Прелестница

16

После того как доктор сказал, что, помимо нескольких синяков и шишки на голове, никаких повреждений у Лиззи нет, и она благополучно доживет до свадьбы своих внуков, Мег вышла из спальни. Она медленно спускалась по лестнице, смутно сознавая, что ее туалет выглядит очень потрепанным: страусиное перо жалко свесилось набок, юбка была в грязи, рукав амазонки порван. Она испытывала огромное облегчение при мысли, что Элизабет вне опасности.

На нижней ступеньке лестницы она внезапно остановилась. В памяти возник образ ее жениха. Ей только сейчас пришло в голову, с какой беззаветной храбростью, пренебрегая опасностью для собственной жизни, кинулся лорд Уортен спасать Лиззи.

Он вел себя как настоящий герой!

Эта мысль ее совершенно ошеломила. Значит, он не трус, как это ей все время казалось. Он просто осторожен и осмотрителен. Он может вести себя как истинный джентльмен, когда захочет. Быть может, если им правильно руководить, он станет таким же рыцарственным, как Монтфорд, и тогда…

Мысли путались у нее в голове. О чем он думает? Выходит, она могла бы полюбить его, если бы он стал рыцарем, завладевшим ее воображением? Да, могла бы. Мег целиком предалась мечтам о таком счастливом будущем. Она должна найти его и сказать, как она гордится его храбрым поступком. Он должен знать, как она уважает его за спасение Элизабет. Но где же он?

Обойдя все гостиные Норбери-Хаус, Мег нашла своего нареченного на террасе. Скрестив руки на груди, он уставился невидящими глазами на каштановую рощу. Брови его были сдвинуты. Мег никак не могла понять, что привело его в такую глубокую задумчивость. Но она скоро исправит все!

Она приблизилась к нему так тихо, что он вздрогнул, когда она к нему обратилась.

— Вы меня напугали, дорогая! — сказал он. — Но как она — она останется жива?

Мег вспомнила, как Лиззи цеплялась за рукав Чарльза.

— О да, она вполне здорова. Так говорит доктор, да и по ней это видно. — Мег засмеялась. — У меня возникло подозрение, что где-то по дороге она пришла в себя, но не подала виду, чтобы кто-нибудь об этом не догадался. Мне кажется, она не хотела отпускать от себя Чарльза.

Уортен, казалось, сразу успокоился. Он прошелся по террасе.

― Слава Богу, — сказал он.

Мег была уверена, что он терзается угрызениями совести за то, что позволил дамам спуститься в каменоломню. Она подошла к нему и нежно погладила его по плечу.

— Вы не должны обвинять себя, милорд. — Она говорила тихо. Сердце ее было полно надежды, что он, наконец, становится джентльменом, которого она сможет уважать. Ей не терпелось сказать ему, как она ценит его безрассудную отвагу.

— Вы проявили сегодня редкое мужество, лорд Уортен. Каждая женщина, считающая себя настоящей леди, с гордостью назвала бы вас своим нареченным.

Опустив ресницы, она шепотом добавила:

— Можете поцеловать меня, если хотите. Считайте это наградой рыцарю за исключительную храбрость.

Только подняв голову, чтобы удостоить его этой награды, Мег поняла, что где-то в чем-то она допустила ошибку — серьезную ошибку.

Он опустил руки ей на плечи, но не обнял ее. Глаза его потемнели от гнева, когда, с силой встряхнув ее, он произнес:

— Стало быть, я завоевал, наконец, расположение леди Маргарет! Это очень лестно! Одни из ваших подруг чуть не погибла из-за собственного упрямства и глупости, и только потому, что я сделал то, что сделал бы всякий в подобной ситуации, вы называете меня храбрецом. Какая неслыханная честь! Неужели вам не приходило и голову, что Чарльз мог бы погибнуть из-за Элизабет? Не говоря уже о том, что я дорожу своей жизнью, и не желал бы рисковать ею только потому, что какая-то дура кидается в пропасть, очертя голову! Я бы мог сказать вам, что нужно сделать с вознаграждением, предложенным вами, но слова, которые просятся мне на язык, заставили бы покраснеть девку из Ист-Энда! Поэтому, с вашего позволения, я покидаю вас, леди Маргарет, и, может быть, когда я немножко поостыну, мы еще поговорим на эту тему — а быть может, и никогда!

