Прелестница

18

Мег дремала урывками, откинувшись на подушки кареты. Она не могла дождаться, когда они, наконец, приедут в Линкольншир. В начале пути она слишком нервничала, чтобы замечать обычные симптомы болезни, от которой всегда страдала в дороге. Но после того как она освоилась с мыслью о роковом шаге, который предприняла, покинув дом в обществе барона, ей становилось все хуже и хуже. Последний час каждое движение экипажа вызывало у нее все более сильную тошноту. Ей как-то удавалось справляться с этими приступами, но она была не уверена, сколько еще сможет выдержать. Кроме того, рессоры кареты не отличались упругостью, и у Мег невыносимо болел каждый мускул. Она, вздрогнув, проснулась, когда экипаж, попав в какую-то яму на дороге, внезапно остановился. От резкого толчка Мег чуть не свалилась на пол кареты.

— Господи! — воскликнула она. Во рту у нее пересохло, голова разламывалась. — Что случилось? Боже, какая тьма! Я совершенно больна, милорд, и мне холодно. Далеко еще до дома вашей тетушки? Надеюсь, что мы уже почти на месте. Но что случилось с каретой? Почему мы стоим?

— Мне очень жаль, что я не мог обеспечить вам все необходимые удобства, о чем вы мне так часто напоминали последние несколько часов, — сказал лорд Монтфорд с оттенком раздражения. — Желал бы я, чтобы мы уже были на месте, но боюсь, из этой ямы нам не выбраться. Черт побери, это должно быть, самая паршивая дорога в Англии!

— Сэр! — упрекнула его Мег. — Я не виновата, что дороги плохо содержатся.

Не обращая внимания на Мег, он открыл дверцу кареты и крикнул кучеру:

— Уж не ось ли это?

— Так оно и есть, сэр. В двух милях отсюда есть деревушка. Я выпрягу одну лошадь и мигом слетаю туда и обратно.

— Да-да, поживее! — воскликнул Монтфорд. — Мы должны добраться до Гре… до дома моей тетушки как можно скорее, иначе ее очень удивит наше позднее появление.

Мег устало прислонилась к окну кареты. Какой-то сильный аромат ворвался с порывом ветра в открытую дверцу экипажа. Раздражение Монтфорда все усиливалось. Каждый раз, когда они останавливались менять лошадей, он в нетерпении ходил по двору, нервно оглядываясь по сторонам, словно ожидая увидеть привидение.

— Вереск! — воскликнула Мег, вдыхая успокаивающий ее взволнованные чувства запах. — Я не припомню, когда ощущала такой чудный аромат, с тех пор как я была в Озерной области два года назад.

— Вам понравится моя тетя Генри! Я всегда зову ее Генри, хотя она очень не любит это имя или делает вид, что не любит.

Мег повернулась к барону. В карете было темно, но слабый свет дорожных фонарей освещал его черты: красивый открытый лоб, прямой нос, упрямый подбородок. Мег вздохнула; как жаль, что она к нему так равнодушна.

— Вы очень добры, милорд, помогая мне так по-рыцарски самоотверженно. Я навек перед вами в долгу!

Когда они только выехали из долины, где находился Стэйплхоуп, Мег охватила тревога, близкая к панике. Дважды она говорила Монтфорду, что хочет вернуться, но он, ласково похлопывая ее по руке, уговаривал не быть такой трусихой, немножко больше храбрости — и она навсегда будет свободна от Уортена. Ее успокоила его мягкая дружеская манера, и очень скоро она уже могла любоваться окрестным пейзажем, пока ее не начало укачивать.

Ее страхи возобновились, когда они остановились в небольшой деревне в двадцати милях от Стэйплхоупа. Мег очень удивилась, обнаружив там ожидавшую их собственную карету лорда Монтфорда. Это явное свидетельство того факта, что он подготовил все заранее, вызвало у нее новые опасения. Как он мог быть уверен, что она поедет с ним? Она вспомнила, как спросила его: «Вы были так уверены, что я поеду с вами, что даже выслали вперед свой экипаж? Должна признаться, меня изумляет ваша дальновидность». Он рассмеялся: «Вы скоро убедитесь, что я очень предусмотрителен, когда увожу даму!» У Мег все застыло внутри. «Но мы ведь не…» — «Нет-нет, я просто пошутил. Конечно же, это не романтический побег. Чарльз сказал мне, что вы нуждаетесь в помощи, и я взял на себя смелость сделать некоторые приготовления на тот случай, если вы позволите мне помочь вам. И вы видите, что я поступил правильно».

