Проданная. На стороне солнца

Глава 15. Приговор

«Своих старейшин драконорожденные выбирают сами. Обычно в совете около двадцати членов, среди которых – лучшие воины, мудрейшие маги и те, кто успел так или иначе завоевать доверие сородичей.

Выдвинуть кого-то на роль старейшины может любой драконорожденный. Если совет одобряет нового кандидата, решение о его назначении остается за народом. Голосуют рычанием, и если оно громкое настолько, что земля начинает гудеть под ногами, совет пополняет свои ряды».

Из рассказов Джарахи Жартхету

Меня еще никогда так не тошнило после переносов. Я всегда считала себя выносливой, но сейчас позорно выворачивала желудок наизнанку прямо посреди площади, уже полной драконорожденных.

Солнце встало, но свет его практически не пробивался через туман. Из-за этого происходящее еще больше походило на осколок страшного сна.

— Тиа! – рявкнула Найвара, которая уже стояла передо мной.

Рорджи отпустил ее и теперь сидел на корточках перед раненой Джарахой. Та выла, лежа на земле.

— Тиа, что ты должна мне рассказать?

Меня рвало. В желудке уже не осталось ни грамма еды или желчи, но меня продолжало мутить. Во рту стоял омерзительный привкус, и от него, казалось, становится только хуже.

— Найвара… Давай поговорим позже. Сейчас не время.

Я зажала рот рукой, хотя из меня уже ничего не лезло. Только желудок скручивало спазмами.

— Нет. Говори! – Найвара села передо мной на снег и сквозь слезы заглянула в глаза. – Ты притащила меня сюда. Ты что-то скрываешь. Говори!

Вокруг нас толпились драконорожденные. Их глаза зло сверкали, зубы были оголены в оскале. И я понимала, что их ненависть направлена не на Найвару, которая посмела нападать на «избранную». Они ненавидели меня.

— Найвара, — тихо шепнул Каян и попытался оттащить от меня девочку. – Сейчас лучше посидеть тихо.

Он загнанно оглянулся и шмыгнул разбитым носом. В нашу сторону приближалась пара драконорожденных мужчин. Они подхватили меня за плечи и потащили к помосту, где я заметила Лорклар и несколько других старейшин.

— Тиа! – продолжала звать Найвара.

За месяцы нашей разлуки она изменилась. Стала более смелой и дерзкой, научилась не только выбираться из своей раковины, но и показывать зубы.

Я обернулась, но прежде чем увидеть Найвару, заметила Антинуа. Она стояла неподалеку от Джарахи и Рорджи и сурово смотрела на меня.

Предательница…

— Тиа!

Я поджала дрожащие губы. Найвара не уймется, пока не узнает правду.

Рывком я стряхнула с себя чужие руки. Выпрямилась и обернулась к Найваре.

— Сариэль мертва, — произнесла, глядя ей в глаза. Они широко распахнулись, и в них я увидела каждую эмоцию, пронзившую разбитое сердце Найвары.

— Что? – резко севшим голосом обронила она.

В дрожащую грудь ворвался тяжелый вдох. Слезы наполняли глаза Найвары, как мое сердце – отвращение к себе.

— Я убила ее, — выкрикнула, чтобы поставить точку в этой пытке. – Случайно. Царица Мечей сожгла Сари за то, что она узнала о моей магии.

Краем глаза я заметила, как Анти опустошенно качнула головой. Только тогда я опомнилась – Найвара ничего не знает о Солнцеликой и нашей связи. Все мои оправдания для нее – пустой звук. Ей все равно, кто вел мою руку, несущую смерть. Главное, что удар нанесла я.

Долгие секунды тишины, а затем дробящий душу на осколки вопль:

— Я ненавижу тебя!

Меня уводили все дальше, но я не могла отвернуться. Найвара упала на колени, согнулась почти пополам и заревела в голос. От ее рыданий кожа покрылась мурашками, у меня у самой заслезились глаза. Но длилось это ровно до той секунды, пока Найвара не кинулась в мою сторону.

— Ненавижу! Лучше бы ты никогда не возвращалась! Никогда!

Ее поймали и не позволили даже приблизиться ко мне. Мне не верилось, что эта разъяренная, сломленная девчонка, похожая на дикого котенка, та скромная и тихая Найвара. Но вот она кое-как увернулась, вырвалась и швырнула в меня рюкзак, который прихватила с собой из Артери. Найвара не попала. Рюкзак упал к моим ногам, а из него в снег вывалились краски и кисти.

— Забирай! Видеть тебя не хочу!

