Приз для миллиардера

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

На следующий день Гидеон с изумлением разглядывал вздымающуюся гору коробок посреди бального зала. Затем он перевел взгляд на хрупкую женскую фигурку. Ну и ну, кажется, он слишком поторопил события.

— Что вы об этом думаете? Сколько потребуется помощников — двое, трое? Целая армия? Вы же не чувствуете себя дочкой мельника, которой приказали за ночь сплести из соломы целую комнату пряжи? Только не говорите «да»!

Кэролайн прошла мимо него, ее глаза сверкали от возбуждения, как будто она шагнула в сказку.

— Смеетесь? Это выглядит забавно. Что во всех этих коробках?

Гидеон скрестил руки и прислонился к дверному косяку.

— Кто знает... Большая часть вещей принадлежала моей матери, а она хранила почти все. Вещи привезли сюда из других наших домов, пока я путешествовал. Я не открывал их, за исключением коробок с офисным оборудованием и самым необходимым.

Она сморщила нос.

— Вы даже не... неужели вас не волнуют тайны, Гидеон? В этих коробках может быть что-то интересное. Сокровище. Фамильные реликвии.

— Возможно. Моя мать занималась семейными реликвиями. Мы посмотрим их вместе, — предложил он. — Я помогу вам начать разборку. — В его словах сквозила вина за такой объем работы.

— У вас нет сегодня срочных дел? — Она отвела взгляд от коробки, которую пыталась вытащить из кучи других.

Да, его ожидала целая гора работы. Прошлой ночью он так и не смог сосредоточиться и ничего не сделал.

— Я помогу вам, Кэролайн, — снова повторил он, отстраняя ее и подхватывая коробку. Их пальцы соприкоснулись, но он постарался не обращать внимания на дрожь, охватившую его тело, и осторожно поставил коробку на пол. — Найдем вам помощников. Чем быстрее, тем лучше.

Он должен побыстрее вернуться к работе, подальше от нее. Ему нужно отвлечься и держать дистанцию. Кэролайн может быть в нем уверена, он не коснется ее, не будет пожирать глазами и у него даже мысли не возникнет о поцелуе.

Она доверчиво взглянула на него, а затем быстро опустилась на колени к следующей коробке.

— Не нужно никого нанимать, — запротестовала она. Ее голос был тихим и ласковым, и Гидеону захотелось приблизиться к ней, чтобы слышать ее дыхание. — Вы платите большие деньги за мою работу.

— Я готов платить намного больше. А то вы, с присущим вам чувством ответственности, будете убиваться над всеми этими коробками и тюками.

Веселый смех был ему наградой.

— Вы даже не догадываетесь, сколько во мне энергии, Гидеон. Но если вас это успокоит, то нанимайте. Только дайте мне день или два на решение организационных вопросов. Любую работу нужно планировать.

— Это пожалуйста. Кажется, вы замечательный организатор, — согласился он. Кэролайн склонилась над свертками. Ее волосы метнулись вперед, как яркая волна шелка. Она откинула их за плечи привычным движением, которое, должно быть, повторяла сотни раз.

На короткое мгновение он залюбовался мягкими изгибами ее тела, блестящим водопадом длинных волос, и тут же представил, как эти локоны коснутся его груди, когда на кровати он склониться к ней для поцелуя. Одни мечты... Черт возьми, в ней нет ни капли кокетства, а он уже теряет ощущение реальности! Она просто распаковывает коробки и мило улыбается ему поверх плеча.

Кэролайн вытащила льняную скатерть с гербом семейства Тремейн, вышитым крестом.

— Ну и красота! Должно быть, здесь целая кипа таких вещей, — она с восхищением заглянула внутрь.

— Возможно. — Он шагнул вперед за другой коробкой. — Только не трогайте это. Вы не сможете поднять ее одна.

Девушка рассмеялась.

— Попробовали бы вы сказать моему брату Деррилу о том, что я слишком хрупкая для тяжелой физической работы. Когда мы были детьми, ему здорово доставалось от меня.

