Превратности судьбы

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Стоя у окна своего номера в отеле «Ритц», Доминик смотрел на мокрые деревья в парке Грин. Слева улица Пикадилли тянулась до самого угла Гайд-парка, справа открывалась площадь Пикадилли-Серкус, самое сердце театрального района Лондона.

Бывая в Лондоне, Доминик часто останавливался в этом отеле. Считал его оазисом покоя, несмотря на его расположение в оживленном месте города. К тому же отсюда Доминик мог пройти пешком ко всем нужным ему по делу фирмам. Он давно уже понял, что ездить по Лондону — трудная задача.

Сегодня он не планировал пешей прогулки: ему объяснили, что район Чизик находится далеко от Пикадилли, настолько далеко, что придется брать машину напрокат. Причем ехать он собирался без шофера.

Доминик тяжело вздохнул, пытаясь избавиться от странной тяжести в груди. Какое-то напряжение и нервозность не покидали его в последнее время. Дьявол, а что, если она вообще не захочет меня видеть? — размышлял он. Неужели я затеял все это долгое путешествие зря?

Он с шумом втянул воздух. Нет, не может быть. Но сомнения терзали его еще на Бермудах, именно поэтому он решил не предупреждать Джейми о том, что приедет. Все, что она захочет сказать, она скажет ему в глаза, раз уж на то пошло.

Он знал Джейми, а потому не был уверен, что, увидевшись, они сразу решат все проблемы. Ведь она презирала его за то, как он с ней обошелся…

Доминик снова вздохнул. Если бы она относилась ко мне иначе! — подумал он. Если бы в тот злополучный вечер, ложась спать, я мог представить себе, что утром она исчезнет! Или что явится Катриона и будет сидеть в засаде, поджидая меня! В то утро я меньше всего хотел видеть мачеху.

— То есть как это — Джейми уехала? — взорвался он в ответ на известие Катрионы. Она сощурила глаза: вопрос этот не был для нее неожиданным.

— Уехала, и все. — Женщина злорадно улыбнулась. — Я думаю, ты согласишься, что мы с ней так и не настроились на одну волну. А увидев, что она натворила в моем кабинете, я просто разъярилась.

— Когда она уехала?

Катриона явно не ожидала такой реакции. И инстинктивно тянула с ответом.

— Не знаю… Час или два назад. А что, разве это имеет значение? Мы больше ее не увидим. Я ведь могу что-то решать…

— Не можешь!

Сейчас он вспомнил этот миг с удивлением — он не подозревал, что способен на такую решительность. Не дожидаясь ответа мачехи, он выбежал из дома, прыгнул в «тойоту» и помчался в аэропорт в надежде, что помешает Джейми сесть в самолет.

Разумеется, он опоздал. И мог только догадываться о причине, заставившей Джейми улететь утренним рейсом в Штаты, не дожидаясь прямого рейса в Англию.

Впрочем, на ее месте он сделал бы то же самое. Но, может, она боялась, что он пустится вдогонку? Или же просто желала поскорее покончить с приключением, связанным с розысками матери?

Однако Катриона не позволила пасынку слишком долго строить догадки. Она встретила его почти на пороге, и по выражению ее лица было ясно, что она не позволит себя унижать. Сейчас Катриона впервые в жизни выглядит на свой возраст, подумал Доминик.

— Какого черта ты себе такое позволяешь? — воскликнула мачеха. Она смотрела мимо Доминика, вероятно ожидая увидеть Джейми, входящую следом за ним. — Куда ты вдруг умчался?

— Я был в аэропорту, разумеется. — Он смотрел на Катриону угрюмо, слишком расстроенный, чтобы разговаривать с ней по обыкновению вежливо. — Но Джейми уже не было там. Что ты, черт возьми, сказала ей такого?.. Что заставило ее улететь утром в Штаты, не дожидаясь лондонского рейса?

— Так она все-таки улетела?

— Да, улетела. — Он сунул руки в карманы обрезанных джинсов. — Скажи же мне — из-за чего?

— Дорогой, я тебе уже все объяснила. — Теперь, зная, что Джейми больше ей не мешает, она решила быть покладистой. — Мы не сошлись характерами. И почему ты так разгорячился, милый? Я думала, она тебя мало интересует.

Доминик набрал в легкие воздуха.

— А если не мало?..

— Что? — Катриона уставилась на него широко распахнутыми глазами, делая вид, что не понимает его слов.

— А если я скажу, что она меня интересует? — твердо добавил Доминик. — Ты попросишь ее вернуться, если мне это нужно?

