Проделки близнецов

Глава третья

По-прежнему чувствуя тошноту, Мэт подобрал одежду и большую часть натянул на себя, прежде чем открыть брату дверь. Люк Минтир ворвался в комнату. Ему было тридцать лет, у него были темные волосы и синие глаза, как у всех Минтиров, но ростом он пошел в родственников матери, Хайландов. В нем было пять футов и десять дюймов. Самый малорослый из четырех братьев – обстоятельство, которое он обычно воспринимал с юмором.

Шесть лет назад, когда Мэт впервые получил место в сенате штата, он сделал Люка своим главным помощником по административным вопросам. И намеревался сделать то же самое, когда пройдет в Конгресс США в округе Колумбия.

– Ты в порядке? – Люк озабоченно нахмурился, рассматривая старшего брата.

– Нет. – Мэт вернулся к постели и сел на ее край. – Не в порядке.

Люк пересек комнату, чтобы сесть рядом с ним.

– Мэт, мне жаль, что я не был здесь вчера вечером: Возможно, если бы я был, я бы смог что-то предпринять, чтобы прекратить это. Черт возьми, мне безумно жаль!

Мэт застыл. Брат явно обнаружил, что он лег в постель с Кристиной Макклур. Он вздохнул. Менее всего ему нужна была нотация от младшего брата.

Так как, несмотря на то что Люк, имевший диплом юриста, показал себя неоценимым юрисконсультом, он все же был на четыре года моложе, что делало его младшим братишкой в определенных ситуациях. Таких, например, как эта.

– Послушай, воздержись от лекции, Люк. Я знаю, это не похоже на меня, но мы оба совершеннолетние и…

– Совершеннолетние? Что? О чем ты говоришь? – перебил Люк, пристально глядя на него.

– Обо мне и Кристине, разумеется, – огрызнулся Мэг.

– Кристине? – Глаза Люка расширились, когда его осенило. – Ты привел сюда женщину? – Он обвел взглядом комнату. – Где же она? Кто она?

– Сейчас ее здесь нет, – заявил Мэт, утверждая очевидное. – Ее звали – зовут – Кристина Макклур. – Он сообщил эти сведения неохотно, но покорно. Когда дело доходило до выуживания сведений, Люк был похож на него самого. Ни тот, ни другой не оставят в покое, пока не выведают все полностью. – Она лоббист от ПИТА, – добавил он.

Люк, как и следовало ожидать, сразу ухватил главное.

– Ты отправился в постель с женщиной-лоббистом? – Он вскочил и начал ходить взад и вперед по комнате, громко выражая свое неодобрение.

– Сядь, Люк, – потребовал. Мэт. – Твое мельтешение усиливает мою головную боль.

– Этим утром у всех партийных лидеров головная боль, – мрачно сообщил Люк. – Соберись с духом, Мэт. У меня для тебя потрясающая история. Ты когда-либо слышал о группе ВМБДШ? «Ветряные мельницы для ближних и дальних штатов»?

– ВМБДШ? – Мэт в раздумье нахмурился. Это не та группа безумцев, которые привержены идее, что ветряные мельницы обеспечат потребности страны в энергии? Они хотят начать строительство в западной Пенсильвании и запланировали построить первые фермы с ветряными мельницами в районе Джонстауна.

Мэт улыбнулся, впервые за это утро.

– Они приходили ко мне в офис несколько месяцев назад, я рассмотрел их предложение и вежливо отправил. Их идея глубоко ошибочна! Фермы с ветряными мельницами в западной Пенсильвании! Местность абсолютно неподходящая, гористая, сплошь крутые холмы и долины, и ветры, дующие там, полностью задерживаются деревьями – десятками тысяч деревьев! Но ВМБДШ не обременяла себя статистическими данными. Они же решили, что, поскольку ветряные мельницы работают в таких местах, как Нидерланды и юго-западные районы, они могут работать где угодно, к черту рельеф местности, деревья и все прочее. Весь замысел был чистейшим безумием.

