Пробуждение от лица парней

13. Дариус

Звездная пыль выбросила меня, как несвежую закуску, и мои ноги тяжело ударились о землю, когда я остановился перед воротами в поместье моей семьи.

Через мгновение рядом со мной появился Лэнс, и мы обменялись тяжелым взглядом, прежде чем направиться к воротам.

Я не удостоил словом людей, охранявших вход, когда мы вошли внутрь и начали подниматься по гравийной дорожке. Мой разум был слишком поглощен тяжестью этого места, чтобы я мог потратить минуту на любезности.

Мы молчали, пока приближались к громадному зданию, и мой взгляд пронесся по нему, не видя его на самом деле. Это был не дом. Скорее, это был музей, в котором хранились снимки страха и страданий, украшавшие стены, словно кровь, пролитая внутри, никогда не отмывалась.

Иногда я старался вспомнить время, когда в коридорах не витал запах страха, и я почти мог вспомнить, как смеялся здесь с мамой и Ксавьером, играл в прятки в огромном доме и чувствовал прикосновение любви, которой я всегда жаждал от своих родителей. Но я был почти уверен, что это всего лишь красивая ложь, которую я нарисовал для себя давным-давно и убедил себя запомнить.

Каталина Акрукс была такой же холодной и беспечной, как и ее муж. Хотя родительские неудачи моей матери в основном можно было объяснить пренебрежением или общим отсутствием интереса к сыновьям. Единственное, о чем она, казалось, действительно заботилась, так это о собственной внешности, которая была воплощением отшлифованного совершенства. Отец любил хвастаться, что она самая красивая женщина во всем королевстве, словно пытался взять репутацию жены короля-дикаря и приклеить ее к своей собственной в ее отсутствие.

Я не утверждал, что это неправда, но мне было неприятно, что отец считал красоту моей матери чем-то вроде собственной похвалы. Не в последнюю очередь потому, что он намеревался выдать меня замуж за девушку с усами и страдающую зависимостью от приема стероидов, из-за чего ее мускулистая масса соперничала с моей собственной.

Мы подошли к огромной двери, которая гордо возвышалась впереди в центре экстравагантной собственности, и маленькая дверь, встроенная в нее, широко распахнулась, прежде чем мы успели остановиться.

Дженкинс смотрел на нас так, словно мы были помехой в его жизни, несмотря на то, что принимать гостей в поместье Акрукс входило практически в его обязанности.

Однако старый дворецкий был подхалимом жестокости моего отца и уж точно не был моим другом, поэтому я не обратил на него никакого внимания, переступив порог дома, в котором вырос.

Золото украшало большую часть интерьера, перила крутой лестницы впереди нас мерцали на свету, и я чувствовал присутствие стольких сокровищ, подпитывающих мои магические резервы просто от того, что я стою в этой позолоченной клетке.

— Лорд Акрукс заканчивает трапезу с лордом Ригелем, — объявил Дженкинс. — Он просит вас подождать его в курительном салоне.

Я обменялся взглядом с Орионом, который одарил меня ровным взглядом, говорящим о нашей общей ненависти к этим властным играм, я устало вздохнул.

— Мама дома? — спросил я, бросив взгляд на старого ублюдка дворецкого, который ясно показал, как сильно я его ненавижу.

— Она также обедает.

Это означало, что мама Макса тоже здесь, но я не очень надеялся, что их присутствие окажет мне какую-то услугу. Отец просто заставил бы меня подождать, пока они уйдут, прежде чем разбираться со мной. И я знал, что я здесь не для чего-то хорошего. Он поручил мне убрать Вега, а они все еще оставались на свободе в академии. Но я не совсем понимал, чего он от меня ожидает. Я не мог потребовать, чтобы они сражались со мной фейри на фейри — никто не воспримет мое избиение и изгнание как настоящую победу, когда они еще не овладели своей магией.

Шалости и унижения могли заставить более слабых фейри сломаться и уйти из школы, но не этих двух девчушек. Их спины были крепкими, а воля — яростной. Их бы не прогнали даже небольшие издевательства, и трудно было сделать больше, чем мы, не поставив под угрозу собственную репутацию. Некоторых испытаний от них следовало ожидать, но тотальная война с необученными фейри просто выставит нас в плохом свете в прессе, а отец этого не хотел. Это была невыполнимая задача, но это, конечно, не имело ни малейшего значения для моего отца.

— А Ксавье? — спросил я, и это было то, что я хотел знать с самого начала.

— В своих покоях. Но, как я уже сказал, ты должен ждать в…

— Да, да, я скоро буду.

Я направился прямо вверх по лестнице, не заботясь о том, насколько Дженкинс был зол из-за моего отказа. Я ему не подчинялся, и он мог сколько угодно рассказывать сказки моему отцу. Я все равно уже был с ним в одной связке, так что для меня это не имело особого значения.

Мы шли по знакомым коридорам мимо масляных картин и гобеленов, изображающих величие драконов, и вскоре поднялись по спиральной лестнице, ведущей в башню, где находилась комната Ксавье.

Я толкнул дверь, не потрудившись постучать, и мой младший брат поднял голову от игры на Xbox, в которую он играл, при звуке моего появления.

— Привет! — с энтузиазмом воскликнул он, вскочил и бросил контроллер на диван, а затем поспешил поприветствовать меня. — Я не знал, что ты вернешься сегодня вечером.

Я крепко обнял его, взъерошив при этом его непокорные темные волосы, и заставил его проклясть меня, когда он снова оттолкнул меня. Мое облегчение от того, что он не пострадал и был в хорошем настроении, было ощутимо, и хотя я понимал, что могу уделить ему всего минуту, мне нужно было убедиться, что он не был наказан за мою неудачу с Вега.

— Визит в последнюю минуту, — объяснил я, и его взгляд потемнел, когда он понял, что меня вызвали, но он не стал комментировать это, повернувшись, чтобы поприветствовать Лэнса.

— Привет, парень, как дела?

— В застое, — ответил Лэнс мрачным тоном. — А ты как? Есть уже какие-нибудь признаки появления твоего Дракона?.

