Привилегия

вернуться домой, чтобы бросить сумку с дерьмом,

висящую у него на плече, а затем пойти забрать

Диего от цыпочки через несколько жилых домов,

которая согласилась присмотреть за ним.

Ренцо вздохнул и вытащил руку из кармана, чтобы вытереть лицо. Бог свидетель,

Диего предпочел бы отправиться в детский сад приюта, но мысль о том, что он снова столкнется с Лючией, заставило Ренцо занервничать. В этой девушке было что-то такое, что заставляло его нервничать, и он чувствовал, что она насмехается над ним, просто будучи живой.

Он знал, что это иррационально. Она не

виновата, что их жизнь разная. Она не выбрала родиться в семье и богатстве, которые ей

были даны, точно так же, как он не сделал выбор

родиться таким, каким был.

Это не имело значения.

Ренцо решил, что самый простой способ

избавиться от всего подобного дерьма, это как можно дальше отдалиться от Лючии. К несчастью для Диего, это касалось и детского сада приюта. Хотя, как долго это продлится, можно только гадать. Женщина, присматривавшая за Диего на этой неделе, могла сделать это только потому, что у нее было время. На следующей неделе все может

измениться, и Ренцо придется либо придумать что-

то еще, либо отвезти Диего обратно в детский сад

приюта. Что сделает ребенка чертовски счастливым.

— Ты всегда смотришь под ноги, когда

куда-то идешь, или как, кусок дерьма?

Этот ебаный голос.

Ренцо отреагировал на данный голос так

инстинктивно, что скрыть было невозможно. Как гвозди, скребущие по классной доске, или

проклятый кол, вбитый прямо в его позвоночник

со всей возможной силой. Он весь похолодел, но в

то же время вспыхнул от гнева. Напрягшись, как

доска, и сжав руки по бокам, он остановился,

когда поднял голову и увидел знакомого мужчину,

прислонившегося к кирпичу углового магазина. В

этом же магазине Ренцо встречался со своими

ребятами каждое утро, прежде чем они отправлялись на работу, а затем снова по вечерам.

На самом деле Перри, Ной и Дизель уже

ждали Ренцо. Что только поставило его на более

крутой край, когда его взгляд скользнул между его

парнями внизу у таксофона, и его отцом, который не мог выбрать более худшего времени.

Что он вообще здесь делает?

Ренцо клялся, что этот мудак появлялся в

его жизни только тогда, когда он хотел одного из

двух, либо напомнить Ренцо о том дерьме, из

которого он вышел, либо получить деньги. Заядлый игрок, пьяница и абсолютный насильник,

этот человек был сто процентным подонком. Он

никогда не заботился о двух детях, которых

помогал делать с матерью Ренцо, и только

создавал хаос и проблемы, когда появлялся в их

жизни.

Он смотрел на этого человека, словно в

зеркало. Ну, может в более старое и дерьмовое

зеркало. Разочаровывающее, бесполезное,

ублюдочное зеркало.

Темные волосы, которые не мытые уже

несколько дней.

Красновато-коричневые, налитые кровью

глаза.

Оборонительная поза.

Зубочистка торчащая изо рта.

— Сын, — пробормотал Чарли, вертя в

руках зубочистку. — Слышал, что в это время ты

будешь проходить мимо этого места. Подумал, что

нам стоит поболтать.

Ренцо стиснул зубы и почувствовал боль силы сжатия.

— Нам не о чем говорить. Почти уверен, что в последний раз, когда мы разговаривали, ты

сказал мне отвалить и остаться там.

И все, что он просил это про место, где Роза могла бы остановиться после того, как она

поссорилась с их матерью. Чарли рассмеялся,

велел сыну отстать, а потом захлопнул дверь

прямо перед носом у Ренцо. Это произошло после

того, как Рен потратил несколько дней, чтобы

выследить этого мудака, потому что Бог знает, где

он был на регулярной основе.

Чарли пожал плечами и склонил голову

набок, чтобы посмотреть на ожидающих парней.

— Это твоя команда, или ...?

— Не твоё дело. Чего тебе надо?

Лучше направить отца в нужном направлении, выяснить, что он может сделать, чтобы заставить его уйти, и покончить с этим. Ренцо не нуждался в неприятностях Чарли,

особенно на этих улицах, где он работал.

— Хочу знать, что ты задумал, — ответил

Чарли, и его темные, налитые кровью глаза

метнулись к Ренцо. — Я не могу приехать и

проверить, как мой сын? Возможно, я думал о

тебе и хотел увидеться с тобой.

Зубочистка во рту отца подпрыгивала при

каждом слове, и почему-то от ее вида у Ренцо закипала кровь. Этот человек был таким холодным, спокойным и невозмутимым. Будто не стоял здесь, разговаривая с одним из двух

детей, которых он бросил. У Ренцо возникло странное желание взять эту зубочистку и

воткнуть ее в глаз отца только потому, что он мог, и готов был поспорить, что ему будет чертовски

приятно это сделать.

Он не был склонен к насилию. Он мог быть жестоким, когда того требовало время. Многие дела на улицах были в некотором роде

жестокими. Именно так он оставался на вершине,

но также был уверен, что никто больше не будет придираться к нему.

Но он не хотел делать ничего из этого. Он

не хотел ломать кому-то лицо только потому, что

ему нужно выжить. Но в том то и дело — что

для него это жизнь. И все же он обнаружил, что ему очень легко захотелось убить этого человека на его глазах. К черту последствия, они того стоят.

Единственное, что удерживало Ренцо —

это мысли о его брате и сестре. Розу выгонят из ее

частной школы, а Диего, скорее всего, попадет в

приют, когда кто-то найдет его одного без матери,

потому что она трахалась, ради дозы.

— Послушай, если ты хочешь встретиться

или что-то в этом роде, — начал было Ренцо, —

Тогда давай придумаем, как это сделать, но

сегодня я занят. Мне нужно забрать Диего, и..

— Кстати, как поживает этот маленький

ублюдок? — спросил его отец.

Ренцо почувствовал боль в груди от этого

вопроса. Она расцвела быстро и резко.

Совершенно неумолимая, обернувшись вокруг его

сердца, чтобы раздавить его, как мертвый груз,

который абсолютно ничего не значил.

Каким легкомысленным и холодным Чарли

мог быть всякий раз, когда решал спросить о

маленьком Диего. Единственный из троих детей

Зуллы, который ему не принадлежал, Чарли любил следить, чтобы никто из них не забывал об этом всякий раз, когда он появлялся показывая свое нежелательное лицо. Обычно он просто напросто игнорировал Диего, что приводило мальчика в замешательство, потому что, хотя Чарли и не был его отцом, Кармен пыталась сказать, что он был им.

Они не знали, кто отец Диего.

— Диего, — тихо сказал Ренцо, — Его

зовут Диего.

— Да, он.

Ренцо так сильно сжал кулаки, что ногти

впились в ладони. Только этот легкий приступ

боли удержал его от того, чтобы перелететь через

тротуар и разбить костяшки пальцев о лицо отца.

— Эй, Рен?

Оклик по имени снова привлек его

внимание к телефону-автомату, где слонялись его

парни. Он вздернул подбородок в знак молчаливого приветствия и благодарности, на что

Перри ответил тем же.

— Уходите, ладно? — отозвался Рен. —

Вместо этого встретимся завтра. Дерьмо поднялось наружу.

Ясно.

Ребята кивнули, подхватили с земли

рюкзаки и направились вниз улицы. Хотя, не без

оглядки. Ренцо действительно не хотел, чтобы люди думали, что у него проблемы, личные

или какие-то другие. Это не тот образ, который он

хотел создать, когда выходил на эти улицы работать.

Люди видели слабость и использовали ее.

Вот как она работает.

— Итак, что....

Ренцо повернулся к отцу прежде, чем тот

успел закончить фразу.

— Какого хуя тебе надо?

Глаза Чарли на мгновение расширились, прежде чем он слегка ухмыльнулся. Возможно,

даже с благодарностью.

Ренцо было все равно. Он покончил с этим человеком и играми, в которые хотел играть Чарли. У него есть дела поважнее и более важные люди, о которых нужно заботиться, вот и все.

— Вообще-то, твоя мать, — пробормотал

Чарли, держа в руке зубочистку.

— Что?

Какого хрена ему нужно от Кармен? Эти

двое никогда не общались и даже не пересекались в одних и тех же кругах наркоманов. В каком-то смысле Ренцо считал, что это хорошо, потому что теперь ему было не о чем беспокоиться.

Как бы.

Чарли вытащил зубочистку изо рта и бросил ее на землю, снова взглянув на сына.

— Твоя мать... она должна людям деньги, Рен.

Не то чтобы он не знал, за что, но все

же спросил:

— За что она должна?

— Возможно, за то дерьмо, что она курит

или колит в свое тело в последнее время, но дело

не в этом. Они пришли ко мне за долгом, потому что знают, что в какой-то момент я заботился о ней. Они знают, что она родила пару детей от меня, поэтому думают, что я все еще...

Его отец сделал жест одной рукой, как бы говоря:

— С вами, присматриваю за всеми вами, если понимаешь, к чему я клоню.

— Тогда, наверное, им не поздоровится, —

сказал Ренцо, решив, что разговор окончен. Он

повернулся на арамейских ботинках и снова

зашагал по тротуару, оставив отца позади. — Удачи тебе в этом, Чарли.

Ренцо, вероятно, не следовало поворачиваться к нему спиной — он, вероятно, не

сделал бы этого в любой другой день, но сегодня

был один из этих дней. Он устал, плохо соображал, и у него были дела поважнее, чем стоять здесь и болтать с таким мудаком, как Чарли.

Не то чтобы его отец попытается врезать ему или что-то в этом роде. Чарли перестал поднимать руку, когда Ренцо исполнилось пятнадцать. У него произошёл чертов скачок роста и он разбил лицо своего отца о кухонный стол после того, как однажды появился, заснув на их диване, а потом назвал Розу шлюхой за то, что она надела юбку, которая ему не понравилась.

Но этот человек достаточно глуп, чтобы

попытаться стать для них нормальным отцом.

— Рен.

Голос отца прервали шаги за секунду до

того, как чья-то рука тяжело опустилась ему на

плечо. Блядь.

Одного прикосновения этого человека — пусть даже не насильственного — было достаточно, чтобы гнев Ренцо поднялся так высоко, как только мог. Не было никого, кто заставлял бы его хотеть выйти из себя и заработать уголовное преступление, как это делал Чарли каждый раз, когда его глупая физиономия появлялась по той или иной причине.

Быстро развернувшись, Ренцо поднял руки и толкнул отца в грудь. Чарли не ожидал такого удара, если судить по тому, как он отступил на несколько шагов, чтобы удержаться на ногах. Ренцо почувствовал некоторое удовлетворение от данного факта.

— Держи свои ебаные руки подальше от

меня, — предупредил Ренцо.

Чарли вздохнул и покачал головой, выпрямляясь.

— Ты унаследовал жестокость своей матери, но весь этот гнев от меня, Рен.

— Я совсем не такой, как ты.

Его отец склонил голову набок, словно

обдумывая эти слова.

— Возможно, это и правда, сын.

— Что тебе нужно, а? — спросил Ренцо. —

Сколько наличных денег тебе необходимо, чтобы на какое-то время отвалить от меня?

— Это не для меня. Ты хочешь, чтобы те, кто ищет твою мать, держались подальше от

твоего младшего брата, да и от твоей сестры тоже, не так ли? Перестань вести себя как мудак, Рен, и включи свою голову. Ты знаешь, что ты делаешь, когда кто-то тебе должен, да? Ну, она кому-то должна. Я первое место, куда они пришли. Как ты думаешь, к кому они придут в следующий раз?

Был ли это идиотский способ его отца заботиться о них окольными путями, или просто

очередной трюк Чарли? В том то и дело, что

отличить было почти невозможно.

— Сколько? — спросил Ренцо, стиснув зубы.

— На данный момент две тысячи, — ответил Чарли.

Блядь.

У Ренцо были такие деньги, конечно. Засунутые в контейнер, которые он прятал в морозилке квартиры. Единственное место, куда его мать не стала бы заглядывать, потому что она ни хрена не умела готовить, и вместо того, чтобы есть, она просто накачивала свое тело наркотиками. Но эта небольшая сумма была единственным сбережением Ренцо. Это его поддержка, если что-то случится, или что-то еще. Если он возьмет две штуки, то у него останется не

так уж много денег.

— Они не очень хорошие люди, — добавил

отец тише. — Очень похожи на тех, на кого ты

работаешь, я бы сказал.

Ренцо напрягся.

Это действительно скрепило сделку.

— Прекрасно. Деньги у меня в квартире. Продолжай в том же духе, Чарли.

Это все, что сказал Ренцо, прежде чем развернуться и уйти. Однако он старался держаться на расстоянии добрых десяти шагов от

отца.

Он даже не хотел делить с этим человеком

его вид.

Ренцо пожалел, что пара кварталов, которые понадобились ему, чтобы добраться до

квартиры, не пролетела так быстро. Вместо этого,

казалось, что они ползли всю дорогу. Все это

время отец болтал у него за спиной, будто Ренцо

слушал или ему было наплевать.

Ни того, ни другого он не делал.

Чарли сократил расстояние между ними, пока Ренцо поднимался по ступенькам крыльца обветшалого многоквартирного дома. Может, это

из-за людей, сидящих на ступеньках, которые

смотрели на Чарли, но не на Ренцо. Чарли не

бывал в этой квартире с тех пор, как Ренцо начал

ее снимать, так что никто из тех, кто обычно

слонялся у входа, не узнал бы его в лицо. Новые

лица обычно означали здесь неприятности.

— Эй, Рен!

Ренцо, только что взявшийся за ручку

двери, откинулся назад, чтобы посмотреть, кто кричит ему из окна наверху. Человек,

высунувшийся из окна с тупым предметом между

пальцами и белым дымом, поднимающимся все выше, кивнул ему.

