Принц из серебра и золота

14

Их глаза сверкали, как у хищных кошек. В своей жизни я встречала только одну неукротимую кулатру в дикой природе, но знала, что даже дрессированные животные могут вырываться. В этот момент я подумала о родителях Элиа. Их смерть заставила нас, стэндлеров, понять, что хищникам не место на сцене.

Животные не убивали от голода. Они убивали от злости на то, что мы заперли их и подчинили.

С другой стороны, неприрученное животное оторвало бы конечности и поедало тела неделями.

Такими же были глаза металлических солдат, когда они смотрели на меня и пытались изучить. Я была добычей, которую они разорвут. Которую они будут делить до тех пор, пока от меня ничего не останется.

– Элиа! – возмущенно крикнула я, когда металлическая рука бросила его к моим ногам.

Его кости издали оглушительный звук, от которого я вздрогнула. Этот звук эхом отразился в моем черепе и неизбежно заставил меня содрогнуться. Я хотела подхватить его, протянула к нему руки, но Хэймиш безжалостно отдернул меня. Элиа посмотрел на меня снизу вверх, его глаза были затуманенные и слегка остекленевшие. Он умоляюще покачал головой.

– Молчи.

– Этот и старуха солгали! Что с ними делать? – Солдат посмотрел на Хэймиша, и тот жутко ухмыльнулся мне.

– Ни слова! – призывали меня глаза Элиа. – Молчи.

Я закусила губу так сильно, что почувствовала вкус крови, просочившейся мне в рот. Мне нельзя было плакать. Не сейчас. Стэндлер не показывал, что его ранили. Мы не плакали перед нашими врагами.

Ими они сейчас и были. Медные жители были нашими врагами.

– Лжецам отрежут языки, – с особой жестокостью ответил Хэймиш и встретился с моим пылающим взглядом.

Нет!

Я не могла больше сдерживать себя.

– Тогда мне первой!

Нет!

Подбородок Элиа беспокойно дернулся.

Я бросила на него извиняющийся взгляд. Его плечи опустились. Кровь продолжала капать на его пухлые губы, на белую рубашку. Он был похож на цветущий мак в лесах Смаракты, где паслись наши животные.

Хэймиш пренебрежительно посмеялся над моим внезапным признанием.

– Продолжай, Саманта.

– Меня зовут не Саманта, – я замолчала, чтобы перевести дух. – Я София Рей Линн. Последняя наследница своего народа.

– Что ж, тогда начнем с тебя.

Я тяжело сглотнула от такого поворота событий, но пыталась сохранить непроницаемое лицо и выдержать взгляд серебряных глаз.

Я прокляла его. Прокляла их всех.

– Если нас сейчас обвинят, я хочу заявить о своем праве на несогласие! – прошипела я. Я знала, что в некоторых королевствах Алькурнии приговор может быть вынесен путем переговоров. В конце концов, я даже не знала, что мы сделали. Они поступили ужасно еще до того, как раскрылась ложь Зан Захрай. Они просто избили наших мужчин. Из-за меня… Почему?

Я украла пару монет. Ничего такого, за что стоило наказывать целый народ. Невольно посмотрела на Самса, сжимающего от боли голову. Он пришел в сознание, что принесло мне облегчение.

– Король обрадуется, – засмеялся Хэймиш, указывая подбородком на Элиа и Зан Захрай. – Возьмите их с собой. Возможно, он и для них найдет применение.

Мне стало плохо. Желчь смешалась с бульканьем, которое я с трудом подавила кашлем.

– Король? – робко переспросила я.

– Король, – подтвердил Хэймиш, по-волчьи ухмыляясь и хватая меня за запястье. С металлическим щелчком надел на меня наручники, защелка которых впилась в мою кожу. Было больно, даже если боль в груди была еще более мучительной.

Глаза Элиа буравили меня. Я так много могла прочитать в них. Страх, отчаяние и необузданную ярость.

Нет…

И я позволила прочитать ему мои истории, что мне было жаль. Да, бесконечно жаль. Мои глаза загорелись, словно огненные шары, когда один из металлических солдат потянул Элиа за ногу и надел на него наручники. Последнего наследника семьи Леан нельзя выставлять таким образом. Не тогда, когда его народ должен молча на это смотреть. Он поднял подбородок и терпеливо вынес это.

Наручники щелкнули. Потекла кровь.

Зан Захрай была следующей, кого заковали. Теперь все три наследника были бессильны.

Я не могла этого допустить.

– Отпусти их. Вам нужна я… Они ничего не сделали, – быстро произнесла я. Хэймиш с притворным сочувствием вытянул губы, а затем разразился громким хохотом.

– Король Платос с радостью принимал вас, бездомных шавок. Однако король Люциус видит в вас то, что видим все мы, – сплюнул он прямо передо мной. Этот жест ясно дал понять, что думает о нас новый король. Горло сжалось.

