Принцесса для вампиров

ГЛАВА 3. Кошмар

— Не хочу! — закричала я, просыпаясь в собственной постели. Рядом уже сонно, но уже взволнованно бубнил что-то муж. Он попытался обнять меня, но я, вздрогнув, отстранилась. На мгновение показалось, что меня обняли ледяные руки смерти.

— Успокойся, любимая, — наконец-то внятно сказал супруг. — Это был всего лишь кошмар. Врач сказал, что такое после болезни вполне возможно.

— Болезни? — тупо переспросила я.

— Да, ты не помнишь? — уже полностью проснувшись, муж обеспокоенно заглядывал в глаза. — Ты три дня пролежала в больнице. У тебя был сильный жар. Мы с детьми чуть с ума не сошли от беспокойства.

— Вы были все время со мной? — почему-то было ощущение нереальности происходящего, словно я из одного сна выпала в другой.

— Ну, почти, — смущенно признался супруг. — Первые сутки твоего беспамятства искали тебя по больницам и моргам. Думали, что тебя похитили.

— Похитили, — тихо повторила я.

— А когда около полуночи нам позвонили и сказали, что ты в больнице мы уже не отходили от тебя, — не услышав, продолжал рассказывать муж. Было видно, что он сильно испугался. А теперь он поскорее хочет выплеснуть свои страхи наружу, убеждаясь, что все позади. — Нам с детьми даже выделили палату по соседству с твоей и мы…

— А как я заболела? — перебила его я.

— Ты и этого не помнишь? — беспокойство теперь сквозило в голосе любимого.

— Нет, — призналась я. Подумала немного, пытаясь выловить в памяти последнее, что запомнила. Но ничего не выходило, словно на воспоминания накинули плотную темную шаль.

— Ты вечером шла с работы домой, — внимательно наблюдая за мной, будто пытаясь подловить на обмане, начал делиться информацией муж. — У моста было оживленное движение, и какой-то велосипедист нечаянно задел тебя. Ты не удержала равновесия и упала в реку.

В голове замелькали странные образы. Вот я иду с полными пакетами из супермаркета, спокойно перехожу дорогу. Следующим, что показала мне память — образ симпатичного юноши, заступающего мне дорогу. Его жуткая улыбка, как у маньяка. Затем я бегу уже по мосту, до дома осталось совсем ничего — только перейти дорогу и пройти сквозь узкий проулок. Две тени встают передо мной, и я быстро лезу на ажурный парапет моста. Ноги то и дело соскальзывают, но я не сдаюсь. Сзади меня за ногу хватает ледяная рука, я успеваю обернуться и увидеть того юношу, прежде чем начинаю падать в реку. Ледяная вода смыкается над головой, но она не так холодна, как руки незнакомца.

— Упала в реку, — повторила я, пытаясь разобраться, что же правда.

— Да, судя по свидетельским показаниям, он сделал это неспециально, — накрывая своей теплой ладонью мои сомкнутые руки, добавил супруг. И только тогда я заметила, что они дрожат. — Но было темно, они могли и не увидеть. Следователь ждал, когда ты очнешься, чтобы ты рассказала свою версию случившегося. Но врачи запретили тебе волноваться. И он решил подождать пару дней.

— Кто меня вытащил? — спросила я, потирая виски, в которых начала ворочаться тупая боль.

— Какой-то парень, — пожал плечами муж. — Он доставил тебя на машине в больницу и пропал.

А меня опять затопило образами. Первый судорожный вдох воздуха, загрязненного цивилизацией, но такого желанного. Попытка выбраться из реки. Крики обеспокоенных людей, видевших мое падение. Громкий всплеск воды недалеко от меня. Ледяные руки, сжавшиеся на талии сзади. И невероятно быстрый заплыв к опорам моста. Дальше темнота.

— Ты хоть что-нибудь помнишь? — поинтересовался недовольно муж, словно злясь на меня за беспамятство.

— Не особо, — покачала я головой. — Прости.

—Это ты прости, — погладил ласково меня по плечу супруг. Затем с каким-то уважением в голосе добавил: — Врач Влад Аристархович предупреждал, что из-за всего случившегося ты можешь забыть некоторые детали.

— Влад Аристархович? — натирая виски, поинтересовалась я.

— Да, твой лечащий врач. Ты его вряд ли видела, так как постоянно бредила, а выписывал тебя уже другой специалист. Влада Аристарховича срочно вызвали на операцию, — с толикой досады просветил меня муж. Создавалось впечатление, что этого Влада Аристарховича муж прямо боготворил, а других специалистов терпеть не мог.

