Призрачная любовь

1

Аспен

Если бы вы посмотрели определение слова "жалкая", то получили бы мою фотографию. Вообще-то, забудьте об этом. Вы получите не просто фотографию, а мигающее предупреждение большими красными буквами: ВНИМАНИЕ. НЕУДАЧНИЦА. ЭТА СУКА НЕ СТОИТ ВАШЕГО ВРЕМЕНИ. УХОДИТЕ, ПОКА ЕЩЕ МОЖЕТЕ!

Ладно, может быть, я немного сурова к себе, но как еще можно описать двадцатидвухлетнюю выпускницу колледжа, которая сидит одна в своей квартире пятничным вечером и ест мороженое прямо из коробки? Я упоминала, что эта конкретная выпускница колледжа просто случайно до сих пор девственница, потому что она слишком зациклена на парне, который даже не знает о ее существовании?

Жалкая — это очень точно сказано. Верно?

Колледж должен был стать моим бурным временем. Я должна была жить полной жизнью, трахаться с кем попало и создавать ужасные воспоминания, над которыми я буду смеяться все последующие годы. Но до окончания колледжа осталось всего несколько месяцев, а пока что самый смелый поступок, который я совершила, — это напилась на домашней вечеринке, наблевала в саду из розовых кустов и потребовала, чтобы моя лучшая подруга Бекс отвезла меня домой. Я уже говорила, что все это произошло до восьми вечера?

Наверняка есть другое слово, обозначающее "жалкая". Как насчет "негодная"? "Плачевная"? Черт возьми, "несчастная" кажется хорошей заменой. Неудивительно, что я практически невидимка для противоположного пола. Но для одного конкретного парня, Айзека Бэнкса, я особенно незаметна с самого детства.

Раздался стук в мою дверь, и я со стоном схватила свое одеяло и натянула его на голову.

— Уходи, — закричала я через всю мою маленькую квартиру-студию, точно зная, кто стоит по другую сторону.

Хотя главный вопрос в том, как, черт возьми, она прошла через главный вход внизу? Я чертовски уверена, что не впускала ее. Бьюсь об заклад, это был Нейтан с третьего этажа. Он впустил бы в здание практически любую женщину, если бы она ему улыбнулась.

— Открой эту чертову дверь, Аспен, — заорала Бекс из коридора. — Ни за что на свете я не позволю тебе провести вечер пятницы, поедая ведерко мороженого в твоей уродливой как хер, испачканной пижаме с Гринчем.

Мой взгляд опустился вниз по моему телу, останавливаясь на моей старой пижаме. Как, черт возьми, она узнала? Неужели я настолько предсказуема? Но что еще важнее, откуда она знает, что она испачкана? Моя случайная утечка мороженого произошла всего двадцать минут назад. Ну, знаете, после того, как я расправилась с первым ведерком мороженого. Хотя признание того, что я дошла до половины второго, не поможет мне в моем деле.

— Во-первых, не будь засранкой по поводу моей пижамы с Гринчем. Она милая, — ответила я. — А во-вторых, сегодня я не твой проект. Найди себе другую ничего не подозревающую неудачницу для развращения.

— Я без колебаний вышибу эту дверь, — предупредила Бекс. — Сначала мне нужно, чтобы ты ослабила петли изнутри, но попомни мои слова, Аспен Райдер, я это сделаю.

Вот дерьмо.

Я снова застонала, поднимая задницу с дивана и пытаясь удержать равновесие на деревянном полу. Прихватив с собой второе ведерко мороженого, я направилась к входной двери и потянулась к засову. Мой непослушный пучок съезжает на затылок, когда я подношу ложечку для мороженого ко рту.

Повернув ключ, который постоянно торчит с обратной стороны двери, я убираю с пути последние дешевые препятствия, и открываю дверь, обнаруживая Бекс, похожую на влажную мечту любого мужчины. Ее густые светлые волосы распущены, макияж безупречен, но ее тело… черт. На этот раз она превзошла саму себя. Бекс, несомненно, великолепна, но сегодня вечером она выглядит как модель Victoria's Secret, идеально упакованная в подарочную упаковку в самом маленьком черном платье, которое я когда-либо видела. А ее сапоги до бедер добавляют еще шесть дюймов к ее и без того высокому росту.

