Проданная. На стороне солнца

Глава 26. Больше не героиня

«Любовь – самый сильный яд из всех, что когда-либо будут существовать».

Грустные баллады о любви

Механик причитал все время, что корпел над деталями.

— Это слишком сложно. Я никогда не делал такого раньше! А если оно не будет работать? Не приживется?

Он иногда отходил от стола, где аккуратно были разложены незнакомые мне приборы, мелкие детали из металла и крупные листы из гнущегося, но жесткого материала, чтобы взглянуть на Рафаэля. Точнее, посмотреть на его изодранную грудь, в которой уже зажили почти все органы. Легкие, пищевод и желудок затянулись и выглядели, как новенькие. Даже ребра приходилось ломать заново, чтобы они не срастались. Но место сердца по-прежнему пустовало.

Рафаэля перенесли в мастерскую, где помимо меня и старика-изобретателя были еще двое стражников. Судя по их лицам, мужчины считали себя везунчиками, ведь именно их выбрали для охраны во время столь необычной процедуры.

Если выживут после того, как на материк заявится Солнцеликая, будут рассказывать об этом дне своим детям и внукам, уверена.

— Все ваши протезы безупречно работали, — я стояла на безопасном расстоянии от стола. Так, чтобы видеть процесс работы, но при этом не мешать. – Я слышала много похвал вашим изобретениям.

— Но я делал руки и ноги на замену сотни раз! А тут сердце!

— У вас получится, — успокаивала нас обоих я. – Просто помните, что на кону две жизни – ваша на свободе и его… Вообще.

Старик что-то пробурчал и опустил на нос странные очки с несколькими линзами, которые можно было менять. Он выбрал самую крупную линзу, из-за чего его глаза стали выглядеть в два раза больше.

— Я попытаюсь, — пообещал он, и я ушла, оставляя в мастерской, где все дышало жаром каминного огня, свою надежду.

Первым делом я вернулась за Гекаром. Освободить его оказалось сложнее, чем я думала. Этому противились все. Мне пришлось пообещать, что лично прикончу жреца, если он что-то вытворит. Камеру все же отворили, неохотно сняли с Гекара сдерживающие кандалы.

Без шлема Гекар выглядел ужасно. Он сильно похудел, кожа обтягивала череп и кости. Щеки впали. Глаза из-за худобы казались больше обычного. Черные волосы хоть и отросли, но были блеклыми и ломкими.

Я смотрела на него с жалостью, а остальные ждали, что вот теперь он нападет! Но Гекар лишь протянул мне лист бумаги, аккуратно сложенный квадратом, и попросил:

— Отправь сейчас. Хочу убедиться, что Антинуа жива.

Письмо тотчас ушло к адресату, и Гекар облегченно выдохнул.

После этого мы направились в бальный зал, где уже собралось достаточно народу. И все ждали, когда я расскажу правду.

В зал принесли скамейки и стулья для дам и пожилых людей. Их было немного. А вот остальные десятка три или четыре стояли чуть позади и ждали, когда я поднимусь на помост.

— Давай, Тиа, — подбодрил уже знакомый маг с острым нюхом на правду и чувства. – Мы все хотим тебя видеть и слышать.

Он кивнул на помост, и я нехотя забралась на него. Чувство было странное. Я стояла там, где в мой единственный визит во дворец на троне сидел ныне убитый король. Я будто брала на себя слишком много, стоя там, где до меня на толпу взирал правитель королевства.

Я еще раз окинула взглядом огромный зал, освещенный свечами. Наше собрание не занимало и трети от большого пространства этого помещения. Однако даже так меня окутывала нервная дрожь и волнение. Поверят ли мне эти люди, когда скажу, что древняя богиня вернулась в теле с нашей Рафаэлем дочери? Поймут ли, насколько велика угроза?