– Да, и это по-прежнему верно, – согласился Люк. – Никто в Харрисберге не принял эту организацию всерьез. Их вышвырнули отовсюду, начиная с губернатора и до низших инстанций. Он сделал паузу и откашлялся. – Поэтому они решили взять дело в свои руки. Мэт, все официанты, работавшие в зале вчера вечером, были членами ВМБДШ. Администратор нанял их, ничего не зная об их… э-э-э… принадлежности к этой организации. Они явились под видом нанятых специально для ужина официантов, и только.

У Мэта возникло дурное предчувствие.

– Но на самом деле они не были официантами? Люк покачал головой.

– Это психи из ВМБДШ, которые решили, что сборщик средств, каковым являешься ты, уроженец района, выбранного ими для осуществления своих планов, был их единственным шансом, дающим возможность четко и убедительно изложить их идеи партийному руководству. Всеми правдами и неправдами.

– Что именно они сделали? – хрипло спросил Мэт.

Люк с отвращением покачал головой.

– В качестве официантов и барменов эти сумасшедшие имели доступ ко всем блюдам и напиткам в зале.

Они воспользовались этим, чтобы добавить во все стодвенадцатиградусной водки.[3] Я имею в виду – во все, Мэт, даже в воду. Они были уверены, что законодатели под… э-э-э… влиянием алкоголя более благосклонно отнесутся к их проекту с ветряными мельницами. Да, нужно быть или пьяным, или помешанным, возможно, тем и другим, чтобы принимать их всерьез.

– Пьяным! – Мэт открыл рот от изумления. – Я был пьян? – О, он должен был догадаться! Теперь он узнал все симптомы. Но как он мог предположить что пьян, если он выпил так мало? Точнее, он так думал. Он с трудом сглотнул. – Значит, Кристина была тоже пьяна?

– Все были пьяны, – растягивая слова, угрюмо ответил Люк. Слава Богу, что один из этих подонков сообразил, насколько все были одурманены, и запаниковал при мысли, что эти люди сядут за руль и поедут домой. Он сознался во всем администратору отеля, дежурившему вечером, который тут же отдал распоряжение, чтобы всем гостям были предоставлены здесь, в отеле, комнаты на ночь, разумеется бесплатно. К счастью, здание громадное. Никому из присутствовавших на ужине не позволили уехать и каждого персонально проводили в комнату, ну, чтобы проспался.

После мучительных раздумий Мэт стал смутно припоминать их путь вслед за посыльным по коридорам вчера вечером – в эту комнату! Сейчас Мэт не мог представить себе, что ни он, ни Кристина не потрудились поинтересоваться, почему их ведут в эту именно комнату. Все казалось абсолютно логичным; во сне или в волшебной сказке не сомневаются в колдовстве. А прошлая ночь содержала элементы и того, и другого.

– Слава Всевышнему, что ни у кого не было ничего более серьезного, чем то, от чего ты сейчас страдаешь – тяжелого похмелья, – продолжал Люк. – Этот инцидент страшно смущает всех присутствовавших там вчера вечером, и они просто хотели бы забыть о том, что это вообще имело место.

– Забыть? – с недоверием переспросил Мэт. Он почувствовал, что закипает. – Ни в коем случае. Мы разыщем этих слабоумных маньяков и в назидание другим накажем их.

– Мэт, поверь мне, сейчас не время думать о мщении и возмездии, – прервал Люк. Все, что касается ВМБДШ, начиная с их безрассудного плана с ветряными мельницами и кончая диверсией на ужине по сбору средств, уж слишком глупо, чтобы в это поверить. Никто: ни политики, ни лоббисту, ни даже представители прессы, которые там были, – не хочет, чтобы эта история стала известна, потому что они в ней тоже выглядят идиотами.