И, прежде чем я успеваю сказать Бекс, что ее грандиозный план на эту ночь не сбудется, меня ослепляет яркая вспышка, исходящая из задней панели ее телефона.

— Скажи “сыр”, — ухмыляется Бекс, повернув телефон и взглянув на экран. Из ее уст вырывается громкий смех, а я нахмуриваю брови, совершенно не понимая, что, черт возьми, происходит. Но если речь идет о Бекс, я могу гарантировать, что мне это не понравится.

— О-о-о, а вот эта не плохая.

Она проносится мимо меня в мою маленькую квартиру, и я пинком закрываю за ней дверь.

— О чем, черт возьми, ты говоришь?

Бекс быстро осматривает мою гостиную, и я чувствую, как неодобрение струится из нее, когда ее губы кривятся от отвращения. Ее взгляд возвращается к моему, прежде чем она поворачивает свой телефон и показывает мне мое ужасное изображение на экране.

На меня смотрит моя испачканная пижама с Гринчем, но это еще не самое страшное. Мои волосы растрепаны, изо рта свисает ложка, а в руках я сжимаю наполовину съеденное ведерко мороженого, как оружие. Может, я и раньше чувствовала себя жалкой, но эта фотография, черт возьми, это подтверждает.

Я в гребаном беспорядке. Неудивительно, что я все еще девственница. С таким же успехом я могу погуглить местный женский монастырь, чтобы вступить в его ряды. Мой папа будет очень рад, но, к сожалению для мамы, ей придется подождать, пока Остин, несомненно, обрюхатит кого-нибудь, чтобы получить внуков, которых она так жаждет.

Здесь нет ничего необычного. У меня есть только овсяные хлопья, которые запрятаны в шкафу, и, честно говоря, я бы к ним и десятифутовой палкой не притронулась. Я уверена, что они просрочились по меньшей мере два года назад.

— Видишь эту фотографию? — говорит Бекс, и в ее тоне звучит явное предупреждение, напоминающее мне, что я должна быть сосредоточена на ужасающей реальности, которая смотрит на меня. — Либо ты идешь со мной в новый клуб, который я нашла, либо я загружаю этот снимок на сайт "Сладкий папочка" с твоим номером и подписью "Помоги мне, папочка. Эту грязную девчонку нужно отшлепать".

Я пристально смотрю на нее.

— Я действительно чертовски ненавижу тебя прямо сейчас. Ты знаешь это, да?

— Поверь мне, когда ты узнаешь, куда я тебя веду, ты полюбишь меня, — сказала она, подходя ко мне и забирая ведерко мороженого у меня из рук. — Кроме того, ты только вчера сказала мне, что готова начать жить. Только не говори мне, что я сидела на твоем грязном диване и слушала часовую слезливую историю, но все это было чушью собачьей.

Проклятье. Ненавижу, когда мои слова возвращаются и кусают меня за задницу.

— Мой диван не грязный, — говорю я, принимая это оскорбление близко к сердцу. — Просто он с характером.

— Аспен, — говорит она, окидывая меня тяжелым взглядом. — Вчера вечером я вытащила целый “Pop-Tart” из-под подушек. Твой диван — просто мечта кладоискателя. А теперь скажи мне, что ты имела в виду все, что говорила. Что ты, наконец, готова вытащить занозу в форме Айзека из своей задницы и начать жить как обычная двадцатидвухлетняя студентка колледжа.

Я тяжело вздохнула, закатывая глаза.

— Это была не чушь собачья, — застонала я, сожалея о своем решении быть открытой книгой прошлой ночью. Должно быть, это была текила. — Я говорила серьезно. Я хочу начать получать удовольствие, но я не имела в виду, что мне нужно начинать прямо сейчас. Облегчи мне задачу.

— Облегчить? — усмехнулась она.

Я с энтузиазмом закивала.

— Да, облегчи мне задачу, — предложила я. — Потому что мы обе знаем, что опасно слишком быстро переходить к решительным действиям.

Лицо Бекс поморщилось.

— О чем, черт возьми, ты говоришь?

На моем лице расплылась широкая улыбка.