— Все началось с того, что я решила сбежать от Рафаэля, — опустив глаза в пол, проговорила я, но быстро спохватилась. – Хотя нет. Все началось гораздо раньше. В библиотеке Валанте Карстро, когда он дал мне тайное задание…

Я рассказывала подробно и честно. Прекрасно понимала, что мне важно донести до этих людей правду, чтобы убедить взяться за оружие и готовиться к грядущей битве с Ясной. Все собравшиеся здесь – важные персоны в жизни нового Артери. Приближенные Рафаэля, наместники городов и провинций, управляющие контролем над законами, торговлей и обороной…

Даже Гекар, которого все сторонились и держались подальше от колонны, к которой он привалился плечом, играл важную роль. После кровавых походов Рафаэля в королевстве почти не осталось выживших рыцарей круга луны, а значит и не осталось жрецов Лунного Стража, которые всегда — за редким исключением — оказывались членами ложи магов.

Жрецы покровителя чародеев всегда пугали меня, потому что имели большое влияние и часто сами выносили приговор об усмирении. Но сейчас я прекрасно осознавала, что сила жрецов Лунного Стража может пригодиться. Все же однажды этот бог уже победил и Царицу Мечей, и Воя Ночи.

Меня слушали внимательно. Даже Вида, которую я заметила в тени у самой стены, не пыталась насолить. Не знаю, было ли ей интересно или же она просто усвоила урок и больше не хотела кататься по полу от навязанного смеха. Лишь когда я упоминала Рафаэля, губы Виды, кажется, зло поджимались. А когда я стала рассказывать о Ясне и о том, как она родилась, Вида не выдержала, осела на пол и стала утирать лицо тыльной стороной ладони.

Плакала, потому что жалела Рафаэля, которого убила собственная дочь? Или завидовала нашему короткому счастью?.. Счастью, которое я даже не осознавала, пока не утратила.

Я как раз перешла к той части рассказа, где Ясна сжирает сердце, в котором заключалась черная магия Воя Ночи, когда двери в бальный зал вдруг распахнулись.

Собственное сердце сделало кувырок.

«Это он!» — встрепенулось все внутри, и я вытянула шею, чтобы разглядеть вошедшего.

Тут же обернулись и мои слушатели. В зале повисла секундная тишина, а потом…

— Пустите! Гекар!..

Тонкий светлый силуэт ускользнул от стражников и метнулся через зал. Стражи попытались схватить девушку, вытянуть ее обратно за двери, но Антинуа бежала так быстро, что я даже в форме отродья вряд ли догнала бы ее.

Отчего-то грудь залило тягостным чувством светлой грусти. Я улыбалась, глядя, как Гекар и Анти находят друг друга взглядами, бегут, а потом останавливаются в паре шагов друг перед другом… Чтобы уже через миг оказаться в крепких объятиях.

Мне знакомы эти сомнения. Момент, когда замираешь, глядя в до боли знакомые глаза, не зная, кто перед тобой сейчас. Любовник или враг?

Для нас с Рафаэлем эти мгновения тянулись непозволительно долго – недели и месяца. Анти и Гекар же разрушили возникшую между ними стену за считанные секунды.

Вокруг зашуршали шепотки. В сторону Анти и Гекара летели колючие взгляды.

— Я вернулась сразу, как получила твое письмо, — гладя Гекара по впалым щекам, говорила Анти. Ее глаза блестели от слез. – Почему ты не писал мне раньше? Почему только сейчас признался, что не отвернулся от меня? Я ведь… Я ведь… отступница.

Гекар что-то прошептал, погладил Анти по светлым волосам и прижал к себе. Она уткнулась носом в его плечо, поверх которого взглянула на меня. Я тут же отвела глаза, ощутив, будто вторгаюсь во что-то личное.

Взгляд Анти был холодный, хоть и не злой. Однако сомнений у меня больше не оставалось – дружба осталась в прошлом.

— Простите, что перебили, — спокойно произнес Гекар и, не выпуская Анти из объятий, тоже обернулся на меня.