— Недавно одна девушка спрашивала о

тебе — это ее машина, да? Прелестная штучка, но

ее не должно быть здесь, понимаешь?

Ох, ради всего святого, пожалуйста, не говорите мне..

Ренцо даже не успел закончить свою мысль, потому что обернулся посмотреть, какая

именно машина, о которой говорил этот человек, и да, вот она. Черный Мерседес Лючии, крепко

запертый. Ему даже не нужно было удивляться,

как он пропустил эту машину, когда проходил

мимо. Его мысли были заняты другими вещами,

— например, как выдернуть волосы отца.

Дерьмо.

Чарли тихо присвистнул.

— Хорошая машина. И ты в курсе, что за

рулем сидит цыпочка, не так ли?

Этот день не мог стать хуже.

— Не лезь не в свое дело, — рявкнул Ренцо на отца.

Чарли только пожал плечами.

— Просто говорю.

— И оставайся здесь. Я принесу тебе деньги.

Ренцо просто ожидал, что отец послушается его и будет следовать указаниям, потому что у Чарли не было никаких причин последовать за ним внутрь. Он надеялся на слишком многое, потому что его отец все равно вошел в дом, и бросил на него взгляд, который заставил его снова уйти.

— Тогда оставайся в коридоре, — сказал Ренцо.

— Я подумаю об этом.

Придурок.

Ренцо хотел бы сказать, что когда он

поднимется наверх, то увидит Лючию в своей

квартире, заботившуюся о его взвинченной матери, это будет легко принять, но это было не так. Она даже не заметила его, стоящего в дверях квартиры. Не заметила его, когда он смотрел, как она вытирает лицо матери мокрой тряпкой.

Она вообще не знала, что он здесь.

И, возможно, это было к лучшему. Эти первые несколько секунд позволили ему испытать все те эмоции, которые он не хотел, чтобы она знала, что он чувствует. Весь стыд и смущение были почти постоянными, когда речь заходила о его матери. Гнев, что... Господи Иисусе, почему она снова здесь? Она была бы далеко отсюда, лучше осталась на своей стороне города и не пыталась вписаться в его. И, как ни странно, он

также почувствовал благодарность.

Потому что то, что Лючия делала для Кармен в эти минуты, Ренцо не мог даже попытаться сделать. Он давно потерял всякое сочувствие к своей матери. Его способность сопереживать и любить ее исчезла вместе с его

уважением к ней. Каждая передозировка... каждый раз, когда ему приходилось собирать осколки Диего.. все это гребаное дерьмо, которое она сделала с ними, означало, что он просто не мог

позволить себе больше переживать.

Но Лючия этого не знала.

Очевидно, она была как раз из тех, кому не

все равно.

Как сладко.

— Как ты попала в мою квартиру? — начал Ренцо нарушая тишину.

Лючия вскинула голову, и ее поразительные карие глаза мгновенно встретились с его взглядом. Он видел беспокойство и мягкость, отражающиеся в ее взгляде, но не мог переживать насчет этого прямо сейчас.

Она не должна быть здесь.

Ему нужно было, чтобы она ушло по многим причинам, которые она никогда не сможет

понять. Потому что он не хотел, чтобы она видела, на что похожа его жизнь. Потому что его отец и мать даже не имели права знать, кто эта молодая девушка, не говоря уже о том, как ее зовут. Потому что в эти несколько секунд Ренцо понял, что Лючия Марчелло может быть именно такой, какой он ее считал — лучше, чем он сам.

Не из-за денег.

Не из-за статуса.

Или что-нибудь в этом роде.

Нет, потому что ей было не все равно.

Он давно перестал заботиться.

— Какой-то житель дома прогуливался по

квартире, — объяснила Лючия. — Он сказал, что

это твоя мать, что она довольно часто... бывает..

такой.. Он впустил нас, и я привела ее в порядок. Прости, я не хотела...

— Почему ты здесь?

Лючия моргнула, и боль исказила ее черты. Он хотел бы, чтобы это не подействовало на него

так, как вид воды, покрывающей ее ресницы, но

это все равно беспокоило его. Он не хотел быть

грубым с этой девушкой, но, Боже, они были

двумя совершенно разными людьми из миров,

которые никогда не смешаются. Она могла

продолжать быть милой и доброй сколько угодно,

потому что в конце дня Ренцо все равно останется

тем же мудаком в кожаной куртке и армейских

ботинках.

Так должно быть.

Он не знал, как еще выжить.

— Ох, не беспокойся Кармен, красотка, —

сказал Чарли, проходя мимо Ренцо в дверях.

Он не упустил из виду и то, как его отец

злобно смотрел на Лючию. Эта горячая вспышка

гнева, вспыхнувшая в его животе, была не нова, но была чертовски намного сильнее, чем то, что он

чувствовал раньше. Теперь он действительно

просто хотел убрать Лючию из поля зрения своего

отца.

— Она всегда под кайфом, или когда пьяна,

или то и другое вместе. Оставь ее.

Чарли подошел ближе к Лючии, которая

переводила взгляд с отца на Ренцо.

— Итак, кто ты?

— Пора идти, — сказал Ренцо Лючии.

Твердо.

Мрачно.

Холодно.

Он не принимал отказа в качестве ответа.

Ему нужно, чтобы она ушла. И это было бы ко всем их выгодам, если бы она просто держалась на

расстоянии.

Ренцо не знал, что это было. Возможно, это говорил он, или его отец все еще смотрел на нее, но Лючия встала. Она схватила свою сумочку и прошла мимо Ренцо в коридор, даже не оглянувшись на его мать. Однако, проходя мимо него, она замедлила шаг.

Достаточно, чтобы прошептать:

— Я только хотела проверить тебя и Диего.

Вас долго не было, я волновалась. И я хотела убедиться, что вы оба в порядке.

Да, мило.

По доброму..

Все то, чего Ренцо действительно не заслуживал и в чем не нуждался.

— Как тебе моя жизнь? — спросил он.

— Я не говорила о твоей жизни, —ответила Лючия, не отрывая от него взгляда. — Я говорила о тебе.

— Это одно и то же, — сказал я.

— Но так ли, Ренцо?

Она не дала ему возможности обдумать это или ответить. Она ушла.

Ренцо надеялся, что она так и останется.

И еще он гадал, вернется ли она.

К черту всю мою жизнь.

***

— Рен, где мама?

Ренцо опустился на колени и натянул голубое одеяло на крошечное тело Диего. Единственная спальня во всей квартире, и он

всегда заботился о том, чтобы Диего был

единственным, кто спал в ней. Это было его пространство — безопасное от всего, что происходило снаружи.

У Диего почти ничего не было. Только кровать, потрепанный комод с одеждой, купленный в комиссионке или перешедшей от кого-то другого, и несколько игрушек. Больше всего он дорожил своими книгами и моделью автомобиля, которую Ренцо купил ему на прошлое Рождество и потратил семнадцать часов на то, чтобы собрать эту чертову штуку по кусочкам.

— Мама ... ушла, — солгал Ренцо.

Кармен начала задыхаться от рвоты вскоре

после того, как Лючия покинула квартиру, и пришлось вызвать скорую медицинскую помощь. Из-за этого Ренцо опоздал, и не вовремя забрал Диего у няни, и заставил цыпочку разглагольствовать на него в течение минуты, чтобы убедиться, что он заберет Диего вовремя или иначе.

Нахуй все это.

Может, позже он позвонит в отделение

неотложной помощи, куда, как он знал, увезли Кармен, и спросит, в сознании ли она. Впрочем, это единственное, что он собирался сделать. Для

нее было бы лучше, если бы врачи признали ее

такой, какая она есть — наркоманкой, нуждающейся в помощи, и заставили лечиться в

стационаре.

Но это маловероятно.

Дело не в том, как работает система.

— Хорошо, — сказал Диего, крепко держа

книгу, которую Ренцо только что закончил читать.

— Спокойной ночи, Рен.

Ренцо наклонился над кроватью, быстро

поцеловал брата в лоб, встал и вышел из спальни.

Он даже не потрудился закрыть дверь. Часто Диего просыпался и ходил по квартире, в поисках своего брата.

Он редко заглядывал сначала в ванную, где

всегда можно было найти Ренцо, когда наступала ночь, и он наконец мог заснуть.

Рывком открыв маленький шкаф в

прихожей, Рен вытащил оттуда подушку, которую

прятал. Учитывая, что здесь была только одна

спальня, и она принадлежала Диего, Ренцо не

собирался ложиться в маленькую кровать мальчика. Он также не спал на полу. Видит Бог, он

и так слишком много раз спал на полу.

Он также не хотел ложиться на диван, потому что, во-первых, его мать использовала его, когда была дома, но прямо сейчас, диван все еще пах смесью отбеливателя и рвоты. Его нужно

было снова почистить. Или просто выкинуть.

Это более вероятный вариант.

Но ему придется сходить за новым.

Так что да, никакой спальни, никакого пола

и уж точно никакого дивана. Это действительно

оставляло Ренцо только один вариант, и это была ванна.

За свою жизнь он спал в большем количестве ванн, чем ему хотелось бы признать, но

из всего, что было в его жизни, это единственная

вещь, в которой он не находил особого стыда. Он

находил это утешительным.

Забравшись в расколотый фарфор, положив подушку под голову, и выгружая дерьмо

из карманов, которое он собрал за день. Пачка

мелких купюр, кофемолка для трав, маленький

пакетик с травкой и бумагами, которые он держал

под рукой в такие дни, как сегодня, зажигалка,

пачка сигарет и пистолет, который он прятал за

пояс джинс. Он положил все вещи на край ванны,

закинул руки за голову и уставился в желтый

потолок.

Он должен зажечь косяк и выкурить.

Он должен заснуть.

Должен беспокоиться о завтрашнем дне.

Должен сделать столько дел.

Вместо этого, закрыв глаза, он думал о

туфлях на красной подошве, карих глазах и

девушке, которая задала ему вопрос, на который

он действительно не был готов ответить.

Была ли его жизнь такой же, как и он сам?

Заставило ли это его?

Он всегда думал, что да.

Она произнесла это так, словно ответ был «нет».

Глава 7

По лицу Лючии ползли потоки света, переливающиеся золотыми крапинками и испещренные белыми полосами. Она была не из

тех, кто первым делом с утра наслаждается

солнцем, особенно когда это означало, что пора вставать. Она не знала, сколько времени пролежала здесь, глядя на свет, пробивающийся сквозь открытую щель в занавесках. Достаточно долго, чтобы ее будильник прозвенел, а затем снова зазвонил пять минут спустя, напоминая, что ей нужно вставать.

Она даже не выключила его. Он сам по себе прекратил звонить.

— Лючия!

Она перевела взгляд с окна на закрытую

дверь спальни. Крик ее отца эхом разнесся по коридору, но она ему не ответила. Она знала, чего он хочет.

Не то чтобы она еще не встала.

Не то чтобы она могла опоздать на работу.

Нет, это был ее день рождения.

У него был для нее сюрприз.

Лючия всегда могла поспорить, когда дело касалось ее родителей и дня рождения. Они никогда не отказывались покупать ей красивые вещи, напоминая, как сильно они ее любят. Может,

именно это заставило ее взять паузу в то утро, когда она впервые открыла глаза и поняла, что

сегодня ее восемнадцатый день рождения.

Вместо того чтобы затопиться мыслями о

себе, своей жизни, о том дерьме, которое ей

предстояло сделать сегодня... или о чем-то еще, о

чем она обычно думала с утра, она увидела

солнечный свет и подумала о чем-то совершенно

другом.

Ренцо.

Где он проснется сегодня утром? Проснулся ли он уже? Ей не нужно было гадать, спит ли он в калифорнийской двуспальной кровати, как она. Не нужно было гадать, придется ли ему спуститься на два лестничных пролета, чтобы дойти до своей кухни. И она знала — без сомнения — что никто не разбудит его, потому что у них, вероятно, есть что-то важное, чтобы подарить ему.

Похоже, теперь это была жизнь Лючии. Думать о парне, который прилагал все усилия, чтобы показать, что она ему либо не нравится, либо не понравится.

Забавно, как это работает.

— Лючия!

— Уже проснулась, — крикнула она отцу.

На этот раз его крик стал ближе. Прежде чем он подошел и постучал в ее дверь, она решила, что может просто встать, черт возьми.

Меньше всего ей хотелось, чтобы ее родители думали, что что-то с ней происходит. Они были предсказуемы в том смысле, что, скорее всего, будут совать нос в ее проблемы, пока не обнаружат источник.

Она действительно любила их за это.

Но не за это.

Лючия прислушалась к звукам удаляющихся шагов отца, прежде чем, наконец, сбросить с себя одеяло и сесть на кровати. Вместо того чтобы сразу же приготовиться к новому дню, она продолжала смотреть на свет, льющийся в окно, пока ей не пришлось моргнуть, потому что ее глаза стали слишком сухими.

Она ведь попыталась, не так ли?

Попыталась заставить Ренцо понять, что не думает о нем плохо из-за того, откуда он, или из-за того, с чем он имеет дело в своей жизни. Она полностью верила, что люди не определяются количеством на их банковских счетах, не говоря уже о ситуации вокруг них. Человек может воздать должное только тем, что у него есть. Они ничего не могли сделать с тем, чего у них изначально не

было.

И все же она не могла делать вид, что не замечает презрения в его взгляде каждый раз, когда он смотрит на нее. Он даже не пытался скрыть жар в своем голосе, когда ему приходилось говорить с ней.

Возможно, это была его гордость или что-то еще, но, по крайней мере, она могла сказать, что

попыталась. На данный момент, однако, Лючия

больше не прилагала усилий. Ей не нужно было

продолжать пытаться там, где это казалось совершенно бессмысленным.

Даже если все, что касалось Ренцо Зуллы,

вызывало у Лючии желание сблизиться и узнать поближе. Плохие новости оставались плохими и в

конце дня.