Мег почувствовала себя очень неловко. И она была благодарна, что он продолжал разуверять ее. В конце концов, они ехали одни, с ней даже не было горничной, так что он вполне мог похитить ее, если бы захотел. Но это было просто смешно. Мег понимала это, видя его ласковую улыбку и дружеское выражение лица. Он был ее другом!

Два часа спустя они остановились поужинать в другой деревне. Монтфорд сказал ей, что они уже в Стаффордшире. Как только они вошли в гостиницу и за ними закрылась дверь, он опустился перед ней на колени и начал умолять стать его женой, бежать с ним в Гретна-Грин сию же минуту!

Мег слушала его мольбы со слезами на глазах. Его нежность и пылкие уверения трогали ее, она желала бы согласиться, но сердце оставалось глухо к его мольбам. Она слегка коснулась его щеки рукой в перчатке и со всей мягкостью, на какую была способна, отказала ему. Монтфорд прижал ее руку к лицу, а потом поцеловал ее ладонь. Он тихо сказал: «Я обещаю вам, Маргарет, я не стану больше досаждать вам».

Последовало неловкое молчание. Он встал и усадил ее в кресло у камина. Но вскоре, преодолев уязвленное самолюбие, оживился и стал занимать ее разговором. Наступал вечер. Крутые холмы, поросшие буком, уступали место пологим склонам, где паслись стада овец. Мимо окна прошествовало стадо гусей, направлявшихся к мелкому пруду, где они обитали среди высоких камышей. Обвивавшая фасад гостиницы жимолость сквозь открытые окна наполняла комнаты ароматом. Вполне успокоившаяся, Мег наслаждалась черепаховым супом, холодной олениной, пирогом с голубями, свежим хлебом и на десерт малиной со сливками. Теперь, когда события последних двух недель остались позади, она испытывала огромное облегчение. Единственная трудность заключалась только в том, чтобы помириться с отцом.

Однако не прошло и получаса, как они пустились в дорогу, и Мег почувствовала, что чудесный ужин заворочался у нее в желудке. Дрожь пробегала по ней, хотя Монтфорд и закутал ее своим плащом; малина никак не хотела улечься в ней и дать покой. Только всячески стараясь сохранять спокойствие, глубоко дыша и забываясь время от времени сном, Мег смогла не разболеться окончательно.

А теперь сломалась ось. Ну что же, по крайней мере, она сможет отдышаться, пока чинят карету.

Глядя в темноту, она с трудом различила очертания довольно высокого холма. Мег нахмурилась. Линкольншир, насколько ей было известно, представлял собой преимущественно болотистую равнину. Она никак не ожидала увидеть такой ландшафт. Внезапно из облаков появилась луна, и на мгновение вся округа озарилась светом. До Мег снова донесся запах вереска, с новой силой воскресивший в ней воспоминания о поездке в Озерную область.

Поднявши голову с подушек, Мег резко выпрямилась. Скала над дорогой, подступавшие со всех сторон холмы и запах вереска — все говорило ей о том, что она в Камберленде, далеко на север от Шропшира, вблизи границы с Шотландией.

Внезапно она все поняла, и ужас охватил ее. Она взглянула на Монтфорда. Вся мягкость и нежность исчезли с его лица. Он смотрел прямо перед собой, выпрямив упрямый подбородок.

— Я надеялся, что вы проспите всю оставшуюся дорогу. Мне не хотелось бы истерики, что в любом случае было бы вас недостойно. Завтра вы станете моей женой. Я полагаю, быть леди Монтфорд не такая уж плохая участь для любой женщины.

Мег едва понимала, что он говорит ей. Она и Камберленде, значит, он везет ее в Гретна-Грин.