Ком в горле разросся до размеров ежа. Было трудно не то что говорить – даже дышать. Если бы меня не держали, я бы кинулась, чтобы подобрать драгоценные краски. Все же Найваре нравилось рисовать, она училась с наслаждением и интересом. И даже если со мной ее связь навсегда разорвана, с рисованием она расставаться не должна.

Однажды она вернется к кистям и найдет в этом убежище. Она снова будет рисовать! Она…

Она даже не вздрогнула, когда какой-то драконорожденный случайно наступил на лежащие на снегу краски. Послышался короткий треск, а затем – короткое ругательство, вырвавшееся из зубастого рта.

Когда наши с Найварой взгляды снова встретились, в ее глазах не было ни грамма сожаления. Только ядовитый, темный триумф. Она видела, что мне больно, и упивалась этим.

— Так, давайте прекращать это безобразие, — рядом раздался сухой старушечий голос.

Лорклар, стуча тростью, подошла ко мне и поймала подбородок жесткими пальцами. С презрением заглянула в мое лицо, искаженное смятением и тоской.

— Что ты устроила, Тиа? Ты подвергла опасности себя и наш народ. Осознанно нарушила запрет! И ради чего?

Она указала пальцем в толпу, где вырваться с площади пыталась Найвара. Ее крепко держали, пока Каян старался как-то угомонить девчонку.

— Ты подставила своих товарищей, которые пришли тебя защитить, — продолжила Лорклар. Ее слова – как удары молота по наковальне. – Из-за тебя пострадали невинные.

Я нашла взглядом Джараху. Она уже не выла в голос, а беззвучно сидела на снегу. Уцелевшая ее ладонь лежала на плече, которое кончалось отвратительным обрубком.

— Из-за тебя не будет доверия к твоей подруге.

Антинуа стояла почти у помоста с виновато опущенной головой.

Да, я подставила ее. Снова. Но этого бы не случилось, если бы Анти следовала плану вместо того, чтобы вызвать «подмогу». Думаю, она и сама это понимала. Поэтому и остерегалась лишний раз смотреть мне в глаза.

Чего она хотела? Пыталась помочь, уверенная, что проиграю Рафаэлю? Поэтому позвала Джараху и Рорджи? Она хотела как лучше, а получилось… Получилось, что каждый из нас теперь понесет наказание.

— Но твоя подруга хотя бы умеет признавать ошибки и здраво мыслить, — чуть смягчился голос Лорклар. – Если бы она не позвала ваших товарищей, кто знает, что с тобой бы сейчас было? Чудовище бы пленило тебя.

— Нет, — неожиданно даже для себя отрезала я и обернулась к Лорклар.

Она выглядела удивленной.

— Откуда такая уверенность? Ты под влиянием? – она с опаской рассматривала меня, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону. Затем приблизилась и глубоко втянула воздух около моей кожи. – Он тебя зачаровал? Говори!

— Нет! Нанесите клеймо души, если не верите! Но я не лгу!

Я бы продолжила оправдываться, если бы к нам не подошел другой старейшина.

— Что будем делать с новыми людьми? Девочка больна. Ее разум поврежден. А мужчина – жрец.

На последнем слове он ощерился. То же самое сделала Лорклар.

— Девочку будем лечить, — без раздумий сказала она, глядя на Найвару. – А жрец… Дадим ему выбор. Если откажется от своего никчемного бога, позволим ему остаться. Если же нет…

— Что это значит? – спросила я. Взгляд метался между старейшинами, которые будто забыли о моем присутствии.

— Не твоего ума дело, — рявкнул драконорожденный, но Лорклар зашипела на него.

— Тиа провинилась, но так разговаривать с ней не смей! Она понесет наказание, несомненно. Но и знать наши законы она обязана.

Драконорожденный коротко рыкнул, выражая возмущение, резко отвернулся и ушел к группе других старейшин. Он сделал это так резко, что кончик его хвоста больно ударил меня по голеням.

— Мы не признаем новых богов этого мира, — спокойно принялась пояснять Лорклар. Она едва заметно кивнула кому-то в толпе, и к нам повели Каяна. – Они появились из всплеска энергии, который случился при заточении Солнцеликой и Полуночника. Слабые, ничтожные божки.

— Но есть ведь еще Лунный Страж, — напомнила я и тут же нахмурилась. Понятия не имею, какое имя древний покровитель магии носит у драконорожденных…

— Чаровник? – тут же подсказала Лорклар. – Поклоняться ему – еще хуже, чем почитать кого-то из молодых божеств. Он наверняка мог помочь Солнцеликой, но выбрал обмануть древних драконов и их потомков, чтобы заточить богиню. Он не оставил нашему племени выбора и подстроил все так, чтобы мы сами молили его помочь избавить мир от нашей прародительницы.

