Прокол (Фбр-триллер, №9)

ГЛАВА

1

ГОРЫ ПОКОНО

Рядом с Блессед-Крик, Пенсильвания

ВЕЧЕР ПЯТНИЦЫ

я Было темнее , чем привык Савич, ведь на расстоянии пятидесяти миль не было городских огней. Луна острым серпом прорезала пухлые чёрные тучи. Он опустил окно и понюхал воздух. Снег идёт, подумал он, много снега, более чем достаточно, чтобы утром слепить снеговика вместе с Шерлоком и Шоном; а потом они втроём могли бы прогуляться по прекрасному лесу, полному елей и сосен, к озеру Клистер.

, слева от которой виднелись заснеженные валуны и ряды густых деревьев, а справа — ограждение. Безупречная жизнь совсем не весела. Я ограбил тот банк, смеясь до упаду. больно, пока я...

Когда раздался внезапный хлопок, громкий, как выстрел из дробовика, он автоматически отскочил в сторону. За хлопком последовал жёсткий шлепок резины об асфальт. Выхлоп, чёртов выхлоп. Руль «Субару» дёрнулся в его руках, и задняя часть машины резко рванула влево. Он плавно пустил машину в занос и отпустил педаль газа, но инерция «Субару» рванула её в сугроб. Несмотря на ремень безопасности, его голова ударилась о руль, на мгновение оглушив его. Затем всё стихло. Савич поднял голову, встряхнул ею, надеясь, что не ушибся, и медленно выбрался из машины. Заднее колесо со стороны водителя лопнуло.

В общем, он предпочёл сугроб прорыву ограждения. Он застёгнул пальто, туго обмотал шею шарфом и расчистил снег из-под левого переднего колеса. Довольный, он сел обратно в машину и включил заднюю передачу. «Субару» почти не колебался, просто выехал задним ходом, сильно накренившись влево. Савич снова вылез из машины, взял запасное колесо и домкрат. Он позвонил Шерлок, рассказал ей о случившемся и сказал, что опоздает минут на двадцать.

Пакет с продуктами из магазина «Lew's Friendly Staples» в городке Блессед-Крик вывалился наружу. Он подумал, что магазин «Lew's Staples» предназначен в первую очередь для туристов. Цены в «Lew's» были высокими, но его маленький магазинчик работал почти круглосуточно, и это было важно для всех приезжих, как и то, что домик, где они с Шерлоком и Шоном остановились на долгие выходные, находился всего в десяти милях отсюда. Он подобрал с пассажирского сиденья связку сморщенной моркови…

Боковая часть дна, для носа снеговика. Бутылка двухпроцентного молока для Шона не лопнула, в отличие от большого, но прекрасного арбуза, неожиданно обнаруженного в середине января в почти пустом контейнере для овощей и фруктов в продуктовом магазине размером с его столовую. Она разлетелась, забрызгав коробку с попкорном для микроволновки.

Он не собирался сейчас его убирать, но выглядело всё не так уж плохо, возможно, даже большую часть можно было спасти. Поднимая заднюю часть машины на домкрате, он подумал, что этот арбуз очень похож на хижину, которую они арендовали у босса Савича, Джимми Мейтленда, который регулярно сдавал её друзьям и сыновьям-студентам. Им потребовалось два часа, чтобы отмыть хижину, прежде чем она снова стала пригодной для жилья.

Ему не потребовалось много времени, чтобы поменять колесо. Он как раз затягивал последнюю гайку, когда услышал какой-то звук. Он обернулся и увидел, как в шести метрах от него из деревьев выскочила женщина. Она бежала прямо на него, дико размахивая руками и крича что-то непонятное. Её длинные, тёмные и прямые волосы развевались на бегу. Её лицо было совершенно белым под бледным серпом луны, внезапно прорезавшим тяжёлые тёмные тучи.

Когда она подошла к нему, она все еще кричала, ее дыхание было прерывистым.

Слова, которые он не мог понять, вылетели из ее уст.