— Вы шутите! — воскликнула она. — А как же все ваши дружеские излияния? А ваша тетушка?

— Она умерла десять лет назад, — он, смеясь, погладил ее по руке, — она по нас скучать не будет.

Мег была готова упасть в обморок, но она удержалась. Розамунда из Альбиона могла это себе позволить, но Мег, наблюдая за Монтфордом, понимала, что ей следует быть начеку. Если он оказался способен на такое предательство, он может быть способен и на худшее! С сильно бьющимся сердцем она продолжала следить за ним, пытаясь сообразить, что ей делать дальше.

— Вы негодяй! — воскликнула она наконец.

— Вы должны понимать, дорогая, что у меня не было выбора, — сказал он. — Еще год назад я решил, что вы будете моей женой, и когда представилась эта возможность — необходимость вам бежать от Уортена, — что мне оставалось делать, как не пойти вам навстречу и в то же время осуществить свое собственное желание?

— Уортен предупреждал меня, но я была слишком упряма и своевольна. К тому же я легкомысленно полагала, что хорошо знаю вас обоих, что на самом деле далеко от истины. Ничего не скажешь, истина! Большего заблуждения невозможно и вообразить!

— Ну-ну, милочка, — сказал Монтфорд устало, — не нужно так упрекать себя. Вы славная женщина и при этом необыкновенно доверчивая.

— Да, — согласилась Мег. — Только почему я доверилась вам, а не Уортену? Чего стоит доверие, если оказывать его тем, кто его недостоин?

Монтфорд засмеялся.

— Ваш особый взгляд на жизнь всегда забавлял меня, мисс Лонгвилль. А что до Уортена, я о нем невысокого мнения. Он недостоин звания джентльмена. Кем только я не называл его разве только не жалким трусом, и он не обращал никакого внимания. Однако есть особое удовольствие в том, чтобы отнять у него такой приз.

Мег отвернулась, пораженная его словами, его манерой, гнусностью его замыслов. Какая ирония в том, что он отказывает Уортену в звании джентльмена только потому, что виконт не принимал вызовов на дуэль, думала Мег. А ведь она судила об их характерах исключительно на этом основании.

Мег содрогнулась, но не от холода, а от внезапного познания самой себя. То, что открылось ей, волновало ее больше, чем ситуация, в которой она оказалась, — одна, в сломанном экипаже, наедине со своим похитителем. Она совершила страшную ошибку, и больше всего ее терзала не столько перспектива быть до конца дней связанной с очень дурным человеком, сколько мысль о том, что в Шропшире остался тот, кто с каждым часом становился ей все дороже. Она узнала правду о себе самой, и это откровение потрясло ее до глубины души: она дура, жалкая, тщеславная, никчемная идиотка. Она гордилась своими принципами и убеждениями, когда на самом деле она не что иное, как нелепое творение собственных фантазий.

— Как вы можете уважать женщину, позволившую себе быть так глупо обманутой вашими планами поездки в Линкольншир? — сказала она.

Он откинулся на подушки и, усмехаясь, коснулся ее руки выше локтя.

— Мне нет надобности уважать вас, Маргарет. У меня другие интересы.

Мег отняла у него руку.

— Как, например, мои земли?

Он слегка сжал губы, как будто задумавшись над ее словами. Немного спустя он ответил:

— Да, разумеется. И ваше приданое тоже, поскольку я в несколько стесненных обстоятельствах.

— Мерзавец!

— Вы должны быть мне благодарны, милочка, что я, во всяком случае, с вами откровенен.

Мег покачала головой, не в состоянии поверить своим ушам.

— Но вы говорили так убедительно. Я верила, что вы любите меня, Монтфорд, — она вдруг засмеялась в полном недоумении, — там, в гостинице, где мы ужинали, вы стояли на коленях. Я верила каждому вашему слову.

Он слегка наклонился к ней с обворожительной улыбкой.

— Вы заблуждаетесь. Я знаю свои возможности, я умею завоевать сердце наивной простушки. Но ваше мне затронуть не удалось, ведь так?

Этот вопрос удивил Мег, но это была правда.