— Предоставлю вам полную свободу действий, но с условием, что для поднятия тяжестей вы будете использовать специальную рабочую силу. По крайней мере, ваша спина не пострадает. — Если бы они не находились одни в комнате, ситуация выглядела бы менее щекотливой. Он не чувствовал бы себя таким смущенным, сбитым с толку, словно юнец, который ни разу не был в постели с женщиной.

Кэролайн, казалось, и не слышала слов о дополнительной помощи. Она доставала что-то из второй коробки, бросала на свои находки быстрый оценивающий взгляд и раскладывала их по сторонам. Она была такой собранной, умелой... и чарующей. Внезапно она остановилась.

— Смотрите, Гидеон, это вы? — Она протягивала ему фотографию. — И ваша мама?

Лица на снимке слегка поблекли, но Тремейну не нужно было даже смотреть на карточку, он знал, что на ней изображена другая женщина. Семейные фотографии всегда выполнялись в официальном стиле: ни улыбающихся лиц, ни свободных движений. Найденный снимок был другого рода — любительская фотография, чудом сохранившаяся в архиве. Он с Эрин ненавидели каменные позы и эти застывшие лица перед объективом.

— Нет, это не моя мать, нет. Это няня.

— Она, вероятно, была близка вам. Она улыбается. Как ее звали?

Гидеон добрался до следующего ящика.

— Я не помню.

Тревожно и тяжело нависла неожиданная пауза.

— Вы не помните имени вашей няни?

Он не испытывал желания разговаривать на эту тему.

— У меня их было много, Кэролайн. Я думаю... вероятно, ее звали Джейн. Хотя я не уверен.

— Вы были трудным ребенком?

— Иногда. — Истинная проблема заключалась в другом. Его отцу надоедала наемная прислуга так же быстро, как на него накатывала волна вожделения. Гидеон не собирался распространяться об этом. Но он хорошо усвоил уроки своего детства: никогда не прикипать душой к людям, раз прощание неизбежно. Все же это случилось много лет назад — говорить об этом не хотелось, но Кэролайн ждала ответа. Он с трудом пытался вспомнить то, что однажды приказал себе забыть.

— Джейн любила загадки, — продолжал он. — Трудные загадки. А еще у нее был заразительный смех и иногда она таскала из кухни овсяное печенье для меня.

— Она любила вас, — с улыбкой вздохнула Кэролайн, как если бы своим воспоминанием он облагородил весь мир. — Неприятно думать, что ребенок, которого довольно долго оставляли на твое попечение, потом даже не сможет вспомнить твое имя! Неужели она не совершила ни одного запоминающегося поступка? Это говорит не в ее пользу.

— Так вот вы чем занимаетесь! Пытаетесь сделать для детей что-то незабываемое?

— Да. И это совсем не трудно. Дети великолепны. Они непосредственны и верят в то, что взрослые считают невероятным. Я люблю свою работу.

— Учительство — большая ответственность. Я имею в виду детей.

Она слегка сдвинула брови.

— Ваше детство — оно было... тяжелым?

Он посмотрел на нее — на женщину, выросшую в большой семье без денег. На женщину, которая выбрала себе нелегкую профессию учителя, невзирая на трудности этой работы.

Гидеон склонил голову.

— У каждого свои печальные истории детства, но меня воспитали в обеспеченной привилегированной семье и в хороших условиях, о которых другие дети могли только мечтать. Мне достался жизненный приз. Хотя мои родители не были душевными людьми, я не чувствовал себя одиноким. У меня была Эрин. Судьба меня баловала, Кэролайн. Я не «бедный маленький богатый мальчик».

— Хорошо, — наморщила она носик. — Как вы жили, когда были подростком? Вы были очень избалованным?

— Не будем об этом. — Он пододвинулся поближе, чтобы взять коробку, которую девушка пыталась сдвинуть. — Я не собираюсь рассказывать о своих бурных юношеских приключениях учителю, которому, возможно, захочется проанализировать и оправдать мои дурные привычки. Позвольте только сказать, я имел деньги и возможности и однажды поразил моих одноклассников. Такая не самая худшая комбинация может обеспечить молодому человеку интересную светскую жизнь.

