Примирение

8

Когда приехал Эндрю, Вероника приветствовала его с любезностью королевы. Глаза их на мгновение встретились — взгляды упрямой старой женщины и сильного молодого мужчины скрестились… и они вежливо улыбнулись друг другу.

— Перси проведет вас по дому, — сказала Вероника. — Я так рада, что вы смогли присоединиться к нам, мистер Kapp. Но я обычно немного сплю днем. Надеюсь, вы меня извините.

Оливия надеялась, что суховатое обращение бабушки не означало, что ей не понравился Эндрю или что она против его присутствия. Может быть, подумала она, Веронике просто неловко.

К счастью, экскурсия с Перси немного разрядила атмосферу.

Хотя дом был огромен, комнат оказалось не так много, зато очень больших. Там была просторная кухня, залитая солнцем комната для завтраков, огромный зал для торжественных обедов, библиотека, которую Оливия уже видела, и гостиная с камином, где, очевидно, Вероника частенько сидела.

Наверху Перси показал им с полдюжины спален, отделанных по-разному, с огромными ваннами. Оливия может выбрать любую из них, сообщил Перси. Она безмолвно кивнула.

Потом Эндрю и Оливия прогулялись одни по саду, восхищаясь аккуратными изгородями и красивыми клумбами. Прежде чем извиниться и отказаться сопровождать их под предлогом ревматизма, Перси выдал им массу ботанической информации, которую Оливия тут же забыла.

— Как хорошо, что у вас с бабушкой все налаживается. — Эндрю взял ее за руку. — Я был так рад, когда ты позвонила.

Оливия покраснела.

— А я рада, что ты здесь. И рада, что ты был тогда там, дома. К счастью, Перси ничего не сказал бабушке о моем… компаньоне за завтраком.

Он повел ее по усыпанной гравием дорожке.

— Поразительный дом. У меня такое чувство, будто я должен был подъехать сюда на коне, одетый в костюм Пола Ревера. О таких местах читаешь в исторических книгах.

Оливия прижалась щекой к его плечу.

— Мне нравится чувствовать, что мы с тобой — будто персонажи далекого прошлого. Тогда жизнь была более романтичной. Или же она нам кажется такой?

— А я предпочитаю наш мир, где есть антибиотики, самолеты, круговой душ и Брюс Спрингстин. Но романтичное прошлое мне тоже нравится. — Эндрю провел ее вдоль изгороди, и они вошли в розарий. В летней жаре кусты так и ломились от цветов всех мыслимых оттенков — от белого и розового до алого, оранжевого и такого темного красного, что он казался черным.

— Расскажи мне, о каком доме ты мечтаешь. — Оливия откинула голову назад, подставляя солнцу лицо. Никогда еще она не чувствовала себя такой счастливой! Если бы только это мгновение могло длиться вечно!

— Я сделаю лучше. Я тебе его покажу. — Он остановился, притянув ее к себе. — Мой дом в Корона дель Map. Это пляжный городок, примерно в часе езды на юг.

— Ммм. — Запах роз разнеживал и убаюкивал ее, успокаивая нервы.

— Я могу еще описать женщину своей мечты. — Голос его зазвучал тихо, совсем близко от ее уха. — У нее каштановые волосы, блестящие золотом на солнце, прямой, чуть-чуть вздернутый нос, полные губы, сводящие меня с ума…

Как растущие рядом лозы, их руки сплелись, губы прижались к губам. В его поцелуе было все тепло солнца, и ответный жар побежал по ее телу. Густой запах земли заполнил ее ноздри, смешиваясь с мужественным ароматом его тела.

Крепкие руки ласкали ее шею и спину, Оливия прижималась к его груди, в ней огнем горело страстное желание.

Эндрю легко поднял ее и перенес в укромную беседку, где опустил на скамейку. И там, спрятанные от чужих глаз, — хотя вряд ли бы кто-нибудь стал тут ходить, — они долго и горячо целовались. Оливия вся дрожала в его объятиях, груди ее налились. Ей хотелось, чтобы он ласкал ее везде, она бы его тоже.

Расстегнув пуговицы ее блузки, он стал целовать твердые вершинки ее грудей под кружевным лифчиком. Тихо застонав, Оливия впилась пальцами в его плечи, беспомощная перед обрушившимся на нее вожделением.

Эндрю посадил ее к себе на колени, губы его были везде…

— Мне кажется, я поймал нимфу в лесу.

От страсти голос его пресекался. Оливия слышала, как колотится его сердце под рубашкой, не оставалось сомнения в том, что он крайне возбужден. Ей хотелось снять с него одежду, ощутить его наготу рядом со своей, но она не могла этого сделать — пока.

— Я еще не готова к этому. — Слова были сказаны шепотом.

— К чему?

Она тяжело перевела дух.

— У меня никого не было с тех пор, как Джим — мой муж… Для меня это так много значит, больше, чем я могу сейчас вынести.

Оливия попыталась привести в порядок мысли.

— У меня такое чувство, будто мне сейчас надо выбирать между тобой и бабушкой. Я не могу отдаваться наполовину, Эндрю.