Не дожидаясь ответа, он резко повернулся и ушел.

На его обличительную речь Мег была не в состоянии ответить ни слова. Она была так поражена, что долго стояла, глядя ему вслед, пока он не скрылся в доме. Страусовое перо щекотало ей нос. Мег сдула его с лица, с силой выпустив воздух сквозь губы.

Хоуп Норбери ожидала в холле. Сердце было готово выпрыгнуть у нее из груди. Ей хотелось застать Чарльза одного. Хоуп наблюдала за дверью в спальню Лиззи, и колени у нее дрожали, а руки похолодели. Мать сказала ей, что останется у Элизабет до вечера. Доктор уже давно ушел, это означало, что, как только Элизабет заснет, Чарльз выйдет из ее комнаты.

Хоуп судорожно сжала в руках мягкий шелк своего зеленого утреннего платья. На шее у нее была зеленая бархотка, скрепленная жемчужной брошью. Локоны обвивали ее лицо. Хоуп была благодарна отцу за то, что он настоял, чтобы она изменила прическу, так же как фасон и цвет своих платьев. Теперь она на самом деле чувствовала себя привлекательной. Она знала, что ей никогда не сравняться с шиком и блеском Лиззи, но в глубине души она понимала, что стала бы Чарльзу лучшей женой, чем Лиззи.

Дверь спальни Лиззи медленно открылась, и Хоуп замерла, все еще не выпуская из рук свое платье, пока на пороге не появилась чья-то фигура.

Это был Чарльз, и она вздохнула с облегчением. Если бы мама застала ее в холле, она бы немедленно догадалась о ее цели и отправила бы ее к себе в комнату. Миссис Норбери не одобряла никаких уловок и хитростей и скорее бы умерла, чем позволила дочери опуститься до фокусов, которые позволяла себе Лиззи.

Но Хоуп была в отчаянии. Она знала, что ее кузина пойдет на все, чтобы добиться своего — в данном случае завладеть Чарльзом. Она видела, как Лиззи вцепилась в его рукав, использовав чуть было не ставший роковым случай, для того, чтобы заполучить его.

Хоуп ожидала, что Чарльз поднимет голову и заметит ее, но он стоял в задумчивости. Он был явно расстроен. Хоуп быстро поднялась по лестнице, чтобы перехватить его, пока он не начнет спускаться.

— Хоуп! — воскликнул он, пораженный ее внезапным появлением.

Схватив его за руку одной рукой, она приложила указательный палец другой к губам, чтобы помешать ему заговорить. Потянув его за собой, Хоуп распахнула дверь в библиотеку и почти втолкнула его туда. В просторной комнате лучи полуденного солнца освещали кожаные переплеты книг на полках красного дерева. В промежутках со стен смотрели многочисленные предки семейства Норбери.

Закрыв за собой дверь, Хоуп на мгновение прислонилась к ней. Она едва дышала. Никогда в жизни она еще не совершала такого решительного поступка, и ее собственная смелость пугала ее до полусмерти.

Чарльз, смотревший на портрет мужчины и длинном кудрявом черном парике, должно быть, понял, что она ведет себя как-то странно.

— В чем дело, Хоуп? Ты чем-то расстроена? Ты здорова?

Он потер лоб рукой.

— Конечно, ты станешь мне выговаривать за этот случай с Лиззи. Я этого вполне заслуживаю. Можешь не щадить меня!