Я тяжело вздохнула.

Драконорожденные и драконы сами участвовали в заточении Яснары. Они написали то заклинание, которое использовала я. Но заточение прародительницы стало для них огромным ударом. Солнцеликую боялись, но все равно любили. И сейчас ее чтут, как мученицу, и надеются вернуть в наш мир, искренне веря, что за века Яснара исцелила разум и душу.

— Ты говорила с ней, Тиа. Скажи, она ведь не безумна? – с надеждой спросила Лорклар.

Я задумалась. Вспомнила все разы, когда Яснара помогала мне, когда подсказывала, как поступить. Но вспомнила и ее хладнокровность.

— Она не безумна, но жестока.

— Она справедлива, — поправила Лорклар. – И ее покровительство – единственная причина, по которой ты все еще жива.

По коже пробежали ледяные мурашки, но задуматься над угрозой времени не было. К нам подвели Каяна.

— Наносить заклинание перевода некогда, — Лорклар приблизилась к Каяну и остановилась, опершись на трость. – Тиа, будешь переводить нам.

— Хорошо, — кивнула я, и на время стала посредником между Каяном и Лорклар.

Позже, если он примет условия и решит остаться на острове, ему нанесут такой же знак, как у Антинуа. Благодаря нему он сможет понимать язык драконорожденных, а они – его. Но пока – я переводчик.

Лорклар сказала Каяну все то же, о чем говорила мне. Если он хочет остаться, то должен отказаться от своей богини земли и плодородия. Каян, разумеется, от этой новости опешил. Он много лет был жрецом, привык черпать силы от богини и уверен, что ее помощь необходима. Однако любые пререкания Лорклар обрубала на корню.

— Отрекись или уходи!

Каян одарил меня долгим внимательным взглядом. Что он искал во мне? Надежду? Подсказку? Я больше не собиралась влезать в чужие судьбы, и без того сломала их слишком много. Отвела глаза и вновь подняла голову лишь тогда, когда Каян решил:

— Я хочу остаться.

Лорклар победно хмыкнула, подозвала незнакомого мне драконорожденного, и тот протянул Каяну небольшой мешочек из плотной ткани.

— Скажи ему, чтобы вдохнул побольше костяного порошка, — приказала Лорклар и внимательно уставилась на Каяна.

Он развязал тесемки, руки его чуть дрожали. Мне удалось заметить, что внутри мешочка – белый порошок.

— Ты должен вдохнуть его, — подсказала я.

— Что это? – Каян выглядел не на шутку напуганным.

— Костяной порошок. Драконий костяной порошок…

Каян нервно хохотнул и покачал головой. Я же вспомнила об огромном скелете дракона на дне вулкана. Из подобных останков изготовлена эта смесь?

— Вдохну и больше никогда не услышу голос Матери Земли?

Я перевела вопрос Лорклар, и та подтвердила:

— Никогда. Порошок зачарован. Он разрушает мосты, по которым псевдобогиня может прийти в сознание. Вдохнет – и Солнцеликая станет единственным божеством, способным внимать и отвечать его молитвам.

Каян побледнел, когда выслушал мой перевод. Я ждала, что он откажется и сбежит, но он решительно склонился над мешочком и шумно втянул носом воздух, смешанный с порошком, а затем сильно закашлялся. Он хватался за горло, царапал его, будто старался разодрать кожу. Карие глаза закатились.

— Каян! – я хотела броситься ему на помощь, но Лорклар вскинула руку, преграждая путь.

— С ним все будет хорошо.

Она подала знак, и Каяна увели. Также с площади выводили и Джараху. Вокруг нее носились помощники и лекари. Кровотечение уже остановилось, но рана выглядела ужасно.

Вслед за Каяном бросилась Найвара. Она суетилась и едва не плакала, когда схватила Каяна за рукав куртки и пошла за ним, что-то говоря.

В толпе из моих уже бывших товарищей остались только Анти и Рорджи. Подруга избегала смотреть мне в глаза, а Рорджи выглядел пугающе отстраненным.

— Нам стоило убить бы их, — услышала я за своей спиной и обернулась. Говорил золотистый драконорожденный – один из старейшин. – В наказание и девчонке, и вторгшимся чужакам.

— Мы не можем, — мотнул головой другой. – Мы обещали давать приют всем, кто в этом нуждается.

— Ты видел, как себя ведет та человечка? – старейшина говорил о Найваре. – Ей не нужно наше убежище. Она бы с удовольствием сбежала, если бы могла.

— У нас есть возможность открыть ей портал в Артери. Пусть подумает немного, а потом уходит, если вздумается.