Хотя она и не хотела признавать этого, Лючия тоже пыталась немного защитить себя. Чем

ближе она пыталась подобраться к Ренцо, потому

что, видит Бог, любопытство было решительно настроено убить кота, тем сильнее он отталкивал ее.

Это причиняло боль.

Только это не должно причинять боль.

Он ей ничего не должен. Ни о себе, ни о

своей жизни.

Так что, да, она больше не пыталась. Если

он хотел, чтобы она держалась от него подальше, то именно это она и собиралась сделать.

Или постараться.

Боже.

Лючии потребовалось больше времени, чем обычно, чтобы подготовиться к предстоящему

дню. Она особенно тщательно следила за тем, чтобы аккуратными движениями кисточки для

макияжа скрыть усталость из-под глаз; чтобы ее

глаза выглядели шире и более открытыми, чем с

тушью и размазанной подводкой. Она собрала волосы в высокий конский хвост и вместо обычных узких джинсов и футболки схватила

платье.

Пышное белое платье, потому что это ее день рождения, а почему бы и нет, черт возьми. Возможно, ее заставили бы работать на кухне в этот день, но это был ее день рождения, и она хотела надеть чертово платье.

Все очень просто.

— Почему так долго, — проворчал Люциан, когда Лючия спустилась по лестнице. —Я и не думал, что ты когда-нибудь встанешь, dolcezza. (прим: Сладкая.)

Было трудно игнорировать тот факт, что ее

отец ухмылялся и выглядел как ребенок в магазине сладостей. На самом деле ее отец не часто бывал чем-то взволнован. Всегда хладнокровный, спокойный и собранный. Это был Люциан Марчелло в двух словах.

— Почему ты так на меня смотришь? —спросила она.

Как только она оказалась достаточно близко, чтобы отец мог протянуть руку и схватить ее, он так и сделал. Крепко обняв ее, Лючия расслабилась в объятиях отца. Она чувствовала себя как дома и в любви.

— С днем рождения, Лючия, — прошептал

отец, целуя ее в макушку головы. — Просто хотел

поздравить тебя с днем рождения, вот и все.

— Восемнадцать, восемнадцать!

Только нежный, певучий голос матери заставил отца отступить от их объятий, чтобы впустить Джордин. Как и Люциан, Джордин

крепко обняла дочь. Только на этот раз лицо Лючии было усыпано поцелуями ее мамы.

— Макияж, мам, — простонала Лючия, пытаясь вырваться.

Это было бессмысленно. Она просто вздохнула и позволила матери делать свое дело. Все это время ее отец стоял в паре метрах позади, посмеиваясь. Вскоре ее мать тоже отступила назад.

— Спасибо.

— Готова к твоему подарку? — спросил ее отец.

Лючия взглянула на него.

— Это машина, не так ли?

Люциан нахмурился.

— Джон сказал тебе, так ведь?

Это был даже не вопрос.

Лючия пожала плечами.

— У меня достаточно информаторов, папа.

Много.

Люциан что-то проворчал себе под нос и вытащил пару ключей со знакомым символом Л, свисающим с прикрепленного брелка.

— Много, верно. Джон. Это Джон. Вот — я знаю, что это не тот Мерседес, который ты хотела, но Лексус лучше. Купе. Черный с хромом.

В Калифорнии тебе будет лучше в нем, чем в

Мерседесе, потому что он немного меньше, и в него легче сесть и уехать, так сказать.

Лючия посмотрела на ключи в своей руке и на мгновение замолчала. Было ли печально, что ее отец предложил ей всю эту информацию о машине, потому что думал, что она может быть разочарована, что он не купил ей Мерседес вместо этого? Будто Лексус не был таким же потрясающим... и дорогим.

Никогда еще Лючии не было так очевидно, как сейчас, как много ей дано в жизни, в то время как другие имеют так мало.

— Мне очень нравится, папа, — заверила его Лючия.

Люциан слегка улыбнулся и перевел взгляд

на ее мать.

— Ты еще даже не видела машину, Лючия.

Она пожала плечами.

— Она от тебя, значит, мне все равно понравится.

—Ммхмм. Так, мы подумали поужинать

сегодня вечером, чтобы отпраздновать твой день

рождения. Как это звучит?

— Я буду в приюте до девяти.

— Тогда поздний ужин, — вставила мать.

Лючия кивнула, все еще глядя на ключи в

своей руке.

— Да, хорошо. Поздний ужин.

***

— Как у нас там дела с картошкой и морковью?

Лючия закончила наполнять тарелку официантки, а затем ответила управляющему кухней:

— Вообще-то, немного мало. Может, еще по три порции каждого.

— Ладно, Лючия, бери еще, а потом отдохни.

Они приближались к середине обеденного ажиотажа, и именно тогда, казалось, все решили прийти, чтобы их накормили.

— Я не против остаться, если вам нужна дополнительная помощь.

Менеджер отрицательно покачала головой.

— Все нормально. Ты заслужила свой перерыв.

На лице женщины появилась почти заговорщицкая улыбка, но Лючия просто отмахнулась. На кухне всегда происходила та или иная интрига. Они всегда делали это своей первой

миссией, чтобы повеселиться и убедиться, что люди, которые приходили поесть, тоже хорошо проводили время.

— Ох, и с днем рождения, принцесса! — крикнула ей в спину управляющая, когда она направилась на кухню.

Лючия только покачала головой, когда остальная часть кухни и столовой повторила то же самое заявление. С днем рождения, Лючия. Они уже поздравляли ее пять или больше раз, но они просто напоминали каждому человеку, который проходил через очередь, что сегодня ее день рождения, чтобы они могли снова поздравить.

Ей действительно нравилось здесь работать.

Что касается принцессы.. ну, она не так уж

сильно возражала, когда дело касалось ее коллег. Они никогда не говорили это со злостью, просто

забавлялись.

Лючия быстро схватила ожидавшие ее контейнеры с подогретой картошкой и морковью и принесла их обратно к линии, подготавливая для того, кто будет управлять вместо неё, пока она

будет на перерыве. Она как раз снимала фартук,

перчатки и шапочку для волос, когда впервые почувствовала это.

Как шепот, ползущий по ее затылку и заставляющий все ее тонкие волоски вставать дыбом. Как будто у нее что-то сжалось в груди, а в животе запорхали бабочки.

Его голос только подтвердил это, когда он наконец заговорил.

— У тебя есть минутка, принцесса, или...?

Лючия обернулась и увидела Ренцо, прислонившегося к линии с едой. Он был одет в свою обычную кожаную куртку и потертые джинсы с дырками на коленях. Его обычная футболка была заменена белой рубашкой на пуговицах. Это сбило с толку весь этот образ и придало ему атмосферу «мне плевать, на, всё»

которую ему даже не нужно было очень сильно

стараться отбросить. С волосами, откинутыми

назад, словно он провел по ним пальцами, и

темными глазами, устремленными на нее, Лючия

подумала, что Ренцо, вероятно, понятия не имеет,

как выглядит, стоя здесь.

На самом деле, это ходячий влажный сон девушки.

Вид плохого парня.

Ленивая улыбка.

Он выглядел как настоящая беда.

Лючия решила больше не пытаться, когда дело касалось этого парня. Он был полон решимости сказать ей отвалить, и, честно говоря, она устала от того, что ей говорят это.

Так почему он здесь?

— Рен, — поздоровалась Лючия. — Чем могу быть полезна?

— Я только что сказал. Мне нужна минутка. У тебя есть она или нет? Выглядишь занятой.

Лючия могла солгать, сказать, что будет работать на линии, и отправить его восвояси. Что-то внутри нее было похоже на руку, сжимающую ее горло, чтобы не дать ей пролить эту ложь.

— Вообще-то у меня перерыв.

Ренцо кивнул.

— Значит, снаружи?

— Конечно.

Только выйдя вслед за Ренцо на улицу, она

поняла, как он назвал ее, когда впервые поздоровался. Принцесса.

— Как долго ты пробыл в столовой? —

спросила она.

Он ухмыльнулся через плечо.

— Достаточно долго, принцесса.

Как и ее коллеги, в его тоне не было злобы,

когда он это сказал. Его глаза все еще блестели от

удовольствия, когда она, прищурившись, посмотрела на него.

— Где Диего?

Ренцо толкнул дверь, ведущую наружу, и

теплый воздух коснулся голых ног Лючии. Она не

пропустила, как он повернулся, чтобы заговорить,

но замешкался в словах, потому что был слишком

занят, рассматривая платье, которое она надела.

Возможно, ей слишком сильно доставляло удовольствие, когда его взгляд задерживался на ее ногах, а потом выше, пока он наконец не

остановился на ее лице.

— Я отвёз его в Бруклин, чтобы он провел пару дней с сестрой.

— У тебя есть сестра?

— Роза, — сказал он. — Ей семнадцать. По-моему, она самая умная из нас. Получила стипендию в частной школе искусств, так что остается там. Я просто подбрасываю ей наличные или что-то еще, что ей необходимо.

Хах.

Как бы ни увлекательна была эта информация для Лючии, она не могла не защититься. Она не знала, почему Ренцо здесь, но ни одна из их предыдущих встреч не прошла особенно хорошо.

— Ты ведь пришел сюда не для того, чтобы

снова быть мудаком, правда? — поинтересовалась

Лючия. — Потому что я всего лишь пыталась помочь твоей маме, и в тот вечер предложила вас

подбросить. Я имею в виду, я не собиралась переходить твои границы или что-то в этом роде. Я просто волновалась, вот и все.

Ренцо откашлялся, засунул руки в карманы и оглядел тихий переулок, ведущий к главной улице перед приютом. Может, дело в том, что она выросла среди многих мужчин, которые

прилагали огромные усилия скрывая свои эмоции, когда дерьмо было грубым, но она узнала движения Ренцо.

Нервы.

— Я пришел сюда не для того, чтобы быть

мудаком, — пробормотал он, оглядываясь на нее.

Все дело в его глазах, подумала она. У него прекрасное лицо. Он выглядел как модель из журнала, и ему даже не нужно пытаться. Но

именно в его глазах она обнаружила, что ее сердце пропустило удар. Было странно и неловко, что она не могла даже взглянуть на него без того, чтобы эти чертовы бабочки не вернулись.

— И мне жаль, что я был таким придурком

раньше.

Лючия сложила руки на груди, а Ренцо

прислонился к кирпичу здания.

— Продолжай.

Он рассмеялся, и этот смех был впечатляющим. Глубокий, рокочущий бас. Он

откинул голову назад, и она подумала, что он

никогда не выглядел таким беззаботным и

счастливым. Ей очень хотелось посмотреть, сможет ли она снова рассмешить его, но он

прервал ее оцепенение, снова встретившись с ней

взглядом.

Ее мысли тут же затихли.

От его пристального взгляда.

Лючии показалось, что она застыла на

месте, когда взгляд Ренцо скользнул по ее лицу,

задержавшись на губах, прежде чем он

отвернулся.

— Не совсем понимаю, зачем я сюда пришел, — признался он.

Лючия с трудом сглотнула.

— Очевидно, чтобы извиниться.

Ренцо что-то пробормотал себе под нос.

— Просто решил сделать это увидев тебя

внутри, если быть честным. Я даже не собирался

приходить и поговорить с тобой, или что-нибудь

подобное. Я просто хотел... не знаю.

— Да, ты знаешь. Что ты хотел сделать?

Он тяжело вздохнул и сухо усмехнулся.

— Проверить тебя, наверное. Убедиться, что с тобой все в порядке. Я ведь у тебя в долгу, не так ли?

Сердце Лючии снова пропустило удар, и она слегка улыбнулась.

— Я в порядке, Рен.

Он бросил на нее еще один взгляд, жар в его взгляде был очевиден.

— Да, наверное, это так, хах?

— Есть ли еще какая-то причина, по которой ты искал меня?

Ренцо сделал паузу, потом еще две. Он открыл было рот, чтобы заговорить, но не успел

ничего сказать, как дверь в кухню распахнулась и

оттуда с широкой улыбкой высунулась Лори. У женщины, по крайней мере, хватило порядочности

скрыть свое удивление при виде Лючии и Ренцо,

разговаривающих друг с другом.

— Ренцо, — поздоровалась Лори. — Как ты и как Диего?

Ренцо откашлялся и выпрямился.

— Все отлично. На прошлой неделе свозил

его в школу, чтобы познакомить с учителем, который будет преподавать у него в следующем

году. Это заставило его меньше нервничать, так как он не ходит в детский сад.

Лицо Лори смягчилось.

— Это здорово, правда.

— Да.

Женщина посмотрела в сторону Лючии.

— Лючия, ты нужна внутри. Но Ренцо, ты можешь присоединиться к нам.

— Наверное, мне лучше уйти.

— Зайди, — сказала Лючия, прежде чем он

успел отказаться. — Во всяком случае, на секунду.

Она была почти уверена, что сейчас он скажет ей что-то еще, но Лори помешала ему сделать это. Она действительно хотела знать, что он собирается ей сказать.

Ренцо высунул язык, чтобы облизнуть губы, и кивнул.

— Да, конечно. Во всяком случае, на минутку. А потом мне надо возвращаться. Надо

работать, знаешь.

Он не стал вдаваться в дальнейшие объяснения, и Лючия решила не спрашивать даже

после того, как Лори вернулась в приют. Только

потому, что она была уверена, что Ренцо не хочет,

чтобы люди знали, чем он занимается на улицах

зарабатывая деньги. Лючия только знала, потому

что она стала свидетелем того, как он брал деньги

у ее брата.

Иначе, она не была бы в курсе.

— Спасибо, — пробормотала Лючия,

останавливаясь рядом с Ренцо, когда они подошли к дверям. Приподняв свою бровь, он пожал плечами и она объяснила: — Просто.. за то, что пришёл сюда.

