Прекрасная колдунья

Глава 20

Франция

Июль – октябрь 1746 года

Дрейк нежно поцеловал Эйлин в лоб. Она с беспокойством в глазах посмотрела на него и его странное одеяние. На нем была простая холщовая рубаха, кожаный жилет и позаимствованные у садовника грубые бриджи. Эйлин поняла, что пришло время расстаться. Она ласково прикоснулась к щеке мужа, поросшей короткой щетиной.

– Я ужасно не хочу оставлять тебя. Ты уверена, что с тобой все в порядке? – прошептал Дрейк, сев на край кровати, и нежно погладил Эйлин по лицу.

Если бы она не делала резких движений, то чувствовала бы себя не так отвратительно.

– Здесь я в надежных руках. Обо мне не беспокойся, лучше подумай о своем будущем.

– Обещаю, каким бы ни был приговор, я найду способ вернуться к тебе. Хочешь, я попрошу приехать сэра Джона, если меня долго не будет?

Единственное, чего сейчас боялся Дрейк, – что его посадят за решетку. Или того хуже.

Эйлин прямо посмотрела ему в глаза:

– Думаю, что для его же безопасности дядюшке лучше ничего не знать. Если получится, извинись перед ним за меня и скажи, что со мной все хорошо.

– Наверняка у де Лейси нет возможности выследить тебя по письмам. Думаю, что ты могла бы написать сэру Джону, – сказал Дрейк и нахмурился, недоумевая, почему Эйлин так упорно не хочет браться за перо.

Дрейк не должен знать о том, что она натворила, о той опасности, что она навлекла на себя, раскрыв свой секрет. Она как-нибудь сумеет позаботиться о себе и о ребенке. Эйлин улыбнулась, скрывая за беззаботным выражением свою печаль.

– Возможно, ты прав, но я хочу точно знать, что Саммервиллы простили мне мой поступок, прежде чем снова вторгаться в их жизнь. Когда придет время, ты должен сделать то, что считаешь нужным.

Дрейк наклонился и поцеловал Эйлин в бледные губы. Он не осмеливался на большее, боясь, что не удержится от соблазна и останется с ней.

– Любовь моя, все будет хорошо. Я вернусь, и уж тогда ты обязательно родишь мне близнецов.

Эйлин рассмеялась и провела рукой по сильному плечу Дрейка, стараясь запомнить сладостное ощущение.

– Значит, близнецы, милорд. Один для тебя, один для Дианы. Если удастся, передай ей, что я люблю ее.

– Обязательно. – Крепко обняв Эйлин, Дрейк осыпал ее лицо поцелуями, затем осторожно опустил на кровать и вышел не оглядываясь.

Эйлин уткнулась в подушку и дала волю слезам.

К началу сентября беременность Эйлин стала очевидной для всех обитателей монастыря, и они окружили ее заботой и вниманием. Если Эйлин хотелось пойти рисовать на холм, несколько молоденьких послушниц вдруг заявляли, что им надо срочно пойти в рощу и пособирать там травы. Если Эйлин ставила мольберт в каком-нибудь укромном уголке сада, какая-нибудь из монахинь тут же пристраивалась рядом с шитьем.

Иногда в качестве телохранителя выступала мать Эйлин. По большей части она молчала, как и требовал устав монастыря, но ее беспокойство за дочь часто шло вразрез с благими, намерениями. Однажды она застала Эйлин уныло сидящей на скамейке у зарослей жимолости и, нахмурившись, присела рядом.

– Что случилось? – обеспокоенно спросила Элизабет. Эйлин обвела взглядом монастырский сад и, удостоверившись в том, что за ними никто не наблюдает, с интересом посмотрела на эту почти незнакомую женщину, которая приходилась ей матерью.

– Почему ты говоришь, когда другим это запрещено?

На губах Элизабет появилась игривая улыбка.

– Потому что они очень, очень правильные и хорошие, а я нет. Сестра Агнес Мария утратила веру в меня. Именно по этой причине я все еще не стала одной из них. Она сомневается, что мне вообще стоит принимать постриг.

При ярком солнечном свете хорошо были заметны морщинки вокруг глаз Элизабет, но для Эйлин мать оставалась такой же, какой она ее помнила – молодой и прекрасной.

– Наверное, тебе стоит снова вернуться к мирской жизни. Элизабет бросила на дочь тревожный взгляд и покачала головой:

– В том мире для меня нет ничего, кроме горя и страданий. Мне лучше здесь.

Эйлин прекрасно понимала, что Элизабет имеет в виду. За пределами монастыря им придется противостоять де Лейси, бороться за свою жизнь и жизнь своих близких. Сама Эйлин еще не знала, обрела она в этих стенах покой или горе. Сейчас она чувствовала себя еще более уязвимой, чем когда-либо.