Она поднялась из-за коробок и отряхнула пыль с рук.

— Женщины, — решительно сказала она с улыбкой.

— Я так не сказал.

— Слова не нужны. Просто посмотрите на себя. Я не могу оторвать глаз от вас, — задумчиво протянул он. — В вашей жизни были и другие Бобби Каммингсы?

Кэролайн уперла ладони в бока. Конечно, у нее были другие ухажеры, похожие на Бобби Каммингса. Мальчишки, которые пялились на нее и передразнивали походку и манеры. Или мужчины, желающие появляться с такой яркой женщиной, как О'Доналд, на людях... некоторое время.

— У меня было несколько романов, — подтвердила она, — но я уже говорила, что не ищу любви и приключений. Мне нужен простой мужчина, друг и партнер.

— Брак по расчету может заморозить душу, — возразил Гидеон. — Мне это знакомо. Мои родители поженились по обязанности. Многие женщины говорили мне, что, в конечном счете, жаждут увлечений. Они хотели бы чувствовать страсть к мужчине, за которого собираются замуж. Разве не так?

Кэролайн с трудом проглотила комок в горле.

— Вы имеете в виду подкашивающиеся колени и сердце, которое скачет как шарик для пинг-понга? — В этот момент ее собственное сердце стучало как тот самый шарик. — Кому нужны такие чувства? — спросила она, передвигаясь дальше, к следующим картонкам. Она абсолютно не готова сейчас снова оказаться в эпицентре ненадежных сердечных коллизий.

Гидеон опустил руки и внимательно окинул ее взглядом.

— Я думаю, что вы очень умная леди, Кэролайн.

— Кэролайн, поверь, я бы не обратилась к тебе, если бы нашелся другой человек, способный мне помочь. Мне нужна эта должность, это повышение. Ты знаешь, Либби не останется ни с кем другим. Она будет плохо спать. А если ты не согласишься присмотреть за ней несколько недель, я не смогу поехать на курсы, а если я не окончу эти курсы, я...

— Не сможешь рассчитывать на повышение. Я понимаю, Трейси. — Кэролайн разговаривала со своей младшей сестрой. — Я бы все сделала, но, милая, ты же знаешь, я сейчас не дома. И мой работодатель, боюсь, не позволит взять ребенка сюда.

Молчание на другом конце провода затянулось. Кэролайн могла поклясться, ее сестра пыталась совладать со слезами, и в эту минуту ее захотелось вернуть свои слова обратно, помчаться через весь город, чтобы обнять и утешить Трейси, как не раз поступала она в детстве. У ее сестры была нелегкая жизнь с тех пор, как она осталась одна с ребенком на руках.

— А нельзя перенести время обучения?

— Нет, все уже организовано. Меня выбрали последней, кого туда направляют.

— А будут другие курсы?

— Может, через год или два.

Трэйси нужны эти курсы сейчас. Ей нужны деньги так же, как и уверенность в себе, которое она потеряла после замужества. Кэролайн всегда старалась поддержать ее и смягчить боль, которую нанес младшей сестре ее муж Гай.

— Возможно... Деррил? — Голос сестры набрал силу.

Они обе знали, что работа их брата требовала от него много сил и он часто отсутствовал дома. Две оставшиеся сестры сейчас находились в Европе. Либби, такая маленькая, испугалась бы, если бы ее надолго оставили с приходящими нянями. Откровенно говоря, Деррил не сумел бы даже правильно выбрать няню для ребенка.

— Только не Деррил, — подавила вздох Кэролайн. — Я что-нибудь придумаю. А почему бы и нет? Почему я не могу позаботиться о своей племяннице? Дом огромный, пространства много, и я уверена, Гидеон поймет. В конечном счете, этот человек пожертвовал огромную сумму в детский фонд. Кроме того, кто, увидев Либби, сможет остаться равнодушным?

Обе сестры хорошо знали ответ на этот вопрос. Отец ребенка.

— Привози ее, Трейси. Я обо всем договорюсь.

— Кэролайн, я бы не... если... Я имею в виду, я ненавижу просить тебя.

