Преображение мира

7

Следующие три недели Хейзл провела в непрестанных мучительных раздумьях. С одной стороны, хорошо, что она могла заниматься собой, заполняя внезапно свалившееся на нее свободное время. Ибо в отсутствие Дика в жизни ее образовалась огромная пустота. Но, с другой стороны, ее существование вдруг потеряло смысл. Не только потому, что в доме не было человека, которому надо готовить ужин, но и потому, что не раздавался звук поворачиваемого в замочной скважине ключа — звук, от которого Хейзл неизменно застывала на месте, полная радости и ожидания той минуты, когда увидит обаятельное, родное лицо мужа. И так длилось все эти годы…

Телевизионные передачи, которые обычно интересовали ее просто потому, что после просмотра их можно было обсудить с Диком, теперь казались настолько скучными, что и смотреть невозможно. Даже книги, чтение которых она все время откладывала из-за недостатка времени, перестали манить к себе. Она пыталась сесть за чтение, но буквы плясали перед глазами, непонятные, как иероглифы, лишенные всякого смысла. И увлек ли ее сюжет, если она могла думать только о том, как ей не хватает мужа?

Да, Дику и раньше приходилось уезжать в деловые поездки, но никогда они не длились так долго. И никогда не имели отношения к другой женщине, с горечью напомнила себе Хейзл. И плюс к этому мы еще ухитрились поругаться по телефону.

На другой же вечер Хейзл позвонила, чтобы извиниться, и Дик заверил, что все забыто, но весь их остальной разговор носил подчеркнуто сдержанный характер. Не будь при ней девочек, за которыми нужен глаз да глаз, она бы не знала, чем заняться. И Хейзл не могла не задумываться, как сложится жизнь, когда девочки, подрастая, будут становиться все самостоятельнее и неизбежно отдалятся и от нее, и от Дика. И кем же она тогда станет? Одной из тех особ, которых, как Хейзл подозревала, Дик презирал не меньше, чем она сама? Всего лишь пресыщенной женой очень богатого человека? Ни в коем случае!

Но в конце концов страхи, таившиеся где-то в подсознании, заставили Хейзл взяться за изменение того отрезка бытия, в котором она была столь несчастлива. Она с удовольствием приняла идею Саскии запечатлеть на фотопленке ее успешную работу над собой.

— Хейзл, я думаю, в самом деле может получиться книга, — как-то сказала Саския, заскочив к Хейзл в середине дня и увидев, что подруга с фанатизмом качает пресс, лежа на ковре в гостиной. — Точнее, Расселл в этом просто убежден!

От напряжения лицо Хейзл покраснело и покрылось испариной. Закончив упражнение, она со сдавленным стоном распростерлась на ковре.

— Книга? Что ты имеешь в виду?

— Вот. — Саския разложила перед собой пачку глянцевых черно-белых снимков. — Смотри.

Взглянув, Хейзл чуть не потеряла сознание от ужаса, когда перед ней предстало выразительное изображение обтянутой трико огромной задницы в складках и целлюлитных ямочках, напоминающее гигантскую карту Луны.

— О, Господи, — потрясенно простонала Хейзл. — До чего ж огромная!

— Что именно?

— Да моя задница, черт возьми!

— И не такая уж огромная, — возразила Саския. — Просто чуть круглее, чем нормальная.

— Ах, не утешай меня, я же вижу!

— В прессе постоянно появляются снимки невероятно тощих красоток, фигуры которых выдают за идеал женственности. Достичь его большинство нормальных женщин не в состоянии, так что не переживай!

— Уничтожь их, Саския, ради Бога, — простонала Хейзл. — Порви, прошу тебя!

— А вот Расселл говорит, что снимки просто потрясающие! — вступилась Саския за свою работу.

— В таком случае наши с Расселлом мнения не совпадают, — уныло ответила Хейзл. — Хотя я допускаю, что потрясающее зрелище может быть и ужасным. Так что он довольно точен в своем определении, хотя и не прав!

Собрав снимки, Саския аккуратно сложила их в конверт, после чего последовала за Хейзл на кухню, где снова стала профессионально придирчиво рассматривать подругу, пока та наливала в два стакана минеральную воду, один из которых протянула Саскии.

— Угощайся, — с саркастической усмешкой пробормотала Хейзл.

— Благодарю. — Сделав глоток, Саския отставила стакан. — А если серьезно, Хейзл, — сказала она, помахивая конвертом с видом человека, готового к решительному сражению, — я не могу отделаться от мысли, что этот набор снимков весьма многообещающ!

— В каком смысле? Чтобы людям при взгляде на них становилось плохо?

— Не стоит так себя настраивать!

— Я тебя умоляю! Будь у тебя такая задница, ты бы еще не так себя настраивала!

Саския пожала плечами.

