Превратности судьбы

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Гнев, обуявший Доминика при виде девушки, было трудно описать. Прежде всего, Доминик считал, что внезапно прилетел назад, на Бермуды, повинуясь каким-то чарам… какому-то странному влечению к Джейми, которое она на него оказывает. Но, увидев ее здесь, в его гостиной, почему-то снимающей картины со стен, поддался неприятным подозрениям.

Джейми окаменела, увидев Доминика. На лице ее был написан ужас — это Доминик разглядел сразу. Но, дьявол, куда смотрит Катриона? Почему ее секретарша бродит по вилле? И даже зашла на его личную половину…

— Я… Мне…

Ее жалкое заикание не умерило его ярость. Прилетев на Бермуды, он надеялся, что сможет без помех принять душ и отдохнуть до того, как придется пускаться в длинные объяснения с мачехой. Теперь он подумал: уж лучше бы я объявился сразу. Это предотвратило бы нынешнюю неловкую ситуацию.

— Так что же? — зарычал он, потуже затягивая полотенце вокруг голых бедер и входя в комнату. — Я задал вам вопрос: что вы здесь делаете? Имейте мужество ответить.

Доминик видел, как Джейми сглотнула слюну, и решил дать ей время подумать. Хотя он плохо представлял себе, что она придумает. Факты, как говорится, были налицо.

— Когда… когда вы прилетели? — спросила Джейми.

Доминик хмыкнул: как это по-женски — ответить, но ничего не сказать!

— Час назад, — рявкнул он, боясь смягчиться. — Итак, может, вы скажете наконец мне, что вы здесь делали? Или стоит вызвать полицию?

— Полицию? — переспросила она тоненьким голоском, и в душе его шевельнулась жалость. А потом он заметил, как женственно она выглядит в коротких шортах и маечке, какие длинные у нее ноги. Он припомнил пышную грудь…

— Ну да, полицию, — повторил Доминик уже с меньшей уверенностью. — Я застукал вас в моей комнате, где вы шарили как обыкновенная воровка. Вы как работаете — в одиночку или с сообщником, притаившимся в кустах?

Джейми испуганно ахнула:

— Вы не можете так думать…

— Почему? Грабители способны принимать любой облик. Вы полагаете, что ваше невинное личико вас спасет?

— Я не воровка!

Она защищается довольно энергично, решил Доминик, хотя, с другой стороны, что ей остается? Он все еще пытался сохранить в душе злость. Вина ее очевидна, а он теряет время, убеждая себя, что это не так…

— Так что же вы здесь делали? Не притворяйтесь, что искали меня: вы знали, что меня тут нет.

— Я не искала вас. — Джейми прижала руки к животу, пытаясь унять спазмы. И, словно это могло ее оправдать, добавила: — Я думала… что это комнаты Катрионы.

С него все еще стекала вода, и он переступил на сухое место на ковре, но Джейми, как-то панически ахнув, отшатнулась, словно Доминик хотел ее ударить. Джейми наткнулась на дверь и одной рукой стала нащупывать ручку у себя за спиной. Он знал, что если она откроет дверь — только ее и видели. И он ничего не сможет объяснить мачехе. Катриона же раздует из этого целую историю…

Доминик рванулся вперед, забыв про полотенце, обмотанное вокруг бедер. Рука его уперлась в дверь у затылка Джейми, и в тот же миг полотенце скользнуло на пол. Когда Доминик прижался к Джейми, он почти почувствовал ее теплое мягкое тело под тонкой одеждой.

Ощущение было необыкновенно возбуждающим. Девушка, слегка шевельнувшись, заставила все его существо полыхнуть огнем, и Доминик еще плотнее прижался к ее груди.

Какую-то минуту оба молчали, Доминик слышал ее дыхание, такое же лихорадочное, как и у него. Он тщетно пытался подавить возбуждение, которое только усиливалось оттого, что она, работая руками и ногами, старалась вырваться. Она чувствовала сокращение каждого его мускула. А он… чем больше он пытался уйти от этих ощущений, тем больше возбуждался.

Но, Боже мой, как приятно чувствовать ее тело под тяжестью своего собственного! Сколько ночей ему это снилось, а теперь реальность была лучше любого сна. Он знал, что вот-вот может потерять контроль над собой. Он так хотел ее, что желание превращалось в физическую боль.

— Не надо… — слабо выдохнула она, и ее дыхание защекотало ему шею. На лице Доминика появилась гримаса: неужели глупышка думает, что он ее отпустит? Она не представляет себе, какое это наслаждение — чувствовать ее руки на своем теле… Он хотел бы сдвинуть их пониже, туда, где пылала его плоть…

Джейми не могла поверить, что все это происходит с ней, и притом — наяву. Она уже видела Доминика обнаженным — в то утро, когда он, искупавшись, появился из воды как языческое божество. Господи, что же делать? Что она может сказать такого, что заставило бы его отпустить ее? А сердце ее было готово выскочить из груди…

— Вы так и не ответили мне, — сказал Доминик.

