Проделки близнецов

Глава вторая

– Никогда так приятно не проводила время на политическом мероприятии по сбору средств, – воскликнула Кейла, обращаясь к своим девяти соседям по круглому столу. Хотя многие не были знакомы между собой, когда садились за стол в начале обеда, – только с двумя из них Кристина здоровалась при встрече, – к тому времени, как подали дрянной десерт, Кейле уже казалось, будто все они давние друзья.

Во время обеда они обменивались шутками и остротами, охотно откликаясь даже на самые слабые попытки сострить взрывами одобрительного смеха. И их стол был не единственным, за которым периодически, на протяжении всего вечера, возникало бурное веселье. Все, казалось, замечательно проводили время. Смех и веселье наполняли танцевальный зал, отметая запреты и погружая всех в состояние эйфории.

Когда за одним из столов начали петь, несмотря на отсутствие оркестра, это показалось совершенно естественным. Кто нуждался в музыкальном сопровождении в подобную ночь? Спустя немного времени пели уже все, включая и сильных мира сего за главным столом. Если кто-то не знал слов, это никого не смущало. Их просто сочиняли на ходу. Стол Кейлы влился в общий хор, и она, конечно же, вместе со всеми энергично распевала пьяное попурри из популярных мелодий.

Когда официант подал десерт, клейкую бурду, отдаленно напоминающую какой-либо шоколадный мусс из тех, что ей приходилось видеть, она широко улыбнулась, вспомнив описание Мэта. И его приглашение.

– На этом я ухожу, – заявила она, отодвигая в сторону тарелку. – Меня пригласили на десерт попозже в… в… – Она не могла точно вспомнить куда. – В одно место, где подают домашнее мороженое.

Компания за столом громко захохотала. К этому моменту, кто бы и что бы ни сказал, мгновенной реакцией были взрывы смеха.

– Пойти поесть мороженого? Хм… Мне кажется, это больше похоже на любовное свидание, – сказал подвыпивший, лет сорока, член палаты представителей штата из центральной Пенсильвании. – Кто счастливчик, Кристина?

– Любовное свидание с мороженым? – хихикнула Кейла, найдя его слова забавными. Все они стали такими хорошими приятелями; даже если они и называли Кейлу именем ее сестры, она не видела причины утаить имя «счастливчика». Она шутливо кивнула в сторону главного стола.

– Он вон там, – сообщила она своим новым друзьям.

– Поскольку все мужчины, кроме одного, из сидящих за тем столом явно женаты, – сказала молодая женщина приблизительно ее возраста, тоже лоббист, – стало быть, это Мэт?

– Минтир? – изумился мужчина, сидящий напротив Кейлы за столом. – Сам Мэт?

– Сам Мэт, – подтвердила Кейла, и все почему-то снова засмеялись.

– Я не верю вам, – поддразнил один из членов палаты представителей штата. – Минтир не назначает свидания женщинам-лоббистам. Если он на самом деле назначил вам свидание, докажите это. Подойдите к нему и сядьте ему на колени. – В компании за столом немедленно завязался громкий спор. Одна половина поверила Кейле, другая настаивала на том, что она должна подтвердить свое заявление. Кейла пребывала в таком прекрасном расположении духа, что решила доставить им удовольствие.

– Я подойду к его столу и окликну его, но садиться на колени не стану, – сказала она, вставая. Странно, комната как будто накренилась, и она, покачнувшись, вцепилась в край стола, чтобы удержаться. – Что такое, я будто пьяная, – пробормотала она, покачав головой. – Но этого не может быть. Я выпила лишь один бокал вина.

– Но вы выпили по крайней мере два или три стакана воды, – заметил сидящий рядом с ней. – С этим надо быть поосторожнее.

Новый взрыв смеха, и Кейла ушла, сопровождаемая улыбками и одобрительными возгласами. Она не испытывала ни робости, ни боязни оказаться нет прошеной гостьей за главным столом. Все в этом зале были так дружелюбны, что Кейла чувствовала себя совершенно естественно.

За главным столом ей был оказан радушный прием.

– Привет, прекрасная леди, – весело пропел председатель партии штата. – Не хотите ли присоединиться к нам?

Мэт встал, когда к нему приблизилась Кейла. У него сильно билось сердце, и он испытывал такое же нетерпение и напряжение, какое ощущает юноша в предвкушении прогулки с девушкой своей мечты. Ему показалось совершенно естественным взять обе ее руки в свои.