— Должна признать, что на первых снимках твоя попка в самом деле несколько великовата…

— Не уступает по ширине гиппопотамьей — это ты хочешь сказать? — мрачно перебила Хейзл. — А не «несколько великовата»!

— Ну, а теперь взгляни вот на это! — Саския вытащила еще одну пачку снимков из конверта, который продолжала держать в руках. — Смотри! Видишь, чего ты добилась всего за три недели!

Хейзл буквально потеряла дар речи, присмотревшись к фотографиям, которые протягивала ей Саския. Она отнюдь не ожидала увидеть себя в образе некоей топ-модели. Этого и быть не могло, ибо Хейзл не была ни высока, ни длиннонога; не обладала и броской внешностью. Но не оставалось никаких сомнений, что за три недели ее облик претерпел удивительную метаморфозу. Это было самым точным определением!

Сочетание физических упражнений, диеты и плавания в бассейне устранило жировые отложения на талии, а поскольку она накачала пресс, живот стал более плоским, то казалось, что груди увеличились.

— Понимаешь, что я имею в виду?

— Я в самом деле стала лучше выглядеть, — признала Хейзл, пристально разглядывая фотографии и не веря своим глазам.

— Смотришься просто потрясающе! — улыбнулась Саския. — Расселл буквально неистовствовал, а его завести нелегко! Итак, относительно книги…

Но Хейзл отрицательно покачала головой.

— Дорогая, давай хоть на минуту вернемся к реальности. Несколько снимков, на которых я действительно теряю сходство с бегемотом, — это ведь еще не книга. Не так ли?

— А вот Расселл считает, что она получится… учти, он ведь занимается этими делами. Согласись, Хейзл, ты — женщина удивительных достоинств…

— Достоинствами обладают мои девчонки, — спокойно поправила ее Хейзл. — А не я. Это они — «Дети «Триумфа»».

— Но мы продадим тебя как их мать! Как «Женщину «Триумфа»»! Которая столкнулась с теми же проблемами, что и тысячи других женщин, и одержала триумфальную победу! В твоем лице, дорогая, женщины смогут увидеть себя. Ты симпатичная, не обладаешь сногсшибательной красотой, которая может только отпугнуть…

Сомнительный комплимент, но Хейзл невольно заинтересовалась и попросила:

— Продолжай, пожалуйста.

— Женщины сыты по горло моделями, с которыми у них нет ничего общего! — вдохновенно вещала Саския. — Тощие, как бобовый стебель, нимфетки, которых так и хочется накормить досыта, или миниатюрные актрисульки, которые решили подзаработать, демонстрируя тряпочки «от кутюр». В то время как ты, женщина с тремя детьми…

— …Которые, не забывай, одновременно появились на свет! — заразившись энтузиазмом подруги, подхватила Хейзл.

— Вот именно! И уж если ты смогла подтянуть живот и сделать его плоским как гладильная доска, то и другие женщины, глядя на тебя, воодушевятся!

— Но ведь придется еще убеждать «Триумф», не так ли? — задумчиво нахмурилась Хейзл, признавая, что идея начала ей нравиться.

— Расселл уже разговаривал с ними.

— Уже?

— Уже. Идея жутко понравилась. Они просто вцепились в нее. Особенно если мы придумаем несколько рецептов на основе их продукции и выдадим их!

— Рецептов? — пролепетала Хейзл. — Каких рецептов?

— Дурочка! Тех, над которыми ты вечно колдуешь. Я знаю, ты сейчас сидишь на сырых овощах, чтобы сбросить вес, но ты конечно же не будешь отрицать, что великолепно готовишь? Как насчет креветок со спаржей? Потрясающее блюдо, и к тому же низкокалорийное, что вполне тебя устраивает. Не так ли?

— Н-ну, в общем-то, да, — мучаясь сомнениями, ответила Хейзл. — Наверное, так и есть. А если подать его с салатом или с отварными овощами, а не с рисом, то калорий будет еще меньше.

— Блистательно! Есть у тебя еще что-нибудь похожее?

Хейзл пожала плечами.

— Разве что приготовленное на пару куриное филе с соусом из шпината…

— Великолепно! — Саския выразительно, как актриса миманса, закатила глаза. — Расселл сходит с ума от шпината!

Хейзл меньше всего интересовали кулинарные пристрастия Расселла, но она вежливо промолчала.

— И еще салат из ананасов с…

— Садись и записывай! — велела Саския и подняла стакан с минеральной водой, словно собираясь произнести тост. — Я чувствую, что нас ждет победа!

В тот же вечер раздался звонок от Дика, и Хейзл кинулась к телефону, снедаемая нетерпением услышать голос мужа, но, главное, она хотела выяснить, когда Дик вернется домой. Однако его скорбный тон заставил Хейзл умолкнуть на полуслове.

— Хейзл…

Когда он произнес ее имя таким до ужаса серьезным тоном, у нее ёкнуло и оборвалось сердце и с головой накрыла волна страха, лишая сил.