— Помнишь, когда ты впервые попробовала анальный секс? Ты была чертовски уверена, что не согласишься легко на него, — засмеялась я. — Ты вошла в игру вслепую и неподготовленной, забыла смазку и чуть не разорвала свою задницу пополам. Так что, как подруга подругу, я прошу тебя не допустить повторения истории. Облегчи мне задачу. Не торопи. Не трахай меня в задницу без смазки.

— Ты же не всерьез сравниваешь наложение швов на мою задницу и ночь в больнице с походом в клуб со мной.

— Я подумала, что это отличное сравнение, — призналась я, пожимая плечами и глупо ухмыляясь, втайне надеясь, что клуб, в который она планировала меня повести, не принадлежит Айзеку.

Ему принадлежит три клуба — "Пульс", "Вишня" и "Скандал" — его новый, — но Бекс знает, что лучше не водить меня ни в один из них, даже если это лучшие клубы в городе.

Бекс закатила глаза и пошла на кухню с мороженым, направляясь к моей морозилке, где остановилась, замечая другое пустое ведерко на стойке.

— Подожди, — сказала она, оглядываясь на меня, ее глаза расширились от неприкрытого отвращения. — Ты уже ешь вторую порцию?

Я сжимаю губы в жесткую линию, не желая признавать то, что она и так прекрасно видит. Я также не хочу признавать, что мой желудок, кажется, кричит на меня из-за того, что во второй половине дня он подвергся холодному насилию.

— Эм… нет.

— Аспен! Это отвратительно. У меня непереносимость лактозы, — говорит она, и намек на страх, промелькнувший в ее медово-карих глазах, немедленно вызвал в моем мозгу нежелательный образ. — От такого количества мороженого я бы несколько дней заново отделывала ванную.

— Спасибо за такую наглядность, — пробормотала я себе под нос, втайне гордясь своим железным желудком, который еще ни разу не подвел меня, даже несмотря на сомнительные тако из фудтрака возле кампуса.

— В любое время. А теперь иди и подставь свою задницу под душ. Он тебе понадобится там, куда мы едем. И не забудь помыть свою задницу. И раз уж ты будешь там, может, достанешь свою старую бритву. Ты захочешь сбрить все, от подбородка и ниже, — почти пропела она, одаривая меня самодовольной ухмылкой. — Только побыстрее. Я умираю от желания выбраться отсюда.

— Почему тебе так не терпится? — спросила я, снимая пижаму с Гринчем по пути в ванную.

Бекс, несомненно, собирается выбрать мне наряд на вечер, и я могу гарантировать, что почти каждый дюйм моей кожи будет обнажен. Но я не могу лгать, у Бекс невероятный вкус, когда дело касается моды. Если ее бизнес-образование не сработает, я уверена, что она сможет сделать невероятную карьеру стилиста, если когда-нибудь решит пойти по этому пути.

Бекс следует за мной в ванную и останавливается у зеркала, когда я захожу в душ.

— Просто доверься мне, — говорит она, пока я включаю краны и жду, пока вода нагреется. — Я не хочу ничего говорить, иначе я никогда не вытащу тебя отсюда. Все, что я скажу, это то, что это новый клуб и суперэксклюзивный. Один мой знакомый работает в баре каждую пятницу вечером и смог получить приглашение плюс один, так что мы приглашены.

— Черт? Правда? — спросила я, заходя в воду и позволяя ей струиться по моей голове, как водопаду. Мысль о посещении эксклюзивного клуба наполнила меня глубоким любопытством. — Что это за клуб?

— Это та часть, о которой я не могу тебе рассказать, — сказала она, встречаясь со мной взглядом в зеркале, а ее медово-карие глаза потемнели от волнения.

Вот дерьмо. Это нехорошо.

— Тогда что ты можешь мне сказать? — спрашиваю я, намыливая шампунем свои густые каштановые волосы и надеясь, что я не забыла купить новые бритвы.

— Только то, что у тебя будет невероятная ночь. И ради тебя я очень надеюсь, что ты воспользуешься тем, что тебе предложат. Расширь свои границы, может быть, даже попробуешь то, чего никогда раньше не делала.

Какого хрена?

— Я… подожди, — проворчала я, морщась. — Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать? — спросила я, пытаясь осмыслить то, что она только что сказала.

Не то чтобы я никогда раньше не была в клубе. Что такого нового я могу испытать сегодня ночью?

