Приманка для денди

Глава 9

Арабелла простилась с мистером Бомарисом у дома леди Бридлингтон. Впустивший ее дворецкий сообщил, что в малом салоне ее дожидаются два джентльмена. Это показалось ей странным, и она насторожилась. Дворецкий пояснил, что один из молодых джентльменов проявил особое желание увидеться с ней, поскольку приехал из Йоркшира. Панический страх овладел Арабеллой при мысли о том, что сейчас она будет разоблачена и весь Лондон узнает о ее обмане. Дрожащей рукой она взяла с подноса, который протянул ей дворецкий, визитную карточку. Однако имя, выведенное на ней изящным почерком, было ей неизвестно: она никогда не слышала о мистере Феликсе Сканторпе и тем более никогда не встречалась с ним.

— Вы сказали мне о двух джентльменах?

— Второй молодой человек не назвал себя, мисс, — ответил дворецкий.

— Ну, хорошо, видимо, придется мне их принять, — решила Арабелла. — Скажите им, что я сейчас приду. А ее светлость дома?

— Ее светлость еще не вернулась, мисс.

В салон она вошла величественно и с вызовом огляделась. Как и предупреждал ее дворецкий, два джентльмена стояли у окна. Один из них, глуповатого вида молодой человек, одетый весьма изысканно, держал в руках шляпу с высокой тульей, а также трость черного дерева и пару элегантных перчаток. Другой был высоким и гибким юношей с вьющимися волосами и орлиными чертами лица. Увидев его, Арабелла пронзительно вскрикнула, бросилась через всю комнату и упала ему на грудь.

— Бертрам!

— Ну, ладно, будет тебе, Белла! — недовольно проворчал Бертрам, отстраняясь от нее. — Смотри, что ты делаешь, ради бога. Мой шейный платок!

— Ах, прости меня, пожалуйста, я так рада тебя видеть. Но почему ты здесь? А отец? Он тоже в Лондоне?

— Господи, конечно нет!

— Слава Богу! — воскликнула Арабелла, прижав руки к щекам.

Брат ее нисколько не удивился при этом возгласе. Он оглядел ее критическим взором и заметил:

— Действительно, слава Богу, а то бы ты получила нагоняй за то, что вырядилась, как кукла! Должен признаться, ты одета первый сорт! Не отстаешь от моды, согласен, Феликс?

Мистер Сканторп, смутившись от того, что его пригласили высказать свое мнение, раза два открыл было рот, затем снова закрыл его, поклонился и смешался окончательно.

— Он считает, что ты само совершенство, — перевел на нормальный язык эти телодвижения Бертрам. — Он не дока по части юбок, но парень что надо! Где какая заваруха, там и он!

Арабелла с интересом взглянула на мистера Сканторпа. С виду он производил впечатление весьма кроткого молодого человека; хотя его затейливый жилет выдавал в нем человека модного, светского. Арабелле показалось, что ему не хватает смелости. Мисс Тэллант учтиво поклонилась ему, отчего тот густо покраснел и принялся что-то невнятно бормотать. Бертрам понял, что он должен еще кое-что рассказать сестре о своем приятеле, и быстро начал:

— Ты его не знаешь: мы с ним вместе учились в Хэрроу. Он старше меня, но, представь, у него совсем нет мозгов: никогда ничего не лезло ему в голову! Я случайно встретил его в заведении.

— В заведении? — повторила Арабелла.

— Ну, ты же знаешь, в Оксворде! — важно ответил Бертрам. — Черт побери, Белла, разве ты забыла, что я должен был держать экзамены на бакалавра?

— Конечно, нет! — сказала она. — Софи написала мне, что ты поехал туда и что бедняга Джеймс не смог сопровождать тебя из-за желтухи. Я так переживала! Ну, и как твои успехи, Бертрам? Ты прошел, как ты думаешь?

— Откуда же я знаю! Один экзамен был дьявольски трудным — но это сейчас не имеет значения! Самое главное, что я встретился со стариной Феликсом! Именно он мне и нужен!

— Правда? — Арабелла вежливо улыбнулась. — Вы тоже держали экзамен на бакалавра, сэр?