– Люк, но мы, черт возьми, не можем простить негодяям и отпустить их на все четыре стороны. Что, если они опять предпримут что-либо подобное?

– Не предпримут. Я уже припугнул их иском от имени всех участников обеда по сбору средств, в котором будет предъявлено обвинение в причинении огромного личного вреда, – заявил Люк, сохраняя спокойствие, в то время как Мэт был разгорячен. – Я пригрозил и тем, что ими займутся ФБР[4] и ФДА.[5] Если они соглашаются тихо и немедленно покинуть штат и впредь отказываются от планирования каких-либо инцидентов с добавлением спиртного в напитки или пищу, мы не будем их преследовать. Они уже собрались уезжать. Они понимают, что натворили дел, и до смерти напуганы.

Мэт в сильном возбуждении, ругаясь, начал ходить взад и вперед по комнате.

– Это неправильно, Люк. Они должны заплатить за то, что натворили.

– А как насчет той женщины, лоббиста, с которой ты провел прошлую ночь? – настойчиво спросил Люк. Ты думаешь, она захочет, чтобы… э-э-э… случившееся стало достоянием гласности? Именно это и произойдет, если ты попытаешься преследовать молодчиков из ВМБДШ.

Лицо Мэта исказила гримаса. Бегство Кристины свидетельствовало о ее нежелании продолжить с ним интимные отношения, не говоря уже о том, чтобы предать это гласности.

– Я уверен, что она не захочет, – признал он. Как ни терзало его сознание несправедливости ситуации, Мэт начинал понимать, к чему клонит Люк. Он должен был притворяться, что прошлой ночи вовсе не было, и делать это убедительно. Забыть, что это вообще случилось. Забыть ее.

Люк с любопытством рассматривал брата.

– Так как же? – спросил он. – Ты собираешься с ней снова видеться?

– С кем видеться? – мрачно парировал Мэт. – Прошлой ночи не было, не забыл?

Кейла держалась, пока, благополучно добравшись, не оказалась в квартире Кристины, и только тут дала волю накопившимся слезам. Она долго плакала, охваченная смятением, обидой и раскаянием. Наконец от изнеможения слезы иссякли, но подавленность и боль остались.

Так или иначе, она обманывала себя, воображая, что влюбилась с первого взгляда, а потом дала волю животной страсти, полагая, что Мэт Минтир разделяет ее чувства. Но он не разделял. Его поведение этим утром явственно обнаружило его чувства или же их отсутствие.

Ну как, как я могла себе это позволить? Кейла терялась в поисках причины, и тут ей на ум пришло потрясающее объяснение. Оказывается, вчера была третья годовщина свадьбы Скотта и Виктории Сарес. Пятое февраля, дата, которую Кейла будет помнить всегда, потому что это было именно то число, которое она выбрала для своей собственной свадьбы – со Скоттом Саресом. То, что он женился на другой женщине в этот самый день, внезапно бросив Кейлу, показало со всей очевидностью, каким жестоким и бесчувственным человеком был Скотт. Все говорили, что ей просто повезло и она, несомненно, избежала жестокого разочарования.

Но Кейла все-таки страдала от жестокого разочарования и находила слова, сказанные из лучших побуждений, слабым утешением. Теперь, три года спустя, она считала, что наконец-то покончила со Скоттом, что все уже позади, но вчерашние события заставили ее усомниться в том, что она действительно исцелилась. Не было ли это некой бессознательной, реакцией на годовщину их разрыва? Не это ли заставило ее искать успокоения в объятиях другого мужчины?

Если не считать того, что это оказалось вовсе не успокоением, а, наоборот, страстным, неистовым и волнующим приключением и она совершенно не вспоминала о Скотте. Кейла полностью утратила контроль над собой. Она вся пылала. Надо бежать отсюда! Стремление оставить этот город, забыть о достойной сожаления утрате здравого смысла побудило Кейлу действовать. Она пошвыряла свою одежду в небольшой чемодан, написала коротенькую записку Кристине и прямо-таки понеслась к своей машине.