— Пока нет — вздохнул Ксавье. — Я бы хотел, чтобы он побыстрее проснулся. Я просто хочу полетать в облаках и научиться делать кучу трюков и сальто.

— А также дышать огнем, — поддразнил я, и он кивнул.

— Да, конечно, и это тоже. Но в основном я просто хочу быть там, расправить крылья и почувствовать себя свободным.

Я кивнул в знак согласия с этим чувством, хотя и сопротивлялся желанию указать на то, что это не настоящая свобода, а лишь ее иллюзия. Потому что я была здесь, снова под этой крышей, ожидая, что топор снова упадет.

— Как средняя школа? Нравится ли тебе последний год? — спросил я, прежде чем он успел уловить ход моих мыслей.

— Все по-старому, все по-старому. Я бы хотел, чтобы отец просто организовал раннее пробуждение моих способностей, как он сделал для тебя. Не могу дождаться, когда получу магию огня и узнаю, есть ли у меня что-то еще.

Волнение в его глазах вызвало улыбку на моих губах.

— Ну, это не все преимущества быть Наследником, — напомнил я ему, и он поморщился.

— Я знаю, но отец заставляет меня посещать всевозможные политические курсы и все эти скучные вещи, которые ты должен был делать, на случай, если мне когда-нибудь придется вступить в эту роль. Но я не получаю дополнительного преимущества в виде раннего пробуждения моей магии.

Ксавье надулся, опускаясь обратно перед своим Xbox, а я хихикнул.

— Извини, что прерываю разговор, но… — Лэнс посмотрел на меня, и я вздохнул, понимая, что он прав. Если я заставлю отца ждать меня, будет только хуже.

— Я постараюсь навестить тебя позже, — пообещал я, и глаза Ксавье на мгновение затуманились.

— Хочешь, я пойду с тобой…

— Нет, — твердо выпалил я. — Держись от него подальше сегодня вечером. Обещай мне.

Его глаза сузились, и я заметил дрожь в его руке, прежде чем он сжал ее в кулак.

— Я ненавижу просто сидеть здесь и прятаться, пока он…

— Для меня будет в тысячу раз хуже, если ты будешь в этом участвовать, — пробурчал я. — Честно говоря, мне все равно, что он сделает со мной. Но если он хоть пальцем тебя тронет, я просто… — Я сделал вдох, затем шагнул вперед и положил руку на плечо брата.

— Пожалуйста, пообещай держаться подальше сегодня, — умолял я его, и после еще одного мгновения этого вызывающего взгляда в его глазах он, наконец, опустил голову и кивнул.

Я быстро сжал его плечо, затем повернулся и оставил его там, выйдя вслед за Лэнсом из комнаты. Но когда я закрывал дверь, я услышал его пробормотанные прощальные слова, и они придали мне силы, необходимые для того, чтобы уйти с высоко поднятой головой и твердой решимостью.

— Спасибо, Дариус.

Когда мы спускались по лестнице, челюсть Лэнса была так сильно сжата, что я удивился, как у него не сломался зуб. Я знал, что узы Хранителя, должно быть, мучают его, что необходимость постоянно защищать меня делает почти невозможным для него вести меня навстречу опасности, исходящей от моего отца. Но мы оба знали, что настоящая опасность будет заключаться в том, что я брошу ему вызов, поэтому он не сказал ни слова против.

Мне хотелось бы оставить его в стороне, но это был еще один из приказов отца — Лэнс всегда должен был быть рядом со мной. В этом заключался весь смысл связи, которую он навязал нам двоим: он должен был быть рядом со мной на случай, если мне понадобится его защита, что означало, что он также вынужден был терпеть общество моего отца почти так же часто, как и я.

Мы вошли в курительную комнату всего за несколько минут до того, как туда вошел лорд поместья.

Отец не успел даже поприветствовать меня, как дверь с грохотом закрылась за ним, и он прошел через всю комнату к шкафу и не спеша выбрал сигару из своей коллекции, после чего налил себе виски из графина с золотой окантовкой.

Я наблюдал за его мускулистой спиной, когда он держал ее перед нами, давая нам понять, что это явное оскорбление, поскольку он отказывался даже смотреть в нашу сторону. Его костюм был сшит на заказ и стоил дорого, вокруг витал аромат одеколона и дыма, а светлые волосы были аккуратно убраны назад.

— Я не терплю неудач, парень, — сказал он низким тоном, пока я просто стоял и ждал. — И я ясно дал понять, когда речь зашла о потенциальных узурпаторах.

Я обменялся взглядом с Лэнсом, но промолчал, зная, что он еще не закончил.

— Я уже начал думать, что ты обладаешь потенциалом, который мне нужен, — продолжил он, аккуратно обрезая сигару, прежде чем поднести ее к губам и прикурить от искры на кончике пальца. — И все же тебе удалось сильно разочаровать меня в этом.

Отец глубоко затянулся, и через несколько мгновений желтый сигарный дым вырвался из его легких и поплыл по потолку.

— Они жестче, чем мы ожидали, — начал я, и он резко повернулся ко мне лицом, его глаза вспыхнули зелеными щелями рептилий, выдававшими его гнев.

— Время оправданий прошло, — сказал он, медленно отщипнув сигару от губ и положив ее на хрустальную пепельницу рядом с собой. — Неудача требует последствий.

— Я понимаю, — сказал я, мой голос был непоколебим, хотя мои мышцы напряглись.

Отец наблюдал за мной несколько тягучих секунд, и я практически чувствовал, как ярость вибрирует в Лансе, когда он оставался неподвижным на месте справа от меня.

В конце концов, человек, давший мне жизнь, похоже, нашел в моем взгляде то, что искал, и кивнул один раз, а затем щелкнул пальцами и указал на место на полу перед собой.

— На колени, — приказал он скучающим тоном, который утверждал, что ему это не доставляет никакого удовольствия, но я видела правду в глубине его темных глаз и знала, что это совсем не так.