Мистер Сканторп даже съежился от подобного предположения, он замотал головой и издал нечленораздельные звуки, которые, насколько поняла Арабелла, означали отрицательный ответ.

— Ну, конечно, нет! — сказал Бертрам. — Сколько раз мне повторять, что он не в состоянии чему-либо учиться? Он был в Оксфорде в гостях у друзей. Но и это показалось ему довольно нудным, разве не так, Феликс? Его приглашали на ученые вечеринки, кругом одни профессора, парики с косичкой, и бедняга даже не мог понять, о чем они там говорили. С ним просто сыграли злую шутку, потому что в такого рода компаниях он просто не мог не показаться круглым дураком. Однако я не это хочу тебе сказать. Дело в том, Белла, что Феликс покажет мне самые интересные места в Лондоне, он здесь чувствует себя как рыба в воде — ведь парень околачивается здесь с тех самых пор, как его выперли из Хэрроу.

— А отец тебе разрешил? — спросила Арабелла.

— Между прочим, — беззаботно сказал Бертрам, — он и не знает, что я здесь.

— Не знает, что ты здесь? — воскликнула Арабелла.

Мистер Сканторп откашлялся.

— Он надул его, — пояснил он. — Единственный выход.

Арабелла вопросительно посмотрела на брата. Тот несколько виновато сказал.

— Нет, так нельзя сказать, что я его надул.

— Ну, ввел в заблуждение, — исправился мистер Сканторп.

Бертрам хотел было возмутиться, но, начав опровергать это предположение, осекся.

— В общем, в какой-то мере это действительно так, — признался он.

— Бертрам, ты, наверное, сошел с ума! — Арабелла побледнела от страха. — Если отец узнает, что ты в Лондоне, да еще без разрешения…

— Штука в том, что он не узнает, — перебил ее Бертрам. — Я написал матери письмо, в котором сообщил, что встретился со своим другом Феликсом и тот пригласил меня к себе. Поэтому они не будут волноваться, если я немного задержусь. Они не узнают, где я, потому что я не дал им никакого адреса. И вот о чем я хочу предупредить тебя, Белла, за этим я, собственно, и пришел сюда. Я буду находиться в Лондоне под именем Энсти. Можешь сказать своей крестной, что я твой друг, я не возражаю, но ни в коем случае не проговорись, что я твой брат. Она обязательно сообщит об этом матери, и тогда скандала не избежать.

— Но, Бертрам, как же ты осмелился? — спросила пораженная Арабелла. — Отец так рассердится!

— Да, я это знаю. Он задаст мне редкостный нагоняй, но сначала я повеселюсь от души, а это стоит одной-двух выволочек, — сказал неунывающий Бертрам. — Я все продумал еще до того, как ты уехала сюда.

— Ах, Бертрам, меня просто трясет от страха, — сказала Арабелла, опускаясь в кресло. — Я ничего не понимаю. Как ты можешь позволить себе жить в Лондоне? Тебя пригласил мистер Сканторп?

— Нет, нет, старина Феликс тут не при чем. Я выиграл в лотерею! Белла, ты только представь себе! Сто фунтов!

— В лотерею! Боже мой, что подумает отец, если он и об этом узнает!

— Поднимет невообразимый скандал, естественно, но я ему не скажу. И, знаешь, раз уж я выиграл эти деньги, мне остается только потратить их, потому что, как понимаешь, надо от них отделаться прежде, чем о них узнает отец. — Видя, что сестра совершенно перепугалась, он с негодованием сказал. — Не понимаю, что здесь такого. Ведь, судя по всему, ты себе в удовольствиях не отказываешь.

— Нет, нет, разве мне жалко, Бертрам? Но видеть тебя и притворяться, что мы не брат и сестра, обманывать родителей… — Она осеклась, вспомнив свое собственное положение. — Ах, Бертрам, как это безнравственно!

Такие слова, похоже, встревожили мистера Сканторпа, но Бертрам возразил.

— Чепуха! Промолчать в письме родителям о том, что ты меня видела, не значит солгать.

— Ты ничего не знаешь! Все обстоит гораздо хуже! — прошептала Арабелла. — Бертрам, ну и влипла же я!