— Нет. И я не могу понять почему. Мне доставляло удовольствие ваше общество, я находила вас остроумным, я разделяла ваши мнения. Вы красивы и отважны, но я ни разу не почувствовала себя с вами так, как…

Мег замолчала. Слезы выступили у нее на глазах. Как порыв северного ветра налетело на нее мучительное, болезненное воспоминание.

— …как с…

— Как с Уортеном? — пришел к ней на помощь барон.

У Мег вырвалось рыдание.

— Какая нелепость! Какая чудовищная нелепость! Так поздно понять свои собственные чувства! Он говорил мне быть осторожнее с выбором! О какая я жалкая идиотка!

— А вы еще и половины всего не знаете. — Он придвинулся к ней ближе, как будто они были сообщниками, обсуждающими свои тайны. — Вы не можете себе представить, какое наслаждение доставляют мне ваши страдания. Подумать только, что мне удалось отнять такой приз у вашего жениха!.. Любопытно, однако, что мы с Уортеном имеем склонность к одному и тому же типу женщин. Каролина, например.

Их разговор принимал такие неожиданные обороты, что Мег на этот раз даже не удивилась. Она вспомнила, как Каролина и Уортен несколько раз обменивались понимающими улыбками. Смахнув катившуюся у нее по щеке слезу, Мег сказала:

— Значит, вы тоже интересовались Каролиной. Меня это почему-то не удивляет.

— О да, — отвечал он. Голос его звучал задумчиво. — Десять лет назад я надеялся сделать ее своей женой. В свете этого, события последних двух недель кажутся мне особенной иронией судьбы. Мне это доставило большое удовольствие.

— Но вам не удалось завоевать ее.

— Увы! Она относилась ко мне примерно так же, как вы. Тогда я не мог этого понять; я и теперь еще не все понимаю. Почему вы не любите меня? Вы сами сказали, что я вам нравлюсь. Для меня это загадка.

Мег вытерла еще одну слезу.

— У меня нет с собой даже ридикюля.

Он сжалился над ней и протянул ей свой платок.

Мег высморкалась.

— Благодарю вас, — сказала она. — Я не знаю точно, почему я не влюбилась в вас, и могу высказать только догадку, милорд. У вас не хватает каких-то очень важных положительных качеств, и хотя ваши манеры вызывают уважение и в какой-то степени даже расположение…

— Позвольте мне докончить, — перебил он насмешливо. — Вы хотите сказать, что под внешним блеском сердце добродетельной женщины узнало зачерствевшую душу. — Глаза его вспыхнули гневом. — Позвольте мне тогда сказать, что я думаю на самом деле. Вы так же жалки, как и другие, особенно ваш отец. Все, что вас интересует, это только происхождение и воспитание. Вы презираете моих отца и деда, составивших себе состояние торговлей. Я просто выскочка, недостойный Каролины Брэдли или Маргарет Лонгвилль, чьи предки восходят к Вильгельму Завоевателю.

Мег была поражена этой вспышкой и готова была начать убеждать его, что он заблуждается, но в этот момент вернулся кучер с небольшой повозкой, запряженной пони.

Луна снова скрылась, и все погрузилось и темноту. В сознании у нее на мгновение наступил просвет, но тут же исчез. Станет ли Уайтхейвен, то есть Уортен, разыскивать ее? — мелькнуло у нее в голове. Да и захочет ли он ей спасти?

Мег прижала руку к лицу. С чего бы он вздумал ей помогать, когда она сама сказала ему, как невысоко она его ставила? Она еще больше приуныла. Никто не знает, где она. Нет никакой надежды, что ее найдут, и, если она не желает стать женой Монтфорда, ей нужно бежать.

Но как? Денег у нее не было, и ни в одной гостинице, где останавливаются респектабельные путешественники, не поверят ее рассказам. Даму, путешествующую одну, без горничной или компаньонки, немедленно заподозрят в самом худшем. Как она сможет объяснить кому-нибудь, что ее похитил из родительского дома пэр Англии?