Меня коротко кольнула зависть. В момент, когда мир рушится и стоит на грани чего-то ужасного, я бы хотела, чтобы меня тоже держали за руку.

ЧтобыРафаэльдержал меня за руку.

Я мотнула головой. Не время раскисать! Я сделала для Рафаэля все, что было в моих силах. Соберись, Тиа!

Заметив, что стражники окружают Анти и Гекара, я подала им знак, что они свои. Разумеется, сразу меня никто не послушал. Снова пришлось рассказывать кто я, показывать кольцо Рафаэля… Но даже так мои слова ничего не весили.

— Оставьте их, — в конце концов, вмешался незнакомый колдун. – Пока они не приносят проблем, не будем никого трогать. Все же мы здесь все за свободу. Не так ли?

И только тогда стражники ушли. Взгляды снова обратились на меня. Тяжело сглотнув, я посмотрела прямо в глаза Анти и будто только ей одной сказала:

— Мой рассказ остановился на том, что Рафаэль забрал меня от драконорожденных и из междумирья. Лето мы провели в уединении, в доме, который Рафаэль создал для нашей маленькой семьи. Он сходил с ума от силы, которая его поглощала. Я понимала, что должна его убить, но не могла.

Я заметила, как некоторые слушатели понимающе кивнули, и поджала губы. Они думают, что знают, каково мне. Но вряд ли хотя бы один человек во всем королевстве ощущал то же, что и я: стыд, замаскированный под ненависть, и зависимость, переросшую в любовь – больную, неправильную и обреченную.

Никто из них не жаждал убить, видя месть во снах и наяву, а потом не рыдал над телом того, кого считал врагом.

— Я совершила ошибку. Снова, — покаялась я, смотря в побледневшее лицо Анти. – Не смогла убить Рафаэля, хотя он просил об этом. И его убила наша дочь. И, как я уже говорила, Ясна – не обычная девочка. Она – воплощенный обрывок души Царицы Мечей, а теперь в ней живет еще и Вой Ночи.

Больше выдерживать взгляд Антинуа я не смогла. У нее в глазах буквально читалось: «Тиа, ты сошла с ума?! Что ты натворила?!». И, боги, я прекрасно разделяла ее эмоции.

В конце концов, я наступила на старые грабли. Только в этот раз моя неспособность оборвать жизнь Рафаэля стоила значительно дороже.

— И что ты хочешь сказать? Эта девочка, Ясна, где она сейчас?

«Не знаю», — хотела обронить я, но в разговор вмешался неожиданный собеседник.

— Еще час назад Ясна была на земле драконорожденных, — поделилась Анти. Она отошла от Гекара и выпрямила спину, прекрасно понимая, что сейчас все смотря на нее. – До того, как я оказалась здесь и услышала рассказ Тиа, у меня были сомнения… Но теперь я уверена – Ясна напала на драконорожденных.

Тревожные шепотки переросли в гомон. Все говорили в полный голос, пытались перекричать друг друга.

— Как это напала? Разве драконорожденные – не ее потомки?

— Как девочка лет двенадцати могла напасть на целый остров? Тем более на этих чешуйчатых монстров!

— Может, это ошибка?

— Или до нас ей не будет дела?..

— Не стоит расслабляться, пока бой кипит на другом материке, и надеяться, что сюда беда не дойдет, — голос Гекара заставил всех умолкнуть и обратить взгляды на жреца. – Если богиня солнца напала на собственных «детей», то и людей она щадить не станет. Только бы понять ее мотивы…

— Месть, — подсказала я. – Месть и безумие. Я много общалась с Солнцеликой, когда мы еще делили одно тело. Мне никогда не казалось, что говорю с кровожадным, сумасшедшим божеством. Думаю, что-то произошло, когда Ясна съела сердце Рафаэля…

Говорить об этом было тяжело. Каждое слово будто наносило новые раны, незримые, но болезненные.