Он вскочил на ноги в мгновение ока. «Всё в порядке. Всё в порядке, вы меня нашли. Я агент ФБР. Всё будет хорошо». Он пока оставил свой SIG на поясе. Она была так напугана, что задыхалась, говорила быстро и высоко, истерика размазывала её слова, как густая смазка. «Этот мужчина, он в доме!

Он пытается меня убить. Боже, помоги мне! »

Она бросилась к нему. Савич на мгновение вздрогнул, затем взял её за руки и нежно притянул к себе, похлопав по спине. На ней не было ни пальто, ни даже свитера, лишь что-то похожее на лёгкое летнее платье на тонких бретельках. «Всё в порядке», – сказал он ей в волосы. Молодая женщина, не старше тридцати, подумал он, но так напугана, что упадёт в обморок, если не успокоится. Он пытался успокоить её, но безуспешно. Она повторяла снова и снова, голос её прерывался, ужас бил его по лицу: «Этот мужчина, он в доме, он пытается меня убить. Ты должен мне помочь!»

Одни и те же слова, снова и снова, ничего конкретного, никаких имён, ничего, кроме того, что она говорила с тех пор, как выбежала из леса. Голос её охрип, но истерика продолжала нарастать. Глаза потемнели, дикие и испуганные.

Он обхватил ее лицо руками и посмотрел ей прямо в лицо.

«Послушай меня. Я коп. С тобой всё будет в порядке. Я тебя защищу. Просто скажи мне, где ты живёшь?»

«Там», — она резко махнула рукой влево.

«Хорошо, этот человек все еще там?»

«Да, да, он там, он хочет меня убить».

«Всё в порядке, просто держи себя в руках. Я сейчас позвоню шерифу».

« Нет, пожалуйста, пожалуйста, помогите мне сейчас же, вы должны, отведите меня обратно в дом, там мужчина, пожалуйста! Помогите мне!»

«Зачем тебе туда возвращаться, если кто-то пытается тебя убить?»

«Пожалуйста, вы должны вернуть меня. Вы должны поймать его, остановить его.

Пожалуйста!"

Савич отстранился, взял её руки в свои и пристально посмотрел на её белое лицо. Глаза у неё были очень тёмные, а лицо настолько белым, что ему показалось, будто она вот-вот впадёт в шок. «Шериф», — сказал он, но она отстранилась и побежала прочь, с главной дороги.

Он поймал её в мгновение ока. Она боролась, рыдала, дикое безумие вырывалось из неё, пока он не сказал: «Хорошо. Я отвезу тебя домой. Ты можешь мне доверять. Нет, не пытайся двигаться. Но было бы глупо с моей стороны идти туда с тобой одной. Я зову на помощь».

Он взял её за руку, достал телефон и набрал 911. Она не пыталась уйти. Она стояла рядом с ним, послушная и молчаливая, и ничего не говорила. Телефон не работал. Но это было бессмысленно. Он разговаривал с Шерлоком всего полчаса назад, звоня с того же места. Он попробовал ещё раз. Телефон был мёртв, как та сморщенная морковь, которую он только что купил. Это было бессмысленно. Он попробовал ещё раз. Ничего. Что ему было делать? «Мой телефон не работает. Это бессмысленно».

«Ты должна мне помочь». Он посмотрел на её бледное лицо. Выбора не было. Он мог бы затащить её в машину и отвезти в офис шерифа, но нутром он знал, что она будет сопротивляться, как сумасшедшая. Он видел её нетерпение, её страх, исходивший от неё яростными волнами. «Послушай меня. Я отвезу тебя обратно домой. Всё будет хорошо. Пойдём со мной к машине».

Он положил продукты обратно в сумку и переставил ее на заднее сиденье.

Он поднял арбуз и закинул его в деревья, затем помог ей сесть в машину и пристегнул ремень безопасности. Она прошептала «спасибо» раз десять, а может, и больше, снова и снова. В тот момент у него не осталось никаких сомнений, что кто-то пытается причинить ей боль. Он покачал головой, сетуя на превратности судьбы.

Всё, чего он хотел, – это длинные выходные, чтобы гулять по лесу с женой и сыном, учить его отличать ель от сосны, а теперь он вернулся к работе. Он включил обогреватель на полную мощность, но она, казалось, не замечала этого. Казалось, ей даже не было холодно.