Выражение лица его мачехи сменилось несколько раз, пока она наконец не выбрала маску легкого кокетства:

— Перестань, дорогой, я знаю, что ты шутишь. Мне жаль, если ты сочтешь меня вздорной, но эта женщина действительно меня раздражала. А я не могу работать с человеком, который мне не нравится.

— Почему же она тебе не нравилась? — Губы Доминика сжались в упрямую линию. — Мне она казалась обаятельной.

— Что ж, возможно. — Голос Катрионы стал злым. — Но это была вторая Кристин! Ее гораздо больше интересовал ты, чем работа.

— Я?! — Теперь Доминик во все глаза уставился на нее. — Не верю.

— Но это так. — Катриона притворилась более терпимой. — Эти девицы все одинаковы. Делают вид, что им нужна работа, а сами только и думают, как захомутать мужика.

Доминик задохнулся от возмущения.

— Так ты за это ее и уволила?

— Уволила за то, что она, кроме всего прочего, самоуверенна, — ответила Катриона, понимая, что слова ее звучат не очень убедительно. — Во всяком случае, она тоже согласилась с тем, что мы не сошлись характерами. И как только я ей заплатила, она моментально исчезла.

— И ничего… не сказала? — Он тяжело дышал.

— О чем, например? — Катриона чувствовала, что терпение ее иссякло. — Черт возьми, Мики, что она могла мне сказать?

Шумно выдохнув, Доминик прошел мимо мачехи в залитую солнцем гостиную и остановился у окна.

— Она не рассказывала тебе, что произошло вчера? — спросил он через плечо. — Не рассказывала о том, что я видел, как она что-то искала в моих комнатах?

— Нет! — Изумлению мачехи, шедшей за ним следом, не было предела. — В твоих комнатах?! Господи, конечно же, нет! А она знала, что ты дома?

— Думаю, не знала. — Лицо его исказила гримаса. — Если честно, то я ее до смерти напугал.

— Но что она там делала?! — Катриона пришла в ярость. — Если она что-то украла…

— Ничего она не украла. — Голос Доминика стал бесстрастным. — Она даже объяснила, что считала эти комнаты твоими. Значит, не представляла себе планировку дома.

— Моими?.. — Катриона уставилась на пасынка. — Но зачем ей было обыскивать мои комнаты?

— Она сказала, что ей нужно что-то найти, — ровным голосом произнес Доминик. — Я предполагал, ты знаешь, что именно.

У Катрионы вытянулось лицо. Доминик, шагая взад и вперед по ковру, хотел понять, о чем она думает. Она явно была в замешательстве, хотя и пыталась это скрыть. Доминик не удивился, когда Катриона увильнула от ответа:

— Надеюсь, ты поставил ее на место. Она не имела права подниматься на второй этаж и что-то вынюхивать там. — Мачеха перевела дух. — Я подозревала, что она себе на уме, и оказалась права. Значит, не напрасно я ее недолюбливала.

— И ты понятия не имеешь о том, что она могла искать?

— Нет, — ответила Катриона. Но через секунду спросила: — А что? Как она это объяснила?

— Как объяснила? — Доминик передернул плечами. — Я с самого начала подозревал, что вы знакомы. То есть знали друг друга давно, до ее приезда на Бермуды. Я заметил между вами определенное сходство. О чем и сказал тебе.

Катриона ахнула от неожиданности.

— Значит, девчонка что-то тебе наплела? Теперь я понимаю, в чем дело. Сочинила слезливую историю, а ты и поверил.

Доминик замер.

— Слезливую… историю? О чем, например?

— Не знаю. — Катриона явно не собиралась раскрывать карты. — Просто ты так говоришь, дорогой, что я начинаю чувствовать себя виноватой.

— А ты виновата на самом деле?

— Нет. — Катриона гордо вскинула голову. — Не знаю, на что ты намекаешь. Если тебе есть что сказать — скажи.

Доминик вздохнул, подумав, что у него только догадки.

— Мне нечего сказать.

— Ну вот и хорошо. — Катриона, видимо, собрала всю свою волю, чтобы совершенно успокоиться. — Значит, все в порядке? — Грациозно опустившись на тахту, она похлопала по месту рядом с собой: — Иди сюда, сядь поближе. Мне показалось, что ты отсутствовал гораздо больше недели.

Доминик даже не шевельнулся. Больше того, он рассматривал мачеху, не понимая, что такого особенного видел в ней раньше. Бессердечная эгоистка. Наверное, я еще мальчишкой был сражен ее красотой, думал он. Но как я мог не разглядеть ее позже, уже взрослым?

— Мне нужно переодеться, — проговорил он, сознавая, что не может оставаться здесь с такими мыслями и чувствами.