Взобравшись в старенькую повозку, Мег с радостью ощутила, что прохладный ночной воздух в значительной степени способствовал облегчению ее дурноты. К сожалению, ей пришлось втиснуться между кучером и бароном. Она сразу заметила, что его поведение по отношению к ней изменилось. Он обнимал ее очень крепко за талию, якобы для безопасности, и пользовался каждой возможностью прижать ее к себе. Мег держала платок у рта не столько для того, чтобы удерживать тошноту, вызванную покачиванием повозки, сколько от ощущения его отвратительной близости. Она никогда не могла вообразить, что кто-то может быть ей настолько омерзителен. Когда он наклонился и поцеловал ее шею, она, ни минуты не колеблясь, дала ему пощечину. Он тихо засмеялся, нимало не смущенный такой реакцией.

Его голос причудливо разнесся эхом среди близлежащих холмов:

— Нам с вами будет весело. Хоть вы и притворяетесь настоящей леди, но я-то вас вижу насквозь. Я знаю, какой в вас горит огонек!

Мег хотела было назвать его чудовищем, но вспомнила, что она давно уже называла так Уортена. Из внезапно зародившегося в ней уважения к Уортену она не могла применить к Монтфорду такой эпитет. Она сидела неподвижно рядом с ним, хотя повозку трясло сильнее, чем когда-либо.

— Я никогда не буду вашей женой, Монтфорд, — сказала она. — Лучше умереть. Вы не джентльмен.

Монтфорд придвинулся к ней еще ближе.

— А Уортен — человек чести, вступивший в заговор с вашим отцом, чтобы заставить вас выйти за него? В чем разница, Мег, — я ли вас увезу в Гретна-Грин или Уортен подпишет брачный контракт без вашего согласия? Какой вы, однако, стали лицемеркой!

Мег не сразу нашлась, что ему ответить.

— Нет ничего необычного в том, что отцы устраивают браки своих дочерей. Я вела себя недостойно, отказываясь повиноваться желаниям папы. Я сама виновата.

— А Уортен не виноват?

Она молчала, не желая обсуждать с ним Уортена, пока они не доехали до гостиницы. Когда он усадил ее в очень грязной гостиной маленькой гостиницы со странным названием «Колокол и русалка», Мег вздохнула с облегчением. Побыть без него хоть несколько минут, пока он отдавал распоряжения насчет их дальнейшего пути, было уже отрадно. Он сам намеревался проследить за ремонтом кареты и узнать, можно ли нанять другой экипаж на всякий случай.

В его отсутствие замученная работой служанка принесла Мег кофе и ломоть черствого хлеба. Чашка была грязная, и, с отвращением проглотив кофе, Мег почувствовала новый приступ тошноты. Когда прислуга вышла, девушка встала и подошла к камину. Он сильно дымил, и от дыма разъедало глаза. Но и без дыма слезы так и текли у нее по лицу. Ей было холодно, и она чувствовала себя ужасно несчастной, сознавая, что, уехав из Стэйплхоупа с Монтфордом, она сделала самую большую глупость в своей жизни. В сердце Мег начал закрадываться страх, что ей не выйти из этого чудовищного положения. Перед ней у камина в медной стойке помещались щетки, раздувальные мехи и кочерга. В случае необходимости она могла бы защититься с помощью кочерги. Мег содрогнулась, вспомнив десятки эпизодов, в которых ее героини отстаивали свою честь именно таким способом. Теперь, когда она сама оказалась в ловушке злодея, ее романы казались ужасно глупыми.

Заскрипели несмазанные дверные петли, и в комнате появился Монтфорд. Стоя в дверях, он довольно улыбался, не выпуская дверной ручки, всем своим видом напоминая ей, что она его пленница.

Расправив плечи, Мег сказала:

— Я никогда не буду вашей женой, Монтфорд. Что бы ни случилось сегодня — или завтра, я никогда на это не соглашусь. Лучше прожить остаток дней в позоре и унижении, чем быть женой такого человека, как вы.

— Как это благородно звучит! — воскликнул Монтфорд, входя в гостиную. — Но я думаю, что завтра вы отнесетесь к моему предложению более благосклонно.