– Привет еще раз, – мягко сказал он.

Она широко улыбнулась, в ее глазах отражались все ее чувства.

– Привет. – Они неотрывно и восторженно глядели друг на друга. Опять раздалось пение, и Кейла хихикнула. – Вы знаете, обычно эти политические мероприятия нагоняют смертельную скуку, сегодня же было приятно, как никогда.

– Ну, мы здесь, в Пенсильвании, умеем повеселиться, – похвастал вице-губернатор штата, и остальные сидящие за столом одобрительными возгласами выразили свое согласие.

– Мне, пожалуй, лучше вернуться к своему столу, – сказала Кейла Мэту. – Некоторые из моих друзей не поверили, что сегодня вечером мы с вами пойдем есть мороженое в ресторан, и попросили меня подойти к вам и поговорить, чтобы доказать это. Они хотят более конкретного подтверждения.

И она легкомысленно поведала ему, какой ей был брошен вызов. Сесть на колени Мэту Минтиру.

Не колеблясь, Мэт принял вызов. Он сел на стул и рывком усадил Кейлу к себе на колени. От стола Кейлы донесся одобрительный рев, который, прокатился по всему залу. Мэт легонько обнял ее за талию.

– Теперь все здесь знают, что вы моя девушка, – сказал он с видом собственника, при этом его синие глаза потемнели.

– Женщина, – автоматически исправила она. – Называть девушками лиц женского пола старше восемнадцати политически неграмотно. – Политик-мужчина из-за подобного промаха может пострадать; об этом она с самого начала говорила своим новым клиентам и постоянно напоминала тем из них, кто пользовался ее услугами более длительное время.

– Что? – прорычал Мэт. В данный момент он был неспособен по достоинству оценить ее наставления и извлечь из них пользу. Он был слишком занят тем, что оценивал ее – теплую, мягкую и женственную – у себя на коленях.

Медленно перевел он одну руку вверх, задержав ее да грудной клетке, прямо под грудью. Кончиками своих ловких пальцев он почувствовал соблазнительную женскую выпуклость. Если бы Кейла хоть чуть-чуть подвинулась, ее грудь полностью оказалась бы в его руке – мягкая и тяжелая. Желание преодолеть эту крохотную дистанцию между ними – накрыть ладонью и ласкать ее грудь, закрыть ее мягкий, сочный рот поцелуем, который был бы таким же напряженным и голодным, как его тело, – томило его.

Мэт смутно сознавал, что ведет себя в совершенно несвойственной ему манере. На людях, в присутствии женщин, его поведение было безупречно приличным.

– Ты слишком чопорный, почему бы тебе не расслабиться? – постоянно неодобрительно повторяла Дебра Уиллер, его бывшая почти невеста.

Дебра была склонна к внезапным публичным и демонстративным проявлениям любви, в то время как его собственная крайняя природная сдержанность, вкупе с нежеланием привлечь к себе и своей партнерше внимание, не позволяла подобного поведения при свидетелях.

Мэту пришла на ум ошеломившая его мысль, что, если бы Дебра могла сейчас увидеть, как он держит на коленях Кристину Макклур на политическом мероприятии с участием звёзд, она бы подумала, что его околдовали. Или что он пьян. Но он знал, что этого не может быть. Он выпил лишь стакан пива и стакан вина, а этого ему недостаточно даже для легкого опьянения. Он, конечно же, был не настолько глуп, чтобы напиться в подобную ночь.

Не то чтобы он когда-либо по-настоящему напивался. Каждому члену семьи была известна необычайная способность их двоюродного дядюшки Арчи поглощать невероятные количества спиртного, а также его подробно задокументированные визиты в госпиталь для получения неотложной помощи при травмах после падений со стула в барах, в драках и в бесчисленном количестве других несчастных случаев. Среди молодого поколения Минтиров, помнящего о дядюшке, запойных пьяниц не было.

Итак, если он не был пьян, значило ли это, что его околдовали?

– Я думаю, что ты каким-то образом околдовала меня. – Мэт высказал свои мысли вслух, глядя в прозрачные карие глаза Кейлы.

Слегка повернувшись, она положила руки ему на грудь и ощутила силу его мускулов. Обостренно, до боли, она чувствовала пульсирование его органа, той жизненной силы, которая превращала теплый сироп, текущий в ее венах, в горячий мед.