– Если бы ты пошла к властям… – начала было Эйлин, но мать решительно покачала головой.

– Ты была слишком маленькой, чтобы понять. Я не могу снова пережить все это. Лучше позабыть обо всем. Я благодарна Господу за то, что Он предоставил мне возможность быть рядом с тобой. Твой муж поступил очень правильно, оставив тебя здесь.

Эйлин задумчиво теребила в руке увядающий цветок.

– Дрейк очень хорошо меня знает. Он хочет защитить меня как от других людей, так и от себя самой. Но ребенок, который во мне, подрастает с каждым днем. И я уже чувствую его движения. Скоро он появится на свет и станет частью этого мира. Я не смогу прятать его здесь всю жизнь. Я должна решить, как поступить с де Лейси.

Элизабет закрыла глаза и наклонила голову. Эйлин подумала, что, наверное, мать молится за нее.

Внезапно женщина выпрямилась и решительно покачала головой:

– Нет. Это должен сделать твой муж. Когда Дрейк вернет свои земли и титул, он пойдет к властям. Если Питера посадят за решетку, клянусь, найдется много очевидцев того, что произошло в тот день. И тогда ты и ребенок будете в полной безопасности.

Эйлин прекрасно знала, что все будет не так просто. Солнце перестало припекать, и Эйлин, поднявшись, расправила платье на небольшом животе.

– Когда ты ожидаешь ребенка? – спросила Элизабет, с нежностью глядя на дочь.

– После Рождества, не раньше.

Если Дрейк не вернется в ближайшее время, ребенок родится в стенах монастыря. Ведь через месяц или два она совсем не сможет ездить.

– Ты слишком хрупкая, чтобы на таком маленьком сроке живот был таким большим. Может, ты что-то спутала? – усомнилась Элизабет.

Эйлин улыбнулась и гордо провела ладонью по животу.

– Мама, битва при Куллодене была в апреле. Сама можешь посчитать. Если они в ближайшее время не выпустят Дрейка на свободу, я воспитаю своего сына якобитом!

Внезапно Элизабет почувствовала легкий приступ зависти к дочери, которая так любила своего мужа и гордилась им, а для Элизабет все это осталось в прошлом. И все же она познала любовь лучшего из мужчин. Не стоит роптать на судьбу.

– Мне кажется, что скоро ты получишь от Дрейка известие. А ты как думаешь? – спросила Элизабет дочь.

– Когда все утрясется, он обязательно напишет, – не очень убедительно ответила Эйлин.

В первый раз после нескольких месяцев заключения в холодных стенах Тауэра к Дрейку пришел кто-то еще, кроме его адвоката. Сэр Джон ответил холодным взглядом на приветствие и даже не пожал Дрейку руку.

– Присаживайтесь, сэр. К сожалению, я не могу предложить вам выпить, – проговорил маркиз, про себя отметив холодность баронета.

Сэр Джон не шелохнулся.

– Где она, Шерборн? – спросил он, предпочитая опустить пространные вступления и перейти сразу к делу.

– Я оставил ее в надежном и безопасном месте. Как я вам уже писал, она приносит свои извинения, но на самом деле просить прощения должен я. Но после всего того, что я сделал, я его просто не заслуживаю. – Дрейк очень хотел вырваться на свободу из этой комнатушки, но огромная фигура сэра Джона загораживала маленькое пространство между ступеньками и им.

– Мне не нужны извинения. Мне нужна моя племянница. Моя жена совсем обезумела после того, как Эйлин пропала. Женщины всегда опасаются самого худшего и сильно преувеличивают, но ты должен понять, что ее страхи оправданны. Просто скажи мне, где Эйлин.

У Дрейка было достаточно времени, чтобы обдумать ответ на этот вопрос, который рано или поздно ему все равно бы задали. Поэтому он не сомневался ни минуты. Он решил оставить Эйлин в безопасности, чтобы вернуться за ней, как только получится, но с каждым днем шансов на благополучный исход оставалось все меньше и меньше. Теперь надеяться приходилось только на сэра Джона.

– Сейчас она с мамой. Мои адвокаты уверяют, что суд отклонил все обвинения. Эйлин больше не подозревают в пособничестве моему побегу, и, если вы считаете, что ей лучше вернуться, пусть будет так. Боюсь только, что моя репутация сделает ее персоной нон грата в обществе.

Сэр Джон резко кивнул, и Дрейк расценил этот кивок как своего рода благодарность за информацию.

– Я поеду прямо к ней. Ты ведь понимаешь, почему я не могу благодарить тебя за то, что ты поступил с ней как честный человек.

– Конечно, выйти замуж за предателя – вовсе не та судьба, которую я желал ей, – упавшим голосом ответил Дрейк.