— Ничего не помню, — простонала я. Боль становилась все сильнее, словно с двух сторон в виски ввинчивают два стальных раскаленных болта. А слова благоверного, будто удары молотка, вбивают их в череп еще глубже.

— Что? Голова болит? — наконец-то, заметил мои мучения супруг. — Подожди. Сейчас таблетку принесу. Это новое экспериментальное лекарство. Его создал сам Влад Аристархович.

— Может, принесешь простой проверенный "цитрамон"? — бросила вслед покидающему спальню мужу.

— Нет, тебе сейчас ничего, кроме этого лекарства, нельзя, — возвращаясь, тихо ответил супруг, боясь разбудить детей. И, протягивая черную капсулу со стаканом воды, добавил: — Влад Аристархович предупредил, что все остальные препараты могут вызвать бурную болезненную реакцию.

— Что-то все это как-то подозрительно, — рассматривая тускло поблескивающую в приглушенном свете ночника капсулу, проговорила я.

— Ему можно верить, — фанатично возразил муж.

— А если потом мне будет еще хуже, чем до приема этих препаратов? — разумно поинтересовалась я, не спеша принимать лекарство.

— Не будет! — уверенно заявил супруг, будто это он сам разработал это средство.

— Ну ладно, — вынужденно согласилась я, так как боль становилась просто невыносимой. Отдавая пустой стакан любимому, спросила: — А от чего меня лечили-то?

— Да, какой-то новый вирус, который быстро атакует иммунную систему, — пожал плечами муж. Дождался, когда я обессилено откинулась на подушку, и, заботливо укрыв одеялом, добавил с грустью: — К сожалению, полностью излечить его пока невозможно. Но Влад Аристархович придумал лекарство, чтобы ненадолго блокировать его действие. Он пообещал, что будет и дальше пробовать найти средство, чтобы полностью его побороть.

— Надо бы мне самой поговорить с этим твоим Владом Аристарховичем, — уже уплывая в сон, пробормотала я, радуясь, что боль так быстро отступила.

— Обязательно, — тихо ответил благоверный. Затем он неожиданно горько, как мне показалось, добавил совсем тихим шепотом: — Только вот он больше твой, чем мой.

В полутемном кабинете было уютно и тихо. За его стенами была слышна приглушенная музыка, под которую веселились новообращенные. Их первый укус, их первые жертвы, их первое непреложное правило — вампиры никогда никого не убивают. Так сильно искушение, так пьянит человеческая кровь разум новообращенных, что порой бывает необходимо вызывать инквизитора. Но, к счастью самого инквизитора, который тяготился своим даром, на этот раз обошлись без его услуг.

— Ты сослал весь клан за нарушение одного из десяти непреложных правил, вместо казни? — нарушил комфортную тишину хриплый мужской голос.

— Только семья сможет удержать мальчишку от глупых поступков, — пожал плечами эффектный вампир, сидя с бокалом вина у растопленного камина. Неверные отблески пламени пририсовывали плавным линиям лица мужчины дикие хищные черты. Даже его блондинистая голова со стильной короткой прической приобретала желто-оранжевый оттенок пламени, словно крича о его опасности.

— С чего ты взял? — лениво поинтересовался его собеседник, расположившийся в дальнем темном углу, куда почти не проникал свет от открытого огня. — В этот раз семья не очень-то помогла ему!

— Это второй их проступок, — спокойно ответил блондин. — Я предупредил, что третьего им лучше избежать.

— Ты просто не хотел кровопролития, — с едва уловимым упреком в голосе, констатировал вампир, скрытый тьмой.

— И это тоже, — не стал отпираться Принц. — Я так привык к спокойствию, что начинать резню мне совсем не хочется.

— Это говорит мне Инквизитор?! — вставая с мягкого кресла и направляясь к своему брату, поддел синеглазый брюнет. — Тот самый, которому нравилась боль и агония его жертв? Кто не мог спокойно заснуть без очередной показной казни?

— Ну, хватит перечислять все мои недостатки, — проворчал тихо Принц. — Время меняет всех. И я не исключение.

— Меняет, — согласился Князь, занимая соседнее с братом кресло у камина. — Только некоторые могут подумать, что ты постарел и слишком размяк, раз простил такое клану Алеевых.

— Скажем так, пусть попробуют высказать свои сомнения мне в лицо, тогда и увидят, каков инквизитор на самом деле, — клыкасто улыбаясь, ответил блондин. — А Алеевы мне еще нужны, особенно этот Виктор.