Джейми едва не расхохоталась. Не может же он ожидать разумного ответа, втиснув свое волосатое бедро у нее между ногами?

— Не знаю, какого ответа вы ждете от меня, — сказала Джейми, изо всех сил стараясь избежать его упорного взгляда. — Говорить… в таком положении?.. Если бы вы меня отпустили…

— Если я вас отпущу, вы сбежите. — Он хрипел от волнения. — Ну так в конце концов, что вы здесь делали? Не важно, чьи, вы думали, это комнаты — мои или Катрионы. Вы ничего не объяснили.

Джейми молчала. Несмотря на его агрессивный тон, она не могла не чувствовать, что он все теснее прижимается к ее животу, что его возбуждают ее попытки вырваться. Она втянула воздух: мысль, что он хочет ее, наполняла девушку радостью. И однако разумная ее половина ужасалась всему происходящему.

— Я… хотела посмотреть, кто написал картину, — промямлила Джейми. — Меня вообще интересует живопись.

— Почему же вы не спросили у Кэт? — осведомился он строго, и Джейми поняла, что он не знает об отсутствии мачехи. А что я выиграю, если сообщу ему? Ничего. Не дай Бог, он догадается, что мы в доме одни, и тогда…

— Вы… вам бы лучше меня отпустить, — сказала Джейми. Слова ее звучали предупреждением, и в его глазах мелькнул знакомый огонек.

— Разве? — проговорил он с вызовом. — И как же вы мне отомстите, если я вас не отпущу? Пожалуетесь Кэт? Хотел бы я послушать, какими словами.

— Вам бы стоило что-нибудь надеть, Доминик, я уже промокла…

— Ну и что? — Он слегка отодвинулся и смотрел на девушку сверху вниз, а у нее вдруг затвердели соски от этого оценивающего взгляда. — А впрочем… вам, наверно, неудобно. — Он пошевелил бедром, и она почувствовала, как запылали ее щеки. — К тому же мне было бы жаль, — продолжал Доминик, — испортить ваш наряд. Может, вы тоже все с себя снимете?

— Вы с ума сошли!

Джейми испугала ее собственная реакция на его слова: желание вспыхнуло в ней как костер. Ей так захотелось отдаться во власть Доминика!

— Нет, — сказал он, а она поняла: он догадался о ее состоянии. — Но я, вероятно, ошибался: вы действительно могли забрести сюда, разыскивая меня. Если это так, то у вас больше выдержки, чем я предполагал.

Лицо Джейми покрылось румянцем: ее в жизни никто так не смущал. Получается, он — ее добровольный партнер в том, что они делают. Какой стыд! Ведь Доминик — любовник своей мачехи! И они — в ее собственном доме! Где у Доминика совесть? Развратник! Или он надеется, что она чем-то скомпрометирует себя, а он потом донесет ее матери?

Катриона!..

Видимо, придется рискнуть… сообщить, что Катриона далеко отсюда, — и будь что будет. Теперь уже ясно: она не предупредила пасынка о том, что едет к нему. Возможно, хотела застать его в неблаговидной ситуации. Но того, что происходит, даже она не могла бы вообразить. Боже мой, подумала Джейми, неужели я подстроила эту сцену? А ведь Катриона именно так и решит. Доминик же скажет, что слегка возбудился, что он никогда и не притворялся святым…

При всем том, думала Джейми, я не могу отрицать, что он мне нравится. Как бы я ни презирала собственные чувства, я не могу их игнорировать. Так приятно ощущать его теплую кожу, исходящую от него силу… его восставшую плоть… Джейми вздрогнула: запах этого мужчины заставлял ее кровь стучать молотом в висках.

— Вы ошибаетесь, — наконец-то ответила Джейми, испугавшись, что сама поддастся проснувшемуся в ней инстинкту. Порядочность по отношению к Катрионе было трудно соблюсти при том натиске страсти, которому она пыталась противостоять. Джейми поняла, что попала в опасную ситуацию и, чтобы он ее отпустил, надо сказать правду. — Я не думала, что вы вернетесь.

— А я об этом догадался. — Его губы были влажными и дразнящими. — Но мне хотелось бы знать, где все-таки Катриона. Почему вы столь уверенно бродили по моим — или, как считали, по ее — комнатам? Она уехала ненадолго в город?

— Да… вроде того, — промямлила Джейми, несчастная оттого, что приходится врать.

— Что ж, это очень кстати, — прохрипел Доминик. И Джейми поняла, что невыясненная причина ее путешествия по комнатам отошла в его сознании на задний план.

Джейми еще раз попыталась воззвать к собственному разуму, но, как только Доминик легонько лизнул ее губы, а потом просунул язык между ее зубами, она сдалась. Память о том, как он целовал ее на борту яхты, и о страсти, которая их обуяла, была еще слишком свежа. И Джейми уступила… под напором чувственности.