Я проглотил комок в горле и шагнул вперед, но прежде чем я успел выполнить его просьбу, рука Лэнса сомкнулась вокруг моей руки, и он рывком остановил меня.

— Дядя Лайонел, — начал он, пытаясь успокоить меня. Девушки Вега невежественны, необучены и…

— Хватит, — огрызнулся отец, щелкнул пальцами и послал огромную силу воздушной магии в грудь Лэнсу, так что его отбросило назад через всю комнату и прижало к двери, не давая пошевелиться.

Я посмотрел на своего друга в знак извинения, зная, что он будет чувствовать каждый момент этого через нашу связь, и ненавидя, что он вынужден наказывать меня каждый раз, когда я облажался или не справился с какой-то невыполнимой задачей.

Без слов, я опустился на колени, куда меня направили, и устремил свой взгляд на часы в дальнем конце комнаты. Было ровно девять часов, и мой взгляд остановился на движении секундной стрелки, которая продолжала тикать.

Лэнс начал ругаться, пытаясь бороться с магией воздуха, прижавшей его к двери, но мой отец просто накинул на него заглушающий пузырь, чтобы ему не пришлось его слушать.

Я остался на месте, не реагируя на то, как мой отец медленно передвигался по комнате и отряхивал пиджак.

— В будущем ты будешь больше работать, чтобы достичь этой цели, — сказал он. Это не вопрос, поэтому я промолчал. — Ты приложишь все усилия, чтобы не разочаровать меня снова.

Он поднял свой бокал и сделал глоток, позволяя напряжению накапливаться в комнате, играя со мной в ожидании неизбежного.

Раньше я так боялся его, когда он становился таким, я неустанно старался сделать все возможное, чтобы доставить ему удовольствие. Но это было до того, как я осознал, что угодить ему невозможно. Я мог добиться всего, чего он хотел, а он наказывал меня за самоуверенность в своих достижениях.

Дело было не в том, что у меня что-то не получалось. Речь шла о власти, как и все в моей жизни. Я был его наследником, которому предстояло однажды занять его место одного из самых могущественных фейри в королевстве, и как бы он ни хотел, чтобы я был сильным, он никогда не устанет доказывать, что он сильнее. Так он утверждал свое превосходство надо мной. Так что теперь, когда я убедился, что мой страх был бессмысленным, я отпустил его. Я не боялся оказаться в его власти, как сейчас. Я просто онемел от этого. Не к боли от ударов, которых я ожидал, а к боли или чувству предательства, которые испытывал мой более молодой «я». Чувство несправедливости или ревность, которую я испытывал, когда видел любовь других семей друг к другу.

Это была не моя жизнь. Так что это не имело значения. Это была моя реальность, и страх перед ней ничего не менял. Но я также не принимал ее. Каждую секунду, которая тикала на этих часах, я не сжимался и не трусил, я бушевал, замышлял и ждал. Потому что его день наступал. Возможно, пока что он укреплял свое положение надо мной, но однажды я выйду из его тени и покажу ему монстра, которого он создал во мне.

Однажды он будет стоять передо мной на коленях.

Отец отставил стакан и снял ремень. На пряжке красовался золотой дракон с шипастыми крыльями и острым хвостом. Я уже чувствовал его укус раньше и сжал челюсти, когда он встал позади меня.

— Прошло девять дней с тех пор, как я сказал тебе о своих ожиданиях в этом вопросе, — сказал он, но я никак не отреагировал. — Так что мы будем говорить по одному за каждый день, когда ты меня подвел.

Я по-прежнему хранил молчание. Я уже давно понял, что не стоит пытаться оттягивать неизбежное.

Мой отец был крупным мужчиной, Дракон в нем был очевиден для всех, и его мышцы бугрились на его огромном теле. Он не пытался сдерживать всю свою силу в отношении меня, поэтому, когда первый удар ремня обрушился на мой позвоночник, я чуть не упал от агонии, раздиравшей мою плоть.

Рычание боли застряло в моем горле, и я заставил себя снова подняться, мои кулаки сжались по бокам, когда я сжал мышцы и попытался остаться в вертикальном положении.

Пряжка впилась мне в спину, когда раздался второй удар, и мокрые брызги моей крови попали на стену, когда он снова поднял руку.

На пятом ударе агония была настолько сильной, что с моих губ сорвалось проклятие, вызвавшее яростное рычание отца.

Шестой удар повалил меня на руки и колени, мои руки дрожали от усилия удержаться на ногах, а ослепляющая боль, поглощающая мое тело, пронизывала каждый дюйм моего тела.

Я не знаю, как мне удалось удержаться в таком положении, пока последние удары хлестали по моей плоти, а кровь текла по позвоночнику, стекая по бокам и разбрызгиваясь по ковру подо мной. Желчь поднималась в моем горле, пот покрывал мою кожу, а Дракон внутри меня яростно метался взад-вперед, желая разорвать, укусить и уничтожить.

Но я сдерживал его чистым усилием воли, подняв голову к проклятым часам на стене, когда их золотая минутная стрелка проскользнула мимо цифры один и наказание наконец прекратилось.

Шесть минут.

Это все, что ему понадобилось, чтобы вырвать плоть из моего позвоночника и оставить меня дрожать у его ног.

Я попытался снова подняться, но мое тело оказалось зафиксированным в положении на руках и коленях, рваные остатки моей окровавленной рубашки свисали вокруг меня, и я так и остался лежать, распростертый у ног человека, которого я ненавидел больше всех на свете.

— Вставай, — усмехнулся отец, пока я боролся с дрожью в руках, которая грозила вырваться и повалить меня лицом на пол. — Вставай, мальчик, или я приведу сюда твоего брата, чтобы он присоединился к уроку.

Эти слова пронзили меня насквозь, как никакие другие. Он нашел мою единственную слабость в моей любви к Ксавьеру, и он знал это. С тех пор как он понял, что я готов поставить себя между его гневом и моим младшим братом, он использовал это против меня, издеваясь надо мной, добавляя еще одну тетиву к своему луку.