Он непонимающе уставился на нее.

— Ты? Что с тобой случилось? — Он заметил ее взгляд в сторону своего приятеля и сказал: — Феликс нам не помешает: он не из болтливых!

Арабелла и так уже догадывалась об этом, но, естественно, ей не слишком хотелось открывать свои секреты в присутствии незнакомца, поскольку, даже если он и не собирался выдавать их, все равно, невольно становился посвященным в ее тайну.

Мистер Сканторп подергал друга за рукав.

— Считаю своим долгом помочь твоей сестре выпутаться, приятель. К вашим услугам!

— Весьма признательна вам, сэр, но никто не в состоянии мне помочь! — с надрывом сказала Арабелла. — Единственное, о чем я могу вас просить, так это не выдавать меня.

— Конечно, он тебя не выдаст! — заявил Бертрам. — Так что же с тобой случилось, тысяча чертей!

— Бертрам, все кругом думают, что я богатая наследница, — призналась Арабелла с убитым видом.

Он с минуту пристально смотрел на нее и вдруг разразился хохотом.

— Ну, и дурочка же ты! Бьюсь об заклад, этого не может быть! Ведь леди Бридлингтон прекрасно знает, что это не так. Не хочешь ли ты сказать, что это она распускает подобные слухи?

Она покачала головой.

— Это сделала я, — призналась она.

— Ты? Но зачем, будь я проклят? Да и кто поддастся на эту удочку!

— Но все поверили! Вот и лорд Бридлингтон говорит, что вокруг меня увиваются все записные охотники за приданым — и это, увы, чистая правда, Бертрам. Я уже пятерым отказала.

Мысль о том, что нашлось пятеро джентльменов, пожелавших взять его сестру в жены, показалась Бертраму настолько забавной, что он снова разразился смехом. Чтобы убедить его, Арабелла, скрепя сердце, призналась ему во всем. Рассказ получился довольно бессвязным, так как часто прерывался многочисленными вопросами, а один раз нить повествования чуть было совсем не потерялась из-за сверлившего ее взглядом мистера Сканторпа, почувствовавшего вдруг приступ красноречия.

— Прошу прощения, мисс, вы сказали: мистер Бомарис?

— Да. Он и лорд Флитвуд.

— «Несравненный»?

— Он самый.

Мистер Сканторп набрал в легкие побольше воздуха и обратился к своему другу.

— Ты слышал, Бертрам?

— Ну, конечно, слышал.

— Наверное, нет. Видишь, какой на мне сюртук?

Брат и сестра в некотором недоумении уставились на его сюртук.

— Мой портной скопировал лацканы с сюртука «Несравненного», — пояснил мистер Сканторп с простодушной гордостью.

— Ну, и что с того? — вопросил Бертрам.

— Я полагал, что тебе это может быть интересно, — извиняющимся тоном пояснил мистер Сканторп.

— Не обращай на него внимания! — сказал сестре Бертрам. — Как это на тебя похоже, Белла, разозлившись, довести дело до абсурда. Но это я говорю не в осуждение. Это он распустил слухи по Лондону?

— По-моему, это лорд Флитвуд. Мистер Бомарис как-то сказал мне, что он ни с кем, кроме лорда Флитвуда, это не обсуждал. Иногда мне в голову приходит мысль: не догадывается ли он? Но, скорее всего, нет, потому что если бы он знал, как отвратительно я себя вела, то стал бы презирать меня и уж, конечно, не выбрал своей парой ни на одном из балов — а танцует он очень редко! — и не приглашал бы кататься в своем экипаже.

Это произвело большое впечатление на мистера Сканторпа.

— Это правда?

— О, да.

Мистер Сканторп с важным видом кивнул Бертраму.

— Знаешь, что я скажу, приятель? Твоя сестра не промах. Это точно. Знакома с лучшими людьми. Катается на коляске с Несравненным. Правильно сделала, что выдала себя за богатую наследницу.

— О, нет, нет. Я очень сожалею об этом, это так осложняет жизнь!

— Ладно тебе, Белла, не болтай вздор! Я же тебя знаю. Не рассказывай мне сказки, будто тебе не нравится быть предметом всеобщего увлечения, я тебе все равно не поверю, — сказал Бертрам по-братски откровенно.