— О Чарльз! — воскликнула она. Вполне понимая, насколько неприлично ее поведение, она в то же время не могла не следовать велению своего сердца. Бросившись к нему, она обняла его за шею, неудачно задев его при этом по лицу.

Чарльз слегка отступил, рассмеявшись неожиданности этого объятия.

— Хоуп! Что ты делаешь, глупышка! Ты не должна…

Она поцеловала его в губы, потом в щеку.

— …не должна этого делать. О моя любовь!

Как бы ее неожиданный поступок ни удивил

Чарльза, он быстро собрался с мыслями. Не задумываясь, он сжал ее в объятиях. Хоуп блаженно вздохнула, ее желания сбылись. Все ее страхи исчезли, и она полностью предалась своему чувству, поцелуем отвечая на поцелуй.

Некоторое время спустя она отстранилась от него, по-прежнему обнимая его рукой за шею:

— Я люблю вас, мистер Бернел.

— Хоуп, дорогая, я так давно люблю тебя, почему я до сих пор не знал, как сильно? Я хочу сказать, я всегда желал видеть тебя моей женой, но я не сознавал, насколько велика моя любовь к тебе, пока…

Он отвернулся от нее с гримасой отчаяния. Хоуп не дала ему отойти. Все еще обнимая его, она снова нежно поцеловала его в губы.

— И я не понимала моего чувства к тебе, пока не увидела, что теряю тебя!

Сжав нежную ручку, обвивавшую его шею, Чарльз сказал:

— Я люблю тебя до безумия, но боюсь, что мы оба опоздали! Вскоре после ухода доктора я сделал предложение Лиззи. Она этого ожидала. Я сделал порядочную глупость, преследуя ее последние две недели.

Он прислонился лбом к ее лбу. Когда он снова заговорил, в голосе его звучала боль.

— Ты понимаешь, это я виноват, что она сегодня чуть не умерла.

Только теперь он вырвался из ее объятий, и она не стала его удерживать. Его бледное лицо осунулось, синий фрак и бриджи в грязи, как и шейный платок, волосы растрепаны. Ей хотелось провести рукой по его волосам, сказать ему, чтобы он не обращал внимания на Лиззи, но она понимала, что он должен был объяснить ей причины, побудившие его просить руки Лиззи.

— Я даже не подумал о ее безопасности! Ты была права, Хоуп, считая меня недостойным тебя!

— Нет, Чарльз! Я была не права…

Он остановил ее движением руки.

— Разве ты не понимаешь, что этот несчастный случай был результатом моей преступной небрежности? Я не должен был предлагать эту поездку, но откуда мне было знать, что все тропинки размыло? И Лиззи слишком быстро шла. Я просил ее не спешить, но ты же ее знаешь…

— Знаю, — перебила его Хоуп. — Если ты просишь ее сесть, она встает, если ты скажешь ей, что сияет солнце, она будет утверждать, что это луна. Я уверена, что, как только ты предупредил ее быть осторожнее, она подобрала юбки и побежала.

Он застенчиво взглянул на нее.

— Пожалуй, ты права. Хотя она и не бежала, но все-таки пошла быстрее и зацепилась каблуком за шлейф.

Чарльз умолк, глядя прямо перед собой, как будто все это снова происходило у него перед глазами.

— Это было как в страшном сне, — продолжал он. — Я потянулся к ней, но она соскользнула вниз и — о Боже! — чуть не погибла.

Втянув голову в плечи, он закрыл лицо руками.

Содрогаясь при мысли о собственной дерзости и неприличии того, что она собиралась сделать, Хоуп все же твердо решила, что не можем позволить Чарльзу поддаться проискам кузины.

— Но она жива, — твердо сказала Хоуп, — она спокойно лежит в постели и, если я не ошибаюсь, завтра утром будет здоровехонька. Неужели ты не понимаешь, Чарльз, что пытаться усмирить такое порывистое, безрассудное существо, как Лиззи, все равно что остановить приближающуюся бурю? Ты должен мне верить!