Лорд говорил очень медленно, и Мег с ужасом поняла, что он успел угоститься спиртным из запасов хозяина гостиницы. Он широко улыбался, приближаясь к ней медленными шагами, и явно наслаждался происходящим.

— Наш экипаж будет готов только утром, моя дорогая Мег. Нам придется с этим примириться. Как вы можете себе представить, сначала я очень огорчился, но потом сообразил, что нам может быть очень уютно в этой миленькой гостинице…

— Во-первых, камин дымит, — холодно заметила Мег, — как и, наверное, во всех здешних помещениях, хлеб черствый, а ночью нас заедят клопы! Миленькая гостиница, ничего себе!

Монтфорд укоризненно покачал головой.

— Я не позволю вам клеветать на это восхитительное любовное гнездышко. Вы не можете вообразить себе, как я ждал того момента, когда смогу, наконец, заключить вас в объятия. Вы очаровательное создание, сама невинность! Но в то же время я не раз видел, как ваши глаза загораются страстью. Я очень люблю вас, Мег, несмотря на неприглядные обстоятельства этого приключения.

— Если вы любите меня, то отпустите.

— Никогда! — усмехнулся он, подступая к ней.

Мег пошарила у себя за спиной и схватила толстую ручку. Стук ее собственного сердца отдавался у нее в ушах. Монтфорд был уже рядом, и она с трудом удерживалась, чтобы не броситься бежать. Она знала, что, если она только попытается бежать, все пропало. У нее был только один шанс спастись — нанеся барону сильный удар при его первой попытке прикоснуться к ней и лишив его сразу сознания. У нее начинала кружиться голова.

— Какая храбрость! — сказал он. — Я не ожидал, что вы сможете так стойко противостоять мне.

Едва он успел обхватить ее за талию, как Мег вытащила первое, что ей попалось, — щетку, за которую она ухватилась, и изо всех сил ударила барона по голове.

К сожалению, ей попалась щетка, оцарапавшая барону ухо, а не кочерга. Увидев, чем его ударили, Монтфорд громко расхохотался.

— И почему эта дурацкая штука оказалась щеткой! — воскликнула Мег. — Неужели только в романах героине попадается под руку нужный предмет?

Монтфорд внезапно перестал смеяться и снова подступил к ней. Мег продолжала колотить его щеткой, пока он не вынудил ее уронить это оружие, вывернув ей руку.

— Вам не следовало вступать со мной в борьбу, Маргарет. Сопротивление только разгорячит во мне желание обладать вами.

— И как только я могла называть вас другом! Я…

Он не дал ей договорить, прильнув губами к ее губам.

Мег почувствовала, как тошнота снова подступает к горлу, слезы хлынули у нее из глаз. Она боролась, силясь оттолкнуть его. Но Монтфорд был очень силен, и ее усилия не увенчались успехом. Его поцелуи становились все настойчивее, причиняя ей боль.

Когда он отпустил ее на секунду, Мег вскрикнула:

— Перестаньте немедленно, а то меня сейчас вырвет!

Он только засмеялся в ответ, тесня ее все ближе к камину. Это вышло удачно для нее, так как Мег знала, что кочерга где-то сзади. Она потянулась и на этот раз нащупала ее. Неудобные раздувальные мехи не подошли бы для ее цели.

Дотянувшись до кочерги, она размахнулась и ударила ею Монтфорда по голове.

Барон не упал замертво. Колени у него слегка подогнулись, и он поднес руку к голове. Кровь закапала на пол. Маленький быстрый ручеек, проникая между его пальцами, катился по щеке, образуя все разрастающееся пятно на его шейном платке. Он застонал и повалился в стоявшее у стола кресло.

— Черт! — пробормотал он. — Ты мне дорого за это заплатишь!

Мег, сделавшая было шаг к нему, уже раскаиваясь, что она так сильно его ударила, этих словах попятилась и выбежала из гостиницы. Она кинулась во двор к конюшне. Ее целью было найти себе лошадь и бежать отсюда как можно дальше.

— Скорее! — крикнула она. — Оседлайте мне лошадь. Прошу вас. Я должна бежать отсюда. Немедленно.