Арабелла задумалась и нехотя улыбнулась.

— Что ж, может, мне это и нравится. Но когда я вспоминаю, что послужило тому причиной, то действительно жалею, что пошла на этот обман. Только представь, какое у меня затруднительное положение! Если сейчас откроется правда, я буду полностью скомпрометирована. Никто даже здороваться со мной не захочет, и я ужасно боюсь, что леди Бридлингтон с позором отправит меня домой. А если об этом узнает отец — а он узнает обязательно — то я, Бертрам, лучше в реке утоплюсь, чем выдержу этот скандал.

— Да, пожалуй, — согласился он. Его даже передернуло от такой перспективы. — Но до этого дело не дойдет. Если кто-то начнет меня расспрашивать о тебе, я буду говорить, что мы просто знакомы, то же скажет и Феликс.

— Да, но это еще не все, — сказала Арабелла. — Ведь теперь я не могу принять ни одного предложения и не осмеливаюсь представить, что подумает мама о таком эгоизме с моей стороны. Она так надеялась, что я найду себе подходящую партию, а леди Бридлингтон обязательно напишет ей, какое количество завидных женихов уделяло мне самое пристальное внимание.

Бертрам сдвинул брови.

— Если только… Нет, ты права, Белла; дьявольски трудное положение. Если ты примешь предложение, тебе придется раскрыть правду, и десять против одного, что жених даст задний ход. Вечно с тобой одни неприятности! Будь я проклят, если знаю, как тебе помочь. А ты знаешь, Феликс?

— Очень неловкое положение, — отвечал мистер Сканторп, покачивая головой. — Есть только один-единственный выход.

— Какой же?

Мистер Сканторп робко откашлялся.

— Мне пришла в голову одна мыслишка. Вам она, может быть, не очень понравится: мне и самому она не слишком нравится, но я не могу оставаться равнодушным, когда леди попала в беду.

— Ну, говори же!

— Предупреждаю, это только вариант, — сказал мистер Сканторп. — Если он вам не подходит, так и скажите. Мне он тоже не подходит, но мой долг предложить. — Заметив, что брат и сестра Тэлланты пришли в полное недоумение, он густо покраснел и проговорил сдавленным голосом. — Свою руку!

Арабелла посмотрела на него в упор и звонко рассмеялась. Бертрам сказал издевательским тоном:

— Ну, и мыслишки посещают тебя! Ты ведь не собираешься жениться на Арабелле.

— Нет, — согласился мистер Сканторп. — Я сделал это предложение, чтобы помочь ей выпутаться.

— Более того, — строго продолжал Бертрам, — твои опекуны ни за что этого не допустят. Ты еще несовершеннолетний.

— Я мог бы их уговорить, — обнадежил его мистер Сканторп.

Однако Арабелла, поблагодарив его за столь любезное предложение, сказала, что вряд ли они подошли бы друг другу. С большим облегчением он снова впал в молчание, которое, похоже, было для него естественным состоянием.

— Знаешь, что? Я что-нибудь придумаю, — сказал Бертрам. — Во всяком случае, постараюсь. Как, по-твоему, стоит мне засвидетельствовать почтение твоей крестной?

Арабелла горячо поддержала его намерение. Необходимость сохранять его инкогнито огорчила ее, но он откровенно признался, что перспектива постоянно сопровождать ее на светские вечера его не привлекает.

— Одно занудство! — сказал он. — Я понимаю, что, приехав в Лондон, ты с головой окунулась в светскую жизнь, но это не по мне. — Он перечислил все, что хотелось бы ему посмотреть в Лондоне. В основном, это были такие безобидные развлечения, как «Амфитеатр Эстли», Королевский зверинец, музей восковых фигур мадам Тюссо; карета Наполеона, выставленная в музее Буллока, «Тэттерстолл», выезд брайтонских почтовых карет от погребов «Белая Лошадь» и предстоящий военный парад в Гайд-Парке, и они не вызвали тревоги его заботливой сестры.