К несчастью, убежать от своих мыслей было не так легко, как покинуть город. На протяжении всей поездки назад в Вашингтон ей не давали покоя мысли о возможных последствиях. Что, если она забеременела от него прошлой ночью? Сердце Кейлы сжалось. Быть беременной от мужчины, который даже не знает ее имени… О, размышлять над этим было слишком ужасно! Поэтому она переключилась на другие волнующие ее проблемы.

А что, если Мэт Минтир позабавит ребят из партии, рассказав им о приключении в номере гостиницы прошлой ночью? Это было бы равнозначно объявлению на стене мужского туалета, с именем и номером телефона ее сестры, с примечанием: «Желаете хорошо провести время, звоните Кристине». Кристина Макклур была бы помечена клеймом женщины-лоббиста, которая пробивала себе дорогу в столице штата, проводя ночи в чужих постелях!

Что бы она на это могла сказать своей сестре? Как бы она когда-нибудь смогла это объяснить?

Позднее, уже находясь в своей малогабаритной квартире в одном из беспорядочно растущих жилых комплексов, состоящих из нескольких многоквартирных домов, которые окружают Вашингтон, Кейла беспокойно ходила взад и вперед по комнате, стараясь найти верные слова и способ рассказать своей сестре о том, что случилось.

Но когда Кристина позвонила ей в воскресенье вечером, Кейла не воспользовалась ни одной из своих заранее отрепетированных речей. У нее не было возможности.

– Кейла, я просто хотела поблагодарить тебя, – торопливо затараторила Кристина, даже не утруждая себя приветствием. – Мы с Бондом были вместе весь уик-энд, и это было самое замечательное время, которое мы когда-либо проводили вместе. Мы смогли сказать друг другу все, о чем не говорили раньше, я… – она прервала разговор, хихикая, – …подожди, он пытается отнять у меня трубку. Он сам хочет поблагодарить тебя.

– Бонд сейчас там с тобой? – спросила Кейла.

– Я здесь, – ответил сам Бойд. – Я изменил свой график, чтобы задержаться еще на несколько дней. Я улетаю в Атланту в среду.

Они поболтали еще несколько минут, прежде чем Бойд поблагодарил ее за то, что она подменила Кристину в пятницу вечером и они смогли встретиться. Он шутливо добавил:

– Мы перед тобой в долгу, Кейла. В большом, долгу.

Что она могла сказать на это? – сурово вопрошала Кейла самое себя. Кристина и Бойд определенно были на седьмом небе от радости, по крайней мере сейчас. Зачем же портить им настроение?

Кристина опять взяла трубку.

– Кейла, нам нужно запланировать совместный уик-энд в ближайшее время, – сказала она весело. – Возможно, я недолго останусь в Харрисберге.

– Ты собираешься переезжать в Атланту, чтобы быть рядом с Бондом? – догадалась Кейла. – Я думаю, Кристина, что с точки зрения карьеры этот переезд был бы очень разумным шагом. – Осмелится ли она признаться, что при обстоятельствах, которые она непреднамеренно создала, это совершенно определенно был великолепный в отношении карьеры шаг?

– Конечно же, нет, – сухо сказала Кристина. – С точки зрения карьеры глупо уезжать, когда я наконец знаю все ходы и выходы, установила массу контактов и завоевала определенную репутацию благодаря своим деловым качествам. Но на сей раз, Кейла, я ставлю личную жизнь на первый план.

Кристина глубоко вздохнула и энергично продолжала:

– Я знаю, Пенни советовала нам всегда полагаться на себя и ни в коем случае на мужчин, но именно эта позиция в прошлый раз разрушила наши с Бойдом отношения; на этот раз я собираюсь попытать счастья в любви, Кейла.