— Так все-таки ты согласен со мной, что эта девочка может обладать большими силами? — взяв со столика еще один бокал с вином, поинтересовался Князь.

— Влад, ты как всегда, — рассмеялся Принц, окидывая веселым взглядом брата. — Как только замечаешь людей с сильными способностями противостоять ментальному воздействию, ты сразу же предрекаешь им великое будущее среди нашей братии. А в итоге они обладают обычными, хоть и слегка более сильными, способностями в магии. Можно сказать, посредственными вампирами.

— И все-таки ты не стал убивать Виктора, — мягко упрекнул венценосного брата Князь.

— Перестраховался, — пожал плечами Принц. — Если, я подчеркиваю, ЕСЛИ, ты окажешься прав, хочется, чтобы она всю свою новоприобретенную силу и мощь обрушила не на меня.

— Ну конечно, — усмехнулся синеглазый вампир. — У тебя все продумано на несколько шагов вперед.

— На то я и правитель, — без горделивости подтвердил блондин.

— Если мы обсудили все твои достоинства и недостатки, разреши откланяться. Меня ждет дежурство в больнице, — вставая с кресла и залпом выпивая содержимое бокала, сказал Князь.

Он неторопливо дошел до выхода из гостиной, и уже схватился за дверную ручку, когда вопрос брата заставил его остановиться.

— Она зацепила тебя?

— С чего ты взял? — не оборачиваясь, поинтересовался спокойно Князь.

— Ты уже более тысячи лет никого не инициировал, — донеслось хитрое из-за спины.

— Перестраховался, — пожав плечами, синеглазый вампир вышел, оставив венценосного брата в полном одиночестве.

— Если бы так, — тихо прошептал инквизитор, беря со стола золотой обод, — если бы так. Несколько секунд он задумчиво рассматривал, как смешно искажаются яркие блики огня на отполированной поверхности, затем надел символ правителя на голову и направился вслед за братом. Все-таки следовало проследить за новообращенными членами его Рода.

Погода за окном была под стать моему настроению. Серое небо затянули свинцовые тучи, готовые в любой момент разверзнуть на землю потоки холодного дождя. Ветер за окном печально выл, стучась в теплое жилище почти голыми ветвями деревьев. От досады, что ему никто не дает приюта, он яростно срывал оставшуюся одежду с тоненьких березок и пестрых разноцветных кленов, гоня их по тротуарам и проезжей части. Дворники пытались бороться с листвой, но выходило у них не очень.

Проснулась я от ужасной жажды, которая от воды становилась только сильнее. В дальнем углу холодильника стоял какой-то пакет с соком. Его я выпила махом и блаженно улыбнулась. Он легко утолил пожар, разгоревшийся в горле. Появилось чувство сытости и немного опьянения, словно выпила горячего глинтвейна. С ленцой подумала, что придется потом детям возместить их потерю.

Посмотрела на упаковку и, не найдя никаких опознавательных картинок и надписей, нахмурилась. Так и застал меня муж с коробкой непонятного сока в руке посреди нашей небольшой кухоньки.

— Ты нашла коктейль, — обрадовался супруг. Затем, виновато улыбнувшись, признался: — А я проспал. Думал встать пораньше, принести тебе пусть не кофе, но коктейль в постель.

— Я думала, что это сок? — все еще хмурясь, ответила я.

— Нет, это особый коктейль, который сделал Влад Аристархович, чтобы снять побочное действие экспериментального препарата, — почти вырывая из моих рук бумажный пакет, ответил с улыбкой благоверный. Заметив мое удивление и, как обычно, неправильно его истолковав, он недоуменно поинтересовался: — Ты разве не допила?

— Допила, — кивнула я. — Вот только хотела рассмотреть его содержимое чуть внимательней.

— А-а, — понятливо протянул муж. Затем подошел, ласково провел большим пальцем по правому уголку моего рта, видимо, стирая остатки жидкости. Коротко поцеловав в губы, протянул: — М-м, мятный.

А я только заметила, что действительно ощущается прохлада во рту. Но я думала это из-за того, что коктейль был только из холодильника.

— Что приготовить? — открывая холодильник, поинтересовался муж. — Влад Аристархович предупреждал, что первое время у тебя может быть обостренное обоняние и чувствительность к солнечному свету.

— Ну, второе заявление проверить мы не сможем, — улыбнулась я, оттесняя мужа от холодильника, намекая на погоду за окном. И, выкладывая продукты на стол, добавила: — А вот первое легко!