Сэр Джон шагнул к крошечному окошку, из которого открывался вид на Темзу, и сказал:

– Только по этой причине я сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуть тебе твое доброе имя. Ради Эйлин и ради твоей сестры. Я пока никому не сказал о вашем браке. Я должен защищать Эйлин.

Дрейк понимающе кивнул, но боль продолжала сжимать его сердце. Он хотел, чтобы весь мир знал, что Эйлин принадлежит ему, и только ему. А еще он хотел привести ее к себе домой, в семью. Но вынужден был скрывать тот факт, что Эйлин – его жена. Все в Дрейке протестовало против этого, но изменить пока что-либо он не мог.

Услышав у двери в конце коридора чьи-то шаги, Дрейк выпрямился и подошел к двери камеры. Так как в этом крыле тюрьмы он оставался последним якобитом, значит, посетитель пришел к нему. Все остальные заключенные были давно повешены.

Звеня ключами, охранник открыл дверь и, усиленно жестикулируя, попытался объяснить что-то второму посетителю. В коридор, помахивая тростью, вошел Эдмунд. Его короткий парик и прекрасно сшитый темно-коричневый сюртук придавали его облику аристократическую утонченность. Дрейк зло блеснул глазами, но от двери не отошел.

– О, мой дорогой кузен! Как великодушен наш король, что позволил осужденному предателю провести последние минуты своей жизни в кругу семьи! – проговорил Эдмунд, лицемерно улыбаясь.

– Не нужно делить шкуру неубитого медведя, Эдмунд, – ответил Дрейк и выжидающе посмотрел на кузена.

– О, в исходе дела я не сомневаюсь, дорогой братец. У меня есть союзник, который в любую минуту готов дать показания о том, где ты был тогда. Ему очень не нравится, что ты интересовался его прошлым. Интересно, какую выгоду для себя ты думал извлечь, гневя де Лейси?

Дрейк рассмеялся, чтобы его кузен не услышал удивленный вздох стоящего позади юноши сэра Джона. Если Эдмунд подумает, что они говорят наедине, из него можно будет вытянуть гораздо больше информации.

– О, это было крайне увлекательно, дорогой Эдмунд. Но, несомненно, даже ради забавы лорд де Лейси не станет давать ложные показания под присягой. Ты слишком далеко зашел.

– А я так не думаю, – сказал Эдмунд уже серьезно. – Чтобы вернуться сюда, ты должен был быть уверен в своем положении. Сдается мне, что де Лейси так же, как и я, заинтересован в том, чтобы убрать тебя с дороги. Эта его племянница сидит у него в печенках, а твой непристойный к ней интерес только подлил масла в огонь. По-моему, с твоей стороны было крайне глупо думать, что тебе удастся скрываться от де Лейси на его территории. У этого человека многому нужно поучиться.

Дрейк посмотрел на своего кузена с отвращением.

– Де Лейси – негодяй, а ты – просто помешанный на нем идиот. Разве тебе мало Памелы и твоей любимой политики? Зачем тебе все это?

Эдмунд неопределенно пожал плечами:

– Памела оказалась крайне скучной особой. Теперь я понимаю, почему ты в ней разочаровался. Но она носит в себе нового наследника Шерборнов, и будет гораздо лучше, если титул достанется мне, а не тебе. А когда ты не будешь мешаться у него под ногами, де Лейси сможет беспрепятственно увезти эту свою племянницу. После этого все мы заживем счастливо. Все, кроме тебя. И девчонки. Так кто же из нас идиот?

Дрейк в ярости вцепился руками в решетку, словно хотел вырвать ее из каменной стены, чтобы добраться до Эдмунда.

– Если ты тронешь хотя бы волосок на голове Эйлин, обещаю, тебя и де Лейси забьют камнями, как последних собак. Клянусь!

Эдмунд в испуге попятился назад.

– Тебе придется сделать это, восстав из мертвых, братец. Очень скоро тебя повесят, и ты никогда больше не увидишь ее! – злобно прошипел он.

Взяв свою трость, он зашагал прочь от камеры, оставив Дрейка терзаться от безысходности и собственной беспомощности.

– Шерборн, я думаю, что нам лучше поехать к Эйлин как можно скорее, – сказал сэр Джон, о присутствии которого Дрейк почти забыл. – Де Лейси не такой человек, чтобы действовать сгоряча, если только его к этому не вынудить. Думаю, именно Эйлин и подтолкнет его к решительным действиям.

– Думаю, что вам нужно попросить Майкла собрать друзей и отправиться прямо к ней, – решительным тоном произнес Дрейк. – Я обязательно найду способ выбраться из этой дыры, но боюсь, что тогда может быть слишком поздно.