Мое зрение потемнело, и с губ сорвался рык агонии, когда мне удалось ухватиться за стол рядом со мной и подняться на ноги.

Каждое движение отдавалось болью в позвоночнике, и, повернув голову, я увидел в зеркале, висевшем на стене слева от меня, часть разорванной плоти и мышц, которые были моей спиной.

Сглотнув боль, я поднял подбородок и посмотрел отцу в глаза.

Я не пытался скрыть свою ненависть к нему, когда смотрел на него, мои глаза превратились в рептильные щели и дали ему понять, как я жажду его смерти.

— Я вижу, ты все еще не понял, о чем идет речь, — проворчал отец, отпивая еще виски и разглядывая меня. Его бледная рубашка была испачкана моей кровью, а вены на правой руке вздулись от напряжения, вызванного тем, что он орудовал своим ремнем против меня. — Так что я оставлю тебя на ночь подумать об этом.

Я нахмурился, не понимая, что он имеет в виду, когда он шагнул ближе ко мне и взял мою руку в свою.

— Ты поклянешься не лечить себя и не позволять лечить себя до рассвета, — прорычал он, показывая мне Дракона в своих глазах и давая понять, что он с радостью преподаст мне этот урок как зверю, если я брошу ему вызов.

Слова застряли у меня в горле, так как агония моих ран поглотила меня, но я услышал в них завуалированную угрозу. Если я не сделаю этого, он найдет другой способ наказать меня, и, поскольку на кону стояла безопасность Ксавье, у меня не было другого выбора, кроме как согласиться.

— Я не буду исцелять себя или позволять исцелять себя до рассвета, — прорычал я, и магия вспыхнула между нашими ладонями, когда между нами установилась звездная связь.

Краем глаза я видел, как Лэнс бьется и напрягается против магии, которая все еще обездвиживала его, а его ревущие протесты были заглушены силой отца.

Если я нарушу свое слово и исцелю себя, он почувствует, что это произошло, и звезды проклянут меня на семь лет невезения.

— Я поговорю с тобой утром, когда у тебя будет время подумать о своих неудачах, — сказал отец, еще раз оглядев меня со звериным удовлетворением во взгляде, которое говорило о том, что он получает от этого удовольствие. От силы, от боли, которую он причинил, от всего этого. — Отведи его обратно в академию, Лэнс, и проследи, чтобы это осталось в тайне.

Отец повернулся и вышел из комнаты, используя дверь с другой стороны и заставив нас подождать еще несколько секунд, прежде чем магия, которую он использовал для сдерживания Ланса, рассеялась.

Мои силы иссякли, когда он бросился ко мне, и я застонал, когда он поймал меня, обхватив рукой за плечи и удерживая на ногах.

— Дариус…

Дикий взгляд Лэнса встретился с моим, и я зажмурился от муки, которая в них плавала. Связь между нами означала, что он чувствовал каждый удар этого ремня по моей плоти, и даже сейчас я знал, что его инстинкты разрывают его на части из-за необходимости исцелить меня.

— Мне жаль, — бормотал я, опуская взгляд и ненавидя то, что он неизменно был втянут в это, что его заставили быть частью этого, и что вся его жизнь была украдена ради этого.

— Я ненавижу, когда ты так говоришь, — прорычал он, и я кивнул, но я всегда говорил это, потому что это было правдой. Мне было жаль, больше, чем я когда-либо мог выразить, за ту жизнь, которую ему никогда не дадут прожить из-за его связи со мной. — Я забираю тебя отсюда. Я буду так быстро, как только смогу.

Я не мог найти в себе силы что-либо сказать, но он и не ждал этого, его хватка на мне усилилась, пока он не прижал меня к себе, затем он перешел на спринтерский бег и выбежал из комнаты.

Мир вокруг нас помутнел, и я был уверен, что потерял сознание, потому что в следующее мгновение мы оказались в звездном небе, пронеслись через всю Солярию и с грохотом приземлились в моей спальне в академии.

Лэнс перенес меня на кровать, его глаза были темными, а челюсть стиснута, когда он помог мне лечь на золотистые простыни.

Он снова отстранился, и жгучая боль в моей плоти поглотила меня на несколько долгих минут, пока я просто лежал в темноте, приковав взгляд к отблескам умирающего огня в решетке рядом с кроватью, готовясь к долгой ночи.

Когда он вернулся, он прижал бутылку к моим губам, и я чуть не захлебнулся бурбоном, когда он пролился мне в рот.

— Пей, — приказал Лэнс. — Если я не могу тебя вылечить, то, по крайней мере, я могу сделать то, что ты настолько обдолбаешься, что потеряешь сознание.

Я не мог отрицать его логику, поэтому я проглотил обжигающий рот ликер, затем еще и еще, пока бутылка не была осушена, а голова не закружилась.

Я все еще чувствовал боль от своих ран, но по мере того, как выпивка оседала в моих конечностях, она стала ощущаться как-то отдельно от меня, почти как что-то, что случилось с кем-то другим, а не со мной.

Лэнс забрался на кровать рядом со мной, вздрогнув, он выдохнул, прежде чем заговорить в темноту.

— Мы покончим с ним, Дариус, — поклялся он. — Неважно, чего нам это будет стоить, мы увидим, как он падет.

Я пробурчал что-то вроде согласия, но мои слова были такими же невнятными, как и мой разум, и я позволил своим глазам закрыться, призывая забвение взять меня, пока я ждал рассвета и конца моего гребаного наказания.

Я очнулся от ощущения, что Лэнс вливает в мою плоть исцеляющую магию, и открыл глаза, чтобы увидеть солнце, поднимающееся над холмами вдалеке через окно.

— Спасибо, — пробормотал я, проводя рукой по лицу, стараясь не обращать внимания на то, как его пальцы движутся по моему позвоночнику, когда он сжимал потрепанные полоски кожи, прежде чем залечить нанесенный мне ущерб.

Лэнс ворчал, продолжая свою работу, а я просто наблюдал, как золотые лучи проливаются на землю снаружи и освещают академию дюйм за дюймом.