— Маргарет! — услышала она голос Монтфорда.

Мальчишка-конюх, чистивший лошадь при свете фонаря, смотрел на нее во все глаза, не понимая, что ему делать.

— Прошу вас! — взмолилась Мег, но парень стоял как статуя, не трогаясь с места.

Мег снова взмолилась, и тронутый ее слезами парень выступил вперед. Но в эту минуту в конюшню ввалился Монтфорд с окровавленным лицом. Он легко поймал Мег.

— Плутовка! И все же что за прелесть! — Увидев конюха, он закричал: — Убирайся отсюда, щенок!

Сняв с гвоздя в стене уздечку, он хлопнул ею себя по сапогу.

Взглянув на уздечку, а затем на Монтфорда, парень попятился и, повернувшись, убежал.

Бросив уздечку в сено, Монтфорд заставил Мег повернуться к нему лицом.

— Отпустите меня, а то вам плохо придется! Клянусь, вы за это ответите!

Держа ее за талию, он засмеялся. Кровь все еще лилась из раны, и Мег поняла, что он, должно быть, сильно пьян, раз даже не позаботился о том, чтобы перевязать ее.

Неожиданно силы оставили Мег. Ноги подкашивались. Монтфорд держал ее в объятиях, не давая ей упасть, лицо его расплывалось у нее перед глазами, как в тумане. Внезапно он оттолкнул ее, так что она упала на колени. Сидя на сене, она закрыла лицо руками. Она уже решила вступить с ним в переговоры и предложить ему деньги за свое освобождение, когда вдруг поняла, что они не одни.

Знакомый голос спросил:

— Что с вами, Мег? Вы не ушиблись?

Резко повернувшись, Мег увидела Уортена. Он стоял над валявшимся на полу и слабо стонущим Монтфордом. Уортен смотрел на нее, ожидая ответа, но намеренно не отходил ни на шаг от Монтфорда.

Мег была поражена. Она никак не думала, что он вовремя узнает о похищении и последует за ней, чтобы спасти ее! Но ему это удалось, и Мег никогда еще не была так счастлива его видеть! Глаза ее наполнились слезами.

— Я не могу поверить, что вы нашли меня! О слава Богу, что вы здесь, милорд! Я уже не надеялась… Он… он хотел…

Поколебавшись лишь секунду, Уортен бросился к ней, помог ей подняться и крепко обнял.

— Мег, моя любимая!

Мег уткнулась ему в плечо.

— Я думала, что я пропала!

За спиной Уортена раздался еще чей-то голос:

— Вставай, негодяй! Поднимайся, тебе говорят!

С взбешенным лицом, сжав кулаки, над распростертым Монтфордом стоял Чарльз.

— Поднимайся, пьяная рожа!

Застонав, Монтфорд перекатился на бок, но не сделал попытки подняться. Он долго смотрел на Чарльза, потом закрыл глаза и долго их не открывал.

— Я не хотел сделать ничего плохого, — сказал он. — Я только пытался задержать ее здесь, пока Уортен от нее не откажется. Вы должны мне верить, Бернел! Я бы никогда не обидел Мег. Вы же знаете, что я люблю ее. Вы должны это знать!

Маргарет не могла поверить своим ушам.

— Презренная тварь! Мало того, что напал на меня, так еще и лжет! Я никого в жизни так не презирала!

И тут она разразилась рыданиями. Уортен обнял се за плечи.

— Успокойтесь, дорогая. Все будет хорошо.

Монтфорд медленно поднялся на ноги, отряхивая сено с фрака и бриджей. Покачиваясь, он сказал:

— Не знаю, что это за вздор она вам тут болтает.

Чарльз размахнулся, как будто желая дать ему пощечину. Но Уортен остановил его:

— Оставьте, Чарльз, это ничему не поможет. Вернемся в гостиную и займемся Мег.

Мег была поражена настойчивостью в его голосе. Она взглянула на него с недоумением. Лицо его было серьезно, и, хотя он уговаривал Чарльза помочь ей, она догадывалась, что у него совершенно иные цели. Она только не могла понять, чего он хотел достичь.

Голос Чарльза нарушил ее размышления.