Она распахнула двери. Каким-то образом,

несмотря на крики людей, поздравляющих ее с днем рождения, и Лори, выходящую вперед с тортом, она была почти уверена, что услышала ответ Ренцо:

— Все ещё не уверен, почему здесь, на

самом деле.

Но она тоже не была уверена, и ее уже тянули дальше в столовую к торту, в то время как все поздравляли ее с днем рождения. Она не знала,

куда они спрятали торт, раньше его не было в

холодильнике. И все же она была благодарна.

— Спасибо, вы не должны были этого

делать, — сказала Лючия Лори.

Женщина улыбнулась.

— Конечно, мы должны. Ты часть нашей

семьи, Лючия.

Они определенно заставляли ее почувствовать то же самое.

Подняв глаза, Лючия поискала глазами

место, куда исчез Ренцо. Она не нашла его ни в

толпе, ни даже прислонившимся к стене.

Вместо этого она просто заметила его

кожаную куртку сзади, когда он направился к

двери. Он не оглядывался.

***

Лючия помахала рукой через плечо, когда

эхо прощания раздалось у нее за спиной. Ей

потребовалась секунда, чтобы привыкнуть к

отсутствию света, чтобы выйти из главных дверей

приюта в темноту парковки.

Но когда она это сделала, то застыла на

месте. Прислонившись к ее новенькому

двухдверному Черному Лексусу, Ренцо улыбнулся

ей и поднял руку в знак приветствия. Он все еще

был одет в свою прежнюю кожаную куртку и джинсы, и все еще заставлял ее внутренности

совершать самые безумные вещи.

Она действительно должна взять ситуацию под контроль.

Она не знала, что думать, когда он ушёл

раньше, не попрощавшись, но она действительно

не имела понятия, что думать о нем, стоя там, где

он был прямо сейчас.

— Что ты делаешь? — спросила она.

Ренцо оттолкнулся от ее машины и бросил

сигарету, которую курил, на землю.

— Жду тебя.

Лючия не была уверена, что ей нужен хлыст, который пришел с этим человеком, как вторая сумка, которую он носил двадцать четыре часа в сутки. Только что он заставлял ее сердце

совершать самые странные вещи, а в следующую

секунду оставил ее в холоде.

— Я не знал, что сегодня твой день рождения, — сказал он, подходя ближе.

Лючия осталась стоять как вкопанная.

— Да, исполнилось восемнадцать.

— Мне показалось, что я... помешал и испортил твой праздник.

— Почему?

Ренцо пожал плечами и остановился

слишком близко к Лючии. Между ними все еще

оставалось расстояние в несколько сантиметров,

но он стоял достаточно близко, чтобы она могла

почувствовать запах его одеколона на ветру, и ей

пришлось поднять глаза, чтобы посмотреть ему в

лицо.

Он был комплексом, ожидающим своего

часа. Все это было завернуто в красивую упаковку,

отвлекая ее от душевной боли, которую он,

вероятно, собирался причинить ей. Она не знала,

почему так себя чувствует, но просто чувствовала.

Ренцо молча протянул руку, заправляя за ухо выбившуюся прядь волнистых волос с высокого хвостика Лючии. Было что-то удивительное в ощущении его шершавых пальцев,

скользящих по ее коже.

Электрический разряд, даже.

Она вздрогнула.

— Я подумал, что возможно будет лучше поговорить позже, — сказал Ренцо. — Ну, знаешь,

когда я не буду отвлекать тебя от работы или чего-

то еще.

— Они здесь на самом деле спокойные. Это весело. Мне нравится их простота.

— Да, Диего это нравится.

— Ты должен вернуть его. Не знаю, из-за

меня ты перестал его приводить, или...

Ренцо издал резкий звук и отвернулся.

— Увидим. Во всяком случае, вижу, новая машина.

Она не упустила его попытки отвлечь ее, но Лючия была рада позволить ему думать, что на данный момент она оставит разговор о Диего. Она

посмотрела на свой черный Лексус и улыбнулась.

— Да, подарок на день рождения. Как ты

узнал, что машина моя?

Ренцо рассмеялся, но в его голосе не было

горечи, когда он произнёс:

— Кто ещё в этом местности будет водить

такую машину, Лючия?

Ну тогда..

— Справедливо, — согласилась она.

Затем, без всякого предупреждения, Ренцо

повернулся к ней и сказал:

— Хочешь пойти куда–нибудь, повеселиться на свой день рождения, я имею в

виду, со мной сегодня ночью?

Лючия моргнула.

Ренцо только смотрел и ждал.

Наконец, ее мозг понял все остальное.

— Как свидание?

Ренцо усмехнулся.

— Да, давай назовем это свиданием.

Ей даже не нужно было думать об этом, но

она была более чем готова заставить его работать

на это.

— Зависит от обстоятельств, Ренцо.

— От чего именно.

— От того, что ты имел в виду.

Глава 8

— От того, что ты имел в виду.

Ренцо заметил, что Лючия ухмыляется, и

это говорило о том, что она, вероятно, шутит с

ним, но он не мог сказать наверняка. Вполне возможно, что его представление о хорошем

времяпрепровождении не соответствовало ее стандартам, но этих мыслей было недостаточно,

чтобы он перестал спрашивать.

В этой цыпочке было что-то такое, что

Ренцо действительно нужно было просто выбросить из головы, или, во всяком случае, попытаться. Возможно, тогда он перестанет быть

таким возбужденным каждый раз, когда она рядом,

и перестанет думать о ней, когда ему нечего

делать.

И может — хотя он еще не был готов

признать это вслух — Ренцо хотел знать, что именно в Лючии Марчелло делало ее такой, какой она была. Или посмотреть, сможет ли он найти те кусочки, которые составляли то, кем она была, так или иначе.

Что в ней было такого, что заставляло ее

коллег хотеть испечь ей торт и спеть песню «с днем рождения» вместе со всеми людьми, которые

заходили в столовую поесть, когда она работала там совсем недолго. Он давно не приводил Диего в

приют, а такое случалось нечасто. Кроме того, почему его младший братик постоянно спрашивает о ней, когда он виделся с ней только дважды? Почему она так охотно помогала явно под кайфом женщине — его матери — когда было бы гораздо проще оставить ее там, где она лежала, на полу?

Да, у него было много вопросов.

Лючия единственной, у кого были ответы.

— Ну? — спросила она, отвлекая его от

размышлений.

Ренцо поерзал в своих армейских ботинках и засунул руки в карманы. Для августа было далеко не холодно, но он все еще носил свою кожаную куртку. Своего рода, это было похоже на броню. Это придавало ему определенной имидж и добавляло его «не связывайся со мной» виду немного больше доверия. Иногда, на этих улицах парню требовалась вся помощь, которую он мог получить, чтобы быть уверенным, что никто не наебет его с этим на регулярной основе.

— Я знаю, где сегодня будет вечеринка, —

сказал Ренцо. — Подумал, что ты захочешь

повеселиться.

Лючия улыбнулась своей милой улыбкой, и

все же ей удалось выглядеть застенчивой. Он не

знал, как ей это удается, но это сводило его с ума.

Ему понравилось выражение ее лица. Еще больше

ему нравилось то, что именно он заставлял ее делать это.

Это станет проблемой?

На самом деле Ренцо еще ничего не решил.

— Ты любишь веселиться? — спросила она.

Ренцо рассмеялся и шагнул к ней.

— Если честно, у меня действительно нет времени на веселье. Обычно я работаю или делаю

работу для кого-то другого зарабатывая деньги. Но

да, если бы я собирался пойти и сделать что-то, я

бы, вероятно, нашел вечеринку, где никто не будет

жаловаться на музыку или на то, как сильно воняет

трава. Похоже, это лучший выбор, чем переполненный клуб с завышенными ценами на

напитки.

Лючия приподняла одну бровь.

— Ты еще недостаточно взрослый, чтобы

быть в клубе.

— И ты тоже. Сколько раз ты там была?

Ее милая, застенчивая улыбка вернулась в

одно мгновение.

— Настаиваю на пяти.

Да, он мог поспорить, что ее семья была

знакома с этой линией по большему количеству причин, чем он хотел в тот момент. Не то чтобы сейчас подходящее время, чтобы вникать во все это. Конечно же, это не так, и у него имелись другие дела.

Например, выяснить, что, черт возьми,

в этой девушке, что привело его голову в такой

беспорядок. Ему сначала нужно было взять себя в

руки, а потом он уйдет.

— Где тогда проходит эта вечеринка? —

спросила Лючия.

— Здесь, на моей территории. В нескольких кварталах отсюда.

— В Бронксе.

Она сказала это просто так, будто это факт, а не то, что у нее было свое мнение. Не то чтобы

она оценивала местность или беспокоилась о

неприятностях, которые могли бы ее настигнуть,

если бы она отправилась вместе с ним.

— Это не будет похоже ни на что, что ты

когда-либо испытывала, — сказал Ренцо. — Я могу это тебе обещать.

Лючия кивнула и достала из кармана своего белого платья пару ключей со знакомой эмблемой Л на брелке. Не говоря ни слова, она бросила ему ключи, и Ренцо довольно легко

поймал их. Он бросил на нее пытливый взгляд, на который она только пожала плечами.

— Хочешь сесть за руль? — сладко

спросила она.

Ренцо уставился на ключи, которые держал

в руке. Самой дорогой машиной, на которой он

когда-либо ездил, был подержанный джип его

друга, который помогал парню перевозить кое-какое дерьмо из одного жилого дома в другой. На

работе ему никогда не приходилось много ездить. Город всегда был чертовски перегружен транспортом, и еще одна авария обычно была прямо за углом, усложняя движение. Не было такого места, куда бы он не мог добраться на городском автобусе или метро, и обычно это более быстрый способ передвижения.

Но у него были права.

Он умел водить машину.

Чем дольше Ренцо колебался с ответом, тем громче смеялась Лючия.

— Она застрахована. Если даже разобьешь,

все будет починено. Но постарайся не разбить ее...

потому что это не та машина, из-за которой кто-то выйдет из себя. Больше похоже на девушку на

пассажирском сиденье. Они разозлятся из-за

этого.

Ренцо встретился с ней взглядом, ожидая

увидеть то же самое шутливое развлечение, что и

раньше. Вместо этого она была абсолютно серьезна, и даже намека на веселье не отразилось

в ее глазах.

Ну тогда.

— Хорошо, — сказал он.

Лючия кивнула, и ее улыбка, которой он так наслаждался, вернулась, будто никогда и не

уходила.

— Значит, свидание?

Да, черт возьми.

Ренцо нажал кнопку разблокировки на брелоке, и Лексус засветился во всех углах.

— Свидание, Лючия.

***

— О, Боже.

Ренцо кивнул парню, который только что вынул из кармана две двадцати долларовые бумажки без единого слова о том, кто он, сколько ему лет и откуда родом. С другой стороны, этот парень был завсегдатаем подобных вещей. Обычно он стоял на входе и не раз, вероятно, видел, как Ренцо входил туда, где они появлялись раз или два, совершая продажу.

— Не то, что ты ожидала увидеть снаружи?

— спросил он Лючию.

Она слегка повернулась, чтобы посмотреть

на него, но ее взгляд быстро вернулся к световому

шоу, происходящему в главном коридоре склада.

— Нет, не могу сказать, что да.

Ренцо это понял.

Положив руку ей на поясницу, он надавил и подтолкнул ее вперед. Шагая в ногу с ней, он

усмехнулся, когда музыка стала немного громче, и

он мог поклясться, что почувствовал, как пол

старого здания начал вибрировать, когда люди кричали в ответ на быстрый ритм следующей песни.

Зная, что иначе она его не услышит, Ренцо

придвинулся к Лючии и прошептал ей на ухо:

— Честно предупреждаю, будет много народу.

И когда он говорил много, он имел в виду чертовски много. В таких случаях это всегда было

гарантией. Учитывая тот факт, что эти поп-ап

вечеринки — некоторые люди все еще любили

называть рейвами — были незаконными, и это

было одним из главных факторов, которые привлекали людей. Также помогало то, что никто

не мог контролировать чье-либо поведение или

бизнес. В каком-то смысле это было бесплатно для

всех. Пока все находились в безопасности, не страдали от обезвоживания и занимались своими делами, ни у кого не было проблем.

— Некоторые из них будут пьяны, —продолжал Ренцо, и его рука крепко обхватила талию Лючии, когда они подошли ближе к большой главной секции склада. — Кто-то будет под кайфом. Некоторые вообще не будут. Некоторые могут трахаться в углу, или на полу, или... везде, где они могут найти место.

Она что-то пробормотала себе под нос, но

Ренцо все равно услышал это сквозь громкую

музыку. Это прозвучало как смесь любопытства и

недоверия в одном лице. Возможно, даже немного

смущения.

Забавно, подумал он.

Ему также нравился этот звук.

Какие еще звуки она могла бы издавать, если бы он...

Нет, Ренцо до такого не дойдёт. Во всяком случае, пока.

— Серьезно? — спросила она.

Ее карие глаза сверкали под неоновыми зелеными и электрическими фиолетовыми огнями, которые вспыхивали, мигали и двигались во всех направлениях. Мягкость ее лица и нежный изгиб

губ застыли под движением стробоскопов. На мгновение она стала похожа на неподвижного

ангела — совершенного и прекрасного.

— Что?

Лючия пожала плечами, и легкий румянец

окрасил ее щеки.

— Люди... занимающиеся сексом. Серьезно?

Невинная?

Боже.

Это — вероятно, больше, чем что–либо

другое — заставляло его хотеть ее. Потому что как

бы она удивилась, если бы он превратил ее в

такую же грешницу, как он, если бы сделал ее такой же грязной, как он.

— Да, — сказал он ей. — В подобных

случаях это случается чаще, чем нет. Дело в том,

что им нравится, когда за ними наблюдают, поэтому не думай, что ты вмешиваешься, если вдруг обнаружишь, что наблюдаешь. Это причина, почему они это делают, они хотят, чтобы за ними наблюдали. Или просто отведи взгляд и притворись, что вообще ничего не видела.