Я ощущал прикосновение золота к своей коже, и кровать тихонько звенела, когда я менял положение, сигнализируя о сокровищах, которые Лэнс явно положил вокруг меня, пока я спал, чтобы помочь мне пополнить запасы магии.

Он вздохнул, когда закончил, откинулся на спинку и дал мне возможность сесть рядом с ним.

Я опустил взгляд на окровавленные обрывки ткани, которые когда-то были моей рубашкой, затем стянул ее через голову и снял с руки, на которой она все еще висела, и бросил в огонь.

Я провел рукой по шее и над головой, создавая магию воды на ладони и используя ее, чтобы смыть всю кровь с моего тела, а затем отправил ее в ванную, где она растеклась по раковине.

— Как новенький, — хрипло сказал Лэнс, прищурив бровь, когда он посмотрел на меня, и я заметил, как его взгляд на мгновение задержался на моей шее.

— То же самое дерьмо, другой день, — согласился я, и между нами повисла тишина, поскольку никто из нас не упомянул о последнем дерьме, которое мы пережили от рук моего отца.

Взгляд Лэнса снова опустился на мою шею, и я наклонила голову в сторону.

— Ты знаешь, что хочешь этого, — сказал я, пока он сдерживал себя, устремив взгляд в окно.

— Я должен пополнить запасы из своего Источника, — задумчиво произнес он.

— Из-за меня твоя энергия на исходе, — заметил я. — Кроме того, сейчас даже не шесть утра, так что если ты не планируешь вломиться в спальню Гвен и наброситься на нее в ее постели…

— Конечно, я не хочу этого делать, — огрызнулся он, его взгляд встретился с моим, когда он зарычал на меня, и я мельком увидела его клыки.

— Ну, если ты не собираешься сегодня забираться в постель к другим студентам, тогда тебе, наверное, стоит просто…

Лэнс набросился на меня с рычанием, рвущимся с его губ, его вес отбросил меня назад к изголовью кровати, а его руки врезались в мои плечи, когда он опустился на меня и впился зубами глубоко в мою шею.

Я выругался, пробормотав предупреждение о том, чтобы он помнил, на кого, блядь, набросился, но он только снова зарычал, вытягивая из меня кровь и заставляя мою спину выгибаться, так как связь притягивала меня ближе к нему.

Была чертовски веская причина, по которой мы старались не делать этого слишком часто, и когда моя рука переместилась к его волосам, чтобы притянуть его ближе к себе, вздох вырвался из моих губ, это заставило меня вспомнить, почему.

Мне было слишком приятно доставлять ему удовольствие таким образом. Намного лучше, чем когда я позволял Кэлу кусать себя. Узы хотели, чтобы мы были близки, настолько близки, насколько это возможно, и так же сильно, как это заставляло его защищать меня, это заставляло меня хотеть, чтобы он был сильным, и его магия тоже пополнялась. Это заставляло его кусать меня гораздо лучше, чем следовало бы, и навязывало мне мысли и чувства, которые я упорно старался не забывать, что они не мои собственные.

Лэнс отодвинулся со стоном, его расширенные зрачки встретились с моим взглядом, когда он потряс меня за плечи и сел на пятки, глядя на меня сверху вниз с моей кровью, все еще окрашивающей его губы.

— Думаю, мне пора идти, пока я не начал пытаться охмурить тебя, — пошутил он, и я жалко засмеялся, ненавидя это гребаное проклятие, наложенное на нас моим отцом. Оно исказило суть нашей дружбы и запутало наши собственные чувства до такой степени, что мы вынуждены были держать дистанцию между собой, зная, что в то же время будем тосковать друг по другу.

— Почему ты не можешь быть просто девушкой? — ответил я, спихивая его со своих коленей и поднимая собственные пальцы, чтобы залечить рану от укуса, оставшуюся на моей шее.

— О, пожалуйста, даже если бы я был девушкой, я бы все равно не позволил тебе трахнуть меня.

Лэнс вскочил и схватил свою рубашку, которую он бросил на стул рядом с моей кроватью, натянул ее и направился к окну.

— Ты в порядке? — добавил он, оглянувшись на меня, и мои мышцы напряглись от намека на то, что я могу быть не в порядке.

Я заставил себя подняться и встать с кровати, остановилась у зеркала в пол, которое стояло у комода, и посмотрел в него на идеальную плоть своей спины. Даже моя татуировка выглядела безупречно, и я натянуто улыбнулся Лансу, указывая ему на нее.

— По-моему, выглядит отлично.

Он замешкался еще на мгновение, и я понял, что он хотел сказать, что не имел в виду в физическом смысле, но я пристально посмотрел на него в ответ, пока он не отмахнулся.

— Хорошо. Тогда у тебя нет оправдания для опоздания на урок, так что будь готов к тому, что я сниму с Дома баллы, если ты опоздаешь.

Я рассмеялся, а он грустно улыбнулся мне, после чего распахнул окно и выпрыгнул из него.

Я придвинулся ближе, чтобы посмотреть, как он использует свою магию воздуха, чтобы направить себя вниз к земле, а затем с вампирской скоростью устремился прочь и исчез в направлении Астероид Плейс.

Я еще некоторое время стоял там, наблюдая за восходом солнца и размышляя, стоит ли мне снова ложиться спать, прежде чем отказаться от этой идеи и переодеться в беговое снаряжение.

Я не мог заснуть, когда в ушах звенели отголоски того звука, который издавал ремень, врезаясь в мою кожу, поэтому я просто заглушил его упражнениями, прежде чем позавтракать и отправиться на занятия.

К тому времени, когда наступит вечер, я успешно похороню любые воспоминания о прошлой ночи достаточно глубоко в своем подсознании, чтобы снова заснуть как младенец, и все пойдет как обычно.

Я отправился на длинную пробежку, мои ноги стучали по тропинкам, пересекавшим всю академию, пока я не запыхался и не вспотел, и у меня больше не было места внутри, чтобы чувствовать хоть что-то, не говоря уже о том, чтобы зацикливаться на отце и его постоянных попытках контролировать всю мою жизнь.