Издав возглас протеста, Катриона вскочила с тахты, подбежала к пасынку и обхватила его за талию.

— Дорогой… милый, — выдохнула она, прижимаясь к нему и зарываясь лицом в его плечо. — Не уходи — мне назло. Я так сильно скучала по тебе.

— Кэт…

— Нет, не говори ничего, — хрипло прошептала она. — Просто побудь со мной минуту. Мне даже не верится, что скоро мы будем вместе — навеки.

— Кэт… — Он пытался вежливо отстраниться от нее. — Я не знаю, как это сформулировать, но мне кажется… у нас с тобой нет будущего. — Он перевел дух, сознавая, что на лице у нее написан ужас. Однако продолжал: — Прости меня. Я понимаю, что предаю тебя, и я… я не хотел. Но видишь ли, с тех пор как умер мой отец, наши отношения изменились…

— Это неправда! — Отстранившись, Катриона смотрела на него глазами, полными недоверия. — Боже мой, еще каких-то три недели назад ты так же сгорал от нетерпения, как и я. И лишь твоя любовь к отцу мешала нам соединиться.

— Да, но…

— Именно так и было. А теперь… Я не верю тебе, просто не верю. Что-то должно было случиться! Ты не мог изменить своих намерений безо всякой причины.

— Ну ладно, — сказал Доминик, решив быть откровенным почти до конца. — Возможно, ты и права. Возможно, кое-что и случилось, но я не хочу об этом говорить. Просто прошу тебя: поверь мне.

— Это все из-за нее, да? — Катриона возвысила голос, и теперь он знал свой приговор: она потребует говорить правду и только правду. Как бы ни хотелось скрыть от мачехи свои чувства, придется рассказать ей о них. Но чувства к Джейми еще так новы, так хрупки… А Катриона смотрит так враждебно…

— Ты не поймешь, — начал он.

Но мачеха его перебила:

— Разве? Ты меня недооцениваешь, Доминик. Я, кажется, начинаю прекрасно все понимать. Джейми всему причиной, не так ли? Это она натравила тебя против меня.

— Никто меня не натравливал! — Он буквально зарычал от досады.

— Так уж и никто? Прости, но я тебе не верю. — Катриона сжала кулаки. — Я предвидела, что она попытается меня очернить, но не до такой же степени…

— Послушай, Кэт…

— Нет, это ты меня послушай! Доминик, она обозленная женщина; пока она росла, ей внушали, что я какая-то ведьма, и теперь она явилась сюда, чтобы отомстить. Она не понимает простой вещи: то, что я сделала, было лучше для нас всех. Если бы я осталась с Робертом, я бы уже давно сошла с ума!

— Роберт? Кто такой Роберт? — Доминик слышал это имя впервые.

— Мой первый муж, разумеется! — Катриона заломила руки и прокричала: — Пожалуйста, не делай вид, что Джейми тебе не говорила о нем. Его звали Роберт Майклз. И у нее фамилия совсем не Харрис!

Доминик на миг растерялся.

— Значит, она — твоя дочь?

— Не притворяйся! Она наверняка тебе рассказала.

— Я этого не знал. — Он все еще не верил в то, что поведала ему Джейми.

Мачеха нисколько не смутилась.

— Ну, хорошо. Ты же не разрываешь нашу помолвку только потому, что она наговорила обо мне всяких гадостей?

— Джейми ничего мне не говорила, — упрямо повторил он. — Во всяком случае, ничего оскорбительного для тебя. А то, что ты врала мне и, кстати, моему отцу тоже, мало что меняет.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Сейчас поймешь. Если бы я тебя по-прежнему любил, меня совершенно не трогал бы тот факт, что когда-то в далеком прошлом ты уже была замужем, и у тебя был ребенок. Я бы только удивился тому, что ты это скрываешь. Я все понимаю, Кэт: люди иногда ведут себя не так, как хотелось бы, и я бы все простил. Вспомни: я порвал с первой женой только ради тебя. И вряд ли я придрался бы к тому, что ты рассталась с первым мужем. Но прими вещи такими, каковы они на самом деле, Кэт. Речь не о твоем прошлом. Речь о нашем с Джейми будущем.

— Ты и Джейми? — Мачеха смотрела на него с ужасом. — О чем ты говоришь, Доминик, ты же ее совсем не знаешь!

— Я знаю ее, — ответил он, не собираясь рассказывать, насколько хорошо знает. — Я люблю ее, Кэт. До встречи с ней я даже не догадывался о том, что такое любовь. И не подозревал, как сильно мне нужна Джейми, пока ты не сообщила, что она уехала.

— Не верю ни одному слову. — Катриона презрительно хмыкнула.

— Придется поверить.