– Я то же самое подумала о тебе – мягко сказала она. – Я никогда не испытывала ничего подобного. Ни к кому. И я… еще я обычно не так откровенна, была вынуждена признаться она. – Раскрываться, как правило, слишком рискованно, но с тобой, мне кажется, я могу говорить о чем угодно и не задумываться о стратегии женско-мужских игр.

С Мэтом Минтиром любовь определенно не представляла риска, казалось ей.

Мэт тяжело вздохнул. Ее милая откровенность положила конец его сдержанности. Это было слишком, он больше не мог бороться с собственными инстинктами. Железное самообладание, бывшее для него и благом и проклятием одновременно, покинуло его. Он не мог вспомнить ни одну женщину, включая и Дебру, которую он хотел бы больше, чем Кейлу. Он хотел целовать ее, обладать ею, показать, что она принадлежит ему. Поразительно, что присутствие сотен людей не сдерживало его.

Мэт наклонил к ней голову, Кейла смотрела на него, в ее глазах был голод, который она и не пыталась скрыть. Он вот-вот поцелует ее, и ей хотелось этого, отчаянно. И какое значение имело то, что они находились за главным столом в танцевальном зале отеля и свидетелями их поведения была верхушка крупнейшей политической партии, свора лоббистов и представители прессы? Они с Мэтом любили друг друга, а, как поется в старинной песне, «влюбленного любят все». К тому же кто-то уже пытался сегодня затянуть эту песню.

– Сенатор Минтир! – пронзительно прозвучал резкий гнусавый голос официанта, нарушивший интимную напряженность момента и приведший обоих – Кейлу и Мэта – в замешательство. – Сэр, а вы причастны к разрушению планеты Земля?

Мэт изумленно взглянул на него, ошеломленный несвоевременным вторжением, и смог лишь невнятно пробормотать:

– Что?

Кейла же была слишком потрясена, чтобы произнести хоть слово.

– Есть способ снабжать энергией нашу родную планету естественным путем, не загрязняя ее… – продолжал официант. Его голос, казалось, то появлялся, то исчезал. Но он определенно говорил о…

– Ветряные мельницы? – недоверчиво повторила Кейла. Комната опять поплыла у нее перед глазами. А может быть, это она описывала круги, проносясь мимо огней и столов, за которыми громко смеялись люди? – Мне… мне начинает казаться, будто я вращаюсь на ветряке круг за кругом. – Она смущенно посмотрела на Мэта.

– Все в порядке, любимая, – успокоил он, вставая и беря ее за руку. – Здесь становится слишком жарко, чересчур много людей и не хватает воздуха. Давай уйдем отсюда.

Когда они с Мэтом, взявшись за руки, вышли из зала и направились к вестибюлю, к ним подошел коридорный.

– Идите за мной, пожалуйста, – сказал он. Кейла и Мэт с видом заговорщиков обменялись улыбками, довольные тем, что проницательный молодой человек помогает им скрыться. Они следовали за ним по тихому, устланному коврами коридору, приостанавливаясь по пути, чтобы украдкой обменяться быстрыми и страстными поцелуями. Коридорный терпеливо дожидался, жестами указывая дорогу и вежливо повторяя:

– Сюда, пожалуйста.

Они шли за ним следом и вместе с ним остановились перед дверью.

– Вот комната, – промолвил коридорный и открыл дверь.

– О, комната, – повторила Кейла, входя внутрь. Было очень темно. Она услышала тихое «Спокойной ночи», и затем дверь за ней закрылась, заслоняя свет из холла. Теперь была кромешная тьма. – Я абсолютно ничего не вижу, – проговорила Кейла. – Я держу руку прямо перед лицом и даже ее не вижу. – Она услышала, как кто-то хихикнул, и с изумлением поняла, что это была она сама. Этот звук смутил не меньше, чем абсолютная темнота. Господи, она никогда не хихикала! – Где мы? – спросила она, делая шаг в черную пустоту. Она слегка оступилась. – Мне бы сюда собаку-поводыря, – пробормотала она. – Нельзя ли включить свет?

– Нет. – Это был голос Мэта – низкий, хриплый и непринужденный от выпитого виски. Кейла почувствовала, что он стоит у нее за спиной. – Если это сон, то самый лучший из тех, что я когда-либо видел в своей жизни, и я не хочу просыпаться. Иди сюда, любимая.

Он потянулся к ней и, обнаружив ее в нескольких шагах впереди себя, положил ладони ей на плечи. Прикасаясь к ней, ощущая ее мягкую плоть, ее запах, он пьянел, как от стоградусного виски. Голова у него шла кругом, тело, напряженное от возбуждения, еще более напряглось, доставив ему острое наслаждение, граничащее с болью.