— Что случилось? — встревожилась Хейзл.

— Мать Паолы ночью скончалась.

К своему непреходящему стыду, Хейзл испытала огромное облегчение, что Дик не бросает ее ради другой женщины — это была первая мысль, которая пришла ей в голову. Она тут же сурово осудила себя, вспомнив невыносимую боль, которую доставила ей кончина родителей.

— Ох, Дик, мне так жаль. Бедная Паола. Как она?

— С ней все в порядке, — медленно ответил он. — Ее мать была очень пожилой женщиной, которая болела с незапамятных времен. Но хотя Паола была готова к такому исходу, понимала его неизбежность, которая всем принесет облегчение… все же это была ее мать и, что бы ни было, это ужасная потеря. Да ты и сама это знаешь, моя дорогая.

Хейзл слышала, что голос Дика полон сочувствия и сострадания и к ней, и к Паоле, но пусть даже Хейзл восхищалась способностью мужа к переживаниям, она с особой остротой ощутила свою беззащитность. Стоило ей подумать, что именно так Дик и должен говорить, коль скоро он собрался бросить семью, как у нее перехватило дыхание.

— Ты пока остаешься там? — осмелилась спросить Хейзл.

— В общем-то… да. Во всяком случае, еще побуду после похорон. Они состоятся на следующей неделе. Но только если ты не против.

Что она могла ответить? Дик отсутствовал уже почти четыре недели, куда больше, чем ее устраивало, тем более что между ними осталось столько нерешенных вопросов. Отчаянно захотелось плакать, но нет, этого нельзя делать.

Дик конечно же вернется, когда сочтет нужным. К ней и детям, а не к Паоле. Но эгоистические рассуждения испарились, стоило Хейзл подумать о Паоле, о тех жертвах, которые она приносила матери, и об образовавшейся теперь в ее жизни огромной зияющей пустоте. Голос Хейзл обрел мягкие сочувственные нотки, и она прошептала:

— Конечно, Дик. Оставайся, сколько нужно.

— Особо задерживаться я вроде не должен, поездка в Германию оказалась успешной, а погода явно обещает такой урожай, которого тут не видывали много лет. Строго говоря, если все пойдет по плану, то в течение нескольких лет виноградник будет приносить приличный доход — впервые за всю свою историю.

— Ясно.

Дик был настолько увлечен и возделыванием виноградника Паолы, и разрешением проблем самой Паолы, что Хейзл пришлось напомнить себе: иным ее муж и быть не может. Все успехи Дика зижделись исключительно на его настойчивости и преданности делу. Когда он брался за что-нибудь, то работал с полной отдачей, на двести процентов, что и было причиной пересудов завистников. Хейзл заставила себя выказать энтузиазм.

— Так это же просто чудесно! — радостно воскликнула она. — И когда Паола справится с горем и успокоится, думаю, она придет к тому же выводу.

— Она справится, — охотно согласился Дик. — Справится. А как у тебя дела, дорогая? — спохватившись, добавил он. — Чем ты занималась все это время?

Вспомнив слова Валери, что папа не любит тайн, Хейзл открыла было рот, чтобы поведать Дику о своих успехах и замыслах, но передумала. Она сказала себе, что еще придет время громогласно объявить, сколько фунтов потеряла и как заставила себя наслаждаться нагрузками, или рассказать об уверенности Расселла, что он сможет сделать ее историю основой яркой книги. Тем более что с ее стороны было бы крайне бестактно сообщать столь радостные известия, ведь Дик находится в доме, погруженном в скорбь и печаль. Кроме того, разве ей не хочется преподнести мужу сюрприз? изумить его?

В течение многих лет Хейзл не уделяла своей внешности много внимания, разве что старалась прилично выглядеть, но встреча в ресторане нанесла огромный урон ее уверенности в себе. Грубые замечания Делии и Мэгги заставили ее посмотреть на себя другими глазами. Совершенно обыкновенная женщина, которой выпала удача выйти замуж за необыкновенного мужчину. Из чего проистекает начало конца. Это всем известно.

Хейзл постоянно встречала газетные статьи о мужьях, которых переставали устраивать жены, и они меняли их на более молодых и привлекательных особ. И хотя Хейзл ни на мгновение не посмела усомниться в крепости моральных устоев Дика, которые не позволят ему опуститься до подобного, тем не менее она должна сделать все, что в ее силах, дабы избавить мужа от любых искушений!

Покидая Лондон, он попрощался с пухлой, неряшливо одетой женой. Так пусть вернется к подтянутой и привлекательной женщине, которая может — пока только теоретически! — стать автором прибыльного бестселлера о диетической кухне! Почему бы не помечтать?

— Я? — Хейзл сделала вид, что растерялась, и бросила на себя победный взгляд в зеркало, что висело в холле. — Ну, ты же знаешь меня, Дик. Ничем особенным я не занималась.