Лючия моргнула.

— Хах.

— Никому из них не будет дела до того, кто ты и зачем пришла сюда сегодня ночью до тех пор, пока ты не испортишь им ночь, — закончил он.

Лючия усмехнулась.

— Так что.. веселиться тогда?

— В этом-то и дело, детка.

Это — ласковое — слово легко слетело с его губ. Будто он уже говорил ей это дюжину раз, но мог гарантировать, что никогда никому не говорил этого. И все же ему было легко сказать ей это, и, возможно, понравилось, как ее язык высунулся облизывая губы сразу после того, как

он осмелился произнести это слово. Или, может,

дело в том, как у нее перехватило горло, когда она сглотнула, чем дольше он смотрел на нее.

Возможно, ему многое в ней нравилось.

Даже если это и не было настоящим планом.

— Мы можем войти? — спросила она.

Да, это лучший план, чем то, что творилось

в его сумасшедшей голове.

— Показывай дорогу. Не пей ни от кого,

кроме меня.

Они вошли в главную часть склада, и голос

Лючии, согласившейся на требование Ренцо

насчет напитков, был не более чем гулом в его

ушах. Действительно, есть что сказать о шуме на

этих вечеринках. Добавьте к этому стробоскопические огни, ди-джея с маской на

лице, и толпа люди, как сардины в банке, когда они танцевали... это было потрясающее зрелище.

Опьяняющее, наверное.

Люди гонялись за этим. Только по приглашениям в виде текстового сообщения, человек никогда не знал, когда он собирается прийти, или где будет следующее место. Все было портативным, так что можно было легко разогнать и собрать, когда необходимо было переместить вечеринку. Никто на самом деле не знал имен — только псевдонимы, или лица людей, управляющих этими чертовыми вещами.

Лючия направлялась прямо к толпе танцующих, и Ренцо поспешил за ней. Он поймал ее запястье и подмигнул, когда она бросила взгляд

через плечо, убеждаясь, что это он схватил ее. Он

хотел быть уверенным, что держит хотя бы одну

руку этой девушке на случай, если ей захочется

потеряться.

Видит Бог, он не найдет ее среди людей.

— Ты танцуешь? — спросила она.

Он не слышал ее голоса из-за музыки, но ее шевелящихся губ было достаточно, чтобы

разобрать, что она сказала. Ренцо пожал плечом и

кивнул.

Он умел танцевать.

Просто делал это нечасто.

Очевидно, Лючия не собиралась оставлять

ему выбора. Она потянула его на импровизированную танцплощадку, и прежде чем

он успел опомниться, остальная часть склада

исчезла, поскольку все, на чем он хотел

сосредоточиться, была Лючия в ее белом платье, как и все остальное связанное с ней — мягкие изгибы прижимались к нему и двигались самым лучшим образом. Ее взгляд остановился на нем, когда песня снова изменилась, и он притянул ее еще ближе.

Так она была красивее.

Беззаботная и расслабленная. Улыбаясь со

смехом на кончике языка. Равные части сладкого и

застенчивого.

И ничто из этого не имело значения, когда

ее тело терлось о его, и его член возбуждался от данного ощущения. Ничто из этого не имело значения, когда он мог дотронуться до ее кожи, и

все, что мог видеть, была она под стробоскопами.

На самом деле он даже не думал об этом. В

следующий раз, когда она приблизилась к нему в

такт ритму, руки Ренцо поднялись, обхватывая ее

горло и челюсть. Он двигался быстро, потому что

все, о чем он мог думать, было то, какова она на

вкус? В ту же секунду, как его губы коснулись ее

губ — сначала мягко и медленно — электричество

пронзило его тело, словно толчок, пробудивший

его от мертвого сна. Этого первого вкуса было

недостаточно. Он хотел большего. Добавьте к

этому тот факт, что Лючия вцепилась в его

кожаную куртку, притягивая ближе, и ее сладкие

губы раздвинулись так, что ее язык мог ударить по

очертанию его рта, и он был чертовски готов к

этому.

В ее поцелуе не было никакой нерешительности — только обжигающий жар, опаливший его изнутри, когда ее язык боролся с его, не боясь, как он также играл с ее для большего вкуса. Мягкие изгибы наталкивались на его жесткие, и на секунду он был почти уверен, что забыл, где находится.

Впрочем, он был прав.

На вкус она была сладкой и греховной.

Это был только возглас толпы, который,

наконец, прервал их поцелуй, но в ту же секунду,

когда он был произнесено, он был готов снова

наброситься на нее для второго раунда.

Лючия вскинула голову, и медленная улыбка расплылась по ее лицу.

— Тут есть верхний этаж?

Он поднял голову.

— Думаю, да.

— Пойдем посмотрим, как это выглядит

сверху.

Кто он такой, чтобы спорить?

— Пойдем, детка, — пробормотал он.

Лючия потянула его за собой, и Ренцо был

слишком счастлив, чтобы последовать за ней, учитывая вид ее задницы, покачивающейся под

этим платьем. Он даже не осознавал, что поднялся

по металлической винтовой лестнице, пока Лючия

не перегнулась через перила и не посмотрела в его сторону. В мгновение ока она перестала выглядеть

слишком невинной и стала совсем другой.

И это было от поцелуя.

Как она будет выглядеть, если он разденет ее догола?

Боже.

— И как долго это будет длится? — спросила она.

— Пока не начнёт светать.

Эта улыбка вернулась.

Он хотел, чтобы она продолжала улыбаться.

— Рен! Привет, чувак, ты сегодня работаешь?

Ренцо быстро обернулся и увидел знакомое

лицо, приближающееся к нему. Парень был

завсегдатаем Ренцо — любил просто щепотку чего-

нибудь лишнего, когда курил. Он был скорее употребляющим, чем наркоманом, и Ренцо

предпочитал именно таких клиентов. С ними было

легче иметь дело, и они всегда платили.

— Не сегодня, Кирк, — сказал Ренцо.

Взгляд Кирка переместился на тихую Лючию.

— Что-то ещё намечается сегодня ночью?

— Что-то вроде того.

Кивнув, парень прошел мимо него и направился вниз по винтовой лестнице. Лючия молчала до тех пор, пока парень не исчез, и они остались вдвоем, перегнувшись через перила. Там, наверху, он действительно чувствовал жар толпы, поднимающейся на складе. Ему почти захотелось снять куртку.

Почти.

— Значит, ты работаешь на Джона? — тихо

спросила Лючия.

Слишком тихо, подумал он. Он почти не слышал ее.

— Разве имеет значение, чем я зарабатываю на жизнь? — спросил он в ответ.

Лючия посмотрела в его сторону, но он не

нашел ничего, что говорило бы о том, что она вот-

вот бросится на него. Может, именно это и удивило его больше всего. Она знала, что он не

совсем хороший парень, но все еще прижималась к нему так, будто это именно то место, где она хотела находиться.

— Мне любопытно, — сказала Лючия. — О том, почему, и о многом другом.

— Потому что нам всем нужно есть, —

сказал он. — И я никогда не учился чему-то другому.

— И Джон, и мой отец тоже... никто из нас,

честно говоря.

Ренцо нахмурился.

— Что?

Лючия снова встретилась с ним взглядом,

бесстыдно и дерзко.

— Мой брат и отец, или мои дяди. Остальные члены моей семьи. Жизнь, которую мы все знаем. Нас тоже никогда ничему другому не

учили. Между ними и тобой нет большой разницы.

Не тогда, когда ты действительно думаешь об

этом.

— Я могу припомнить одно вопиющее отличие, — пробормотал Ренцо.

— То, что у них есть деньги?

— Именно.

Лючия кивнула и наклонилась к нему так близко, что ее губы оказались всего в одном

дыхании от его губ.

— И все же, Рен, убери все эти комплексы,

кем они являются после этого?

Преступниками.

Плохими людьми.

Все это и многое другое промелькнуло у

него в голове.

Лючия ответила совсем другим тоном:

— Люди выживают единственным известным им способом — вот что это делает их.

Он снова поцеловал ее.

Просто потому, что он этого хотел.

***

— Ты не можешь этого сделать!

Ренцо усмехнулся, поворачивая отмычку в

замке ровно настолько, чтобы услышать знакомый

щелчок вставленных на место тумблеров. Именно

так он смог открыть замок на воротах и открыть

их.

— Но я только что это сделал.

Глаза Лючии расширились в лунном свете,

когда она огляделась вокруг, будто кто-то мог

подойти к ним в любой момент, чтобы поймать.

— Но это....

— Незаконно? — Ренцо кивнул. — Да, есть немного. Ты идешь?

— Можешь пообещать мне, что нас не арестуют?

— Весьма маловероятно.

— Ты даёшь обещание или что нас арестуют?

Ренцо пожал плечами.

В конце концов, честность лучшая

политика.

— И то и другое, — сказал он.

Затем он выдавил улыбку и рассмеялся. Без всякого предупреждения Лючия ударила его по

плечу ладонью.

— Это не смешно!

— В некотором роде смешно, как и твое лицо. Успокойся. Я знаю парня, который владеет этим местом. Ты идешь или как?

Она еще раз огляделась и наконец кивнула.

— Да, я иду.

Он взял ее за руку и крепко переплел их пальцы, когда они вышли за ворота открытой веранды ресторана. Он двигался между столами и стульями, которые не будут заполнены посетителями еще несколько часов, все время крепко держа Лючию за руку и сжимая сумку, которую они захватили из придорожного грузовика в конце квартала.

— Значит, тот парень, которого ты знаешь,

— сказала Лючия. — Не возражает, что ты проник во внутрь?

Ренцо бросил на нее взгляд через плечо.

— Ну, нет. Я потерял ключ, который он мне

дал, и он так и не удосужился его заменить, но

поскольку я могу вскрыть замок, он не торопится.

— Ты здесь работал, или что-то в этом роде?

— Или что-то в этом роде, — пробормотал

он.

— Рен.

Именно нежное пожатие ее пальцев и притяжение ее руки к его смягчили его позу и

опустили невидимые стены. Именно это он и собирался узнать об этой девушке. Ей было наплевать на то дерьмо, которым он занимался, или на то, откуда он. Она просто хотела понять, но для этого требовалось, чтобы он открыл рот и рассказал обо всем. Что Ренцо делал не так уж часто, если вообще делал.

Легче было держать это дерьмо под замком.

— Он помогал мне, когда я был моложе, —

сказал Ренцо. — Разрешал мне мыть посуду по выходным, уберегая от неприятностей, а вечером держал тарелку теплой, чтобы я мог поесть. Обычно я останавливался в конце квартала, так что он видел меня достаточно часто, и подумал о помощи мне, я думаю.

Он не пропустил, как нахмурилась Лючия,

когда он направил ее к лестнице в дальнем конце

веранды, которая вела в гостиную на крыше

ресторана.

— Что? — говорит он.

— Я просто.. в этом квартале нет квартир.

Здесь есть парк или что-то в этом роде. Неважно где ты был... — возможно, это было выражение его лица, или то, как он молчал, но вопрос Лючии резко оборвался, а затем послышалось мягкое: —Оу.

— Это было пару месяцев назад, летом.

Дерьмо было грубым. Парк в основном был

безопасным, и там стояли общественные туалеты,

чтобы помыться или набрать воды. Кармен не

могла оставаться чистой достаточно долго, чтобы

сдать отрицательный тест на наркотики, и приюты

не стали бы её принимать с детьми, если употребляет наркотики. Они продолжали бы звонить в полицию, и она продолжала бы двигаться дальше. В этом нет ничего особенного.

Печаль отразилась на лице Лючии.

— Мне жаль, — прошептала она. — Это

ужасно, Рен.

Ренцо покачал головой.

— Не делай этого, ладно?

Легким движением руки Лючия приблизилась к нему на лестнице. Пока она не

прижалась к его груди и не уставилась на него

своими сверкающими глазами. Ее ладони легли

ему на грудь, и он наклонил голову, чтобы поймать ее губы в поцелуе.

Хотя он предпочел бы остаться просто так,

целуя ее, еда, вероятно, остывала, и он действительно просто хотел отвлечь ее от всего этого дерьма. Поэтому он отстранился и провел

подушечкой большого пальца по ее розовым губам.

— Это было тогда, да? А это сейчас.

Лючия улыбнулась.

— Да, сейчас. Ну, знаешь, когда ты

врываешься в зону отдыха на улице ресторана

предоставляя девушке место, чтобы поесть.

— Лучше, чем на той стороне улицы.

— Куда угодно с тобой было бы здорово, Рен.

Да.

Черт.

Он знал, что она так на него смотрит. Это, и как один ее голос мог смягчить всю колючую

проволоку, которую он натянул вокруг себя, ради своей безопасности. Желание поцеловать ее, снова было безошибочным и неоспоримым. Проблема

состояла в том — что он знал, что произойдет, если продолжит целовать эту девушку. Он точно знал, к чему это приведет.

— Ренцо, — прошептала Лючия.

— Хм?

— Ты все время смотришь на мои губы. Но выглядит намного лучше, когда ты целуешь их.

— Ты не знаешь этого.

— Логическое предположение, — возразила она.

— Я хочу сделать гораздо больше, чем просто целовать тебя, Лючия.

— Да, я знаю. Так что сделай это.

Его взгляд метнулся к ней.

Лючия улыбнулась и пожала плечом.

— Жирная пища всегда лучше, когда она тёплая.

Ну тогда...

Он снова поцеловал ее, но на этот раз

поцелуй не был ни нежным, ни сладким. Больше

похожий на войну между ними двумя, безумную и

жестокую. Она придвинулась ближе к нему, чтобы

получить больше, когда его язык играл с ее ртом. И она, казалось, ничуть не возражала.