Кейла прикрыла глаза, ее охватили мириады противоречивых чувств. Облегчение, потому что, если Кристина покинет Харрисберг, ей не придется сталкиваться с неприятностями, которые на нее навлекла Кейла. Счастье, оттого что Кристине и Бонду, похоже все-таки удастся разрешить свои проблемы. И одновременно тревога и опасение из-за того, что ее сестра очень рисковала, отказываясь от карьеры, которая давала ей уверенность в будущем, ради любви, не гарантировавшей такой уверенности.

Потому что любовь совершенно определенно не вселяет уверенности. В жизни Кейлы любовь заканчивалась или смертью – ее матери, когда ей было семь, а тремя годами позже смертью ее отца, – или, как было у ее мачехи Пенни с ее двумя неудачными замужествами после смерти отца близнецов (то есть Кейлы и Кристины) и у самой Кейлы со Скоттом Саресом, – изменой и уходом. А после катастрофы с Мэтом Минтиром Кейла и вовсе не стремилась вновь рисковать подобным образом. Слишком дорого это обходится, и слишком болезненно.

Но она хранила свои мысли и сомнения при себе и горячо желала всего самого наилучшего своей сестре. Слишком часто Пенни разрушала романтические мечты близнецов несколькими циничными замечаниями, которые всегда высказывались из лучших побуждений, но тем не менее все равно обескураживали, внося в душу разлад и сумятицу. Кейла не хотела омрачать счастье Кристины. Возможно, глубоко внутри у нее все еще мерцала, то вспыхивая, то угасая, мечта о том, что настоящая любовь, несмотря ни на что, существует и что бывают романтические истории со счастливым концом.

Она хотела верить, что это возможно и, может быть, когда-нибудь… когда-нибудь это случится с ней. Но этого не произошло со Скотом Саресом и не произойдет с Мэтом Минтиром. Невольно ее мысли перенеслись в прошлое, к тому моменту в зале, когда ее взгляд встретился с потрясающими синими глазами Мэта. У нее участилось сердцебиение точно так, как это было в тот момент, в тот вечер. Она опять едва не расплакалась, но ей удалось сдержать слезы.

Даст Бог, она забудет об этой ночи, как будто ее и не было. И что бы ни было – ну даже если окажется, что она беременна и у нее будет пять близнецов! – она никогда больше не увидится и не заговорит с Мэтом Минтиром. Она дала себе такое обещание.

У Мэта был обычный суматошный понедельник, начавшийся с рабочего завтрака с одним из акционерных избирателей, за которым последовал предвыборный митинг перед совещанием. К половине первого он был в своем офисе, чтобы поговорить с Люком, своим заведующим кадрами. Затем встретился с юристом Бюро по законодательным вопросам. После этой встречи он беседовал с несколькими избирателями, которые заходили к нему в офис для обсуждения насущных проблем округа.

Но к концу дня по плану у него ничего не оставалось – все его встречи и дела на этот день были завершены: Поскольку не осталось ничего, что бы занимало его мысли, он был вынужден задуматься над тем, о чем сознательно избегал думать. Забудь о том, что эта ночь в пятницу вообще была, посоветовал Люк. Но Мэт просто не мог избавиться от непрошеных мыслей.

В конце концов он трезво оценил ситуацию. Не в его характере было заниматься любовью с женщиной, а потом никогда больше не встречаться с ней. Он был слишком разборчив для того, чтобы позволить себе случайные связи на одну ночь. Неважно, насколько старомодными были его взгляды, но он не занимался сексом с женщиной, к которой ничего не испытывал. Уже тот факт, что он лег в постель с Кристиной Макклур, не беря в расчет действий ВМБДШ, означал, что он что-то испытывал к ней. Он не задумывался над тем, насколько сильны и глубоки были его чувства, он просто понимал, что не может не встретиться с ней вновь.