— Нет, — обессилено покачала головой я, но этого никто не услышал.

Если Найвара действительно покинет остров, все было зря. Я зря подставила Анти, зря Джараха стала калекой, а Каян зря отрекся от богини.

— Не надо! Не дайте ей вернуться к Рафа… к монстру, — попросила я, привлекая внимание старейшин.

Их взгляды ожесточились. Несколько драконорожденных даже зарычали. Это не осталось незамеченным, и рык подхватила собравшаяся вокруг помоста толпа.

— Не указывай нам. Твоя судьба – тоже большой вопрос!

— Отрубим ей руку, — процедила сквозь заостренные зубы старейшина. – Пусть испытает все, на что обрекла нашу соплеменницу!

— Нельзя. Она все еще избранная Солнцеликой.

— Тогда отправим ее в заточение на дно Драконьей горы. Пусть посидит там до следующей зимы, думая о своем предательстве!

— Пустить провинившуюся полукровку к костям великого предка? Безумство!

— Тогда пусть сородичи решат, как наказать ее!

Я заметила, как кто-то в толпе поднял сжатую в кулак руку. Кто-то подхватил с земли камень… Раздался хор разъяренных голосов.

— Так нельзя, — вмешалась Лорклар. – Мы не дикари!

— А как быть? Девчонка нарушила запрет, рисковала собой и нашими соплеменниками! Тогда пусть ее пострадавшие «товарищи» вынесут приговор. Это будет честно!

Я повернулась к толпе, и внутри все сжалось. Меня ненавидели, и я ощущала это так остро, что каждая клеточка тела будто пылала от чужой ярости. Я давно не чувствовала себя настолько одинокой, ведь понимала – этой ночью я лишилась всего.

У меня не осталось союзников.

Антинуа все так же не поднимала головы. Рорджи сверлил меня изничтожающим взглядом и тяжело дышал, раздувая ноздри. Джараха… я боюсь представить, что она сделает со мной, когда придет в себя.

Лучше бы меня отправили в заточение в недра вулкана… Я не готова сейчас говорить хоть с кем-то, кого раньше считала товарищем или даже другом.

— Да чего мы тянем? – не выдержал самый молодой старейшина. Плечистый драконорожденный с алой чешуей и шрамом на морде вышел вперед и резко дернул меня за руку, ставя рывком на колени. – Плетью ее или палкой! Удин удар от каждого на этой площади!

Толпа довольно взревела. Я не стала поднимать глаза, чтобы вновь взглянуть на бывших союзников. Боялась, что увижу согласие и одобрение на их лицах.

— Троксар, так нельзя! – внезапно вступился молодой женский голос.

— Что, Лурса, боишься за отродье? Зря. Она и не такое вытерпит.

Внутри все сжалось от ощущения надвигающейся угрозы.

«Сейчас ударит», — подумала я и вжала голову в плечи. А потом передо мной возникла женская фигура. Лурса встала передо мной, закрывая от удара.

— Уйди!

— Нет. Мы не будем никого избивать!

— В чем дело? Переживаешь за предательницу?

— Я лекарь. Я ценю жизни и здоровье, а не ломаю их.

Она повернулась ко мне и протянула большую желтую ладонь. Я посмотрела в глаза Лурсы, и та одобрительно кивнула. Немного помедлив, я все же оперлась на руку драконорожденной, чтобы подняться, и когда это случилось, Лурса вдруг шумно втянула раздувшимися ноздрями воздух и закатила глаза. Крохотные колокольчики на ее рогах зазвенели, когда она чуть запрокинула голову.

— Что-то случилось? – Лорклар на шаг подалась к нам. – Лурса, ты что-то видишь?

— Невозможно, — выдохнула лекарка. Колокольчики вновь звякнули, когда она выпрямилась и наклонилась ко мне. – Ты же отродье. Это не в вашей природе!

Она сжала мое лицо в пальцах и повертела, разглядывая, будто я была куклой. Все присутствующие с интересом наблюдали за происходящим, а кто-то – с нетерпением.

— Да что происходит, Солнцеликая тебя прожги! – прорычал Троксар и сжал кулаки.

— Т-с-с, — шикнула Лурса и вдруг опустилась передо мной на колени.

Я недоуменно отшатнулась, смутилась. А потом все поняла еще до того, как Лурса виском прижалась к моему животу.

Следующие слова Лурсы еще долго эхом звенели в моей голове.

— Тиа носит дитя.

Вокруг повисло секундное молчание, которое должно было разразиться бурей, если бы Лурса не добавила:

— И я чувствую в этом ребенке свет Солнцеликой.