— И тебе хотелось бы проводить с ней все свое время с тех самых пор, как ты была ребенком? — По-видимому, он ее понял, хотя и неохотно. — Проклятье! Я просто эгоист, Оливия. Мне тебя тоже не хочется делить. Когда настанет время…

— Когда настанет время, тебе не придется меня делить.

Глаза их встретились в молчаливом взаимопонимании.

— Я нетерпелив, но зато я упорный, — сказал он наконец.

— Хорошо. — Она глубоко выдохнула. — Я, наверное, ужасно выгляжу?

— Как парижский мальчишка, с кудряшками на шее. — Он сунул руку в карман. — Возьми расческу.

Прежде чем встать, она снова поцеловала его.

— Я ценю твое понимание. Иногда я сама себя не понимаю.

Они пошли в дом.

— Интересным должен быть обед, — заметил Эндрю. — Надеюсь, твоя бабушка не собирается подать меня в качестве одного из блюд.

— Не думаю, что ты ей не понравился.

— Но она и не была в восторге от моего появления здесь.

А он ничего не упускает, отметила про себя Оливия.

Вероника предпочитала обедать раньше, чем было принято, что устраивало и Эндрю и Оливию, так как они не ели за ленчем.

Горничная накрыла стол в гостиной. На первое им подали восхитительный суп из спаржи.

Хотя Оливия подозревала, что ее бабушке известно: сады существуют для тайных поцелуев, но Вероника сохраняла вежливо-холодный вид, говоря о погоде, последних фильмах и плачевном состоянии телевидения.

Наконец, когда они покончили с цыпленком с грибами и перешли на тающий во рту шоколадный мусс, она спросила Эндрю о его работе.

— Я занимаюсь рекламой, — сказал он. — Сейчас разрабатываю одну идею о новых ювелирных украшениях.

Оливия задержала дыхание. Среди возбуждения последних дней она забыла про его кампанию.

— Как интересно. — Вероника позвонила, чтобы принесли кофе.

— Одно время… — Эндрю заколебался. — Честно говоря, мы хотели просить вас сотрудничать с нами.

Вероника выказала лишь легкое удивление.

— Вот как?

— Название серии рекламных роликов — «Безупречная элегантность». Наш лозунг: «Безупречная элегантность — чистое золото». — Он внимательно следил за выражением лица Вероники, подметила Оливия, возможно, пытаясь решить, не зашел ли он слишком далеко.

— Как мило.

Вошла горничная с кофе, и Вероника разлила его по чашкам. Руки, наливавшие кофе, не дрожали. Вообще в ней было что-то крепкое, как сталь, и Оливия помолилась в душе, чтобы Эндрю не настроил ее бабушку против себя. Ясно было, что Вероника Голд не опустится до того, чтобы рекламировать ювелирные изделия по телевизору.

— Дело в том, что, когда я встретился с Оливией и узнал ее фамилию, у меня и возникла эта идея. — Эндрю, поблагодарив хозяйку, принял чашку кофе.

— Может быть, хотите чего-нибудь покрепче? — спросила Вероника.

— Нет, спасибо, это в самый раз.

— Хорошо. Я не против того, чтобы мужчина иногда выпивал, но мой опыт показывает, что слишком много таких, кто не умеет вовремя остановиться. — Казалось, она не обратила внимания на его рассказ об украшениях, но внезапно спросила: — Значит, Оливия вдохновила вас? Вижу почему: она прелестна.

— Да. — Эндрю кинул на Оливию взгляд, полный искреннего восхищения, и она почувствовала, что краснеет.

— Она очень напоминает меня в том же возрасте. — В голосе Вероники не было ничего мечтательного, несмотря на ностальгические слова. — Я полностью осознавала, что обладаю не обычной красотой, нет, это было нечто незаурядное. Я была полна решимости обратить такую выдающуюся внешность в свою пользу. А вот моя внучка, похоже, еще не разбужена.

— Я бы сказал немного иначе. — Эндрю, казалось, ничуть не задел двойной смысл сказанных ею слов.

— Не думаю, что внешность так уж важна, — быстро вставила Оливия.

— Чепуха. — Вероника поставила свою чашку точно в середине блюдца, не пролив ни капли. — В тебе есть то, ради чего другие женщины пошли бы на убийство, милая моя, и я не позволю тебе попусту себя растрачивать. Мистер Kapp, я буду счастлива сотрудничать с вами, если моя внучка будет сниматься вместе со мной.

Потрясенное молчание было ей ответом.

— Но я же все испорчу! — Оливия не могла поверить, что ее бабушка говорит всерьез. — Я же понятия не имею, что и как делать.

— Но тебе же нужен какой-то опыт перед камерой, прежде чем ты будешь играть меня в фильме о моей жизни.

Оливия застыла от изумления, уставившись на бабушку. Наверняка Вероника шутит! Смысла в ее словах нет. Не ждет же она, что школьная учительница волшебным образом превратится в актрису. И сыграет саму Веронику Голд!

А пожилая женщина положила салфетку на тарелку, дав понять, что закончила обед.

— Пойдемте в мой кабинет.