— Но… — она развела руками, — ты всегда клялся, что любишь меня.

— Я ошибался. Потом понял, что это было просто увлечение. Сначала ты мне нравилась, потому что я был мальчишкой, а потом — из-за того, что была недоступна.

— Но тебе я могла быть доступна!

— Знаю. Ты никогда не задумывалась о том, почему я тебя не домогался? Если бы я был уверен так же, как и ты, что мы предназначены друг для друга, вряд ли я смог бы держаться от тебя на расстоянии все эти годы.

— Именно это ты сказал ей? — фыркнула Катриона.

— Джейми? Ну да. Она знает, что мы с тобой не были любовниками. Я объяснил, что когда умер отец…

— А я сказала ей, что мы были любовниками, — злорадным тоном сообщила Катриона, перебивая пасынка. Увидев смущение на его лице, она довольно улыбнулась. — Знаешь, мы славно поболтали как раз перед тем, как за ней приехал таксист и повез ее в аэропорт. Мне было интересно, выскажется ли она перед тем, как мы расстанемся?

Доминик похолодел:

— Как давно ты об этом знала?

— О чем?

— Разумеется, о том, что она — твоя дочь.

— А-а. — Катриона пожала плечами. — Я знаю об этом со вчерашнего дня. У меня, конечно, возникли подозрения, когда ты заметил, что между нами есть что-то общее. Имя «Джейми» тоже не так часто встречается. Но именно наше сходство не давало мне покоя. Лично я его не замечала, однако решила все проверить.

— И проверила? Каким образом?

— Ну, естественно, с помощью частного детектива, дорогой. Не могла же я отправиться в Англию сама.

— Поэтому ты и решила лететь в Нью-Йорк?

— Не умаляй своих достоинств, милый, — промурлыкала мачеха. — Конечно, я хотела видеть тебя, но при этом смогла бы убить двух зайцев.

— Ты встречалась с детективом в Нью-Йорке?

— Да. Он, кстати, выяснил, что девица не увольнялась из университета. Так что она врала и мне, и тебе. Явилась сюда, на Бермуды, чтобы покопаться в моем грязном белье.

Доминик подавил вздох:

— У нее было на это право.

— Ты так думаешь? — Катриона усмехнулась. — Знаешь, когда я впервые все о ней узнала, у меня появилось желание вызвать ее на разговор. Черт возьми, она жила в моем доме, ела мою пищу…

— Она все это отработала, — перебил Доминик, но мачеха пропустила его слова мимо ушей.

— Я имела право на то, чтобы выслушать ее оправдания. И чтобы ее проверить, даже надела вот это кольцо — его подарил мне ее отец к свадьбе. Мне было интересно: хватит ли у нее смелости заговорить о кольце? — Губы Катрионы скривились. — Нет, не хватило.

— Мне нужно ее увидеть. — Доминик упрямо сжал рот.

— Зачем? Чтобы она сказала тебе «Проваливай!» прямо в глаза? — Катриона издала издевательский смешок. — Согласись, Мики, теперь она тебе ни в чем не поверит. Я уже сообщила ей, что мы поженимся на Рождество, и не собираюсь открывать, каким дураком ты был все эти годы.

Щека Доминика нервно задергалась, и он рассеянно ее потер. Прошла почти неделя после того разговора с мачехой, и все это время он занимался приведением в порядок своих собственных дел. Он настоял на том, что поедет в Англию, чтобы повидаться с Джейми, несмотря на все стенания Катрионы. Мачеха предупредила, что, если он это сделает, ее дом будет для него закрыт. И даже заявила, что будет печататься в другом издательстве. Но угрозы не подействовали: Доминику давно надоело подчинять свою жизнь ее капризам. Пускай уходит из фирмы «Голдман и Реддинг», нам для рекламы хватит одного имени Томаса Эйткина, решил он. Катриона Реддинг — не такая уж это большая потеря…

Несколько дней Доминик потратил на то, чтобы вывезти свои вещи из виллы на берегу залива Копперхед. Всей душой он стремился поскорее сесть в самолет и лететь в Англию, но разум подсказывал, что нельзя подчиняться порывам. Нужно дать Джейми время прийти в себя. Да и ему самому это не помешает. Доминик не желал признаваться себе, что просто боится этой встречи после того, что Катриона наговорила девушке.

И вот он здесь, в Лондоне, уже третий день. Успел навести справки в университете, где работает Джейми, и узнать, что на работе она не появится до начала учебного года, то есть до осени. Значит, нужно навестить ее дома, адрес у него есть. Доминик молил Бога, чтобы ему удалось поправить все то, что испортила своим лживым языком Катриона.