Поначалу ей показалось, что он сильно повзрослел: модный жилет, новая прическа. Но когда он стал увлеченно рассказывать ей о кинетоскопе на Ковентри-стрит и выразил горячее, чисто мальчишеское желание посмотреть замечательное зрелище под названием «Пожар в Москве» (с канатоходцами и всадниками), она поняла, что он еще не дорос, чтобы интересоваться более утонченными и гораздо более опасными развлечениями, которыми изобиловал Лондон.

К концу недели портной Свиндон, подгоняемый мистером Сканторпом, доставил обновки, а когда были приобретены такие необходимые дополнения к туалету, как длинная трость, брелок и марсельский жилет, Бертрам отважился появиться в Гайд-Парке в пять часов вечера, любимое время всех модников. Здесь он имел счастье увидеть лорда Коулрейна, — «Жоржика верхом на палочке», гарцующего на своем горячем коне по «Аллее Трухлявых Деревьев», лорда Мортона, который появился верхом на длиннохвостой серой лошади, а среди колясок — парный двухколесный экипаж Томми Онслоу, целую процессию великолепных кабриолетов и тильбюри, а также элегантные дамские ландо и фаэтон мистера Бомариса, запряженный четверкой лошадей. Тот правил ими с таким искусством, что мог развернуть экипаж на очень малом пространстве, где, казалось, и вздохнуть было невозможно.

После этого Бертраму ничего не оставалось, как броситься к ближайшим извозчичьим конюшням и нанять там неплохую гнедую кобылу. Несмотря на все недостатки в манерах и внешнем виде, свойственные молодому человеку из провинции, Бертрам хорошо знал, что наездник он прекрасный, а именно в таком качестве молодой джентльмен решил предстать перед обществом, которое уже украшала собой его сестрица.

По случайному стечению обстоятельств он встретил ее в первый же день, когда выехал верхом на своей наемной лошадке. Арабелла восседала рядом с мистером Бомарисом в его знаменитом фаэтоне, оживленно делясь с ним впечатлениями от официального приема при дворе, в котором ее скромная особа, принимала участие. Это событие, естественно, так занимало мысли мисс Тэллант всю прошедшую неделю, что ее братец, пустившийся на поиски приключений, совсем вылетел у нее из головы. Когда Арабелла заметила, как он гарцует на своей гнедой, то невольно воскликнула:

— О, да это же мистер Энсти! Прошу вас, остановитесь, мистер Бомарис!

Повинуясь, он натянул вожжи. Арабелла помахала Бертраму рукой. Он подъехал к фаэтону и учтиво поклонился. В его глазах промелькнула легкая улыбка, когда он посмотрел на мисс Тэллант. Мистер Бомарис, окинув его равнодушным взглядом, уловил скрытое лукавство в лице молодого человека и почувствовал, как слегка вздрогнула нарядная девушка, сидящая рядом с ним, и посмотрел сначала на одного, потом на другую из-под лениво опущенных век.

— Как вы поживаете? Как дела? — спросила Арабелла, протягивая ему руку в тонкой белой перчатке.

Бертрам поднес ее руку к губам самым учтивым образом и ответил:

— Великолепно! Я бы хотел зайти, то есть нанести вам визит как-нибудь утром, мисс Тэллант.

— Да, приходите обязательно! — Арабелла взглянула на своего спутника, вспыхнула и, запинаясь от волнения, сказала. — Разрешите п-представить вам мистера Энсти, мистер Бомарис. Это… это мой друг.

— Как вы поживаете? — отозвался вежливо Бомарис. — Вы из Йоркшира, если не ошибаюсь?

— О, да! Мы знакомы с мисс Тэллант с самого детства! — сказал Бертрам.

— Вам, без сомнения, будут завидовать все многочисленные поклонники мисс Тэллант, — заметил Бомарис. — Вы надолго в столицу?

— Только на короткое время. — Взгляд Бертрама привлекла четверка лошадей, запряженных в фаэтон. — Знаете, сэр, у вас отменная упряжка, — сказал он с такой же непосредственностью, какой отличалась и его сестра. — О, не смотрите на мою лошадку — она эффектна, но мне еще в жизни не встречалась такая черепаха.

— Вы любите охоту, мистер Энсти?