— Трэси, я люблю Либби. И тебя тоже. Я волнуюсь за вас.

— И я, Кэролайн. Тебе не придется сильно беспокоиться. Она такая хорошая, послушная, мистер Тремейм даже не заметит ее присутствия.

Кэролайн положила трубку и задумалась. Либби — ангел, милашка, но очень шумная милашка. И совсем кроха. Невозможно спрятать ее от Гидеона.

Она провела весь день и полвечера за работой, разбирая целую гору коробок, ящиков, распаковывая и перебирая вещи, стараясь не поддаваться панике. Страх, что она не успеет разобрать эти тюки в срок и не оправдает надежд Гидеона в качестве утонченной хозяйки особняка, мучил ее. Она очень устала и измоталась, а теперь еще мысли о Либби тревожили ее. Слишком много на нее навалилось, а она-то хотела только хорошенько поработать. Как отреагирует молодой хозяин на второго, нежелательного, гостя?

Пальцы Гидеона стучали по клавиатуре, когда он услышал стук в дверь. Две, три минуты он раздумывал, открыть ли. Это не было вызвано напряженной работой, просто ему требовалось время, чтобы собраться с мыслями и приготовиться к встрече, прежде чем он откроет дверь и утонет в ее глазах.

Она ждала.

Он распахнул дверь. Взглянул на гостью, усилием воли возвращая себя в реальность.

— Кэролайн, — спросил он тихо, — вам что-нибудь нужно?

— Да, я... — Она нервничала и легко покусывала нижнюю губу, поблескивая влажными белыми зубами. Ее тревожные глаза были огромными от волнения.

Гидеон старался дышать ровнее.

— Я... — Кэролайн глубоко вздохнула, — я, просто... ох, ну что за напасть, я абсолютно не способна вести тонкую политику. Я хотела предупредить вас, возможно, вы расстанетесь со мной. Совсем. Откажетесь от моих услуг.

Его брови взлетели вверх.

— Причина...

Ее лицо исказилось, она крепко сжала руки и решительно шагнула в комнату.

— Моей сестре необходимо срочно уехать из дома. И я должна позаботиться о племяннице. Либби только полтора года, а моя сестра Трейси в разводе. Ее муж не занимается воспитанием дочери. Я единственная, на кого она может оставить дочь, и я пообещала ей уладить все и взять Либби... сюда, но...

— Если я буду возражать, вы оставите работу, — продолжил он ее мысль медленно и осторожно.

— Именно так. Вы против?

Ее глаза, такие синие, ясные, глубокие ждали ответа. Прекрасные глаза, Гидеон не мог не отметить это.

Усилия и еще раз усилия, чтобы заставить себя дышать ровно. Хотя теперь его чувства не играют роли, его ответ — нет. Задуманный им план, казалось, выходит за рамки обыденного. Как Эрин отреагирует на то, что его «леди на час» заботится о ребенке? Он ничего не знал о детях кроме того, что не хочет быть окруженным ими. Дети испытывают потребность в глубоких чувствах, в обязательствах, в специальных знаниях.

Кэролайн не сводила с него глаз, покусывая губы. Интересно, догадывается ли она, что от волнения ее руки не находят себе места? Они скользили по джинсам вверх-вниз.

Ему хотелось поймать их, прервать их нервное движение, успокоить.

— Не могу сказать, что мне легко принять решение и дать вам ответ. — В действительности, правду сказать нетрудно, она просто очевидна.

— Это не входило в ваши планы, я понимаю. — Она собралась уходить. Тремейн протянул руку и почти коснулся ее, но затем рука опустилась.

— Да, — согласился он. — Но...

— Вы будете испытывать неловкость, если ребенок переедет сюда.

Неловкость... мягко сказано. Он мог не знать, какими бывают дети, но понимал, что они имеют право ожидать заботы и внимания со стороны взрослых. Он и дети несовместимы. Впрочем, его не заставляют присматривать за ребенком. Она будет гостем, с которым ему даже не придется сталкиваться. Всего несколько дней. И никаких обязательств.