Сэр Джон пристально посмотрел Дрейку в лицо.

– После всего, что я услышал, ты станешь свободным человеком еще до следующего заседания суда. Назови мне имена своих адвокатов.

Сидя под дождем из опадающих золотых и красноватых листьев, Эйлин читала письмо от дяди Дрейка из Версаля. В нем говорилось, что, если де Лейси связался со своим дружком д'Авиньоном, ничего хорошего из этого не выйдет. Граф привел свою угрозу в исполнение и рассказал ирландцу о том, где во Франции скрывается Эйлин. Если де Лейси решит положить конец поступающим от нее угрозам, то лучшего сообщника, чем д'Авиньон, ему просто не найти.

Закончив читать, Эйлин опустила письмо на колени и задумалась. Если Дрейк с такой легкостью нашел ее мать, то что мешает де Лейси сделать то же самое?

Кто-кто, а уж он-то должен был знать, что Элизабет не умерла. А вычислить местонахождение дочери, зная, где находится мать, проще простого.

Сильный толчок внутри ее огромного живота напомнил Эйлин, как сложно ей будет теперь скрываться. Больше она не сможет прятаться среди деревьев и лесных тропок. С каждым днем передвигаться ей становилось все труднее, и Эйлин чувствовала себя все более и более неуклюжей и неповоротливой. На этот раз бегство не спасет ее от опасности.

Но самым ужасным было полное отсутствие новостей от Дрейка. Если суд признает его виновным, то он так никогда и не признается ей в любви. Она узнает о том, что с ним случилось, только из соболезнующих писем его адвокатов.

Молчание Дрейка означало только то, что рассказать ему было просто нечего. Она пообещала ему оставаться здесь. А что, если ему так и не удастся сбежать? Тауэр был ужасным местом. Возможно, он пообещал ей вернуться только для того, чтобы уменьшить ее страхи. Он лгал ей с большей легкостью, чем она ему.

Яростно скомкав письмо, Эйлин медленно побрела вниз по склону. Молоденькая послушница, которая все это время была с ней, с тревогой наблюдала за ее передвижениями, но не смела предложить свою помощь. Хоть эта леди за последние недели стала очень тихой и замкнутой, ее язык все еще был острым, и она не задумываясь пускала его в ход с теми, кто смел нарушить ее уединение. Все говорили, что это все из-за беременности. Но, судя по тому, как Эйлин поступила с этим письмом, молодая монахиня решила, что дело обстоит гораздо хуже. Когда они добрались до монастыря, послушница поспешила найти Элизабет.

Не успела Эйлин вернуться к себе в комнату, как на пороге появилась ее мать. Что, впрочем, нисколько не удивило девушку, В этом молчаливом обществе новости распространялись почти мгновенно. Не обращая на Элизабет внимания, Эйлин продолжала аккуратно вшивать кольцо Дрейка в подол своего плаща.

– Что ты делаешь?

Элизабет не стала и пытаться объясняться жестами. Когда дело касалось ее дочери, правила монастыря не действовали.

– У меня нет цепочки, чтобы повесить его на шею, а потерять я его не хочу, – спокойно ответила Эйлин.

– Вряд ли его здесь кто-нибудь украдет. Тебе не обязательно его прятать.

– Я не могу здесь оставаться. Де Лейси в Париже. – Эйлин завязала на нитке узелок и откусила ее зубами. Затем, отложив плащ в сторону, принялась собирать одежду, которая появилась у нее за последние месяцы.

– Ради Бога, детка, куда ты пойдешь? Ты что, будешь жить зимой в лесу? Или поедешь верхом на муле в твоем-то положении?

Эйлин не обратила внимания на иронию матери. Она понимала, что та говорит это не от злости, а из страха за судьбу дочери.

– У святого отца есть повозка, а еще он обещал, что отпустит меня, когда я захочу. Он не сможет отказать мне сейчас.

Элизабет посмотрела на дочь, но та упрямо поджала губы, давая понять, что спорить с ней бесполезно. Боже, как же дочь похожа на своего отца: та же гордость, упрямство и сила воли, достойная короля. Так просто отговорить ее не удастся.

– Ты не можешь уйти одна, – твердо заявила Элизабет.

– Я могу делать все, что хочу. – Эйлин быстро складывала одежду в старый походный мешок.

– Матерь Божья! Ты еще несноснее своего отца! Но ты не можешь уйти посреди ночи! Да и святой отец не пойдет в деревню прямо сейчас! Дождись хотя бы рассвета. За это время я успею сложить свои вещи и попрощаться со всеми. Я хочу быть рядом, когда мой внук появится на свет.

Элизабет гордо вскинула голову и вышла из комнаты. Эйлин застыла на месте, недоуменно глядя ей вслед.