– Но мы их семья! – жалобно произнесла я, посмотрев на свой народ, который собрался у входа на мост. Я видела, как Яна и Ама слегка заметно покачали головами. Они не могли понять. Как не могла понять и я. Что я сделала? Почему король Люциус хочет кого-то вроде меня? Я всего лишь танцовщица. Я размахивала юбкой и бубном и время от времени пользовалась своим очарованием. Я была не более чем мелкой воришкой.

Я ничего не сделала. Ничего кроме того, что украла три монеты у пьяного мужчины. Три монеты, которые он спокойно мог и потерять.

Взгляд Яны не отрывался от меня. Несмотря на слезы, которые я видела в ее янтарных глазах, она молча дала мне понять, что все будет хорошо. Ложь, чтобы приободрить меня: потому что кто еще мог руководить нашим народом, если мы потеряем языки. Я никогда не училась читать или писать. Без своего голоса я была бесполезной. Как танцовщица без ног.

Я сильно сжала зубы.

– Мы последние наследники!

– А мне плевать! – ответил Хэймиш. – Идем! Наш король не должен долго ждать!

Путь по стальному мосту в Медный город никогда не ощущался как дорога к своей собственной могиле.

Хэймиш крепко держал меня за плечо, когда мы проходили через ворота Медного города. Никогда бы не подумала, что золотой блеск города однажды напугает меня.

Невольно я подумала о золотых глазах Этана.

Они околдовали меня. Я задалась вопросом, была ли его вина в том, что меня заковали в цепи.

Золото, серебро и бронза.

Наши шаги эхом отдавались от стен, словно мы шли по огромному зданию.

– Что с нами будет? – мой голос дрожал. Ответом было призрачное эхо металлических ботинок по красному кирпичу.

Элиа шел передо мной. Его мышцы напряжены до предела, а голова направлена четко вперед. В его движениях было столько грации. Я знала, что он убил бы одного солдата за другим, если бы у него был с собой нож. Я уставилась на его закованные руки, которые он разминал у себя за спиной, словно желая ощутить в них острые клинки.

Я также сцепила пальцы, направив молитву в небо. Если призраки прошлого существовали, они должны были защитить Элиа и Зан Захрай.

Никогда бы себе не простила, если с их голов упал бы хоть один волос.

Никогда.

Мы петляли по переулкам, которые еще ни разу не видела, и я уловила, как тихо задрожало мое маленькое вороватое сердце. Все эти годы я думала, что знаю этот город как свои пять пальцев. Но я ошиблась.

Это злило и задевало мою гордость. О чем я думала?

Я была дурочкой, раз считала, что когда-либо знала его.

Туман сопровождал нас, как молчаливые металлические солдаты короля, которые снова и снова сворачивали по переулкам, похожие на коридоры запутанного лабиринта.

Ни одного медного жителя не было видно. Как будто туман заглушил всю жизнь, которая пряталась внутри этих сооружений. Осталось лишь тиканье часов, даже если я могла слышать его только фоном. Шаги солдат были гораздо громче.

В какой-то момент мы остановились перед стеклянной стеной. В ней я увидела свое собственное отражение, хотя то, что находилось за ней, было скрыто густым туманом. Мой макияж размазался и темными ручейками стекал по щекам.

Я ужасно выглядела. С наполненными страхом глазами и скованными за спиной руками. А затем я заметила длинные царапины от Зан Захрай, тянущиеся вдоль моего плеча.

Я выглядела сломленной и маленькой.

Прямой противоположностью Элиа и Зан Захрай. Пусть их и заковали, в них все еще было что-то королевское, что-то возвышенное – что-то, чего у меня не было и никогда не будет.

Что бы на это сказал отец? Он разочаровался бы в своей дочери, которая находилась в ужасе от своей участи. Как разочаровалась в себе я.

Как только армия солдат остановилась позади нас, Хэймиш приложил руку к стеклянной стене. Это наверняка специальное место, ключевой механизм, чтобы пройти через, казалось бы, непроницаемую стену. Стекло с протяжным скрежетом отодвинулось в сторону. Сильно толкнув, он заставил меня нырнуть в туман, который лишил зрения. Теперь стало ясно, почему за все эти годы я ни разу не видела замок.

Стало невероятно холодно.

С каждым шагом, который мы делали в этом тумане, становилось все холоднее. Это напомнило мне о ледяном тумане во Фриоле. Там, где мне пришлось оставить своего отца. Невольно я вспомнила об огне, который мы разожгли после того, как его тело стало таким же холодным, как и земля под нашими ногами. Огонь высушил слезы на моей коже, когда мужчины положили его тело в костер. Он превратился в пепел, который разносился ветром, пока не осталось ничего, кроме дерева, угля и брызг искр Чанти в честь семьи Рей.