Не имея четкого представления о том, что он собирается делать и говорить, Мэт прибыл в штаб-квартиру ПИТА и был препровожден в офис Кристины Макклур приятно улыбающейся секретаршей, ведущей прием посетителей. Он попросил молодую женщину не называть его, давая понять, что ему рады в любое время. С застывшей улыбкой секретарша удовлетворила его просьбу, и Мэт большими шагами прошел к двери и тихо отворил ее.

Внутри кабинета стояла пара, слившаяся в жарких объятиях. Звуки тяжелого дыхания мужчины и женских всхлипов с придыханием пронзали тишину и отдавались в ушах Мэта. Он остановился как вкопанный, челюсть у него комично отвисла. Но он не находил ничего смешного в том, что так несвоевременно прервал их.

Хотя ее длинные светло-каштановые волосы были собраны в тугой французский пучок, вместо того чтобы мягко и свободно падать на спину, хотя ее лицо полностью заслонял другой мужчина, Мэт без малейшего колебания узнал в молодой женщине, заключенной в крепкие объятия, свою былую любовницу, с которой провел ночь в пятницу. Кристина Маклур.

Отчаянно не желая быть увиденным, он попятился яз кабинета. Но опоздал на одно мгновение. Каким-то образом пара, должно быть, почувствовала его присутствие, или, возможно, им нужно было выпрямиться, чтобы набрать воздуха, – но, каковы бы ни причины, они внезапно разъединились.

И повернулись к нему.

Мэт подавил в себе желание выругаться вслух. Но ему не удалось так же легко справиться с яростной волной злобы, с дикой силой захлестнувшей его. Надо было быть глупцом, чтобы явиться сюда, злился Мэт на самого себя. Более всего ранило, подобно удару ножом в спину, сознание того, что его предали. Как могла она отдаваться ему всецело в пятницу, а уже в следующий понедельник оказаться в объятиях другого мужчины!

– О, – Кристина выглядела потрясенной, увидев его.

Держу пари, она удивлена, злобно думал Мэт. Она поймана с поличным. Ему стало интересно, был ли ее теперешний любовник еще одним законодателем, готовым стать жертвой прелестей этой женщины-паука. Ничего себе методы лоббирования у этой Кристины Макклур! Подумать только, и он еще волновался, что ее расстроит дурная слава. Ха! Она, возможно, упивалась ею, считая, что это благоприятствует ее карьере.

Сейчас она залилась краской смущения, и Мэт поразился, как хорошо она изображала деланно застенчивую, приведенную в замешательство, непорочную девушку, которая то робко улыбается попеременно Мэту, а затем мужчине, в чьих объятиях она уютно устроилась и не торопится их покидать, то опускает глазки.

– Сенатор Минтир? – спросила она тихим и удивленным голосом, как будто была не уверена, что это он. – Простите. У нас была назначена встреча?

Мэт не поддался искушению сбить ее с ног. Он ни разу в жизни не ударил женщину и не собирался позволить этой ничтожной проститутке спровоцировать себя применить физическую силу.

– Нет, у нас не было назначено встречи, миз[6] Макклур, – сухо ответил он голосом, полным сарказма. – Я подумал, что мне следует заскочить и убедиться, что вы благополучно добрались до офиса.

У нее был озадаченный вид. На Мэта невольно произвело впечатление, как правдоподобно она сумели изобразить замешательство, как будто представления не имела, зачем сенатору Минтиру понадобилось заезжать к ней, как будто его завуалированное упоминание о ночи в пятницу совершенно ускользнуло от ее внимания: Что касается притворства, то эта девица могла бы заткнуть за пояс Джулию Робертс.[7]

– Разве была какая-либо причина, из-за которой она могла бы не добраться сюда благополучно? – спросил мужчина, испытующе глядя на Мэта.

Мэт обратил внимание, как по-хозяйски этот парень удерживал ее возле себя и что в его голосе прозвучал легкий вызов. Его тон и его поза, казалось говорили: «Это моя женщина». О, да тебя обводят вокруг пальца, приятель, подумал Мэт, на мгновение почувствовав прилив жалости к нему.