Он не был уверен, сам ли он развернул ее, или это сделала она. Сейчас тем не менее она стояла лицом к нему, прижимаясь всем телом; он чувствовал давление ее теплой груди на своей, ее бедра касались его. Он не видел, но осязал ее тело, вдыхал его аромат, знойный запах, который сильно возбуждал его. Он слышал ее легкое частое дыхание и понимал, что она так же возбуждена, как и он.

– Ты девушка моей мечты, – прошептал Мэг. Он коснулся губам ее волос Они были шелковисты и гладки на ощупь и чудесно пахли. – Я хочу сказать, женщина моей мечты, – поправился Мэт с легким смешком.

– Очень хорошо, что ты вспомнил, – сказала Кейла, как-то по-особенному, мягко и коротко, рассмеявшись. Она теснее прильнула к нему, это было очень естественно, легко и закономерно. Она чувствовала, что они так эмоционально созвучны, что физическая близость – необходимое и естественное продолжение мистического слияния их душ: – Но я не сон, – мягко добавила она. – Я так же реальна, как и ты. – Так же реальна, как дрожь в конечностях и сильный, подобный лаве, жар глубоко внутри, в самой интимной части ее тела. Потребности и эмоции, которые она долгое время сдерживала внутри себя, вырвались наружу.

Как будто сами по себе, ее руки обвили его шею, и она еще теснее прижалась к нему. Казалось невозможным оставаться спокойной в его объятиях, и она трепетала и извивалась. Мэт застонал и сжал ее ягодицы, приподнимая и прижимая ее плотнее к себе.

Она льнула к нему, испытывая головокружение от бессвязных слов любви и страстных, волнующих признаний, которые он шептал ей на ухо. Чарующая близость в темноте вызывала острейшие ощущения, тем не менее ее опять охватило то странное чувство нереальности происходящего, которое она испытала ранее.

– Возможно, это сон, – в задумчивом недоумении пробормотала Кейла. – Но как нам обоим может сниться один и тот же сон? Или это все же снится нам? Это снится мне или тебе? – В этом невозможно было разобраться. – Должно быть, это ты мне снишься, потому что, если бы это я снилась тебе, я…

– Я только знаю, что страшно хочу тебя, – прервал ее Мэт, прошептав это ласково и тихо, но настойчиво, прямо ей в ухо. Он был неспособен участвовать в таких сложных обсуждениях. И для того, чтобы думать, и для того, чтобы говорить, была необходима способность сосредоточиться, которой у него сейчас не было. Плоть одерживала верх, он страстно желал ее, и эта сильная страсть отметала все прочее. – Не имеет значения, настоящая ты или сон, – выдохнул он. – Позволь мне любить тебя, дорогая.

Кейла почувствовала его губы на нежной мочке уха, почувствовала острый легкий укус его зубов: Его тело было тесно прижато к ней, и его все возрастающее желание не вызывало сомнения. Она обняла его, изгибаясь и прижимаясь к нему.

– Да, любимый, – услышала она свой, но такой непохожий на ее обычный, голос, страстный и волнующий. Она никогда раньше не называла мужчину любимым, но сегодня вечером это получилось естественно. Мэт был ее любимым, мужчиной, которого она ждала все эти годы. Она поняла это, как только заглянула в его ярко-синие глаза, и все, что происходило с ними сейчас, подтвердило, что изначальный инстинкт ее не подвел.

Мэт захватил ее рот глубоким, страстным поцелуем, который постепенно становился все более глубоким и страстным. Его язык проник в сладкую и влажную глубину ее рта, требовательно исследуя и лаская его и властно демонстрируя чисто мужское превосходство. Кейла пылко отвечала, и ее реакция становилась требовательней по мере того, как зарождалась и разрасталась страсть внутри ее.

Не в силах сдержаться, Мэт просунул руку под ее жакет и накрыл ладонью грудь. Даже сквозь шелковую ткань блузки и белья он чувствовал твердый напряжённый сосок. Пальцы Мэта, очертив контуры соска, чувственно и легонько ущипнули его.

Кейлу словно обожгло пламя, вспыхнувшее внутри ее. Из горла у нее вырвался легкий, как выдох, стон. Дрожащими руками она сорвала с себя жакет, затем машинально потянулась за его пиджаком. В комнате было так темно, что это придавало элемент сюрреализма тому, что, казалось, было сочетанием игры – воображения и призрачною исполнения предначертаний судьбы.