Чарльз поднял голову. Мягкий свет, струившийся в окна, золотистым огнем зажег ему глаза. Он покачал головой.

— Каковы бы ни были ее недостатки, это не освобождает меня от обязанности исполнить мой долг.

Он подошел к окну, выходившему на каштановую рощу.

— Я был безмерно глуп. Я открыто и бездумно преследовал Элизабет своим вниманием, и едва ли теперь найдется хоть один из наших соседей, кого бы не шокировал мой отказ от нее. Лиззи сама говорила мне, что даже слуги сплетничают, что мы поженимся до осени.

Хоуп хотела напомнить ему, что двумя неделями раньше то же самое говорили о Чарльзе и о ней самой, но она воздержалась. Она понимала, что им в большей степени руководит чувство вины, чем мнение соседей… Хоуп сознавала, что нее возражения будут бесполезны; недавние события лишили его способности рассуждать здраво.

Вместо этого она медленно подошла к окну и, остановившись рядом с ним, сказала:

— Чарльз, я уважаю тебя за твои благородные намерения и вижу, что говорить больше не о чем. Быть может, тогда ты поцелуешь меня на прощание?

Чарльз со стоном повернулся к ней. Нежно обняв Хоуп, он поцеловал ее в губы. Хоуп улыбнулась.

— Нет, мистер Бернел, так не пойдет.

Обняв его крепко, она прижалась губами к его губам, всячески поощряя его ответить ей. Ее усилия были вознаграждены. Запустив руку в короткие завитки у нее на затылке, он целовал ее долго и страстно.

— Но какой же я дурак! — воскликнул он, наконец, в отчаянии, резко отталкивая ее от себя. В одну секунду его уже не было в библиотеке.

Хоуп застыла на месте, боясь, что портреты предков ополчатся на нее с негодованием за жестокую игру со страстной натурой Чарльза. Но предки молчали, и через несколько минут она вышла из библиотеки уже с улыбкой.

Не зря она так долго общалась с Лиззи, кое-чему полезному она от нее научилась. Сбежав по лестнице в холл, Чарльз едва не столкнулся с выходившей из гостиной Мег.

— Боже мой, Чарльз! — воскликнула она. — Что случилось? — На нее вдруг напал страх. — Лиззи?..

Чарльз махнул рукой.

— Нет-нет! Элизабет чувствует себя хорошо.

Мег облегченно вздохнула.

— Слава Богу. Судя по твоему выражению, я было подумала…

— Успокойся. Лиззи нас всех переживет.

— Я очень рада.

Чарльз сильно дернул шнурок звонка.

— Я с удовольствием провожу тебя домой, Мег, если хочешь. — Оглянувшись, он тихо добавил: — Мне нужно тебе многое рассказать.

Мег, все еще негодовавшая на Уортена, отвечала:

— А мне — тебе.

Когда им привели лошадей, и они вместе выехали за ворота, Чарльз рассказал ей все: что он теперь помолвлен с Лиззи и что именно сейчас, в самый неподходящий момент, он понял, насколько велика его любовь к Хоуп, которая только что целовала его в библиотеке, затолкав его туда почти силой.

— Хоуп? — изумилась Мег, не в силах представить себе свою подругу, осмелившуюся на такой поступок.

Объезжая большую яму, Чарльз кивнул.

— Эта проклятая дорога стала хуже, чем когда-либо! И почему только Норбери ее не замостит. Здесь стало чертовски трудно ездить, даже в сухую погоду.

Не обращая внимания на его сетования по поводу дороги, Мег сказала:

— Мне очень жаль, что у тебя с Элизабет все произошло так быстро, прежде чем ты разобрался в своих чувствах. Какая ирония, что мы помолвлены с людьми, которых не любим или не можем любить.

Чарльз нахлобучил себе шляпу на голову.