— Я найду себе замену для вашей работы, — предложила Кэролайн.

Она, конечно, найдет, но захочет ли он другого работника? У него сложилось четкое представление о Кэролайн. Редкий экземпляр. Немногие, увидев забитые коробками и ящиками комнаты, воспримут это как приключение и с радостью приступят к работе. Немногие обладают ее мужеством и решительностью, мало кто сможет развеять страхи Эрин. Она единственная, кто в состоянии справиться с проблемой.

— Как вам удастся соединить вместе работу и уход за ребенком? — спросил он, позволив себе дотронуться до нее. Его ладони легли ей на плечи.

— Я всегда довожу дело до конца, — произнесла она тихо. — Либби мне не помешает, но вам...

Он перевел дух, а на лице появилось подобие улыбки.

— У меня совсем нет времени, Кэролайн. Я бы мог попросить миссис Уильямс помочь мне, но я не думаю, что организация приемов — ее призвание. И вряд ли Эрин, увидя все это, покинет мой дом, уверенная в моем благополучии.

— А вдруг тайная страсть миссис Уильямс — вечеринки, приемы, фуршеты? — улыбнулась Кэролайн. — Гидеон, Либби не...

— Тем не менее, я приглашу дополнительного помощника для вас, — резонно заметил он, — не возражайте, для меня это не составляет труда, не то что просьбы посидеть с ребенком. Здесь много места. Дом огромный, а полуторагодовалый ребенок — совсем крошка. Ваша племянница навсегда ваша племянница, а работа — временно, на несколько недель. Итак, если вы уверены в своих силах...

— Поверьте мне, Гидеон. Я сумею. Спасибо вам. — Она дотронулась до его щеки — древний жест утешения, затем кончики ее пальцев застыли и скользнули вниз по шероховатой коже лица. Он мог почти ощутить ее быстрое дыхание, прошла секунда, и она отступила назад. Бросила ему мимолетную улыбку и отвернулась к двери.

Легкое, словно перышко, прикосновение. Он закрыл глаза, пытаясь обрести равновесие и выбраться из мягкого омута, куда угодил из-за ее жеста.

Когда он закрывал дверь, приезд ребенка уже не казался ему катастрофой. В свободное время Кэролайн будет занята заботой о девчушке, и он окажется изолированным от этих соблазнительных, трепещущих рук.

Мне не удастся уснуть, признавалась себе Кэролайн, натягивая халат. Она пыталась расслабиться, но сон не шел. Даже ее любимое занятие — заносить свои эмоции и впечатления в дневник, сейчас не помогало. Все дело в мужчине, который оставался внизу, в кабинете.

— Ты думаешь, женщина может не замечать мужчину в таком огромном доме? — бормотала она себе под нос. Особенно учитывая тот факт, что она почти не видела его с момента их последнего разговора. Он все время находился в кабинете, она — за работой или в своей комнате: она поняла его совет и отдалилась.

У нее была прекрасная возможность сбежать. Однако если Гидеон обратится с претензиями в агентство, аукциону придется возвратить деньги.

— Итак, я остаюсь. Решено! — Она будет контролировать себя. Каждую секунду.

Глупо думать о вкусе его губ, их движении. И не имеет значения ни доброта Гидеона, ни его любезность, ни его сочувствие к Либби. Он опасен. Вон как Пола Мастере рыдала, оставляя этот дом. Громко, с причитаниями, напоказ. Она лила слезы в химчистке, в баре «Свет звезды», на уроках аэробики рассказывала всем о своей печальной любви к Гидеону Тремейну с последующим увольнением. Слухи по городу распространялись по беспроволочному телеграфу со скоростью света.

— Я не Пола. — Кэролайн резко провела расческой по волосам, с удовольствием отмечая свой холодный и ясный взгляд в зеркале, и мечтательность растаяла, словно дым. — И я не собираюсь становиться заложницей своих желаний. — Твердая решимость сквозила в каждом слове. — Впрочем, некоторые из них безобидны. Например... поесть мороженого поздней ночью. — Мысль о прохладном десерте приятно порадовала ее. По крайней мере, ей удалось направить свои думы в другое русло. — Отлично. Мороженое. Посмотрим, что запрятано в холодильнике у одного из самых богатых мужчин.