Кристина откашлялась, затем улыбнулась.

– Сенатор Минтир, позвольте представить вас Бойду Сойеру. Он врач, работает в Медицинском исследовательском центре в Атланте. Бойд, это член сената штата Мэтью Минтир, который только что объявил о своем намерении баллотироваться на место в Конгрессе. Мы все уверены, что он победит и в январе будет в Вашингтоне.

Мэт был ошеломлен. Как хладнокровно, как гладко, как невинно она с этим справилась! Представляя одного любовника другому. Неужели теперь предполагается обмен любезностями? Возможно, ему следует спросить Бойда Сойера о его последней партии в гольф?

Мэт едва не фыркнул от возмущения. Чем скорее он ускользнет от этой барракуды, тем лучше.

– Я желаю вам успешно провести вашу выборную кампанию, – сказал Бойд Сойер с подкупающей искренностью.

Несчастный простофиля явно не подозревает, что был обманут в этот уик-энд. Мэт почувствовал нараставшую враждебность, причем исключительно по отношению к Кристине.

– Успехов вам в ваших медицинских исследованиях, – сказал он Сойеру. – Надеюсь, вы найдете… э-э-э… что бы вы там ни искали. – Нет никакого смысла на него сердиться. Бойд Сойер был просто невинным свидетелем.

Мэт шагнул за дверь. Но он не смог удержаться и обернулся, чтобы нанести прощальный удар коварной Кристине.

– Вы рассказали Бонду о ночи в пятницу и о безобразии, учиненном молодчикам» из ВМБДШ? – спросил он, от души рассмеявшись, но при этом несколько переиграв. Так, что это прозвучало неестественно даже, для его собственных ушей. Он определенно не обладал такими актерскими способностями, как Кристина. Тем не менее он упорно продолжал свой спектакль.

– Что за шайка с их идиотскими шутками… гм?.. Я понимаю, что всем нам полагается хранить молчание о той ночи, но к чему секреты и притворство между такими старыми друзьями, как мы с вами. Правильно, Кристина?

Он испытал удовлетворение, заметив, как с явной тревогой расширились у нее глаза, в этом невозможно было ошибиться. Ему было интересно, что за ложь она придумала, чтобы объяснить Сойеру, где провела ночь в прошлую пятницу. Возможно, сочинила небылицу о больной бабушке или что-то в этом роде. Он испытывал по отношению к Бонду Сойеру нечто вроде чувства мужской солидарности и надеялся, что он так же легко избавится от ее коварных чар, как это удалось ему.

Потому что при свете морозного февральского дня Мэт вдруг понял, что так сильно действовавшее на него обаяние Кристины Макклур утратило над ним свою власть. Он свободен. Возможно, это было следствием шока от того, что он увидел ее в объятиях другого мужчины, возможно, это произошло из-за лживого представления, так мастерски сыгранного ею. Как бы то ни было, он понял, что сегодня, глядя в ее медово-карие глаза, он не испытывал такого трепета, как в пятницу. Он смотрел на ее нежный рот, и его не тянуло непременно поцеловать ее.

Какое бы непостижимое очарование и чувственность ни притягивали его в ней, сейчас они исчезли. Он смотрел на нее, не сгорая от томительного желания. Как это ни странно, но ему казалось, что в ту страстную ночь в пятницу он был с кем-то совершенно другим.

А может быть, он и был с кем-то другим. Губы Мэта скривились в циничной усмешке. Он был с плодом своего воображения, своего пьяного воображения. Он видел в Кристине Макклур то, что хотел увидеть; он превратил ее в свою реально воплотившуюся мечту.

Сейчас, при свете дня, Мэт трезво взглянул правде в лицо. Девушка его мечты – женщина его мечты – именно этим и была. Мечтой. Мечтой, которая умерла.