Они срывали и стаскивали с себя и друг с друга одежду, лихорадочно отбрасывая ее, прерываясь для страстных поцелуев и ласк, которые с каждым разом становились все более дерзкими и требовательными.

А потом они легли. Каким-то образом, несмотря на отсутствие света и незнание комнаты, они инстинктивно нашли постель. Кейла смутно сознавала, что она голая и что Мэт тоже голый. Грубая ткань постельного покрывала, раздражая ее обнаженную кожу, еще более, усиливала ее и без того возбужденное состояние.

– Я хочу посмотреть на тебя, я хочу видеть тебя, – резко выдохнул Мэт со стоном, но он, хоть убей, не мог оторваться от нее, чтобы найти выключатель, который наверняка должен был быть где-то рядом. – В другой раз, – пообещал он, вновь шевеля губами над ее приоткрытым ртом.

«В другой раз». Да, еще будет много, много раз, в смятении думала Кейла. Было так темно, что не понять, открыты или закрыты у нее глаза, но это в любом случае не имело значения. Она была слишком поглощена восхитительными ощущениями, которые испытывала, проваливаясь в матрац под тяжестью его крупного тела и чувствуя себя маленькой, мягкой и женственной.

Его большие руки безошибочно нашли ее грудь – теплую, полную и необыкновенно мягкую. Он нежно ласкал и массировал ее, на ощупь определяя размер и форму.

– Скажи мне, что тебе нравится, – прошептал Мэт.

Он хотел доставить ей удовольствие; ему было приятно слышать ее стоны и вздохи, когда он прикасался к ней губами и пальцами. Она так чутко откликалась на его ласки, так возбуждала его своей раскованностью; и он так же упивался ее откровенной и искренней сексуальностью, как и она наслаждалась его бурной, ничем не сдерживаемой страстью.

– Мне так приятно, – тихо выдохнула Кейла, – все, что ты со мной делаешь, Мэт. Когда ты целуешь меня, когда прикасаешься ко мне. – Она затрепетала, почувствовав, как ее пронзают молнии сексуального напряжения и возбуждения.

Они снова и снова сливались в обжигающих, изощренных поцелуях, которые были репетицией и одновременно имитацией того, что неотвратимо должно было произойти; обуревавшая в равной мере их обоих страсть целиком захватила их.

Жесткие густые волосы на его груди щекотали грудь Кейлы, сделав ее такой сверхчувствительной, что она вскрикнула, когда его рот, горячий и влажный, захватил бусинку соска. Обхватив голову Мэта руками, она билась головой о матрац, повторяя его имя.

Мэт ласкал ртом ее грудь, а его руки скользили по, мягкому глянцу ее кожи. Он болезненно остро ощущал ее всю, не упуская ни единой детали, слыша короткие, прерывистые восклицания, чувствуя прикосновение мягкого живота к своей шероховатой от покрывающих ее волос коже, прикосновение маленьких рук, блуждающих по нему, обнимающих, ласкающих его.

Кейла изнемогала от желания, когда ее тело раскрывалось навстречу его соблазнительному жаркому мужскому телу, подобно влажным лепесткам распускающегося на солнце цветка. Все ее тело трепетало, когда его рука ласкала ее бедра, вверх и вниз, взад и вперед, пока наконец не приблизилась к их нежной и уязвимой внутренней поверхности. Кейла задыхалась от интимных ласк его пальцев, которые были провоцирующими и дерзкими, но при этом очень нежными и искушенными.

Почувствовав толчок его твердого и горячего мужского органа, она мучительно осознала бездонную пустоту внутри себя и жажду, которую, она знала это, только он – наполненный, пульсирующий, заключающий в себе мужскую силу – мог по-настоящему удовлетворить.

– Ну же, Мэт! – умоляла она. – Люби меня сейчас.

– Да, малыш, – прошептал он невнятным от страсти голосом. Он вошел в нее; Кейла ждала этого с нетерпением, приподняв бедра, чтобы принять его.

Задыхаясь и эхом отзываясь на стоны Мэта, Кейла обхватила его, притягивая все глубже и глубже, и, тесно прижав к себе, начала двигаться.

Сочетание возбуждающей женской агрессивности с пылкой отзывчивостью на его ласки до крайности распалило Мэта. Он не мог сдерживаться больше ни минуты и начал двигаться, погружаясь в нее, в неистовом чувственном ритме, который она приняла и поддержала. Он был быстрым, напряженным и горячим и доставлял немыслимое наслаждение.