Но в том-то и было дело целоваться с Лючией, слишком скоро понял Ренцо. Как только он начал, он, блядь, не мог насытиться. Он хотел большего — больше ее вкуса, и то, как она не уклонялась от поцелуев, таких же крепких и глубоких. Он крепко держал пакет с едой, но другая хотела, чтобы она больше прикасалась к нему. Запустив руку в ее волосы, он прижал ее к маленькой стене лестничной клетки, и узнал, насколько сладким и греховным был вкус ее

рта, когда она была чертовски горячей для него.

— Черт, да, — выдохнула Лючия, откидывая голову назад, когда его поцелуи скользнули вниз по ее шее. — Мы поднимемся наверх или ...?

— Да, определенно поднимемся.

Он толкнул ее в бок, заставляя подняться по лестнице вместе с ним. Только его руки

удерживали ее на ногах, не давая споткнуться на

лестнице, когда она поднималась наверх. Его руки

скользнули под юбку ее белого платья, чтобы

найти внешнюю сторону бедер, где он мог бы

крепко ухватиться. Ощущения мягкого хлопка,

соприкоснувшегося с кончиками пальцев, было

достаточным, чтобы его член воспрянул духом и

попытался пробить дырку в джинсах.

К тому времени, как они вдвоем добрались

до верха лестницы, она уже расстегнула его

рубашку и наполовину стянула кожаную куртку с

его чертовых рук.

— Совсем не стеснительная, — прошептал

он ей в губы.

Лючия усмехнулась.

— Ты хочешь, чтобы я так себя вела?

Ему даже не нужно было думать об этом.

— Нисколько.

— Хорошо.

Она подчеркнула эти слова, схватив его лицо и притянув к себе для еще одного обжигающего поцелуя. Было что-то такое, как ее взгляд остановился на нем, уверенный и полный

желания. Все это лишь добавляло безумия его

мозгу, когда дело касалось этой девушки. Он не

знал, что с ней делать, но понимал, что она ему

нравится.

Сильно.

Но особенно такой.

Ему нравилось, как она горяча под его

руками, и он задыхался, когда его пальцы

обнаружили шелковистость между ее бедер. Он

отодвинулся от нее ровно настолько, чтобы

сбросить куртку, и позволил ей упасть на пол, где

он толкнул ее к стене вместе с их пакетом с едой,

прежде чем снова оказался на ней. Ему понравилось, как она притянула его обратно к

стене, которая выглядела как скала, и даже не моргнула от боли, которая, должно быть,

появилась, когда ее позвоночник соприкоснулся с

твердой поверхностью. Скошенная крыша

столовой защищала их от внезапного ливня, когда

в небе раздавался раскат грома и все вокруг

освещалось вспышками молний.

Хлынула вода, с хлюпаньем стекая с крыши и образуя вокруг них навес. Сковываться от

посторонних глаз, не то чтобы это имело какое-то

чертово значение. Весь город мог наблюдать, как

Ренцо скользит пальцами прямо сейчас под

трусики Лючии, и ему было бы на все наплевать. Он был слишком захвачен тем, как потемнели ее карие глаза, и как стон вырвался из ее горла, когда он нашел ее влажной и такой чертовски горячей. Ее киска крепко обхватила его пальцы, когда она немного раздвинула ноги, впуская его.

Боже.

Он просто хотел смотреть на нее, пока делал это.

Смотреть на эту вспышку жара в ее взгляде.

Желания на лице.

Сплошного блаженства.

Греха.

Жажды.

— Прямо здесь, да? — спросил он, ускоряя

движение пальцев.

Ее кивок и резкий выдох заставили его

улыбнуться. Он использовал подушечку большого

пальца, чтобы щелкнуть по ее клитору с каждым

толчком и движением рук. Ее бедра терлись о его

руку, в то время как красивые звуки слетали с губ. Блядь. Она звучала так хорошо. Идеально, на самом деле.

— Блядь, ты такая мокрая, Лючия. Дай, я попробую это на вкус, детка.

— О боже, Рен.

Он готов поспорить, что все думали, что эта девушка была хороша. Совсем не дикая и сладкая до глубины души. У него были новости для них, она была такой же грязной, как и все остальные, и ему это тоже нравилось. Ему действительно нравилось, что он тот, кто увидел это.

— Почти, почти, — выдохнула Лючия.

Его рука скользнула по ее боку и опустилась на горло. Он держал ее, прижав к стене, в то время как его пальцы трахали ее сильнее, и его имя слетало с ее губ, как мантра. Судя по тому, как она это говорила, это могла быть чертова песня. Это звучало слишком хорошо. Когда она наконец кончила, он подумал, что она выглядит еще лучше.

Немного дикой.

Немного свободнее.

Пока она пыталась отдышаться, он был занят тем, что вытаскивал свою руку из-под ее

бедер, чтобы наконец-то ощутить ее вкус на своих

губах, как и обещал. Лючия судорожно вдохнула, когда его пальцы, влажные от нее, очутились

между губами, и он слизал их дочиста.

На вкус она была именно такой, как он и думал.

Сладкой.

Терпкой.

Однозначно Лючией.

Это лучший способ, которым он мог это

описать.

— Твою мать, — пробормотала Лючия.

— Тебе это нравится?

— Ты только что слизал меня с пальцев.

— Я бы хотел слизать это прямо с твоей

киски, но в другой раз.

Потому что прямо сейчас, все, что он

действительно хотел сделать, это погрузить свой

член так глубоко, как только мог, в ее киску. Он был более, и не в хорошем смысле. Вода неподвижно стекала, но крыша не давала добраться до основной массы. Но это вовсе не означало, что они оба не промокли от капель.

Ее волосы были влажными.

Его плечи холодные и мокрые.

Ему по-прежнему было все равно.

Лючия потянулась к нему, и он снова

погрузился во вкус ее губ. Он предположил, что

она почувствовала приятный вкус себя на его

губах, и ее мягкого стона было достаточно, чтобы

он потянул ее к скамейке у стены. Это единственное место, где можно было укрыться от

дождя. Он спустил джинсы, но не раньше, чем

схватил упаковку фольги, которую всегда держал в

заднем кармане на всякий случай.

Ренцо сел на скамейку первым, но Лючия

быстро последовала за ним. Ее руки уже скользнули под его боксеры, когда она оседлала его. Шипение сорвалось с его губ, когда ее мягкие

ладони обнаружили его длину, и сжались в правильном направлении, когда она погладила его от основания до кончика. Ее напряженное тело

переместилось на него, прежде чем она выхватила

презерватив из его руки, открыла и надела на член.

Он не собирался ее останавливать.

Он был чертовски уверен в этом.

Он уж точно не собирался ее задерживать.

Она могла взять то, что он хотел, и был

более чем счастлив отправиться в путешествие с

ней. Это именно то, что она тоже сделала. Даже не потрудившись снять свои промокшие трусики, она

просто отодвинула их в сторону, прежде чем снова устроиться на его коленях и опуститься на его длину.

— Блядь, — проворчал Ренцо.

Сколько времени прошло с тех пор, как он в последний раз занимался сексом?

Какое-то время.

Но он не помнил, чтобы это было так хорошо. Не так, как шелк под его руками, когда он

держал ее за бедра, или как безумие в его голове,

когда она начала дико скакать на нем. Ее пальцы

скользнули по его расслабленным чертам, и все,

что он мог делать, это крепко обхватить ее бедра и

позволить ей трахать его так, как она хотела. Она

переходила от жесткой скачки к мягким круговым движениям, погружая его так глубоко, как только могла, в свою плотную, теплую плоть. Все ее звуки поглощали его и опьяняли.

Чертовски под кайфом.

И все же он услышал свой голос:

— Тебе нравится мой член, да?

— Боже, да.

Она продолжала прыгать в том же темпе, пока ее снова не начало трясти. Пока его имя снова не слетело с ее губ. До тех пор, пока он не почувствовал, как она вновь распадается вокруг

него.

Затем он потянул ее вниз, так что ее спина оказалась на скамейке, и он действительно мог войти в нее. Вот что ему было нужно, чтобы кончить.

Это девушка, и ее сладкие мольбы в его ухе.

— Пожалуйста, пожалуйста.

Она никогда не звучала лучше.

Он никогда не кончал так сильно.

Глава 9

Глаза Лючии открылись, когда что-то

шевельнулось под ней. Что-то теплое, твердое и тяжелое. И когда это что-то застонало?Воспоминания о прошлой ночи нахлынули на

Лючию, как бурная волна, набегающая на берег океана. Неуправляемая, быстрая и готовая

утащить ее обратно в океан, чтобы утопить.

Это слово действительно ощущалось подходящим.

Ренцо был чем-то вроде океана. Обширным и глубоким. Кристально чистым, но все же достаточно мутным, заставляя ее насторожиться. Красивый на вид, конечно, но красивые вещи иногда создаются таким образом, чтобы вы не видели опасных частей.

Достаточно было почувствовать, как он

двигается под ней, чтобы Лючия снова почувствовала жар и одышку. Она была не совсем опытной, когда дело касается секса, и мужчин. Но и девственницей она тоже не была. Не совсем невинная. И все же Ренцо мог заставить ее

почувствовать, что все это не имеет никакого

значения. Ей не нужно было стесняться или что-то

в этом роде. Она просто должна хотеть чего-то, и использовать свой рот, чтобы сказать ему, чего именно она хочет.

И он даст ей это.

Разве не это он сказал вчера ночью?

Эти мысли исчезли так же быстро, как и

появились. Словно ветер каким-то образом ворвался в машину, хотя окна были подняты, сдувая все это и оставляя Лючию замерзшей.

— Блядь, — услышала она бормотание Ренцо. — Мне надо вставать, и идти.

Лючия моргнула от его резкого тона, но все

равно сделала то, что он сказал. Переместившись с

него на заднее сиденье своего Лексуса так, чтобы он мог двигаться, она поняла, как тесно им двоим

было спать вместе на заднем сиденье. Не то чтобы

она возражала, когда они забрались на заднее

сиденье машины после того, как спустились с крыши ресторана. На самом деле ей было все равно, чем они занимаются, лишь бы быть вместе. Он тоже не жаловался.

Сидя на другом конце заднего сиденья,

Лючия потерла сонные глаза и попыталась понять,

что только что произошло. Ренцо, не обращая на

нее внимания, схватил рубашку, которую сбросил

накануне ночью, и застегнул ее. Перегнувшись через переднее сиденье, он нашел кожаную куртку, в которой согревал ее, когда они спускались с

крыши, и тоже надел ее. Он ничего не сказал,

выудил из кармана дешевый одноразовый телефон и посмотрел на экран.

— Черт, — пробормотал он. Затем бросил

на нее взгляд, просто спрашивая: — Ты в порядке, или...?

— Эммм...

Ренцо тупо уставился на нее.

— У меня сейчас нет на это времени. Я

должен идти. Ты готова ехать домой или как?

Вау.

Что-то холодное окатило Лючию, когда она

выглянула в заднее окно. В тот момент было легче

смотреть буквально на что угодно, только не на

него. Прошлой ночью он был готов делать с ней

все, что захочет, но прямо сейчас, казалось, он

вообще не хотел иметь с ней ничего общего.

Лючия пожала плечами и наконец кивнула.

— Да, я в порядке, чтобы ехать домой.

Почему она не должна?

Ренцо бросил на нее еще один взгляд, но

Лючия не могла не заметить, что он уже не смотрит на нее так, как прошлой ночью. Ничего,

что заставило бы ее почувствовать этих бешеных

бабочек или жар, заставивший бы ее ощутить, что она вот-вот сгорит прямо там, где сидит. Разве это не обидно? Она так и думала — ей гораздо больше нравился Ренцо, которого она видела прошлой ночью, чем тот, что сидел сейчас напротив нее.

Этот Ренцо был тем самым человеком, который, казался, делал игру из того, чтобы

увидеть, насколько мудаком он может быть для

нее, прежде чем она скажет, что с неё достаточно. Лючия не собиралась возвращаться к этому

вопросу.

Вообще никак.

— Ладно, — буркнул Ренцо, засовывая

телефон обратно в карман.

По-видимому, не обращая внимания на ее смущение и боль, он быстро зашнуровал ботинки. Он уже толкнул переднее сиденье вперед и

потянулся к ручке дверцы, когда снова заговорил с

ней, сказав только:

— Увидимся, Лючия.

Она моргнула, не зная, как ответить, да и

хотела ли вообще, а потом он ушел, прежде чем

она смогла решить, что сказать. Он вышел из

машины и захлопнул за собой дверцу, даже не

оглянувшись. Она заметила его спину, когда он

шел по улице, но так же быстро он метнулся в

переулок, и исчез.

Лючия не совсем понимала, как долго она так просидела, замерзшая и тупо уставившаяся на

тихую улицу, где утренний свет только начинал

окрашиваться в дневной. Наверное, слишком

долго. Ее разум пробегал миллион километров в минуту, отчаянно пытаясь понять, что только что произошло.

И не только утром.

Накануне ночью.

Этот парень.

Лючия была не из тех, кто делает глупый

выбор. Она не совершала опрометчивые поступки только потому, что могла, и, вероятно, это сойдет ей с рук. У нее был план, когда дело касалось ее жизни, и она действительно не могла позволить, чтобы что-то помешало этому, поэтому всегда старалась принимать разумные решения. Ее нельзя было использовать, а потом выбросить всякий раз, когда кто-то чувствовал необходимость сделать именно это.

И все же именно так она себя и чувствовала, сидя в одиночестве на пустом заднем сиденье и глядя в окно на улицу.

Использованная.

Отвергнутая.

Замёрзшая.

Только жужжание ее телефона где-то на полу Лексуса напомнило Лючии, что у нее тоже есть другие проблемы. Ее не было всю ночь, и она даже не подумала позвонить своим родным или

сообщить им, что с ней все в порядке.

Это совсем на тебя не похоже, — насмехался ее разум.

Она нашла телефон под пассажирским

сиденьем, и ей хватило одного взгляда на

заблокированный экран, чтобы понять, что она

права. Она отключил звук в телефоне накануне ночью, но после того, как ее будильник сработал — беззвучно — телефон автоматически включился.