— Что нам делать, Мегги? Какой нам остается выбор? Я не могу покинуть Элизабет, особенно после несчастного случая, а если ты убежишь из Шропшира, ты рискуешь никогда больше не увидеть отца и Стэйплхоуп, не говоря уже о твоих лондонских знакомых.

— Я бы без колебаний пренебрегла общественным мнением, если бы по-настоящему любила человека, ради которого я рассталась бы со всеми.

Чарльз покачал головой.

— Ерунда это все, Мег. Ты не можешь расстаться с семьей и друзьями, точно так же как ты не можешь бежать в Бристоль без дюжины картонок!

Мег нахмурилась.

— Жестоко напоминать мне мою единственную попытку избежать этого замужества. Кроме того, ты сам виноват, что повез меня в дурацкой двуколке!

Чарльз, который в обычных обстоятельствах был бы в восторге от спора, грозившего вылиться в ссору, пожал плечами.

— Пожалуй, это моя вина. Ведь я же знаю твою привязанность к комфорту. Мне надо было взять целый фургон, чтобы захватить все необходимые тебе вещи.

— Это еще что? Уж не хочешь ли ты поссориться со мной?

— Нет. Я хочу знать, что сказал тебе Уортен, пока я… был занят с Хоуп.

— О Чарльз! — вздохнула она. — Мне до смерти надоела его постоянная манера высмеивать мое пристрастие ко всем атрибутам рыцарства. Я похвалила его храбрость, а в ответ он разозлился и начал кричать на меня!

Почувствовав беспокойство хозяйки, кобылка начала тревожно поводить ушами и шарахаться.

— Ну-ну, старушка! — успокоила ее Мег. — Извини. Это не твоя вина, что лорд Уортен — чудовище!

Помолчав немного, Мег продолжала:

— Но самое худшее в том, что на какое-то время, после того как Уортен помог спасти Лиззи, я почти примирилась с мыслью стать его женой. Я даже готова была извинить, в одном или двух случаях, его нежелание защитить свою честь. Но ты не поверишь, что он имел дерзость мне сказать; это было ужасно; я даже не могу повторить это тебе!

Щеки у нее вспыхнули, отчасти от гнева, отчасти от унижения. Он отверг ее самым недостойным джентльмена образом.

Чарльз был поражен.

— Он ругал тебя?

— Нет, не то чтобы ругал, но всем своим видом дал понять, что хотел бы выругать.

— Но как? Я не понимаю.

— Я не могу тебе объяснить, — сказала Мег. — Тем более что сама не понимаю, что у него на уме. Он, по-видимому, считает, что не совершил ничего героического, и восхвалять его храбрость было глупо с моей стороны! Но больше всего его рассердило то, что Лиззи подвергла опасности его жизнь своим безрассудством, и меня обвинил в том же, хотя и не сказал прямо. Я знаю, он осуждал меня за то, что я собиралась спуститься вслед за вами. Мы с ним как раз об этом спорили, когда я услышала крик Лиззи. Сам он решительно отказывался спускаться.

— А, я понимаю. Я не знал, что он был настолько против.

Сердце у нее вдруг замерло.

— Чарльз, неужели мы такие безрассудные, какими он нас считает?

Чарльз вздохнул.

— Мне самому это приходило на ум. Я скажу одно: сегодняшняя наша выходка, быть может, и была ошибкой, но ты не так своевольна и опрометчива, как Элизабет. У тебя побольше здравого смысла.

— Я просто не знаю, что и думать. Но вот что я чувствую: Уортен и я никогда ни в чем не сойдемся. Я его не выношу! Он самый неприятный человек, какого я встречала! Монтфорд, по крайней мере, на моей стороне. Он обещал помочь мне, если сумеет.

— Что ты намерена делать, Мег?