— История повторяется, — мрачно покачал головой Гекар. – Союз солнца и тьмы снова ставит мир под угрозу уничтожения. Противоестественная связь Царицы Мечей и Воя Ночи всегда была проклята. А теперь силы этих двух объединились в теле подростка…

Понимая, что сделала все, что от меня зависело, я спустилась с помоста и встала чуть поодаль, наблюдая. Правда рассказана, а что будет дальше – решать не мне.

— В прошлом Царица Мечей породила в безумии новую кровожадную расу. Что в этот раз? – истерично вопила молодая дама. – Нам ждать нашествие новых чудовищ?

Эмоциональная леди быстро прикусила язык, когда присутствующие в зале вампиры угрожающе зашипели. Дама побледнела и отошла назад, чтобы спрятаться за спинами других людей. Правда, все эти усилия ни к чему. В пылу беседы о ней быстро забыли.

— Даже если Царица собирается явиться на материк людей, это займет много времени.

— Туртамы идут около месяца, — кивнула я, но быстро умолкла.

Анти качала головой, глядя на меня.

— Ей не нужны ни корабли, ни порталы. Яснара пробудила первого дракона.

— Что? – у меня даже челюсть отвисла. – Но он ведь давно мертв. От него только кости остались на дне вулкана!

— Да. Но именно эти кости взмыли в небо с Ясной верхом.

Это звучало, как выдумка или пьяный бред. Я хотела рассмеяться, не веря услышанному, но это желание отпало тотчас, как я взглянула на знакомого мага, умевшего чувствовать правду и ложь. Сейчас он был бледнее луны.

— Она уничтожает поселения без разбору. Сжигает заживо и людей, и драконорожденных. Те, кому повезло успеть, прячутся под землей или в пещерах, но и туда она однажды может добраться, — Анти скорбно опустила голову. Ее голос стал тихим, из него будто выкачали всю жизнь. – Я не понимаю, почему. Драконорожденные помогли ей обрести свободу, а она…

— Она мстит за то, что они же однажды эту свободу помогли отнять, — подсказала я и поджала губы.

— Зачем вы ее вообще вернули?! – крикнули из толпы, и этот возглас поддержали другие слушатели. – Вы выпустили на волю ужасное жестокое создание! И для чего? Чтобы убить господина Карстро!

Гомон становился громче, яростнее. Все больше взглядов было направлено на меня – злых, колких, прожигающих. Голоса сплетались, уже было не разобрать слов. Но мне это и не требовалось. И так понимала, что произошло.

Люди Рафаэля искали виновного в происходящем и нашли его. В моем лице.

— Ее нужно наказать! Она привела в наш мир чудовище, которое верхом на костях дракона скоро явится в наш дом! И зачем? Чтобы отомстить за то, чего мы не делали! Наши предки заточили безумных богов…

— И не зря! – вставил кто-то.

— … Чтобы эта Тиа и ее новые друзья-ящеры выпустили богов на волю! Только они стали злее и объединились!

Я даже не заметила, как начала качать головой. Пальцы чуть дрожали от напряжения. Хотелось сказать: «Нет! Я не хотела ничего такого! Не хотела, чтобы над невинными людьми нависла угроза смерти! Мы собирались остановить беду из пророчества, думая, что речь о Рафаэле! Никто не думал, что мы же эту беду и породим!»

— Ее нужно наказать. Казнить! – четко услышала я, и все мысли вдруг обратились в пепел.

В голове поселилась безупречная, звенящая пустота, которая постепенно наполнялась осознанием – они правы. Моя слепая ненависть привела нас сюда.

Моей руки кто-то коснулся. Я моргнула, прогоняя секундное наваждение, и вдруг поняла, что по щеке катится слеза. Торопливо утерла ее, глядя в пол, а не на стоящего передо мной человека.

— Пойдем. Тебе здесь больше нечего делать.