Я забежал в «Сферу», взяв себе пару ломтиков тоста и кофе, и снова вышел на улицу, пока никто не заметил меня и не попытался втянуть в разговор.

Я ел, пока шел обратно к Игнис, мой взгляд метался по студентам, которые шли в противоположном направлении, несколько секунд изучая лица каждого из них, прежде чем я понял, кого ищу.

Рокси Вега отсутствовала со вторника, и хотя я с другими Наследниками планировал застать ее врасплох рано утром в последующие дни, нам так и не удалось ее поймать. С тех пор я присматривал за ней, и мне стало казаться, что она меня избегает. Эта мысль выводила меня из себя, потому что если я не смогу найти ее, то не смогу в полной мере реализовать свои планы по избавлению от нее. Но еще больше я хотел просто увидеть ее, может быть, даже услышать, как она называет меня мудаком. Это было чертовски странно, но у меня было чувство, что это поможет встряхнуть настроение, в которое я впал, и дать мне что-то более интересное, чтобы сосредоточиться.

К тому времени, как я вернулся в дом Игнис, обшарил общую комнату и поднялся в свою спальню, мои мысли были заняты ускользающим от меня близнецом Вега и сильно отвлекали меня от более насущных проблем в моей жизни.

Я быстро разделся и принял душ, мои мысли не раз перескакивали на нее, когда я пытался понять, где она может прятаться.

К тому времени, когда я переоделся в форму академии и собирался вернуться в Дом, я решил отправить Сету сообщение, чтобы проверить, как дела у другого близнеца.

Дариус: Есть какие-нибудь признаки того, что моя Вега разваливается в твоем Доме?

Сет: Я был глубоко в своей бете последние несколько часов, так что не могу быть уверен. Ты хочешь, чтобы я пошел проверить или я могу сначала кончить?

Я сделал селфи со своим совершенно не впечатленным лицом и отправил ему. Он ответил селфи, сделанным над его головой, широко ухмыляясь, когда он трахал девушку сзади, а другая голая девушка сосала его шею.

Дариус: Спасибо, что заставил меня выблевать мой кофе.

Сет: Спасибо, что помог мне кончить — осознание того, что я выступаю перед публикой, помогло мне переступить через край. Завтрак в десять? По дороге я могу проверить свой дом на предмет Вега.

Дариус: Я уже поел. Держи меня в курсе насчет Вега. Увидимся в классе, засранец.

У меня оставалось еще почти полчаса до первого занятия в этот день, поэтому я решил отправиться в офис Плутона, чтобы забрать почту, которую я откладывал. В ней не было ничего интересного, скорее всего, просто письма от поклонников и просьбы об интервью, но я старался просматривать ее при любой возможности, вдруг там есть что-то, требующее моего внимания.

Несколько человек окликнули меня, когда я пересекал кампус, но у меня не было настроения развлекать их, поэтому я просто продолжал идти, нахмурив лицо, чтобы дать им понять, чтобы они оставили меня в покое.

Как раз когда я подошел к двери офиса Плуто, зазвонил мой атлас, и я достал его, чтобы ответить, мое нутро сжалось, когда я увидел имя моего отца на определителе номера.

На мгновение моя спина вспыхнула от боли, вызванной тем, что его ремень вырвал плоть из моего позвоночника, и я закрыл глаза, чтобы взять себя в руки, прежде чем ответить на звонок и продолжить свой путь в Плутон.

— Отец.

— Надеюсь, ты провел ночь, обдумывая свои действия, — приветствовал меня его грубый голос, и я заскрипел зубами от усилия, которое потребовалось мне, чтобы оставаться вежливым с ним.

— Да, — согласился я, хотя и не указал, что действия, на которых я сосредоточился, пока всю ночь корчился в пьяной агонии, были теми, которые я намеревался совершить против него в будущем, когда я побью его под собой и вырву свою судьбу из его рук.

— Хорошо. Тогда ты можешь сосредоточить свои усилия на том, чтобы избавить нас от заразы Вега в вашей академии. Если ты не сможешь сделать это в ближайшее время, тогда мне, возможно, придется вмешаться. Возможно, мне стоит организовать встречу с ними?

Меня передернуло при мысли о том, что он будет сбрасывать свой вес на близнецов, и я вздрогнул от намека на то, что не могу справиться с этим сам. Если бы я имел к этому хоть какое-то отношение, он никогда бы не приблизился к Вега и если бы у них был хоть какой-то здравый смысл, они бы поблагодарили меня за то, что я защитил их от него, и сбежали бы к чертовой матери, прежде чем я перестал бы заниматься этим.

— Я уверен, что вам не стоит утруждать себя этим, но если вы действительно считаете, что это необходимо, то хорошо. Но уверяю вас, у меня все под контролем, — сказал я, пытаясь сдержать раздражение в своем тоне, и мне это несколько не удалось, но мне было все равно. Какого черта он ожидал после того, что натворил прошлой ночью?

Я распахнул дверь в почтовое отделение и шагнул в высокое помещение, заполненное стеллажами и полками, которые возвышались до потолка на несколько этажей выше.

Мой шаг замедлился, когда мой взгляд упал на девушку, которую я искал все утро, и я едва скрыл удивление от того, что нашел ее в этом неожиданном месте, когда она подняла подбородок, чтобы посмотреть мне в глаза.

Я впивался в нее взглядом, цепляясь за каждый сантиметр ее тела, и клянусь, что с тех пор, как я видел ее в последний раз, она стала еще более соблазнительной. Ее выражение лица пылало решительным бунтарством, а полные губы сжались в слабую гримасу, которая почему-то казалась вызовом самой себе, заставляя мое внимание задерживаться на них гораздо дольше, чем следовало.

Мой отец снова заговорил, и мне потребовался поток решимости, чтобы обратить внимание на то, что он хотел сказать.

— Я сам буду решать, связываться с ними лично или нет, — сказал он с властным тоном. — Ты просто сосредоточься на осуществлении своей части работы и не вздумай задавать вопросы о моей.