Пятнадцать телефонных звонков.

Куча сообщений.

Все от ее матери и отца.

Отлично.

Лючия потратила еще одну минуту, чтобы

собраться с мыслями — или хотя бы попытаться — и забралась на переднее сиденье. Лучше просто

двигаться к чертовой матери, чем тратить еще

больше времени на выяснение отношений с Ренцо. Она была убеждена, что этот парень не хочет, чтобы его поняли.

По крайней мере, не она.

***

Лючия, конечно, ожидала разговора с

родителями, когда наконец доберется до дома, но

не думала, что отец уже будет ждать ее на

крыльце, когда она подъедет к дому. Что было еще

более удивительно, так это то, что Люциан редко

наряжался, а если и наряжался, то обычно в

темные брюки и шелковую рубашку, закатанную

до локтей. Она не думала, что когда-либо видела своего отца в чем-то меньшем, чем его лучшие

качества, за исключением этого момента.

Люциан скрестил руки на груди, когда

Лючия припарковала Лексус и вышла из машины. В простой белой футболке и темных спортивных штанах отец, казалось, был готов скорее пойти в спортзал, чем разбираться о прошлой ночи.

— Ужин, помнишь? — спросил он.

Лючия нахмурилась.

— Что?

— Вчера был твой день рождения.

— Я знаю, папа.

Люциан кивнул.

— Да, и мы все собирались поужинать с

тобой на твой день рождения. Именно это мы и

запланировали, Лючия. Или ты забыла?

Мысленно она проклинала себя за то, что сделала именно это и забыла о своих планах с родителями. Очевидно, она отвлеклась на что-то

совершенно другое.

Это был Ренцо.

Она все еще не была уверена, стоило ли это того. Особенно с учетом того, что ее сердце было слишком тяжелым, немного болезненным. Ей было странно, что она вообще так себя чувствовала. Ей еще никогда не приходилось быть

достаточно хорошей для кого-то. Никогда не приходилось доказывать свою ценность кому-либо или чему-либо.

Этот парень заставлял ее чувствовать, что

она должна делать именно это для него каждый

раз, когда оказывалась в его присутствии. Лючия

не была уверена, хочет ли она продолжать играть в

эту игру. Ей не нравилось, когда ее заставляли

чувствовать себя никчемной.

— Что случилось? — спросил Люциан.

Лючия перекинула сумочку через плечо и

направилась к крыльцу. Она решила, что этот разговор лучше будет провести в доме — даже если она не собирается говорить отцу, где была, что делала, или с кем это делала — вместо того, чтобы стоять здесь, где соседи могли их увидеть.

Вместо этого ее отец не сдвинулся с места на верхней ступеньке лестницы. Он полностью

преградил ей путь, удерживая ее на две ступеньки

ниже себя, и уставился на неё с жёстким выражением лица. Как бы он ни старался казаться

сердитым, она заметила, что он тоже обеспокоен.

Это было ясно как божий день.

— Прости, что забыла позвонить, —сказала Лючия. — Больше этого не повторится.

— Я не об этом спрашивал тебя, — ее отец

произнёс.

Будь она умнее, Лючия просто выдумала бы какую-нибудь ложь и покончила бы с этим. Не

похоже, чтобы ее отец когда-либо вмешивался в

выбор своих детей или заставлял их идти тем или

иным путем, когда дело касалось отношений. Если уж на то пошло, он приложил все усилия, чтобы

остаться в стороне от всего этого. Лючия оценила

это, и знала, что ее старшие братья и сестры тоже.

Это вообще не было обычным явлением в их культуре или в удушающей жизни мафиози, чтобы родители делали это в первую очередь. Почти ожидалось, что мужчины, подобные ее отцу, будут решать, с кем их ребенок может или не может встречаться, а кто подходит или не подходит для их образа жизни.

Люциан никогда не делал этого — никогда.

Но в последнее время Лючия явно не отличалась умом. Разве ее недавние действия не

были достаточным доказательством этого? Она

вообще ничего не хотела говорить отцу; отчасти

потому, что не знала, о чем, черт возьми, думает, а отчасти потому, что не считала, что это какое-то

чертово дело Люциана.

И вот она здесь.

Целая и невредимая.

Этого должно быть достаточно.

— Мне восемнадцать, — сказала Лючия,

поднимаясь по лестнице и протискиваясь мимо

отца в дом. — Я не обязана отвечать на твои

вопросы, когда ты спрашиваешь, куда я иду и что

делаю. Я уже взрослая, папа.

Отец что-то пробормотал себе под нос, но Лючии было все равно. Она потянулась к дверной

ручке, чтобы открыть ее, но отец опередил ее. И

снова преградил путь. Она была вынуждена

посмотреть на него снизу вверх и изо всех сил

старалась не сердиться, но, вероятно, потерпела

неудачу.

Люциан, казался, совершенно не беспокоило ее поведение. Она никогда раньше не подводила родителей. Она не была нарушительницей правил в их семье. Знала, чего от нее ждут, и строго следовала правилам.

У нее было отчетливое чувство, что это будет совсем не то же самое. Ее отец выглядел так,

будто тоже это знал, если судить по его напряженной позе.

— Я хочу зайти в дом, принять душ и

вздремнуть, — сухо сказала Лючия. — Так что

извини меня.

Люциан покачал головой и снова скрестил

руки на груди. Предательский знак, что он не

сдвинется с места, совсем. Она видела, как он снова и снова использовал ту же позу на протяжении многих лет с ее упрямым братом Джоном. Люциан был кирпичной стеной, и ни одно чертово тело не могло пройти сквозь него.

Все очень просто.

Лючия сегодня была не в настроении.

— Папочка, отойди, — сказала она.

Но он этого не сделал.

— Знаешь ли ты, — пробормотал он. — Что несмотря на то, сколько свободы я давал всем

своим детям на протяжении многих лет включая

тебя, Лючия, для тебя это всего лишь иллюзия.

Конечно, я позволяю тебе делать свой

собственный выбор, ошибки и пути. Я делаю шаг

назад и наблюдаю издалека, как ты падаешь, снова

поднимаешься и преуспеваешь в следующей

попытке. Я не держу тебя за руку, когда ты

разбираешься в жизни или в чем-то еще, чему тебе

нужно научиться. Я позволяю тебе делать все, что

нужно, чтобы быть счастливой и процветать.

Лючия с трудом сглотнула.

— Я знаю.

— Но свобода, о которой ты думаешь это иллюзия, — продолжал Люциан холоднее, чем

когда-либо. Она не думала, что слышала тон своего отца таким холодным. — Потому что неважно, каким ты меня видишь в конце дня, будь то просто мужчиной, или твоим отцом, или мужем твоей матери... Я всегда буду тем, кто я есть, Лючия. И ты знаешь кем?

— Нет.

— Членом Мафии. Человеком, у которого

всегда мишень на спине из-за жизни, которую я

выбрал, и из-за этого, так будет и у тебя, и у всех,

кого я привел в эту жизнь. Так что, да, я даю тебе

иллюзию свободы, но в то же время, когда ты

думаешь, что я наблюдаю только со стороны, я

также защищаю тебя наилучшим образом.

— Я не поним...

— Я и не жду от тебя этого, — резко перебил ее отец. — Потому что какая польза от иллюзии, если ты можешь видеть сквозь неё?

Люциан мрачно рассмеялся и немного

смягчил позу. Он провел рукой по небритому

подбородку и оглянулся на входную дверь, словно

ожидая, что она вот-вот откроется. Лючия гадала,

где в эти минуты находится ее мать.

— У тебя есть люди, которые присматривают за тобой, — тихо сказал отец, не

глядя на нее. — Люди, которых ты не видишь, но которые держат меня в курсе, когда это необходимо. Ты потеряла их прошлой ночью —

нет, прости, не ты. Ты ведь не была за рулем,

правда?

Лючия моргнула и замолчала.

Тогда отец встретился с ней взглядом.

Видеть ее дерьмо насквозь, даже если он не собирался ее в этом обвинять.

— Они уже не в первый раз замечают

молодого человека или то, что ты его искала, —

невозмутимо продолжал отец. — Его зовут Ренцо

Зулла. Похоже, у него есть какие-то связи с твоим братом. Я решил, что позволю тебе разобраться с

этим, и ты достаточно быстро поймешь, что он не

там, где твое внимание будет лучше всего

потрачено. Ты умная девочка — знаешь, что нужно держаться подальше от людей, которые могут причинить тебе ненужные неприятности. И это, Лючия, именно то, кем является Ренцо. Неприятностью.

Она напряглась, когда горячая волна недоверия и гнева пронзила ее позвоночник.

— Почему? — твердит она.

Глаза Люциана сузились.

— Почему?

— Именно об этом я и спрашиваю, папочка. Почему он неприятность?

— Ты провела с этим молодым человеком

больше нескольких минут, чтобы узнать, с кем он

общается и чем занимается. Ты прекрасно знаешь,

Лючия, почему он неприятность.

Так ли это?

— Значит, такой же как и ты? — настаивала она.

Люциан выпрямился, словно кто-то воткнул ему в спину нож.

— Прошу, не сравнивай нас.

— Такой же как и Джон?

— Лючия...

— Как дядя Данте или дядя Джио? И как дедушка тоже? Может, Андино? Как и все вы тоже? Он ведь такой же как и ты, верно? Если ты собираешься бросать камни, убедись, что твой дом не стеклянный, папочка. Слышала, что это не очень хорошо получается.

Ее отцу потребовалась секунда, а затем и две, прежде чем он наконец нашёл слова для

ответа.

— Это не одно и то же.

— Думаю, что одно.

— Лючия..

— Думаю, что это то же самое, — перебила Лючия, не желая отступать от своей точки зрения. — И ты можешь интерпретировать это так, как захочешь. Можешь нарисовать нашу семью любой золотой кистью, какой захочешь — видит Бог, мы можем позволить себе рисовать себя так, как хотим, чтобы общество нас увидело, верно? Но он не может. Он тот, кто он есть, так что, ты видишь его таким, какой он есть. Он не скрывает того, что не хочет, чтобы весь остальной мир видел, как это делаешь ты — как это делает остальная часть нашей семьи. Это точно то же самое; мне все равно на сказанное тобой.

У нее не было причин защищать Ренцо.

После того, как он ушел от нее в то утро, она

могла бы просто бросить его на съедение волкам и

сказать: к черту все это. На самом деле, это был

бы лучший способ справиться с этим.

И все же она не могла.

Если она выбросит это утро из головы и

подумает обо всем остальном, что знала о Ренцо,

то правда станет для нее гораздо яснее. Он боролся. Едва держал голову над водой. На нем лежала ответственность заботиться о своём брате и сестре и поддерживать себя в живых. Он делал все, что мог, с тем, что ему дали, даже если это не так уж и много.

Никто не имел права судить его за это.

И уж точно не ее отец.

— Лючия, — сказал отец, когда она открыла дверь дома, когда он отошел в сторону. — Держись подальше от этого молодого человека. Я не спрашиваю. Я говорю тебе. Держись от него

подальше.

Неа.

Определенно нет.

А если и будет, то лишь потому, что

предпочитала держаться на расстоянии. И не потому, что кто-то велел ей это сделать.

Все очень просто.

***

Лючия передвинула сумочку, висевшую у нее на плече, немного облегчая ее вес. Она была

сосредоточена на том, чтобы не споткнуться о

край входа приюта, когда выйдет из парадной двери вместо того, чтобы смотреть прямо перед

собой.

Возможно, ей следовало это сделать.

Это подготовило бы ее к встрече с ним.

Но, скорее всего, нет.

— Куда-то идёшь, принцесса?

Лючия резко вскинула голову и увидела

Ренцо, прислонившегося к ее Лексусу. Как обычно,

он выглядел как плохая новость, стоя там в своих рваных джинсах, армейских ботинках и кожаной куртке, наброшенной поверх простой белой

футболки. Будто ему было наплевать на весь

мир, кроме того, на что он смотрел в этот момент.

На неё.

Зажженная сигарета свисала с кончиков его

пальцев, когда он выпустил пьянящее облако

серого дыма и одарил ее улыбкой, от которой у нее

внутри все сжалось.

К черту его за то, что он так с ней поступил.

Вместо того, чтобы думать о том, что этот

парень заставлял ее чувствовать, все хорошие и

ужасные вещи, она решила сосредоточиться на

мальчике крепко державшегося за игрушечный

грузовик, стоя рядом со своим старшим братом.

— Привет, Диего, — поздоровалась Лючия.— Ты был сегодня в детском саду?

Диего широко улыбнулся и кивнул.

— Да, был. Тебя сегодня там не было.

— Я сегодня работала на кухне.

— О-о. — Диего взглянул на Ренцо, говоря:— Она пойдёт, Рен?

Что?

Ренцо потрепал Диего по макушке своей

большой рукой и бросил взгляд на Лючию.

— Это еще предстоит выяснить, приятель.

Ты занята, принцесса, или как?

Лючия ощетинилась.

Отчасти из-за прозвища, а отчасти из-за

того, что она не видела его с того самого утра, как

он ушел, даже не попрощавшись с ней. Блядь. Уходя, он даже не взглянул на нее.

Лючия не собиралась быть мужской

салфеткой, которую можно использовать и выбросить, когда он закончит с ней, но особенно

этого парня. Не имело значения, как сильно ее

глупому сердцу нравилось то, как он смотрел на

нее, или как эти чертовы бабочки вернулись

совершая беспорядок из ее внутренностей.

Это не имело ни малейшего значения.

Возможно, если бы она продолжала твердить себе эти вещи, то начала бы в них верить. Боже, она полностью запуталась.

Лючия подумала, что сначала надо попытаться подойти к делу более тонко, а потом

уже действовать.

— Что, Рен, ты не получил от меня того, что хотел в первый раз? Нужно больше?