Меня за руку вытащили из зала. Чуть ли не выбегая оттуда, я услышала:

— Успокойтесь. Способ победить Царицу Мечей есть. Как жрец Лунного Стража уверяю, он на нашей стороне.

— А что с девчонкой? Это она виновата во всем!

— С этим разберемся позже, — внезапно жестким тоном пригвоздил Гекар. – Сейчас нам нужно объединиться, чтобы выжить и победить. Царица Мечей прибудет сюда, когда закончит с драконорожденными. У нас в запасе не больше нескольких дней.

Потом двери за моей спиной захлопнулись. Меня потащили по пустому коридору к ближайшему окну. Над Артери уже висела луна, так что я, не боясь, устроилась на подоконнике.

Напротив меня стояла Антинуа.

— Спасибо, что вывела меня, — просипела я, не глядя в глаза Анти. – Я думала, что между нами все кончено.

Я попыталась улыбнуться, но надобность в этом отпала, едва Антинуа открыла рот:

— Так и есть, Тиа. Но даже бывших друзей в беде не бросают. Они бы заклевали тебя там.

— И поделом. Ты ведь все слышала. Я действительно во всем виновата.

Анти села на подоконник рядом со мной. Этаж был невысокий, так что пейзаж открывался скромный – дворцовый сад с жухлыми кустами роз и неработающими фонтанами. Однако Анти предпочитала смотреть во двор, но не на меня.

— Ты сильно изменилась, когда связалась с Рафаэлем. Ты будто заболела им.

— Разве? – хрипло хохотнула я. – Я многое делала ради того, чтобы Рафаэля победить.

— Но в итоге? – с сочувствием спросила Анти и перевела взгляд на меня.

Я ничего не сказала. Устало прикрыла глаза и подумала о том, что неплохо было бы поддаться ветру и позволить ему столкнуть меня вниз. Перелом нескольких костей взбодрит и точно вытравит тяжелые мысли.

— Я не хочу, чтобы меня отчитывали, Анти. Все, что я чувствую, — одиночество и боль. У меня никого не осталось. Друзья, союзники… Я давно лишилась их и сама в этом виновата, признаю. Но сегодня я разом потеряла последних близких людей — и Рафаэля, и дочери. И как думаешь, каково мне готовиться к войне против собственного ребенка?

Внутри все горело от непролитых слез, но они не шли. Слова лились вместо них, но я не чувствовала облегчения. Только стыд, ведь Антинуа нисколько не смягчилась. Наоборот.

Моя искренность ее разозлила.

— Понимаешь, Тиа, всех этих проблем бы не было, если бы не ваши с Рафаэлем «отношения». Вы же уничтожаете друг друга, не видишь? И чем больнее раните, тем сильнее привязываетесь. Это… омерзительно. Меня пугает ваша связь. Знаешь, прозвучит ужасно, но к лучшему, что Рафаэль умер. Хотя бы теперь вы больше не сможете терзать друг друга.

Я не сдержалась и сдавленно рассмеялась. Анти не в курсе, что я не смирилась с утратой. Я готова вырвать Рафаэля из костлявых пальцев Пустоши, даже если сам он того никогда бы не желал.

Боги… Я становлюсь похожа на Рафаэля.

— Почему ты смеешься? – испуганно спросила Анти и медленно встала с подоконника.

Я ничего не ответила и покачала головой, думая о том, что наконец-то поняла Рафаэля. Разгадала его мысли в тот бальный вечер.

Он обратил меня, потому что не желал отпускать. Знал, что, будучи обычной полукровкой, я рано или поздно умру. Рафаэль настолько боялся этого, что решился сделать меня отродьем.

Он вырвал меня из хватки смерти, и теперь я делала то же самое для него. Или лучше сказать – для себя?

— Думаю, я люблю его, — выдохнула я. На душе стало легче, когда призналась вслух, но сердце будто стиснули, выжимая из него кровь до последней капли.