— Как пожелаете, — сказал я, не обращая внимания на его бредни и не сводя взгляда с опьяняющего создания, которое смотрело на меня с абсолютной неприязнью в своих зеленых глазах.

— Я займусь этим. Ксавье там? — добавил я, желая проверить младшего брата и убедиться, что гнев отца не перешел на него после моего ухода прошлой ночью. Мне было неприятно, что я даже не попрощался с ним, но я знал, что будет лучше, если он не увидит результатов моего разговора с нашим отцом. Но вместо того, чтобы ответить мне, Лайонел прервал звонок, мертвая мелодия зазвенела у меня в ухе и послала вспышку гнева по моим конечностям.

— Алло?

Я взглянул на свой Атлас, прежде чем выпустить раздраженный вздох и засунуть наушник в задний карман.

Я нахмурился, когда мой гнев из-за всего, что я пережил прошлой ночью, и постоянного дерьма, с которым мне приходилось иметь дело из-за моего отца, снова разгорелся, прежде чем я вспомнил, что у меня есть компания.

Я поднял глаза и посмотрел на Рокси Вега, обнаружив, что ее настороженное внимание все еще приковано ко мне, и мне это даже слишком понравилось. Что происходило за пределами этих больших зеленых глаз? Какие мысли занимали ее хорошенькую головку, когда она смотрела на меня?

— Тогда просто покончим с этим, — сказала она со вздохом, надув губы настолько, что я снова уставился на ее рот. Почему она была здесь сейчас? И где она была с тех пор, как я видел ее в последний раз? У меня было такое чувство, что она бегает вокруг меня, и меня в равной степени злила и забавляла эта мысль.

— Так вот где ты пряталась? — спросил я, игнорируя ее маленький всплеск, отвлекая свое внимание от ее рта и тех грязных вещей, которые я хотел бы с ним сделать, так как я быстро постучал по своему Атласу и использовал его, чтобы получить свою почту.

— Что ты имеешь в виду под прячась? — невинно спросила Рокси, но этот тон никак не вязался с ее насмешливым язычком. Нет, Роксанья Вега могла быть кем угодно, но невинной она точно не была. Она избегала меня, просто не хотела в этом признаваться.

— Я не видел тебя ни в Доме, ни в «Сфере» со вторника, — ответил я, подыгрывая ее невинному образу, пытаясь понять ее, но когда она сузила на меня взгляд, я посмотрел на свой Атлас, словно мне было все равно, чем она занимается. Как будто я не думал о ней гораздо чаще, чем следовало бы. Как будто мои мысли не были направлены на то, чтобы сделать множество вещей, которые я не должен был делать с девушкой, которая должна была быть моим врагом. И уж точно я не представлял ее под собой каждый раз, когда поглаживал свой член с того момента, как положил на нее глаз, не думал о том, как гладко и туго ее киска будет обхватывать мой член, и как мне будет приятно заставить замолчать ее умный рот, грубо трахая его сжав в кулак ее волосы цвета черного дерева.

— Я не знала, что ты так одержим мной, — проворчала она, и я чуть не подался вперед, чуть не отреагировал и не дал ей понять, что эта догадка не так уж далека от истины. — Ожидается, что я буду выполнять все свои действия в твоем присутствии? Или ты просто разочарован тем, что твои коварные планы удивить меня, когда я вчера проснулась в компании твоих маленьких друзей, не сработали?

Мой взгляд удивленно переместился на нее, и она бросила мне наглую улыбку. Не стоит дразнить во мне зверя, детка.

— Как ты об этом узнала? — спросил я, не пытаясь лгать, потому что ни для кого не было секретом, что мы охотимся за ней и ее сестрой.

— Я привыкла следить за собой, — самодовольно ответила она. — Не все мы выросли на папины деньги, обеспечивающие нам безопасность и тепло по ночам…

— Ты ни черта не знаешь о моем отце и о том, как я рос, — огрызнулся я, машинально делая шаг в ее сторону, поскольку она задела ту струну, за которую я не хотел ее дергать.

В ее глазах на мгновение мелькнул страх, и я замер, не желая, чтобы она по какой-то причине смотрела на меня таким образом. Как будто я действительно был чудовищем, каким меня сделал отец.

Но так же быстро, как этот страх появился, она прогнала его, ее взгляд ожесточился, когда она выдержала мой взгляд, подняв подбородок и осмелившись сделать самое худшее. И я мог бы принять этот вызов, но, глядя на нее, я понял, что не хочу этого. Не сегодня. Не по его приказу. Нет, я не хотел причинить ей боль или напугать ее, но я также не был полностью уверен, чего я хочу от нее.

— Точно так же, как ты ничего обо мне не знаешь, — ответила она, и я был вынужден согласиться, что она права. Но это не значит, что я не хочу знать больше. На самом деле, я начал думать, что хочу знать гораздо больше о ней и о том, где она была последние восемнадцать лет. Она была загадкой, и я хотел ее разгадать. — Я уже встречалась с гораздо более злобными ублюдками, чем вы четверо, и выходила сухой из воды. И я кое-что узнал о том, как действуют такие ублюдки, как вы; вы не очень оригинальны. И ты меня не пугаешь, — сказала она твердо, но я был уверен, что она верит в это не больше меня.

Однако она сказала это с такой убежденностью и таким вызовом, что я не мог не найти это забавным. Я не знал ни одной другой женщины, которая осмелилась бы говорить со мной так, как она, но она, казалось, ничуть не была склонна отступать, хотя ясно понимала, в какую опасную игру она играет, приманивая меня. У меня вырвался смешок, и я почувствовал, как мое настроение поднимается, чего не могло быть после только что проведенной ночи.

— У тебя есть яйца, надо отдать тебе должное, — пробормотал я, опуская глаза на свой Атлас, прежде чем начать делать что-то действительно безумное, например, ухмыляться ей и нажал на кнопку, чтобы получить свою почту.