— Да, у моего дяди в Йоркшире есть свора гончих. Конечно, это не та охота, что в Куорне или Питчли, но и у нас есть места, где можно поохотиться, поверьте мне на слово, — признался Бертрам.

— Мистер Энсти, — вмешалась в разговор Арабелла, устремив на него умоляющий взор. — Я знаю, что леди Бридлингтон послала вам приглашение к себе на бал: надеюсь, что вы будете.

— Ну, вот что, Бел… мисс Тэллант, — сказал Бертрам, позабыв о галантности, — такого сорта спектакли не для меня! — Он заметил выражение ужаса в ее глазах и торопливо исправился. — То есть я польщен. Да, да, я обязательно буду. И надеюсь, что вы окажете мне честь танцевать со мной! — добавил он церемонно.

Мистер Бомарис в это время занимался своими лошадьми, но от него не ускользнули угрожающие нотки в голосе Арабеллы, когда она сказала:

— Насколько я поняла, я буду иметь удовольствие видеть вас завтра у леди Бридлингтон, сэр!

— Да, — сказал Бертрам, — да, конечно. Вообще-то, я собирался заглянуть в «Тэттерстолл», но — да, будьте уверены. Я завтра буду у вас непременно.

Бертрам приподнял свою новую шляпу, поклонился и пустил лошадь легким галопом. Арабелла почувствовала, что от нее ждут объяснений, и сказала беззаботно:

— Вы должны иметь в виду, сэр, что мы воспитывались почти как… почти как брат и сестра.

— Я так и подумал, — мрачно ответил мистер Бомарис.

Она бросила быстрый взгляд на его повернутое в профиль лицо. Казалось, он полностью поглощен фаэтоном, который собирался провести в щель, образовавшуюся между ландо дамы аристократического вида и кабриолетом с гербом на боковой панели. Однако она вспомнила, что все считали ее похожей на мать, а Бертрам — вылитая копия отца, и немного успокоилась.

— Так вот о приеме при дворе, — сказала она. — Я все хочу рассказать вам, как любезно улыбнулась мне принцесса Мэри. На ней был такой наряд, какого я в жизни не видела. Леди Бридлингтон говорила мне, что в молодости она считалась самой красивой из принцесс. А я подумала, что у нее очень хороший характер.

Мистер Бомарис согласился с ней, улыбаясь про себя. Его позабавило такое наивное описание самой любимой сестры регента. Между тем мисс Тэллант, продолжая очаровывать его своей безыскусной наивностью, сообщила своему собеседнику о том, что в тот же день на Парк-стрит пришел элегантный, с позолотой по краям, пригласительный билет не от кого-нибудь, а от самого лорда Чемберлена, который от имени принца-регента приглашал леди Бридлингтон и мисс Тэллант в следующий четверг на прием в Карлтон-хаус, где они будут иметь честь встретиться с Ее Величеством Королевой. Мистер Бомарис пообещал отыскать ее среди гостей и воздержался от высказывания в том смысле, что приемы регента, организованные на широкую ногу, оскорбляли тонкий вкус настоящих знатоков элегантности, вроде него, тем более что худшей толчеи, чем там, в городе не было. К тому же устроители бала не гнушались даже такой вульгарности, как фонтан посреди обеденного стола, к которому и он был приглашен.

Мистер Бомарис отнесся к ее волнению в связи с этим событием с гораздо большим пониманием, чем Бертрам, явившийся на Парк-стрит на следующий день после обеда. Так как леди Бридлингтон удалилась, как всегда, к себе прилечь, чтобы набраться энергии на предстоящий вечер, в течение которого она должна была сделать не менее четырех разных визитов, Арабелла воспользовалась этим обстоятельством, чтобы поговорить с любимым братом наедине.

Великодушно признав, что он рад приглашению сестры в Карлтон-Хаус и ее предстоящей встрече со многими знаменитостями, он признался, что предпочитает проводить вечера в компании попроще. Затем Бертрам настоятельно попросил пожалеть его и не вдаваться в подробное описание туалета, который она собирается надеть по этому случаю.