Затем внезапно накал и напряжение страстей, достигнув высшей точки, прорвались, потрясая Кейлу, взрыв чувств захлестнул ее волнами восторга и наслаждения. Мэт всем телом ощутил охвативший ее экстаз и с ликованием освободился, – изливая в нее свою жизненную силу.

И так повторялось снова и снова в течение длинной, темной, волшебной ночи. Они заканчивали вместе в безумии возбуждения или в сладком оцепенении, охваченные волной нежности. Пресыщенные до изнеможения, они на время засыпали, затем просыпались с чувством голода и желания, которое требовало удовлетворения.

Они не могли насытиться друг другом. На протяжении всей ночи в их собственной, недоступной для всех вселенной они были только вдвоем, сливаясь снова и снова, разлучаясь и опять соединяясь на очередном витке бесконечной спирали вожделения и удовлетворения.

Кейла приоткрыла глаза. Она чувствовала сильный грохот в голове, словно там, внутри, находился безжалостный злодей, который неумолимо колотил по черепу острым молотком. И свет… он был ослепительно ярким. Она вновь осторожно закрыла глаза, чувствуя боль даже в веках. Во рту сухость, язык, полевке, распух. Когда она попыталась пошевелиться, мышцы, которых она раньше не чувствовала, казалось, со скрежетом стали оживать, вызвав у нее стон от неприятного ощущения.

Услышав глухой стон, Мэт повернул голову на подушке. Он проснулся несколько мгновений назад с самой жуткой в своей жизни головной болью и с таким ощущением, словно спал с комком ваты во рту. Сглотнув, он передернулся от отвращения, почувствовав сильный приступ тошноты. Симптомы его насторожили. Не подхватил ли он стремительно распространяющийся заразный грипп?

Тихий звук повторился, и сквозь прищуренные глаза он увидел разметавшуюся по подушке рядом с ним длинную светло-каштановую гриву вьющихся волос. Лицо женщины было очень хорошеньким, но чересчур бледным. Ей тоже нехорошо? Он подумал о возможности пищевого отравления и попытался вспомнить, не показался ли ему странным на вкус цыпленок на вчерашнем обеде, потом понял, что вообще не в состоянии вспомнить, ел ли он что-нибудь.

Но он совершенно определенно помнил, что занимался любовью с красивой и сексапильной женщиной. Чтобы успокоиться, Мэт попытался глубоко вздохнуть. Значит, это не сон, это было наяву. Так же как и красивая сексуальная женщина, лежащая рядом с ним, была настоящей, а не фантазией, которую создало воспаленное воображение под влиянием тела, изнывающего без секса. Сейчас он не чувствовал себя сексуально обделенным, только не после этой ночи…

У него в голове мелькали воспоминания, слишком живые и чересчур насыщенные для его теперешнего ослабленного состояния. Он мысленно отогнал их на задний план; сейчас ему было чем заняться. Например, что сказать женщине, которая лежит рядом с ним.

Что говорят в подобной ситуации? Мэт понял, что совершенно не готов к этому и что содрогается при одной мысли о разговоре. Он откашлялся, что было явной ошибкой. Именно это незначительное движение вызвало у него тошноту.

Звук ошеломил женщину. Задохнувшись от изумления, она резко села, вцепившись в простыню, которой была укрыта.

– Боже мой! – Это было больше похоже на отчаянную мольбу, чем на восклицание. – Я думала, мне все приснилось.

Мэт на мгновение прикрыл глаза. Он был прав, страшась момента, который грозил превратиться в сцену с выяснением отношений, а это не для него. Все подобные сцены с Деброй подтверждали это. По мере того как истерика женщины усиливалась, он становился молчаливым, замкнутым и отчужденным. Он ничего не мог с собой поделать, мелодрама почему-то побуждала его к проявлению твердости.

Но сейчас я не с Деброй, напомнил себе Мэт. Возможно, сегодня все будет по-другому. Полный решимости, он повернулся на бок лицом к любовнице, с которой провел прошлую ночь. Матрац, казалось, испытывал бортовую и килевую качку, подобно кораблю на море во время шторма. По крайней мере именно такое неприятное ощущение тошноты было у него в желудке.

– Я только хочу, чтобы вы знали, что я не всегда так веду себя, – твердо сказал он. Каждое слово отзывалось у него в голове подобно ружейному выстрелу. – А вернее, я никогда этого не делал раньше. Я имею в виду, что я никогда не отправлялся прямо в постель с женщиной, которую только что встретил.