– Осторожно, ступеньки! – прогремел голос, идущего впереди нас. Зан Захрай спотыкалась и гремела старыми костями, которые заставляли ее падать на колени. Путь по бесконечной пустоши, пустынному зною и песчаным тропам дался ей с трудом. Ее ноги все еще были синими, а сморщенные расширенные вены тянулись до самых бедер.

Мне стало больно от ее жалобного вида, когда солдаты, смеясь, потянули ее за платок и потащили вверх по лестнице. Так мы не относились даже к животным.

Обычно я хорошо говорила. Была остра на язык, как и мой отец. Он художник слова. Всегда знал, что сказать. Но в этот момент я не могла подобрать нужных фраз…

Поэтому молча наблюдала, как медленно расступался туман и перед нами предстали огромные ворота. Вероятно, это и был вход в замок. Ворота, оснащенные шестеренками, которые двигались как по волшебству, когда мы остановились перед ними. Звук был оглушительным.

За воротами стояла беспросветная тьма.

Как только мы переступили порог, они с громким скрипом вновь закрылись.

Хэймиш крепко схватил меня за плечо и толкнул в неизвестность. Я почувствовала его запах. Он был резким, напоминающим мне зверобой, который Зан Захрай кидала в костер, когда ночи становились холодными.

– Забери ее с собой, – сказал он, когда другая маленькая рука схватила меня. В темноте я не могла увидеть, кому она принадлежала. Она ощущалась мягче, что порождало больше вопросов.

– Наш король не должен видеть ее такой. Остальных отвести в темницу! – крикнул он из-за моего плеча. Два солдата грубо потащили за собой Элиа и Зан Захрай.

– Нет! – закричала я, когда бестелесная маленькая рука потянула меня, но ее прикосновения были при этом осторожными. Я не могла оставить их одних. Не здесь.

– Если продолжишь сопротивляться, мы отрежем им языки здесь и сейчас. Поняла? Скоро увидимся…

Он толкнул меня. Я плакала внутри, не издавая ни звука, слепо шла по темноте, пока не увидела в конце коридора горящие свечи. Впереди меня шла хрупкая женщина. Свет свечи озарил ее очертания. Ее формы напомнили мне картины Амы. Красные и желтые линии. Тонкие ткани обвивали ее маленькую фигуру. Она не повернулась ко мне, когда свернула в следующий коридор и пошла дальше. Ни разу не обернулась на издаваемые мною сдавленные звуки.

В следующем коридоре горело больше факелов. Они освещали висящие на стенах портреты предков королевской семьи, которые тянулись вверх так высоко, что не было видно потолка. Если бы я вновь обрела голос, он отозвался бы от них бесконечным эхом.

На высоких стенах висели длинные гобелены, похожие на реки крови, стекающие на зеркальный пол. Прямо перед тем, как мы свернули в следующий коридор, я заглянула в глаза человека, который смотрел на меня из золотой рамы. Его светлые глаза были едва различимы в мерцающем свете, но все же я ощутила в них грусть. Темные волосы собраны на затылке. Губы сжаты в одну линию, а на его коленях – Медный город в виде золотого шара, который он держал в руках. Ниспадающие ткани отбрасывали тени на его туловище и ноги.

Но то, что бросилось в глаза напоследок, заставило меня сразу же содрогнуться от ужаса. Его корона была сделана из чистого золота. Она возвышалась над его головой, как притаившийся хищник, который вот-вот набросится на меня.

Она излучала все то, чего у меня не было: богатство, силу, холодную красоту.

Под взглядом этих глаз я чувствовала себя маленькой и уязвимой.

Тихий голос внутри напомнил мне, кто я такая.

Я – София Рей Линн.

Наследница своего народа. Наследница ветра, красных платков и искусства. Последняя из своих предков. Та, кто должна продолжить традиции, подобно тому, как ветер оживлял голоса призраков.

Но король Люциус затмил все, чем я была. Даже если это всего лишь его портрет. Он обладал этим окаменевшим взглядом, который захватил меня, от которого волосы на моем затылке встали дыбом.

Его глаза дали мне понять, что мой народ проиграл, что он не проявит милосердия.

Женщина чуть сильнее потянула меня за руку, тем самым возвращая к реальности.

Вскоре мы остановились перед золотой дверью. Она выглядела такой прекрасной. Такой драгоценной. Сопровождающая кивнула мне и положила руку на ручку двери. У меня перехватило дыхание при мысли, что за ней меня ждет темница. Камера пыток. Комната, где мне причинят боль.

– Нет, – запротестовала я и вырвалась из ее хватки. Ее взгляд был предупреждающим, и я не осмелилась пошевелиться еще раз.

– Я не хочу туда… Что… что ожидает меня за ней? – Она нацепила непроницаемую маску. Не ответив на вопрос, открыла дверь в мою камеру.

Мое сердце пропустило удар, когда я со сжатыми губами пошла навстречу своему наказанию.