Пока они шли в другую комнату, Оливия еще не избавилась от шока. Откуда у ее бабушки такие невероятные идеи? Ей пришла в голову эта мысль, когда Эндрю рассказал о рекламе, или же она обдумывала свой план весь день?

Выражение лица Эндрю, усевшегося в кресле, было весьма серьезным.

— Ну? — Он изогнул бровь, глядя на Оливию. — Я бы сказал, что это вызов!

— Я не уверена, что сумею его принять. — Ей не хотелось противоречить бабушке. — То есть… конечно, звучит заманчиво, и было бы здорово работать с бабушкой, но…

— Ты не узнаешь, сможешь ты играть или нет, пока не попробуешь. — Вероника села за изящный флорентийский столик, служивший ей рабочим столом. — Кроме того, я с ужасом представила себе, как чужой человек попытается истолковать мою жизнь. Нелепо! Оливия, ты рождена, чтобы сыграть эту роль.

Оливия была сражена абсурдностью ситуации. Бабушка отвергла ее до того, как она родилась, а теперь спокойно все переменила, как будто их жизни переплелись изначально и это судьба. Может, так оно и было. Может, она пыталась наверстать упущенное, вкладывая в Оливию разом очень большую часть себя.

— А ты что думаешь? — Она обернулась к Эндрю.

Вытянув длинные ноги и уперев ступни в низкую кушетку, он задумчиво рассматривал ее.

— Я, конечно, не объективный наблюдатель…

— Там, где дело касается денег, какой мужчина может быть спокойным? — заметила Вероника. — Добавьте красивую женщину — и будет счастьем, если весь разум у него не вылетит за окно.

— Вижу, у вас не слишком высокое мнение о мужчинах. — Эндрю, казалось, не задели ее замечания. Скорее ему было забавно.

Оливия тоже развеселилась. Наверное, женщина, прожившая семьдесят лет, имеет право на подобные шутки.

— Ерунда, я законченная реалистка. — Вероника сложила руки на столе. — Ну как?

Оливия никогда еще не сталкивалась одновременно с двумя людьми с такой сильной волей, да к тому же оба давили на нее в одном направлении. Хотя Эндрю и не настаивал, она видела, что он едва сдерживается, чтобы не поддержать предложение актрисы. Кампания могла принести ему изрядный куш, а Вероника будет счастлива.

— Я снимусь в рекламе, если вы оба этого хотите, — решилась наконец Оливия. — Но я ничего не обещаю насчет фильма, бабушка. Это слишком ответственно.

— Посмотрим, — сказала Вероника.

Эндрю отвез Оливию обратно домой. В машине ее охватило все нарастающее возбуждение. Как будто бы в реальность превратилась история из книжки — внезапный, неожиданный шанс стать кинозвездой. Она снова представила себе актрис, виденных в театре, в их сногсшибательных платьях. Неужели и она может когда-нибудь стать одной из них?

Молчание нарушил Эндрю.

— Ты нормально себя чувствуешь? — Он пристально посмотрел ей в глаза, стараясь понять ее состояние.

— Да ведь я приехала в Лос-Анджелес, чтобы осуществить весьма рискованное намерение. — Она улыбнулась. — Только я не представляла себе ничего такого… удивительного, как это.

— Для школьной учительницы у тебя неплохо развита тяга к приключениям.

Но когда они подъехали к дому, глаза его смотрели печально.

— Эндрю? — Оливия взяла его за руку, когда он помогал ей выйти из машины. — Что-то не так?

— Нет. — Но в голосе его слышалась грусть. — Просто все изменится теперь, раз ты помирилась с бабушкой. Ты станешь встречаться с новыми людьми, начнешь новую жизнь.

— Но у меня будет время и на тебя! — Она шагала рядом с ним по дорожке. — Как ты мог подумать…

— Да дело не в том. — Взяв у нее из рук ключ, он отпер дверь. — Тебе некуда скрыться, Оливия, — я все равно отыщу тебя. Но последняя неделя — это была просто идиллия. Мы смогли начать наши отношения естественным путем, без всяких сдерживающих формальностей. А теперь все будет немного иначе. И я достаточно эгоистичен, чтобы хотеть тебя только для себя.

— Но мы ведь будем вместе работать, не так ли? — Она погладила его руку.

— Да, конечно. — Склонившись, он поцеловал ее. — Дело в том, что я собираюсь работать в непосредственной близости к тебе — в самой большой близости, какая только возможна.

С дрожью желания она подумала, не возобновит ли он снова ту любовную атаку, которую предпринял в саду, но Эндрю, очевидно, не забыл их разговора. С оттенком сожаления она приняла его быстрый поцелуй и стояла, глядя, как он уходит от нее назад, к своей машине.

Оставшись одна, Оливия бродила по пустой квартире, обдумывая события дня. Она вспомнила мимолетный настороженный взгляд, которым обменялись Вероника и Эндрю при встрече. Что будет, если два волевых человека вступят когда-нибудь в конфликт? Больше всего на свете ей бы не хотелось оказаться перед выбором: бабушка или Эндрю.

Оливия постаралась приободриться. Ей надо просто сделать так, чтобы этого не случилось.