Неизвестный мне пока доктор оказался прав. У меня обострилось обоняние, и завтрак получился как никогда вкусным. Дети, никогда не любившие яйца, получившийся ароматный омлет съели за секунду и еще добавки потребовали.

Только Влад Аристархович забыл сказать или просто не знал, что помимо обоняния у меня изменились и вкусовые рецепторы. Я ела все вместе со своими близкими, но разницы между свежесваренным кофе и омлетом не чувствовала. Что-то такое бывает, когда заболеваешь гриппом и не чувствуешь вкуса пищи. Только в моем случае вкус был, но слишком неярким, словно чем-то приглушенным.

После завтрака мы отправились в музей искусств. Давно туда собирались, только вот все время некогда было. Так как был выходной, а погода не располагала к прогулкам, мы решили, что настал тот самый подходящий момент. В музее мы провели практически весь день. Несмотря на свой юный возраст, дети вели себя тихо. И им действительно было интересно. Затем мы сходили в кафе и поели всякой вредной, но вкусной еды. Мне она опять показалось почти пресной, что очень опечалило. Когда мы приехали домой, дети нарисовали картину, которая их больше всего поразила. У сына и дочки они были разными.

И на протяжении всего дня я постоянно ощущала на себе чей-то внимательный чужой взгляд. Но когда оборачивалась, никого подозрительного не замечала. Если судить по ощущениям, то этот невидимый соглядатай не нес опасности, скорее простое любопытство. Лишь только в стенах родного дома ощущение пристального внимания пропало.

Вечером у меня вновь началась мигрень. Сначала я думала, что это просто последствия насыщенного событиями дня. Но заботливый муж протянул черную, как смоль, таблетку, и я поняла причину все нарастающей головной боли.

— Когда мы поедем встречаться с твоим расчудесным врачом? — спросила я, запивая лекарство водой. — Мне надо обсудить с ним методы своего лечения.

— Конечно, надо, — согласился любимый. — Завтра я с ним созвонюсь и договорюсь о встрече.

— Почему не сегодня? — из глупого упрямства, поинтересовалась я. После этой таблетки мир заиграл яркими красками. Так бывает после нескольких бокалов вина или других горячительных напитков. Перед глазами слегка все плыло, а меня будто покачивало на волнах веселья.

— Уже поздно, — целуя в губы, улыбнулся муж. — Да и Влад Аристархович может быть уже на операции. У него в основном ночные смены.

— Какая поразительная осведомленность, — чуть заплетающимся языком протянула я.

— Спи, любимая, — укладывая меня на подушку, муж нежно погладил меня по щеке. И, заметив, что я дернулась вновь встать, предупредительно добавил: — Детей я сам уложу.

— Спасибо, — проваливаясь в сновидения, успела прошептать я.

Встретиться с великим доктором, спасшим, по словам благоверного, мне жизнь мы не смогли ни завтра, ни на следующий день. Он был то на операциях и не подходил к телефону, то отвечал, но таким сонным голосом, что мужу было неловко отрывать человека от отдыха.

Все это время я прилежно пила лекарство и специальный коктейль, который ровно в пять вечера через день доставлял курьер из неизвестной мне курьерской компании. Про них было мало что написано, лишь только то, что они в основном сотрудничают с больницами.

Я пыталась вновь войти в обычную колею. Снова вышла на работу, занималась с детьми каждую свободную минуту и практически постоянно испытывала неясный страх и чувство постоянной слежки. Возможно, я стала параноиком после произошедшего несчастного случая. Но эти образы, которые мелькнули в голове, когда супруг рассказывал о том, как я попала в больницу, стали просто навязчивыми после разговора со следователем. Он появился на пороге нашей квартиры через несколько дней после случившегося. Его расспросы вновь разбередили неясные образы в голове, но воспоминания ко мне так и не вернулись. Обрывки, что мелькали в памяти, когда я пыталась вспомнить о том, что со мной произошло, казались лишь повторяющимся кошмаром, плохим сном, бредом. Ну, неужели я, тридцатилетняя замужняя тетка, могла понадобиться симпатичному юноше, чтобы он мог преследовать меня? Конечно, это мне казалось бредом.

После разговора с полицией мне все чаще стало сниться, что на меня напали и я, действительно, упала с моста, убегая от преследовавшего меня парня. В такие ночи я с криком просыпалась, будя мужа, который уже почти привык к таким вот экстремальным пробуждениям.

— Завтра же я еду в больницу, — заявила я, увидев вновь очередной кошмар. — И не уйду оттуда, пока не поговорю с этим доктором!