Бекс смеется и выходит из ванной.

— Мой рот на замке, — пропела она, а ее глаза заискрились юмором. — И поторопись. Я подберу тебе что-нибудь милое, и обещаю, что к концу ночи Айзек Бэнкс останется далеким воспоминанием.

И с этими словами она ушла.

Айзек Бэнкс.

Боже, от одного его имени у меня в животе запорхали бабочки.

Он был лучшим другом моего брата с тех пор, как я себя помню. Мой брат Остин на шесть лет старше меня, и, сколько я себя помню, они с Айзеком были связаны по рукам и ногам, сея хаос повсюду, куда бы ни пошли. Каждое мое детское воспоминание об Остине также включает Айзека. Он часть прошлого, практически семья. Вот только в этом-то и проблема. Для Айзека я всего лишь ребенок, младшая сестра, о которой он всегда заботился, но для меня это никогда не было так.

Я была очарована им с десяти лет. Я была маленькой девочкой, по уши влюбленной в него. Он всегда был для меня целым небом. Идеальный рельефный пресс с восхитительной дьявольской улыбкой. Единственная проблема в том, что он также являлся идеальным воплощением ходячего красного флага.

Хa. Единственная проблема. Кого я обманываю? Проблем гораздо больше, чем одна эта. Есть целый список проблем, которые сопутствуют тому, почему Айзек никогда не захочет меня. Черт возьми, тот факт, что он лучший друг Остина, — главная из них. Все остальные причины не имеют никакого значения, когда эта самая главная стоит на самом верху списка.

Женщины, с которыми встречается Айзек, — великолепны, чертовы супермодели, и когда он смотрит на меня… Я вижу это. Жалость. Несмотря на мои двадцать два года, он все еще видит во мне жалкую сестренку своего лучшего друга, которая пускала слюни по нему большую часть своей жизни.

Все в нем должно заставлять меня бежать от него, но каждый раз, когда этот темный, порочный взгляд падает на меня, у меня слабеют колени. Ни один его поступок не заставил бы меня бежать в противоположном направлении, даже то, что два Рождества назад он трахал какую-то случайную женщину. Я просто продолжаю надеяться, что однажды что-то изменится.

Как я уже сказала — жалкая.

Я бы все отдала, чтобы он думал обо мне так же, как я думаю о нем. Но, просидев двенадцать лет на обочине, я поняла, что этого никогда не случится.

Быть для Айзека Бэнкса всем миром — всего лишь глупая, несбыточная мечта, которую мне нужно поскорее сжечь, желательно не оставив никаких шрамов.

Десять минут спустя я стою в своей тесной ванной, мое чисто выбритое тело завернуто в полотенце, и я яростно пытаюсь высушить волосы, но в этом и заключается проблема густых волос — чтобы их укротить, нужна целая чертова деревня.

— Зацени, — говорит Бекс, стоя в дверном проеме, покачивая моей черной кожаной мини-юбкой и сапогами до бедер с треугольным топом из блесток, намотанным на палец.

Я изумленно смотрю на этот наряд.

Это отличный наряд. Но этот топ с блестками едва прикрывает мои сиськи. Я уже говорила, что он без спинки? У него две крошечные бретельки, которые удерживают его сзади: одна завязывается на шее, другая — на ребрах. Что касается поддержки сисек… ее просто нет!

Беки купила его мне в шутку в прошлом году, и теперь я думаю, что это шутка надо мной.

Я морщусь, глядя на ее предложение, но, судя по ее глазам, мне лучше не спорить с ней в этом вопросе. Я хватаю юбку и блестящий топ, прежде чем замечаю крошечные черные стринги в ее другой руке. Отлично. Похоже, сегодня мы оторвемся по полной. Пора сменить бабушкины панталоны.

Пройдя в гостиную, я одеваюсь там, поскольку ванная комната слишком мала для двоих. Родители хотели купить мне что-то побольше, что-то грандиозное, что будет переписано на мое имя после окончания колледжа в качестве поздравления, но я отказалась. Опыт учебы в колледже, к которому я стремилась, не предполагал жизни в шикарном доме, за который платили бы родители, даже если это означало, что мне придется уязвить их самолюбие. Но это не помешало им раскошелиться на невероятную машину на мой двадцать первый день рождения — прекрасный белый «Corvette». Я чуть не умерла, когда поняла, что они мне подарили. Это была машина моей мечты, сколько я себя помню, но я никогда не думала, что они подарят ее мне. Честно говоря, я всегда надеялась, что когда-нибудь смогу купить ее сама. В любом случае, я оценила их щедрость. Они всегда были так добры ко мне и моему брату.