Его взгляд потемнел, когда он оглядел ее, а затем на мгновение сузился.

— Ты злишься на меня.

— Думаешь?

— Почему?

— Ты просто сбежал!

Она не хотела, чтобы это прозвучало

достаточно громко, чтобы отпугнуть птиц,

отдыхающих вдоль линий электропередач, но она

сорвалась. Лючия смотрела, как птицы

разлетаются в разные стороны, в то время как парень в нескольких метрах от нее просто захихикал, будто она сказала что-то смешное.

— Перестань смеяться надо мной, — огрызнулась она.

Ренцо поднял обе руки, его сигарета опасно болталась в кончиках пальцев.

— Прости, принцесса.

— И перестань меня так называть.

— Это сейчас было что-то вроде припадка, так ведь?

Лючия не ответила.

Ренцо посмотрел на брата и вздохнул.

— Послушай, я должен был быть кое-где в

то утро, и если бы я не встал и не ушел, то пропустил бы время встречи из-за того, что мне нужно было бежать через весь город. У меня не оказалось бы этих денег, а они нужны мне, чтобы оплатить расходы моей сестры до конца месяца, хорошо?

Лючии потребовалась секунда, но она

смягчила свою позу.

— Мы могли бы вместе съездить, если бы ты мне сказал.

Ренцо откашлялся.

— Нет.

Вот и все; вот и все.

Просто спокойно, простое нет.

— Но...

— Я делаю свою работу, да? — Ренцо пожал плечами. — Я и не думал объясняться. Я просто должен был разобраться со своим дерьмом и уйти. На самом деле мне не нужно думать о других людях, кроме себя, о своём брате и сестре. Так что, если ты ожидаешь от меня чего-то подобного, то тебе также следует ожидать, что время от времени ты будешь разочарована.

Хах.

Слова сорвались с губ Лючии прежде, чем

она успела их остановить.

— Так что, может, в следующий раз

объяснишься, прежде чем вот так просто уйдёшь?

Хитрая, сексуальная улыбка расплылась по

лицу Ренцо, и его язык высунулся, чтобы облизать

губы, когда он кивнул.

— Я сделаю это в следующий раз.

— Ты пойдешь с нами, Лючия? — вдруг спросил Диего, напомнив ей, что он тоже здесь, хотя был таким тихим ребенком.

Она посмотрела на Ренцо.

— Куда?

— У моей сестры есть кое-что, — сказал он, будто это не имело большого значения. — Подумал, может, ты захочешь чем-нибудь заняться— не видел тебя в горячую минуту, понимаешь?

Лючия улыбнулась.

Она ничего не могла с собой поделать.

— Я за рулем или...?

Ренцо рассмеялся.

— Я лучше поеду на автобусе, если это не

заденет твои чувства, принцесса.

— Пошел ты, Рен.

— Да, возможно, позже. Посмотрим, что из

этого выйдет, ты же знаешь.

Задница.

И ей это нравилось.

Слишком.

Глава 10

Сидя на одном место впереди Ренцо, Диего

наклонился ближе к окну, выглядывая наружу.

Ничто не интересовало этого ребенка больше, чем

люди, по какой-то причине. Любые люди. Он

любил смотреть на людей, но ему также нравилось

привлекать других. Ренцо не был уверен, что это

будет означать для будущего Диего, но надеялся,

что что-то хорошее.

Улыбнувшись в ответ брату, Диего спросил:

— Ты видел собаку, Рен?

Он не видел. Он был слишком занят, смотря в окно, одновременно следя за братом и наблюдая за Лючией. Диего выглядел слишком счастливым, чтобы сказать ему, что он пропустил ту собаку, которая попалась ему на глаза на этот раз.

— Да, — ответил Ренцо, ухмыляясь.

Диего кивнул и вернулся к окну.

Удовлетворенный на данный момент тем, что его

младший брат отвлекся, Ренцо вернулся к Лючии.

— Почти приехали, — прошептал он Лючии.

Рядом с ним она рассеянно кивнула. Однако ее внимание было приковано к чему-то

совершенно иному. К проклятому телефону в ее

руке, который не переставал жужжать почти с той

самой секунды, как они вошли в автобус. Что-то

случилось, Ренцо знал это, даже если она и не

говорила. Она не отвечала на звонки или сообщения, и поставила телефон на виброзвонок, так что теперь это только слегка раздражало.. но звонки все еще не прекращались.

Может, ее семья?

Она почти не говорила о них, если вообще говорила. Но он не был настолько глуп, чтобы не

знать о них достаточно, чтобы удивляться. В нем

было много чего, но он не прятал голову в песок.

Лючия наконец подняла глаза, встречаясь с

ним взглядом, и улыбнулась так, словно ничего не

произошло неправильного в ее мире. Он не знал,

насколько это было правдой, но в данный момент

он был готов позволить ей притворяться.

— Ты в порядке? — сказал он.

Ее красивые карие глаза загорелись, как и ее улыбка.

— Почему не должна, Рен?

— Выглядела отвлечённой, вот и все.

Лючия пожала плечами.

— Нет другого места, где я предпочла бы

быть прямо сейчас.

Она произнесла это так свободно и ласково, что он не сомневался: она говорит правду. Это не означало, что не происходило чего-то такого, о чем он не знал. Вот что его беспокоило.

Ренцо действительно не нужно было

вляпываться в какое-то дерьмо, потому что он

связался не с той девушкой. Он знал о Марчелло

ровно столько, чтобы понять, что они не из тех

людей, которые все бросают на произвол судьбы.

Это его беспокоило.

— Ты ни от кого не прячешься? — спросил

он, пробуя воду.

Лючия сверкнула зубами в улыбке и

рассмеялась. Тихий шум привлек внимание еще

нескольких человек в автобусе, включая Диего,

который быстро вернулся к своему окну, но Ренцо

не обратил на них внимания.

Он понял, что сейчас ему нужно

сосредоточиться на другом дерьме. Например,

выяснить, не приближается ли к нему гигантская

куча дымящегося дерьма, и решить, стоит ли

наступать на это ради этой девушки.

Она ведь здесь, с тобой, не так ли?

Иногда его разум был убийцей. Постоянно

напоминая о вещах, которые он предпочел бы

оставить на обочине, пока не придумает что-

нибудь для себя.

Впрочем, это был хороший довод.

Лючия была с ним, а это означало, что даже если она кого-то отшила или ее семья не была счастлива... она там, где хотела быть. От

одной мысли у него так сдавило грудь, что он не

мог объяснить, почему.

— Ну? — он надавил, когда понял, что она не ответила ему. — Ты из-за этого отменила с кем-то планы?

Лючия пожала плечами.

— Не совсем.

Отлично.

— «Не совсем» не означает «нет», Лючия,— усмехнулся Ренцо.

Она искоса взглянула на него и только покачала головой.

— Сегодня вечером у меня не было ничего

особенного ни с семьей, ни с друзьями, так что

нет, я ни от кого не сбежала. А даже если и так,

что с того? Планы все время меняются, верно?

Именно в этот момент телефон в ее руке

снова начал жужжать. Ренцо не пропустил, как она

опустила взгляд, проверяя экран, или как быстро

отклонила вызов, просто проведя пальцем по

красному значку телефона, который загорелся. Но

это было не так быстро, чтобы он не заметил, чье

имя вспыхнуло на экране.

Папочка, он прочитал.

Черт.

— Люциан ведь твой отец, верно? — тихо спросил Ренцо.

Лючия быстро вскинула голову.

— Что?

— Так зовут твоего отца. Люциан, верно?

— Вообще-то меня назвали в его честь.

Ренцо кивнул.

— Я так и думал, что именно отсюда появилось имя Лючия.

— Ты знаешь моего отца?

Кто не знал?

— Я знаю о нем, — сказал Ренцо.

И это не было ложью.

Любой человек, работающий на улицах под эгидой Организации Марчелло, будь то бегун на побегушках, наркодилер, ростовщик или ебаный мускул, следящий за тем, чтобы все оставались в строю и на своей территории знали, кто этот человек. Марчелло были, и есть люди,

контролирующие все дела в бизнесе.

Ренцо понадобилось несколько лет, чтобы

по-настоящему понять, кто такие Марчелло, не

просто влиятельные, богатые люди, склонные к преступлениям, но и мафия. Он слышал шёпот, и,

как говорится, в каждом слухе всегда была доля

правды. Одного этого было достаточно, чтобы

заставить его быть осторожным с Марчелло.

Все очень просто.

Он делал свою работу и в то же время

оставался вне поля их зрения. Это позволяло ему

прекрасно ладить и держало их подальше от его

бизнеса. Он торговал их наркотиками, управлял

своими парнями, никогда не крал ни цента и

всегда получал деньги вовремя. Именно так он вел

дела и держал людей, снабжавших его на своей

стороне города.

Ренцо не был здесь, желая большего. Этого

ему было вполне достаточно. Ему не нужны были

никакие неприятности.

Лючия слегка улыбнулась и в то же время

отвела взгляд.

— Я думаю, что знать моего отца и по-

настоящему знать этого человека, две совершенно

разные вещи.

Ренцо согласился.

Частично.

— Я думаю, — возразил он. — Что человек, с которым я познакомлюсь, если встану у него на пути, не будет тем человеком, которого ты знаешь. Если быть честным.

— Возможно...

Слова Лючии были прерваны жужжанием ее телефона. Снова. На этот раз она не так быстро

отклонила вызов, и Ренцо увидел, что на экране

снова загорелся телефон ее отца.

Ну тогда...

— Они же не пошлют собак на поиски нас,— полушутя произнёс Ренцо. — Верно? —пошутил он.

Вот.

Он сказал.

Что еще он мог ответить?

Зубы Лючии впились в ее нижнюю губу,

когда она на мгновение перевернула телефон в

руках. Затем нажала на кнопку сбоку, пока

телефон полностью не погас, прежде чем сунуть

его в сумочку у своих ног.

Ее пристальный взгляд снова обратился к

нему, и он был поражен силой, с которой смотрел

на нее.

— Я хочу быть здесь, Рен.

Это звучало просто.

Правдиво.

— Я знаю, — легко ответил он.

— Это другие люди, которые могут не

захотеть, чтобы я была тут. Они также не имеют

права голоса.

Ну, это вопрос мнения. Он действительно не нуждался в таких неприятностях. В то же время

Лючия нравилась ему и там, где она была, в данный момент это означало, что она с ним.

— Мы почти на месте, — сказал он,

полностью меняя тему разговора.

Ренцо разберется со всем этим в другой раз. Если у ее семьи — или у ее отца — возникнут с ним проблемы, то он просто должен будет разобраться с ними, когда придет время. Если оно вообще когда-нибудь придет, предположил он.

Кто знает, так ли это?

Лючия уловила его желание прекратить

разговор и выглянула в окно.

— Вообще-то, еще одна остановка.

Ренцо ухмыльнулся.

— Ты ведь точно знаешь, в какой школе учится моя сестра?

Она пожала плечами и подмигнула.

— Ты сказал, что это частная школа

искусств в Бруклине. Здесь есть только одна. У

меня есть друг, который учился, но закончил в

прошлом году. В это время года они устраивают

свои ежегодные галереи и выставки. Это

привлекает целую толпу. Люди пытаются хоть

мельком взглянуть на очередного великого художника.

Ренцо издал звук, похожий на мрачную усмешку.

— Мммм, которым не плевать на них, пока

они не вкалывают до костей, не остаются бедными

и не умирают на земле. Только тогда они захотят

потратить слишком много денег на такие вещи, как

краска на холсте, которая делает картину красивой.

Лючия взглянула на него.

— Что? — спросил он. — Где ложь?

— Это не ложь, — пробормотала она. — Но в искусстве есть нечто большее, чем просто быть художником. Впрочем, все это не имеет значения. Не говори своей сестре то, что ты только что сказал мне, Ренцо. Зачем разрушать ее мечты,

потому что ты реалист с горькой жилкой, а она

просто хочет делать красивые вещи для людей,

ради удовольствия?

Хах.

— Да, — тихо сказал Ренцо, снова поворачиваясь, чтобы посмотреть на Диего. — Ты

права. Не буду.

***

Диего подпрыгнул на цыпочках, когда Роза

закончила болтать с одним из своих кураторов

в двадцати футах от нее. Ренцо пришлось

практически схватить Диего за куртку, чтобы тот не побежал к сестре.

— Подожди секунду, — сказал Ренцо.

Лючия рассмеялась.

— Он взволнован.

— Да, он всегда такой, когда приезжает к Розе.

Диего любил свою сестру, как никто другой. Очень похоже на то, как он любил Ренцо. Это мило, для ребенка, который живет такой жизнью.

Но сейчас они не могли прервать время

Розы. Им посчастливилось получить приглашение

на мероприятие, чтобы увидеть работы своей

сестры, висящие на стенах галереи, но они не

должны отрывать Розу от людей, которые

пришли, чтобы оценить различные произведения искусства. По крайней мере, пока она не закончит с тем часом, когда выступала с речью.

Этот час почти прошел, но у нее оставалась еще минута или около того.

— Ты видел ее абстрактную картину в

дальней комнате?— поинтересовалась Лючия.

Ренцо взглянул на нее, но обнаружил, что

она смотрит в том направлении, о котором говорила.

— Не видел.

— Она удивительная, Рен.

— Да, Роза всегда была очень талантлива,

когда ей давали что-то раскрасить.

Она резко повернула голову и посмотрела на него.

— Да ладно, это немного больше, чем

просто раскрашивание на бумаге.

Он усмехнулся и пожал плечами.

— Она всегда будет моей младшей

сестренкой, для которой я крал карандаши и

бумагу, чтобы она могла нарисовать что-нибудь

красивое, просто чтобы приклеить это на любую стену, которую мы сможем найти, понимаешь?

Лючия успокоилась, и кивнула. Ренцо до

сих пор не понимал, как легко он предлагает эту

информацию о своей жизни и своей сестре, но