Антинуа смотрела на меня так, будто я только что поцеловала слизняка. Столько отвращения я давно не видела в глазах бывшей подруги!

— И за что же? За издевательства? За то, что он сделал тебя своей рабыней? За то, что он убил Лорклар и кучу других драконорожденных, которые нас приютили, пока искал тебя?! – ее голос сорвался на крик.

— За ощущение нужности. За то, что стал мне семьей, — голос дрогнул, когда я вспомнила, как мы с Рафаэлем играли с Ясной, как все вместе гуляли и ужинали. Как мы готовили еду, пока дочка отдыхала в детской. Как вместе укладывали ее спать. – Я никогда не была так счастлива, как с ним.

— Он использует тебя, чтобы залечить собственные раны, Тиа, — с жалостью выдавила Анти и отшатнулась на пару шагов. – Рафаэль – покалеченный одиночеством ребенок, который хочет, чтобы его любили.

— Тогда мы нашли друг друга, — упрямо решила я и поднялась с подоконника.

Когда я проходила мимо Анти, чтобы направиться в мастерскую, она схватила меня за руку и потянула, прося взглянуть ей в глаза.

— Тиа, ты зациклилась на том, чего нет. Из-за этого могут пострадать тысячи людей.

— Ты о чем?

Я заметила, как Анти нервно облизнула пересохшие губы, перед тем, как сказать:

— Ты зовешь Рафаэля и Ясну своей семьей, цепляешься за них… И я понимаю, почему. Но не забывай, кто Ясна такая.

Сталь в ее глазах была холоднее морозов в горных вершинах Ампло.

Я знала, что Анти права. Я совершила слишком много ошибок, которые стоили очень дорого. И я должна все исправить, даже если это значит, что для всеобщего блага мне придется позволить убить собственную дочь.

— Обещаю, что искуплю свою вину, — отступая, заверила я.

Анти хмыкнула.

— Пообещай хотя бы не мешать исправлять твои ошибки другим. Этого будет вполне достаточно.

Уголки губ дернулись в нервной улыбке. Эти слова больно ужалили.

— Считаешь, я обуза?

— Считаю, что ты даже не замечаешь, что всегда думаешь только о себе, Тиа. Это может навредить нам всем. Так что постой лучше в сторонке, пока другие разгребают то, что ты устроила.

Сил на этот разговор больше не было. Я могла сколько угодно жалеть себя и мысленно молить Анти понять меня и спокойно поговорить, но правда была на ее стороне.

Я давно не та Тиа, которая была готова пожертвовать собой, чтобы спасти мир. Я чуть не угробила его, потому что заигралась в семью и любовь.

Перевалило за полночь, когда я вернулась в мастерскую. Старика там уже не было. Стражники на входе в комнату сказали, что он ушел около часа назад, когда завершил работу. Я злилась, что изобретатель сбежал до того, как мы хотя бы поговорили, но мой гнев чуть поутих, когда я приблизилась к Рафаэлю.

Его переложили на стол, стоящий в центре комнаты. Рафаэль выглядел спящим, но все так же не дышал. Однако рана на груди затянулась, а когда я прижалась к ней ухом, то услышала мерный стук. Он походил на биение сердца, но был более грубым, жестким.

Так работало механическое сердце.

— Пожалуйста, вернись…

Я забралась на стол и легла рядом с Рафаэлем. Голову устроила на его груди так, чтобы слышать, как работает искусственное сердце, и прикрыла глаза. Я даже не до конца понимала, зачем хочу, чтобы Рафаэль ожил.

Мир на грани разрушения. Меня, скорее всего, казнят, если все разрешится, а я не успею сбежать. Не понятно, сколько механическое сердце проработает, прежде чем отказать. И проработает ли вообще?

Было бы правильно позволить Рафаэлю умереть, но все, о чем я могла думать, - это невыносимая боль под ребрами. И только Рафаэль мог ее унять.