Принцесса и принц

15

Конечно, в замке Арнемлинг заметили исчезновение Кристины, и все были подняты на ноги.

Мать девушки только и делала, что стенала и плакала. Впервые за долгие годы виконт оказался сильнее супруги. Он согласился остаться в кавалерском доме еще на два дня, но не дольше. При этом он категорически запретил жене показываться на людях.

— Не хватало еще, чтобы об этой истории раструбили на весь свет, — сказал он. — И ни в коем случае не пытайся говорить с княгиней.

Возможный скандал интересовал Лотара куда меньше, чем судьба Кристины. Воображение рисовало ему жуткие картины, и он упрекал себя, что не сумел защитить и успокоить невесту. Но терзания молодого человека стали совершенно невыносимыми, когда родители Кристины, вернувшись в Раушенбах, позвонили и с тревогой сообщили, что Кристины нет и там. Не было ее и у крестной матери в Милане.

В конце концов истинное положение дел уже нельзя было дольше скрывать от больного князя. По просьбе княгини Катарины Теодор взял эту трудную миссию на себя.

Старый князь долго рассматривал снимок в газете.

— И кому же, интересно, пришло в голову, что Арнемлинг рухнет из-за этой картинки? — спросил он после гнетущей паузы. — Разумеется, я не приветствую такие вещи. Но ведь времена меняются.

— Я тоже так считаю, — поддакнул Теодор. — О подробностях тебе лучше спросить Катарину.

— А при чем здесь Катарина?

— Пусть она сама тебе расскажет. Но одно ты должен знать: твоя жена мечтает сделать наследником Бернарда. А поскольку из-за болезни ты выпустил бразды правления из рук…

— Бернарда? — перебил князь. — И еще эту занудную донну Айседору в качестве его жены?

Теодор кивнул. Старый князь задумался.

— Я хотел бы поговорить с Катариной. Не будешь ли ты так любезен прислать ко мне дворецкого? Хочу дать ему соответствующие указания.

— Только прошу тебя, не особенно волнуйся, — тревожась за брата, попросил Теодор. — Вся эта суета не стоит твоего внимания.

О чем говорили между собой за закрытой дверью князь и княгиня фон Арнемлинг, осталось тайной. Известно только, что после этого разговора княгиня несколько дней пролежала в постели якобы с тяжелой простудой.

Огласки никто не хотел, поэтому розыски сбежавшей невесты наследника Арнемлингов должны были проводиться самым неприметным образом. К счастью, подвернулся подходящий случай. Из расположенного неподалеку дома для престарелых исчезла психически больная обитательница. Начались поиски. Лотар предложил помощь, обещая привлечь своих людей.

Полиция с собаками прочесала ближний лес, обшарили и дно пруда, местами глубокого. Сумасшедшая старушка вскоре обнаружилась — целая и невредимая. Кристины же и след простыл. Лотар понял, что все его возможности исчерпаны, и в конце концов вернулся в Милан, где его ждали неотложные дела.

Кристина и в самом деле не переступала родительского порога. Она даже не ночевала в своей квартире: Лаура постелила ей на диване в своей гостиной.

Наутро Кристина, пребывая в самом спокойном расположении духа, сообщила гостеприимной старой даме, что отправится сейчас в родительскую квартиру — ей нужно принять душ и переодеться. Однако когда Лаура позвонила в дверь квартиры де Ториаков, чтобы пригласить Кристину к обеду, ей никто не открыл. Квартира оставалась точно в таком же виде, в каком ее покинули де Ториаки перед отъездом в Арнемлинг.

Разумеется, Лаура встревожилась бы не на шутку, не найди она записку, в которой Кристина сердечно благодарила ее за гостеприимство и намекала, что уезжает к жениху — хочет «поправить дело». Девушка еще раз настойчиво просила не сообщать родителям о ее коротком пребывании в Раушенбахе.

Поскольку и сама чета де Ториак не особенно стремилась посвятить Лауру в свои дела, старая дама не видела причины вмешиваться в чужую жизнь.

Несколько дней спустя к виконту и виконтессе де Ториак неожиданно приехала их старшая дочь Ада. Она подкатила на роскошном спортивном автомобиле с английскими номерами и своим появлением несказанно взволновала окрестных жителей.

Не успела она торжественно оповестить родителей о грандиозном событии, свершившемся в ее жизни, ради чего она, собственно, и приехала, как мать бросилась к ней с вопросом:

— Ада, где Кристина?

— Разве она не в Арнемлинге? Насколько мне известно, там празднуется ее помолвка с наследным принцем. Даже в английской газете было сообщение об этом.

— Твоя сестра бесследно исчезла.

Ада побледнела и испуганно взглянула на мать.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ада, что это за ужасный снимок в газете?

— Снимок? — Ада удивленно подняла брови и попросила рассказать всю историю подробнее. — Этого я не хотела, — сказала она, дослушав до конца.

— Чего ты не хотела?

— Чтобы из-за глупого снимка Кристина решила наложить на себя руки. Я только хотела, чтобы она почувствовала, каково это — потерять человека, за которого собираешься выйти замуж. Ведь она увела у меня Лотара. И с магараджей мне все испортила. Он вовсе не был мошенником, мама! Я ее тогда готова была убить. — Ада закурила длинную коричневую сигарету. — Разумеется, я бы никогда этого не сделала, — добавила она в глубокой задумчивости. — Ведь все-таки она моя сестра. И уж, конечно, у меня и в мыслях не было убивать эту старую развалину, князя. Но я была в ярости!

— Ада!

— Убожество нашей жизни отравило мне все детство и юность, и я твердо решила выбраться из этого болота. Когда же Кристина перешла мне дорогу, я возненавидела ее. Но теперь все в прошлом.

— В прошлом? Потому что ее нет в живых?

— Что за глупости? Ее самоубийство мне ни к чему. Джон во многих отношениях упрямый и узколобый.

— Что за Джон? — Виконтесса никак не могла понять, о чем говорит старшая дочь.

— Джон Стоун — настоящий лорд. У него замок в Англии и несколько домов на континенте, а еще рудники в Южной Африке, так что, возможно, он еще богаче Лотара. Тем более что ему не нужно дожидаться, когда старый дядя отправится к праотцам.

— Хорошо, только какое отношение все это имеет к Кристине?

— Никакого. — Ада взмахнула рукой, словно отгоняя назойливую муху. — Лорд Джон Стоун — мой муж, а я теперь леди Стоун.

— Как, ты вышла замуж, не поставив нас в известность и не представив нам своего жениха? — Услышав о подобном пренебрежении обычаями и традициями, растерявшаяся виконтесса даже начала сомневаться в собственном рассудке.

— Так уж получилось. — Ада откинулась на спинку стула, упиваясь своим триумфом. — Мне пришлось убеждать Джона, что мы должны пожениться как можно скорее.

— Ты что, ждешь ребенка?

— Ну, во всяком случае, мне удалось его в этом убедить.

— Значит, ты сознательно пошла на обман?

— Мама, но ведь в столь деликатном деле можно и ошибиться, не так ли?

— Да, ты действительно идешь напролом, забыв про стыд и совесть. А что же будет потом?

— О, потом все будет великолепно. Либо мы будем жить вместе в мире и согласии, либо каждый пойдет своей дорогой. А на развод Джон никогда не решится. По счастью, в число его пуританских предубеждений входит идефикс, что развод — вещь недопустимая.