— Дьявол, как я тебя хочу, — произнес он у самого ее рта, еще теснее прижимаясь к ней мускулистым телом. Тепло его тела проникало сквозь ее влажные шорты и майку. Колени у нее задрожали. А свидетельство того, как он ее хочет, давило ей на живот.

— Не надо, — прошептала Джейми, прекрасно сознавая, что слова — пустой звук для него. И когда он стал расстегивать на ней шорты, она только перевела дух.

— Почему же? — грубовато спросил он. — Мы оба этого хотим, тебе незачем притворяться. Никто не узнает.

— Никто… — простонала Джейми, понимая, что он имел в виду Катриону. Теперь Джейми была в ужасе не столько от его поведения, сколько от своего собственного. Она всего-навсего удовлетворяет его нужду… Мужчине захотелось секса, а она — рядом… только руку протяни. — Отпустите меня! — воскликнула Джейми.

— Нет, — ответил Доминик, поглаживая ее рот большим пальцем. — Я уже свалял дурака, отпустив тебя там, на яхте. Но ошибка не повторится.

Отвращение сменилось в ее душе апатией: если уж Доминик решил ее изнасиловать, он это сделает. Джейми попыталась рассуждать практически: он ведь не первый мужчина у нее. И хотя предыдущие опыты убедили в том, что она легко может обойтись без секса, что она теряет в конце концов? Да, но… есть еще одно обстоятельство.

«Собственное достоинство», «самоуважение» — эти слова утратили всякий смысл перед тем фактом, что она вот-вот предаст женщину, когда-то давшую ей жизнь. Если Доминик ею овладеет, она уже будет не та, что раньше.

— Отпустите меня, — повторила Джейми. И в отчаянии крикнула: — Моя… ваша… Катриона может вернуться в любую минуту!

— Мне плевать, — пробормотал он, все так же хрипя от волнения и зарывшись носом в ее душистую шею. — Представляешь, увидев тебя впервые, я подумал: что за пугало огородное? До чего же я ошибался!

Девушку пронзила дрожь.

— Я и есть пугало, — сказала она, чувствуя, как его пальцы пробираются к ней между ногами. — Боже, Доминик, что вы делаете! Вы обращаетесь со мной как с бессловесным животным!

Он усмехнулся, не то забавляясь, не то иронизируя.

— Разве я посмею? Джейми, не цените себя так дешево. Вы — сама женственность. Если кто-то из нас — животное, так это я.

У нее уже не было слов. Несмотря на угрызения совести, на предчувствие беды, она собой больше не владела. Еще ни один мужчина не пробуждал в ней такое желание. Она его хотела! Это было ново, но ее горевшее тело не оставляло в этом никакого сомнения.

Доминик сдвинул вверх ее майку, обнажая полные груди и жадно в них вглядываясь.

— Какая красота, — пробормотал он и захватил зубами торчащий сосок. — И ты еще скажешь, что равнодушна ко мне?

Она уже не могла этого отрицать. Страсть взяла верх над разумом.

Время то ли остановилось, то ли помчалось вскачь — было трудно определить. Джейми только знала, что голова у нее кружится, а тело прижимается к его телу, шероховатому из-за покрывавших кожу волос. А вдруг кто-то их застанет? Кто же? Катриона — за тысячи миль отсюда, а Сэмьюэл или Софи вряд ли станут вмешиваться. Впрочем, Джейми уже была уверена, что не хочет никакого вмешательства. Только бы не прекращалось то, чего она ждала всю жизнь.

Каким-то образом — Джейми не поняла как — она оказалась на полу и прижалась спиной к густому, прохладному ворсу ковра. Ворс приятно щекотал кожу, но внимание ее было поглощено тем, что собирается делать мужчина, который, стоя на коленях, раздвинул ей ноги, а затем проник между ними ладонью.

От ласки на секунду закружилась голова, а потом Джейми осознала, что выгнулась дугой. Она инстинктивно стремилась вновь пережить это головокружение, хотела, чтобы он продолжал ее ласкать и… усмирил ее бунтующую плоть.

— Вот видишь, — произнес Доминик, глядя на нее из-под отяжелевших век; он явно был доволен тем, как она реагирует на его ласки. Теперь он нагнулся и прижался лицом к чувствительной точке, которую нащупал его палец, а она рванулась ему навстречу, не в силах с собой совладать.

— Н-нет, не вижу, — прошептала Джейми, когда снова обрела дар речи, а он как-то довольно хохотнул.

— Думаю, тебе хорошо. — Он взял ее руку в свою и поцеловал костяшки пальцев. — Мне… мне тоже хорошо. Ты что — девственница? — успел спросить он. Но уже миг спустя проник в нее, а Джейми не решилась возразить.

И все же в эти первые несколько мгновений она призналась себе, что боится. Когда же он стал двигаться, ногти Джейми вонзились ему в руку. Горло у нее сжалось, стало трудно дышать, и на секунду она испугалась, что потеряет сознание.

— Расслабься, — сказал Доминик ласково, стараясь унять ее страх. Взглянув туда, где их тела соединились, он остался очень доволен. — Мы созданы друг для друга, — добавил он.