— Я не знаю, но я что-нибудь придумаю. Мне надо посоветоваться с лордом Монтфордом. Он всегда понимал мое отношение к Уортену. Как жаль, что я не влюблена в Монтфорда. Он говорил, что, стоит мне только слово сказать, и он увезет меня из Шропшира. Он сам хотел бы на мне жениться.

— Я так и думал, — сказал Чарльз. — И зря ты в него не влюбилась. У тебя была бы уже дюжина детей, а та земля, что оставила тебе мать, прекрасно округлила бы его владения.

Почему-то эти слова неприятно поразили Мег.

— Мне это не приходило в голову, — сказала она.

Выехав к этому времени на мощеную дорогу, они пустили лошадей быстрее, и те охотно повиновались. Какое это было удовольствие — мчаться навстречу ветру. Страусовое перо на шляпе Мег сломалось, и она его бросила. Впереди показались ворота Стэйплхоуп-Холла, и Мег пустила лошадь рысью.

Когда они уже были на подъездной аллее, Мег вдруг нахмурилась. Что-то сказанное о Монтфорде и ее приданом встревожило ее. Она вдруг вспомнила себя маленькой девочкой. Ее отец громко спорил о чем-то с первым лордом Монтфордом. Его сын, теперешний лорд Монтфорд, был с ним тогда. Он как раз собирался поступать в Оксфорд. Мег покачала головой, подумав, что с того дня прошло уже шестнадцать лет, а ее отец все еще не простил первому барону Монтфорду его слова, сказанные в пылу ссоры. Но только теперь ей пришла на память причина этой ссоры: Монтфорд хотел купить ту самую землю, о которой упомянул сейчас Чарльз. Смутное подозрение зародилось у нее, и она громко сказала:

— Нет, этого не может быть!

— Ты о чем?

— Послушай, Чарльз… Нет, это все мое злосчастное воображение.

Она не захотела высказать пришедшую ей на ум предательскую мысль. Вместо этого она задорно улыбнулась своему старому другу:

— Держу пари, что обгоню тебя по дороге в конюшню. Выигравший получает новый хлыст.

Она пришпорила лошадь, еще не договорив, и не успел Чарльз сообразить, что пари заключено, она уже умчалась.

Расставшись с Мег, Чарльз не имел никакого желания сразу же возвращаться домой. Разговор с Мег, касавшийся в основном ее проблем, имел, по крайней мере, один положительный результат: целых двадцать минут он ни разу не вспомнил о своей предстоящей свадьбе.

Теперь, когда он остался в одиночестве, тысячи самых неприятных мыслей проносились у него в голове. Хуже всего было сознание, что будь он осмотрительнее по отношению к Лиззи, он не был бы должен на ней жениться.

Он жадно вдыхал прохладный вечерний воздух, раздраженный своей собственной глупостью. Надо же было попасться на блестящие глазки и безудержное кокетство! Откуда у девятнадцатилетней девчонки такой опыт? Став ее мужем, подумал он с тоской, ему будет трудно держать ее на привязи.

Оставалось одно: он должен отправиться в «Виноградную лозу» и выпить кружку-другую знаменитого пива мистера Крапса. Ощутив внезапно не только жажду, но и голод, Чарльз стегнул своего гнедого.

В «Лозе» он тут же заказал себе кружку пива и осушил ее одним духом. Он только что хотел заказать вторую, как послышался смех в соседней комнате, и он узнал голос Монтфорда.

Чарльза осенило вдохновение. Улыбнувшись мистеру Крапсу, он сказал:

— Еще кружку, пожалуйста, и что-нибудь для лорда Монтфорда — что он там сейчас пьет. У меня для него хорошие новости.

Остановившись в дверях гостиной, он увидел за столом Монтфорда, играющего и вист с местными землевладельцами.

— Здравствуйте, дружище, весело приветствовал он Чарльза. — Вы похожи на кота, добравшегося до миски со сметаной'

— Гоните отсюда этих мошенником, Монтфорд, и я расскажу вам, как победить сердце красавицы!