовать себя женщиной. Разве все это — не ты?

Тревису отчаянно хотелось поверить ей, но долгие годы одиночества сделали его подозрительным. Он заметил, как Алекс, взглянув вдруг на свои руки и одежду со следами крови, вздрогнула. Он понял, что угнетает ее. Да, он не подходит ей. Она — это солнце, цветы и сбывающиеся надежды, а он — хмурое небо в ненастный холодный день и слезы… Как она не понимает этого?

Отчаявшись заставить ее понять эту горькую истину, он не выдержал.

— Что ты хочешь сказать мне, Алекс? Что тебе нравлюсь я, но не нравится моя работа? В таком случае предупреждаю, леди, вы можете получить только все вместе, в одном пакете. Если принимаешь меня, принимай и мою работу, и без всяких гарантий безопасности.

Его умышленная грубость и жестокость поразили Алекс, ее бледное лицо побледнело еще больше. Она невольно отшатнулась.

— Пожалуйста, — прошептала она тихо. — Я больше не вынесу.

— Тогда не говори мне о любви, — сказал резко Тревис. — Мне не подходит то, что ты хочешь мне предложить. Останусь при своем.

Высказавшись таким образом, он вдруг увидел, как Алекс всегда светившаяся каким-то внутренним тихим светом, на его глазах угасла. Он вдруг с ужасом понял, что несколькими жестокими словами нанес ей удар не меньший, чем смерть мужа.

Он отнял у нее надежду. Я вынужден был это сделать, оправдывался Тревис. И увидел ее потухший взор.

— Алекс… — кажется, произнес он или, может быть, только подумал. Он приблизился к ней, но она отвернулась.

— Извини, — промолвила Алекс прерывающимся голосом и провела рукой по мокрому от слез лицу, а затем механически вытерла ее о джинсы. С ужасом увидев испачканную в крови руку, она изменилась в лице и, повернувшись, побежала к дому. Тревис услышал, как громко захлопнулась за нею дверь.

Он с досадой ударил рукой по бетонному косяку гаража. Однако боль не привела его в чувство.

— Черт! — выругался он.

Чего он, собственно, ожидал? Разве он не знал, что недостаточно хорош для нее, что внесет в ее жизнь лишь тревогу и беспорядок. Ведь он знал, что бывает, когда он нарушает свои правила и позволяет себе поверить, увлечься, привязаться. Он говорил ей, что не создан для семейного счастья и уюта.

О чем тогда так сокрушаться? Прожив свои тридцать с лишним лет в одиночестве, он проживет так и вторую половину. Ему ничего не нужно — ни теплого уютного дома, ни чуточку ненормальных соседей, ни мальчишки, умеющего изобретать диковинные слова, ни доброй, ласковой блондинки, камикадзе за рулем и ангела в постели.

Твердя себе, что все в порядке и он прав, Тревис сел в «феррари», повернул ключ зажигания, дал задний ход. В считанные секунды мощный автомобиль был уже на шоссе и, как стрела, несся по направлению к городу.

Тоскливое чувство не покидало Тревиса, как бы напоминая, что частица его все равно осталась в доме, где живет Алекс.