– О! – Кейла была поражена. – На что вы намекаете? Что я какая-то дешевая проститутка, которая только этим и занимается? Вы обвиняете меня в том, что я вас спровоцировала? Или совратила против вашей воли? Хотите сказать, что это все по моей вине?

– Нет, нет! – Мэт сел. – Я вовсе не это имел в виду. – Испарина проступила у него на лице. Он не мог припомнить случая, когда бы чувствовал себя хуже и физически, и морально. – Карен, ах, Кристина. – Он умолк, чтобы сглотнуть! Как неудачно, что его хваленая память на имена подвела его в такой момент!

– Зовите меня просто Кейла, – мрачно сказала она. Это действительно был самый худший момент в ее жизни, решила Кейла, чувствуя, что от стыда краснеет с головы до ног. Проснуться голой в постели с незнакомым мужчиной, который даже не помнит ее имени…

– Ваша колкость неуместна, – огрызнулся Мэт вспылив. – Это была просто оговорка. Я прекрасно знаю, что вас зовут Кристина.

Кристина! Кейла едва не вскрикнула от испуга. Конечно, он думает, что она – Кристина, это все вчерашний фарс. Этот кошмар просто не желает кончаться. Она не только прыгнула в постель к незнакомцу, но еще и выступала в роли своей сестры. В столице каждого штата, и в столице всей страны тоже, всегда ходили сплетни о женщинах-лоббистах, которые расширяли сферу своей деятельности, не щадя усилий и в спальнях. Теперь сенатор Минтир будет причислять к ним Кристину!

Кейла украдкой бросила быстрый взгляд на Мэта. Его подбородок, так тщательно выбритый вчера вечером, был покрыт темной щетиной. Он выглядел по-мужски привлекательным, надежным и чувственным, и Кейла пришла в смятение оттого, что чары, под влиянием которых она находилась вчера вечером, продолжали действовать на нее и утром. Она по-прежнему хотела его! Даже если бы он сделал лишь попытку протянуть к ней руку, она бы схватилась за нее двумя руками…

Мэт не протянул руки. Он быстро вскочил с постели и направился в ванную; по-видимому, его не беспокоило, что он голый. Кейла знала, что ей следует отвести глаза, но они оставались прикованными к его великолепной мужской фигуре до тех пор, пока он не скрылся в ванной комнате. Прошлой ночью было слишком темно, чтобы она могла рассмотреть его, но утренний свет показал, что он был таким же мужественным и хорошо сложенным, каким в темноте его узнали руки Кейлы.

Кейла задрожала. Он-то не проявил ни подобного интереса при виде ее, ни даже малейшего любопытства. Он и не взглянул на нее, а просто прошествовал в ванную комнату. Она слышала, как льется вода из кранов.

Бесчувственный дикарь! Неандертальский болван!

От унижения глаза у нее наполнились слезами. Он явно дал понять, что считал ее не кем иным, как девицей легкого поведения, с которой можно провести одну ночь и от которой ему уже не терпелось избавится. Повернув голову, Кейла заметила одежду, набросанную кучками, которые вели к постели. Там валялись ее пиджак цвета устриц, юбка к нему, ее бледно-розовая блузка вместе с его рубашкой и костюмом. Она увидела свою и его обувь, дамское вперемешку с мужским белье там, где все это сбрасывалось вчера вечером в сладострастном неистовстве.

Кейлу бросило в жар, потом в холод. Что на нее нашло вчера вечером? Даже сидя здесь, с обнаженным телом, которое носило на себе признаки вчерашних страстных ласк, она по-прежнему с трудом верила в то, что это правда. Она потеряла голову из-за Мэта Минтира, отбросив прочь жизненные принципы, отправившись в постель с мужчиной, которого знала всего несколько часов. Они провели ночь, занимаясь любовью с таким пылом и жаром, какого она никогда раньше не испытывала и не думала, что способна на подобное. Неужели она может в такой мере возбудить мужчину? Но это произошло вчера вечером с Мэтом.

Мэт сказал, что он никогда раньше так не поступал… Ну что ж, и она тоже никогда! Прошлая ночь была абсолютным исключением из правил. Обычно она так осмотрительна, осторожна и умеет владеть собой. И никогда не совершала глупых поступков – по крайней мере пока не пересеклись их с Мэтом Минтиром пути.