Арабелла решила, что брата не слишком интересуют ее успехи в высшем свете и с готовностью перешла на тему его собственных развлечений. Тот отвечал уклончиво, в общих чертах. Он уже достаточно знал женщин, чтобы не обольщаться надеждами на то, что даже обожаемая им сестра одобрит такие его подвиги, как визит в гостиную Крибба, где он подержал в руках знаменитый серебряный кубок чемпиона, врученный за последний поединок несколько лет тому назад против Молинекса «Черного»; или же курение табака в клубе Даффи в окружении молодых боксеров, ветеранов ринга, многообещающих новичков и целой галереи портретов чемпионов прошлых лет, чьи имена наполняли его благоговением; или же рассказ о вестибюле в знаменитом салоне Ковент-Гардена, где жрицы любви, выбравшие себе это местечко для привычной охоты, смущали и приводили его в панику своими смелыми и призывными взглядами.

Не сказал он и о встрече, условленной с новым приятелем, с которым познакомился в «Тэттерстолле» накануне. Бертрам с первого взгляда понял, что мистер Джек Карнаби — исключительный человек — образец для подражания в том, что касается моды и манер, но что-то подсказывало ему, что Арабелле не понравится их предстоящий визит в укромный домик, где играли в азартные игры.

Бесполезно было бы уверять ее в том, что он идет туда только для того, чтобы набраться опыта и не имеет ни малейшего желания расставаться со своими драгоценными денежками. Даже его всезнающий чичероне и тот покачал головой, когда узнал об этом плане, и пробормотал непонятные предупреждения насчет игроков в кости, греческих шейках, прибавив многозначительно, что его дядя и главный опекун всегда стоял на том, что кто не играет, тот и не проигрывает. Мистер Сканторп сказал, что на своем опыте убедился в правоте этого замечательного афоризма, но так как после расспросов сознался, что ему не известно ничего плохого о мистере Карнаби, Бертрам не обратил особого внимания на его совет.

Мистер Карнаби привел его в незаметный дом на Пэл-Мэл, где после условного стука в дверь их внимательно рассмотрели сквозь решетку и в конце концов впустили. Ничто так не разнилось с представлениями Бертрама об игорном притоне, чем этот благопристойным дом, в котором он оказался. Многочисленные слуги производили впечатление чинных и респектабельных людей со спокойными манерами, и трудно было вообразить себе более учтивого и заботливого хозяина, чем владелец заведения. Самой азартной игрой, в которую умел играть Бертрам, был вист, поэтому он поначалу только наблюдал, но когда решил, что понял законы, которым подчиняется игра, отважился вступить в нее, имея в запасе только скромный запас монет.

Вскоре он понял, что мистер Сканторп сильно ошибался, когда предупреждал его об игральных костях, налитых свинцом, и прочих проделках, так как ему крупно повезло, и когда он отошел от стола, его карманы потяжелели от гиней так, что ему больше не надо было беспокоиться о будущих растущих расходах. Удачная ставка в «Тэттерстолле» на следующий день придала ему уверенности в том, что теперь он свой человек как на скачках, так и за игорным столом. Теперь Бертрам не собирался выслушивать мрачные предсказания мистера Сканторпа насчет того, что тот, кто начал прожигать жизнь, кончит ее на свалке.

— Знаешь, что говорит мой дядя? — не отставал от него мистер Сканторп. — Когда простак впервые приходит в притон, ему всегда дают выиграть. Остановись, приятель! Они тебя облапошат.

— Все это вздор! — возражал Бертрам. — Надеюсь, я не такой простофиля, чтобы попасться на эту удочку. Знаешь, о чем я тебя попрошу, Феликс? Я хотел бы один раз поиграть у «Ватьера», если ты сможешь провести меня туда.

— Что? — не поверил своим ушам мистер Сканторп. — Да понимаешь ли ты, старина, тебя даже на порог не пустят в это святилище, честное слово, не пустят! Что ты, я и сам никогда там не играл. Почему бы тебе не пойти в Воксхолл?[1] Там ты можешь встретить свою сестру. Посмотреть на Большой Каскад. Послушать оркестр! Ну, все удовольствия!

— Какая скука, когда можно попытать счастья в фараоне[2]! — сказал Бертрам.