В поисках мороженого ей придется спуститься вниз, проскользнуть мимо кабинета. Путь мимо его двери был той самой причиной, которая останавливала ее, однако чувствовать себя жертвой, находиться в плену собственных страхов и тревог — такого она себе не позволяла, это не ее стиль жизни. И потом, ничто так сильно не повышает настроения, как большая ложка хорошего пломбира!

Завязав потуже пояс своего белого халата, Кэролайн направилась в кухню в предвкушении покрытого инеем удовольствия. Массивная черно-белая кухня встретила ее тусклым хромовым блеском, молодая женщина подошла к напольной морозильной камере, откинула крышку и заглянула внутрь.

Хмм... Они передвинула несколько пакетов в поисках холодного сокровища. Ничего.

Ее руки скользнули глубже. Глубже. Через минуту она почти нырнула в морозильник. Кэролайн поморщилась.

— Нет мороженого! Что может представлять собой человек, не имеющий в доме замороженного лакомства? Ответа сразу и не придумаешь. Отрешенный от мира. Мужчина, который нанимает кухарку, не способную справиться с приготовлением пищи. Бедняжка, потерянный человек! Очевидно, он больше знает о реестре недвижимости и о том, как расстегивать пуговицы на женских блузках, чем о товарах в бакалее. — Молодая женщина продолжала бормотать, все больше склоняясь над морозильной камерой, пальцы ее ног только слегка касались пола. На всякий случай она еще раз перевернула все содержимое вверх дном. — Ничего. Ни капельки, — она с силой опустила крышку. — Черт возьми!

— Что-то не так, Кэролайн? — Тихий низкий голос заполнил все пространство кухни. Она едва не вскрикнула, медленно развернулась и с опаской взглянула на обладателя этого приятного грудного голоса. Скрестив руки на груди и прислонившись к стене, Гидеон стоял у дверей и внимательно изучал ее. На нем не было ничего, кроме пижамных брюк из черного шелка: великолепные мощные плечи были обнажены, волосы спутались в беспорядке. Застывшее в недоумении лицо, гневно изломленная бровь сообщили ей, что он находит ее поступок, по меньшей мере, странным.

— Не подумайте ничего особенного. Я... просто искала легкую закуску, Гидеон.

В уголках его губ затаилась усмешка.

— Вы разговаривали.

Она робко передернула плечами и улыбнулась.

— А, это! Со мной случается. Три сестры и брат — все мои воспитатели. Кто-нибудь всегда болтал. Теперь, когда я одна, говорю для того, чтобы просто слышать звук человеческого голоса.

— Вы говорили... — он опустил руки и придвинулся ближе.

Что же она сболтнула? Мозг Кэролайн напряженно работал. Вспоминай, девочка! Ну же, постарайся! Она действительно называла его бедняжкой и потерянным человеком? Упоминала ли вслух о его умении расстегивать женские блузки?

Она призвала все свое мужество и отступила от камеры.

— Ничего важного. Правда.

Ужасно, если он начнет обсуждать ее слова. В конце концов, она комментировала его личную жизнь, но он лишь кивнул, продолжая двигаться ей навстречу.

— Если вы захотите что-нибудь, просто спросите об этом. — Его голос звучал тихо-тихо, и он продолжал медленно двигаться ей навстречу.

Она хотела ответить и открыла рот, но слова не шли ей на ум, хотя она никогда не испытывала трудностей с публичными выступлениями и речами. Она хотела... о, что же она хотела? Слышать этот голос, чувствовать его губы около своего уха, его дыхание — легкое, согревающее, руки — сильные мужские руки...

— Мороженое, — выпалила Кэролайн, когда он уже находился всего в нескольких шагах. — У вас…

Она набрала побольше воздуха, стараясь сдержать дрожащие нотки в голосе.

— В вашем морозильнике нет мороженого.

— Это вас расстраивает?