Полки перед нами начали двигаться, смещаясь влево и вправо, вверх и вниз, освобождая место для отсека, в котором хранилась моя почта, который опустился со своего прежнего места на крыше. Он упал на место, и я шагнул вперед, чтобы взять содержимое полки, пролистал горсть адресованных мне конвертов и сунул их в карман пиджака, когда не обнаружил ничего интересного.

Вероятно, мне следовало выполнить обещание, которое я только что дал отцу, сделать что-то новое, чтобы испортить жизнь Рокси и заставить ее бежать отсюда, но когда я об этом подумал, мое нутро перекосилось, а губа отклеилась.

Какого хрена я должен так усердно работать, чтобы успокоить ублюдка, который все равно хотел подмять меня под себя? Почему я должен делать все, что он захочет, после того, что он сделал со мной?

Я принял мгновенное решение и повернулся к двери, не желая ничего делать с Рокси Вега по его приказу. Да и зачем? Она не представляла для меня реальной угрозы. Пока нет. И, вероятно, никогда не будет. Даже если бы она была более могущественной, у меня было пять лет экспертной магической подготовки против нее, и я никогда не собирался прекращать работать, чтобы овладеть своей силой. Так как же она могла догнать меня? Кроме того, разве не самый лучший способ справиться с ней для истинных фейри — позволить ей бросить мне вызов, если она захочет? Тогда я бы бесспорно доказал, что я сильнее, и нам не пришлось бы тратить время на то, чтобы изгнать их, словно мы боялись того, во что они могут превратиться, если останутся.

Я прошел мимо Рокси, которая, казалось, была очень рада позволить мне уйти, но когда я направился к двери, я не мог не оглянуться на нее через плечо.

Она больше не смотрела в мою сторону, вместо этого нахмурившись, она смотрела на полки, уставленные почтой, и в замешательстве переводила взгляд с них на свой Атлас.

Мои пальцы сомкнулись на ручке двери, когда я приготовился оставить ее там бороться, явно не зная, как работать с системой, чтобы получить ее вещи, но потом я передумал.

Я тяжело вздохнул, словно это было для меня непосильной ношей, и двинулся к ней, выхватывая атлас из ее рук.

Она сердито посмотрела на меня, потянулась, чтобы выхватить его обратно, но я проигнорировал ее, открыв нужное ей приложение и выбрав 'Mail Retrieval' из списка опций.

Я поймал ее руку в свою, не думая об этом, и мои пальцы сжались на ее мягкой коже, а ощущение ее прикосновения к моей собственной заставило все фантазии, которые я не должен был иметь о ней, переместиться на передний план моего сознания.

— Здесь нужен отпечаток большого пальца, — объяснил я, когда она начала вытягивать свою руку из моей, и она расслабилась настолько, что позволила мне прижать ее большой палец к экрану, так что полки рядом с нами начали двигаться.

Я отпустил ее, несмотря на желание притянуть ее ближе, и кинул ей атлас обратно, заставив ее схватить его, пока я пытался убедить свои ноги сделать шаг назад, но они оставались твердо стоящими на месте.

Перед нами остановилось большое отделение, набитое пакетами и коробками с напечатанными на них этикетками всевозможных магазинов одежды, и я с интересом посмотрел на них.

— Спасибо, — пробормотала Рокси, как будто хотела, чтобы ей не пришлось говорить это, когда она положила свой атлас обратно в сумку и двинулась собирать свои покупки. Но я еще не закончил с ней и схватил одну из них раньше нее, ухмыляясь над слоганом компании по производству нижнего белья, который был напечатан на ней.

— Хочешь сжечь еще больше моей одежды? — спросила она сухим тоном.

— Меня можно убедить не делать этого, — ответил я, мой рот приоткрылся в одном углу от удовольствия, когда я вспомнил, как хорошо она выглядела обнаженной. Не то чтобы я был против посмотреть, как она выглядит в содержимом этого пакета.

— Просто делай то, что должен, чувак. Я не могу тебя остановить. — Рокси сложила руки и бросила на меня взгляд, который говорил о том, что ей глубоко наплевать, если бы я действительно сжег все это.

— Ты действительно высасываешь из этого удовольствие, ты ведь знаешь это, да? — прокомментировал я, предпочитая, когда она кусалась на меня, этот неопределенно взбешенный прием не давал мне взглянуть на огонь, который мне так нравился в ней.

— Как насчет того, чтобы ты устроила мне показ мод, надев содержимое этой коробки, и я позволю тебе оставить себе твой новый гардероб?

Она закатила на меня свои чертовы глаза и отвернулась, снова отстраняясь от меня и заставляя жар моей огненной магии вспыхнуть на моей коже.

Я поймал ее запястье, прежде чем она смогла оставить меня в таком положении, притянул ее обратно к себе и почувствовал, как ее пульс подскочил под моими пальцами. Она посмотрела на меня и выдернула руку из моего захвата, но все, что я мог сделать, это ухмыльнуться, потому что она, может быть, и пыталась притвориться, что я ей безразличен, но я только что сам убедился в обратном. Ее пульс подскочил от моего прикосновения, что означало, что я был под ее кожей так же, как и она под моей.

— Держи свое дерьмо при себе, Рокси, — сказал я тоном, который соответствовал ее скучающему тону, просто чтобы посмотреть, как ей это понравится. — Портить твою одежду было забавой прошлой недели. В следующий раз я смогу сделать это лучше.

Я бросил коробку с бельем обратно ей в руки, а затем вышел из комнаты с самодовольной ухмылкой на лице. Потому что я не только проигнорировал просьбу отца нападать на нее при каждом удобном случае, но и только что нашел симпатичное средство для исправления своего гнойного настроения. Рокси Вега, возможно, была права, став моей новой навязчивой идеей, потому что я никогда не находил никого, кто мог бы зажечь меня так, как она, одним взглядом и враждебным комментарием. И когда ее прощальные слова догнали меня, моя улыбка только углубилась.

— Рада тебя видеть, как всегда, придурок! — громко позвала она, убедившись, что я слышу каждое слово.

И по какой-то странной причине то, что она назвала меня засранцем, стало главным событием моей чертовой недели.