А сейчас она осталась одна пожинать плоды своего легкомыслия. Подавив рыдания, Кейла вскочила с постели и быстро подобрала с пола свою одежду. Кое-как натянула ее, прислушиваясь к сильному шуму воды, льющейся в ванной комнате. Хотя ей страшно хотелось принять душ, это удовольствие приходилось отложить до возвращения в квартиру Кристины. Ей нужно было удрать отсюда до того, как Мэт выйдет из ванной комнаты! Кейла была просто не в силах вынести холодное неприятие, которое, как она думала, увидит у него в глазах.

Вода по-прежнему лилась, когда она выскользнула из комнаты. Кейла миновала лифты, выбежала к лестнице и понеслась вниз, прыгая через ступеньку. Вчерашняя фантазия о волнующей вечной любви превратилась в иллюзию, от которой бросало в дрожь. В безжалостном свете дня Кейла заставила себя признать неприятную истину: вчерашняя идиллия была вовсе не любовью, а просто похотью. Что это там говорила Пенни, ее мачеха? Что-то вроде того, что любовь не гарантия, а риск. В очередной раз оказался справедливым здравый пессимизм Пенни, который Кейла всегда осуждала. Сердце ее разрывалось на части.

Мэт вышел из ванной. Никогда в жизни еще не было ему так скверно… Кожа какого-то отвратительно зеленого оттенка, и весь он холодный, липкий… Тьфу! Пришлось открыть оба крана – в душе и в раковине, – чтобы заглушить постыдные звуки рвоты. Жаль, конечно, что он обидел бедняжку Кристину, но у него, ей Богу, не было такого намерения. Для нее же лучше не знать, как ему плохо. Нет, не годится он для таких вещей. Не его стиль, со стоном признал Мэт. Несомненно, другие парни, проснувшись в постели с женщиной, с которой знакомы несколько часов, вежливо заказывают по телефону завтрак на двоих. Но его-то никак не отнесешь к их числу. Завтрак! Одной мысли было достаточно, чтобы заставить его бежать назад в ванную комнату.

Нет, он не был создан убежденным холостяком. Он хотел жениться на славной, любящей женщине, которая бы разделила с ним его образ жизни, вместе прошла жизненный путь и растила с ним детей.

Разве хотеть этого слишком много? – временами спрашивал он самого себя. Такой была его мать для отца. Но Дебра Уиллер отвергла это, и те несколько любовных связей, которые у него были, тоже оказались неудачными.

Что привело его к сегодняшней ситуации и к тому; что он проснулся в постели с Кристиной Маклур после удивительной ночи с самым захватывающим сексуальным опытом в его жизни. Нет, поправился он. То, что было у них с Кристиной, было больше, чем секс. Сила и глубина чувств, охватывавших их во время актов любви, полная и совершенная кульминация – это определенно было чем-то гораздо более серьезным, чем случайное развлечение.

– Кристина, – мягко позвал он, намереваясь поговорить с ней, чтобы преодолеть неловкость, которая омрачила их пробуждение. Он повернулся к постели.

И увидел, что она пуста. Кристины в постели не было. Быстрый взгляд вокруг подтвердил, что и в комнате ее не было. Как и ее одежды. Только его одежда валялась на полу.

Все было слишком очевидно. Она оделась и ускользнула, пока его рвало в ванной! Мэт опустился на кровать, борясь со сменяющими друг друга приступами ярости и уныния. Она ушла. Разве могла она более ясно дать понять, что считала вчерашний эпизод именно эпизодом? И очень мимолетным. Постельным романом на одну ночь, который уже закончился. Она не подождала даже, чтобы сказать «до свидания». Она просто ушла.

Как раз когда он подумал, что хуже уже не может быть, раздался стук в дверь, стук такой громкий, что он прикрыл уши – у него кровь стучала в висках, – чтобы приглушить грохот, эхом отдающийся в голове.

– Мэт, открой, я знаю, что ты там, внутри! – раздался за дверью властный голос его брата Люка.

Мэт нахмурился. Каким отвратительным и неудачным оказывался этот день. Кристина убежала, а теперь его разыскал младший брат, настоящий образец убежденного холостяка, который к тому же всегда во всем прав. Если бы Люк Минтир, проснувшись, обнаружил, что с ним в постели обнаженная знойная красавица, там, без сомнения, был бы абсолютно иной исход, чем в злополучной сцене, которая только что была разыграна.

Мэт застонал. Нет, действительно, хуже некуда.