Пока я натягиваю на себя наряд, Бекс роется в ящиках ванной, чтобы найти фен и расческу. Пока она укладывает мои волосы, я приступаю к макияжу, и с каждой секундой мое волнение нарастает. Я действительно это делаю!

Через тридцать минут я готова к ночи всей моей жизни.

Бекс уложила мои волосы в высокий хвост, и в этом наряде мне хватило смелости нанести подводку для глаз. Мой макияж на высоте, а сапоги добавили мне несколько лишних дюймов, и я почувствовала себя непобедимой.

Захватив сумочку и заперев дверь, мы вылетаем из здания, чтобы встретить внизу нашего водителя Uber, и не успеваю я оглянуться, как мы уже едем на заднем сиденье черного седана.

Всю дорогу мы перекидываемся фразами, и когда водитель Uber останавливается на пустынной улице, моя спина напрягается.

— Пошли, — сказала Бекс, хватая меня за руку и выскакивая из машины.

Я нахмуриваю брови, но иду за ней, полагая, что она знает, куда мы едем, но, честно говоря, я сомневаюсь. То, что у меня нет большого опыта посещения клубов, не означает, что я не знаю, что искать, а это определенно не то. Улица должна быть забита людьми, и даже если я не вижу главного входа, я все равно должна слышать отдаленные звуки музыки и чувствовать ее гул… но ничего нет.

— Ты уверена, что мы в нужном месте? — спрашиваю я, поднимаясь на ноги рядом с ней и закрывая дверцу машины. Водитель Uber тут же трогается с места, и у меня сводит желудок. Даже этот парень знает, что мы не в том месте, но теперь, когда мы вышли из его машины, мы больше не его проблема.

— Просто доверься мне, — Бекс сияет, берет меня под руку и немного тащит вниз по улице.

Мой взгляд мечется слева направо. Улица заполнена магазинами и кафе, и я уверена, что в светлое время суток она кишит людьми, но сейчас, когда над головой луна, это город-призрак.

— Мне бы не хотелось тебя огорчать, — говорю я с легким ворчанием, мое радостное возбуждение быстро сменяется тупым страхом, что нас здесь могут убить. — Но здесь ничего нет. Ты уверена, что не ошиблась адресом?

— Может, ты перестанешь психовать и позволишь мне втянуть тебя в самое большое развращение в твоей жизни? — говорит она, ее глаза возбужденно сверкают, когда она поворачивается и тащит меня в темный переулок. Мое сердце учащенно бьется, когда мы приближаемся к узкому проходу между зданиями. — Мы почти на месте.

Я стону и позволяю ей продолжать тащить меня за собой.

— Если я окажусь в мешке для трупов, я вернусь и буду преследовать твою задницу до конца твоей чертовой жизни.

— Ооо, мне это нравится, — дразнит она. — Звучит извращенно.

Я закатываю глаза, когда Беки останавливается посреди темного переулка, ее взгляд прикован к единственной черной двери, идеально вписанной в кирпичную кладку здания. Она большая и внушительная — именно в такую дверь не должны стучаться две студентки колледжа.

Над дверью красуется одно слово, дающее людям единственную подсказку о том, что находится внутри — “Vixen”.

Буквы вырезаны из металла простым, элегантным шрифтом и выделяются на фоне кирпичной кладки, подсвечиваясь сзади. “X” намного больше остальных букв, и я ловлю себя на том, что смотрю на нее на мгновение дольше, чем необходимо. Всего одна буква, но почему-то на этой кирпичной стене она имеет такую силу — словно это последнее предупреждение невинным прохожим, что то, что скрывается за этой дверью, не для слабонервных.

Бекс тянется к ручке, прежде чем оглянуться на меня.

— Ты готова?

Я качаю головой.

— Ни капельки.

Она улыбается шире.

— Идеально.

И с этими словами она открывает дверь, и я готовлюсь к любым секретам, которые скрываются внутри.