— Да. То есть нет. — Она внезапно осознала, что крепко сжимает руками глубокий вырез халата. — На самом деле, ничего страшного, Гидеон, — наконец ей удалось восстановить контроль над своим голосом. — Мороженое — прекрасный десерт, большинство людей держат его дома. Смею сказать, вам не надо следить за своим весом, но вы едите безвкусную пищу, приготовленную вашей кухаркой. Разве у вас нет предпочтений, слабостей, каких-нибудь... тайных желаний?

— Тайных желаний? — Он опустил веки, не отрывая взгляда от ее губ.

Она тряхнула головой.

— Я говорю вздор.

Глубоко вдохнув, она попыталась улыбнуться, нацеливаясь ускользнуть. Он вытянул вперед руку и удержал ее. Ласковое пленение. Без давления. Кэролайн ощутила жар мужского тела через толстую ткань халата, и на мгновение ее охватило желание быть к нему ближе. Пытаясь побороть дрожь в голосе и немного покачиваясь, она подняла на Гидеона глаза.

Он придвинулся к ней еще. Аромат мужского лосьона вскружил ее голову. Он откинул голову немного назад, дотронулся до ее подбородка и на мгновение замер. Гул работающего холодильника был единственным звуком в тишине комнаты. Чувство вины, сожаление и что-то похожее на гнев полыхнуло в серых глазах молодого Тремейна. Он осторожно провел пальцами по рукаву женского халата и отстранился. Откашлялся.

— Тайных желаний? — продолжал он мягко, как будто беседа не прерывалась. — Боюсь, я никогда не обращал внимания на то, что происходит на кухне, Кэролайн. Я просто нанимаю кухарку, и она заботится о продуктах и меню, меня занимают другие проблемы. Если мороженое способствует вашему спокойствию и хорошему настроению, поставьте в известность миссис Уильямс.

Она почувствовала, что ей нечем дышать. Надо восстановить контроль над ситуацией. Не поддаваться соблазну.

— Может быть... да, я должна познакомиться с этой леди получше. Я уверена, она все поймет правильно. Прежде, чем я уйду, у вас в холодильнике будет все нужное. Не расстраивайтесь.

— Я не расстраиваюсь.

— А должны бы были, — сказала она, изо всех сил стараясь сохранить улыбку на лице и не замечать красивого рельефа его грудных мышц. — Ах, Гидеон, зачем совершать ночной набег на холодильник, если вы знаете, что целая банка хорошего «стаффа» не ожидает вас внутри?

— Хорошего «стаффа»?

Она заговорщически улыбнулась.

— Самое качественное мороженое. Я угощу вас. Прислушайтесь к своим ощущениям, и вы поймете, что я имею в виду. Какой аромат вы предпочитаете?

Он недоверчиво окинул ее взглядом.

— Ваниль.

Кэролайн нахмурилась.

— Ваниль? Не «Горная дорога»? Не «Двойной шоколадный черри»?

Брови Гидеона поползли вверх. Такие сорта ему незнакомы — это легко читалось по его лицу.

— Прекрасно, — вздохнула она. — Ваниль так ваниль. И в дополнение что-нибудь экзотическое. Я принесу вам маленькие порции. Вы же попробуете новые ароматы и вкусы?

— Мне нравятся новые ощущения. Я люблю испытывать разные вещи, — отметил он с едва уловимой улыбкой. — Вы отличаетесь от всех моих знакомых, я не встречал таких женщин раньше, Кэролайн.

— Гидеон, я...

Он протянул руку, испытывая неодолимое желание коснуться этих полных губ, но затем быстро отдернул ее, как будто не мог вынести этого прикосновения.

— Нет, — просто произнес он. — Еще раз нет. Только три надели. Уверен, мы сможем продержаться без таких жестов. Что бы ни говорили люди, я не... вступаю в близкие отношения со своими служащими, Кэролайн. Однажды вы покинете мой дом, и мы оба знаем: наши дороги разойдутся. Вы женщина «не на одну ночь», а я — мужчина, не жаждущий супружества. Я сделаю все возможное, чтобы наше сосуществование здесь было мирным и дружеским.