— Скажите мне, милорд, есть ли у вас тетка, которая живет в Линкольншире? Отвечайте немедленно!

— У меня… то есть… я…

— Нет у него никакой тетки, — вмешалась Мег. — Он лгал и мне и тебе. Его тетка умерла много лет назад.

Она почувствовала, как Уортен сжал ей плечо, словно пытаясь предупредить ее о чем-то. Но она была слишком зла на барона, чтобы сдержаться.

— Этот человек, — добавила она полным презрения голосом, — лжец и игрок. Он хотел увезти меня в Гретна-Грин, чтобы там жениться на мне.

Монтфорд взглянул на нее с улыбкой.

— Я думаю, так или иначе, но ты доставила мне удовольствие, Маргарет, — сказал он загадочно.

— Что вы этим хотите сказать? Я никогда не стану вашей женой, если вы на это намекаете

Монтфорд с улыбкой указал на присутствующих мужчин.

— Эти джентльмены отлично понимают, что я имею в виду.

Мег взглянула в лицо Уортена, ставшее совершенно каменным. В желтом свете фонаря его взгляд казался суровым и непроницаемым.

Внезапно Мег поняла и предостерегающий жест Уортена, и намеки Монтфорда. Чарльз намеревался вызвать его на дуэль. Широко раскрыв глаза от ужаса, Мег сообразила, что, если дуэль состоится, Чарльз, скорее всего, погибнет. Монтфорда ему не одолеть.

Она уже раскрыла рот, чтобы помешать дальнейшему развитию событий, но Чарльз опередил ее:

— Вам не избежать наказания за эту проделку.

— Бернел! — резко окликнул его лорд Уортен. — Не делайте глупостей!

Повернувшись к Уортену, Чарльз слегка ему поклонился.

— Я уважаю вас за данное вами обещание, но я такого обещания не давал и добьюсь удовлетворения.

Он снова обернулся к Монтфорду.

— Вы опозорили свое имя и свой титул. Назовите ваших секундантов.

Вне себя от ярости, сознавая, что он не только позволил себя одурачить, но и подверг опасности жизнь Мег, он сорвал перчатку и швырнул ее к ногам Монтфорда.

Мег увидела скомканную перчатку у пыльных сапог барона. Уортен отпустил ее и подошел к Чарльзу. Они начали договариваться о предстоящей встрече. Секундантом Чарльза будет Уортен. Монтфорд сказал, что его друг мистер Уайт, который должен прибыть в Стэйплхоуп на следующий день, с удовольствием возьмет на себя обязанности его секунданта.

Эти слова произвели мало впечатления на Мег. У нее как будто притупился слух, и она продолжала, не отрываясь смотреть на перчатку Чарльза.

Она подняла взгляд на него самого. Он стоял очень прямо. Будучи на несколько дюймов ниже Уортена и Монтфорда, он казался в этот момент выше их, благородный, храбрый, настоящий джентльмен. Это было как раз то, что Мег все время требовала от Уортена. Она взглянула на Уортена. Он тоже пристально смотрел на лежавшую на земле перчатку. Мег поняла, что он пытался, как мог, предостеречь ее. Стоило сделать небольшое усилие, и дуэль могла быть предотвращена.

Мег похолодела. Чарльз только что вызвал на дуэль одного из лучших стрелков в Англии. Мег запрокинула голову: новая мысль поразила ее. Она осознала то, что хорошо понимали сотни женщин, ненавидевшие этот обычай: нелепая, дурацкая пуля может лишить жизни ее любимого друга и товарища детских игр. Хотя Чарльз был и метким стрелком, но при всем его задоре у него была до сих пор только одна дуэль, больше похожая на фарс и закончившаяся тем, что противники напились до потери сознания в ближайшей таверне.

Мег оглянулась. Мужчины целиком занялись предстоящим поединком. Она знала, чем он закончится. Чарльз умрет, потому что она по глупости отстаивала убеждения, которые с отвращением отвергали все здравомыслящие женщины. Она, только она одна, создала эту чудовищную ситуацию. Если Чарльз погибнет, это будет на ее совести, и только на ее.