"Где вы живете?"

Она указала на боковую дорогу, справа от главной. «Туда, пожалуйста, поторопитесь. Он собирается меня убить, он ждёт, он…»

Савич свернул на Клейтон-роуд, узкую, но хорошо вымощенную. «Это дорога сюда?»

Она кивнула. «Пожалуйста, поторопитесь, поторопитесь…» Она тяжело дышала, задыхаясь. Он ехал посередине дороги. Вокруг них лежали сугробы снега.

Он заехал за угол и увидел на пологом возвышении слева большой дом, из окон на первом этаже которого горел свет.

«Вот он, да, это мой дом, пожалуйста, поторопитесь, пожалуйста, Боже, вам нужно поторопиться...»

«Да, мы здесь. Я хочу, чтобы ты остался здесь…»

Но она уже выбежала из дома, бежала к входной двери и кричала через плечо: «Скорее, скорее, скорее! Вы должны остановить его!»

Савич вытащил свой SIG, догнал ее и схватил за руку.

«Помедленнее. Этот человек — вы его знаете?»

Она ничего не говорила, отчаянно трясла головой, отчего ее волосы развевались, и повторяла: «Скорее, скорее!»

Входная дверь была не заперта. Савич держал её за собой, открывая дверь и размахивая пистолетом из стороны в сторону. Он ничего не видел и ничего не слышал.

Он чуть не потерял ее, когда она попыталась вырваться, но он удержал ее, сказав:

«Где гостиная?»

Казалось, она была ещё более напугана, чем прежде, её зрачки были расширены до предела, и она рыдала, не в силах говорить. Она указала направо.

«Ладно, всё в порядке, мы идём в гостиную». Он двигался медленно и осторожно, размахивая своим SIG во всех направлениях.

Никого не было видно. Ничего. Казалось, дом был пуст, если не считать их двоих.

В камине горел яркий огонь, так что она, вероятно, ушла ненадолго. В большой комнате было тепло, даже уютно, все лампы горели, защищая от темноты и пронизывающего холода снаружи.

«Послушай меня», — сказал он, усаживая её на диван. «Нет, ничего не говори, просто слушай. Я хочу, чтобы ты оставалась здесь, понимаешь?»

Ее рот двигался, и он боялся, что она вот-вот сложится, но она медленно кивнула.

«Не двигайся. Я серьёзно. Я хочу, чтобы ты была в безопасности, так что не вставай с этого дивана.

Я собираюсь обыскать дом. Если кого-нибудь увидите или услышите, кричите как можно громче, хорошо?

Она снова кивнула.

Савич ещё раз взглянул на неё, прежде чем выйти из гостиной. Она сидела, застыв, положив руки на колени, и смотрела прямо перед собой, в пустоту. Одна из тонких бретелька летнего платья сползла с плеча. Летнее платье?

Дом был большим, одна комната переходила в другую. Везде горел свет, и почему? Кому захочется прятаться в освещённой комнате? Он прошёл через столовую, в большую кухню, а затем в прихожую. С правой стороны широкого коридора он увидел библиотеку, кабинет, туалет и небольшую гостиную, похожую на старомодный женский кабинет, с небольшим письменным столом, плюшевым диванчиком и…

На деревянном полу лежал прекрасный персидский ковёр. В комнате было много картотечных шкафов и старая пишущая машинка.

Нигде никого не было видно. Он проверил каждый дюйм первого этажа.

Мужчина, убийца, кем бы он ни был, исчез, и это, конечно, имело смысл. Она сбежала от него, чтобы найти помощь. Мужчина знал это и сам сбежал. Савич быстро вернулся в гостиную. Она сидела там же, где он её оставил, всё ещё положив руки на колени, всё ещё глядя, на этот раз в камин.

«Здесь никого нет, по крайней мере, на первом этаже. Мужчина, вероятно, убежал, когда вы сбежали. Теперь вы должны рассказать мне больше. Кто этот мужчина?

Ты его знаешь? Почему он пытается тебя убить? Ты уверен, что это не грабитель, и ты застал его врасплох? Он пытался тебя убить, а ты убежал? Он за тобой гнался?

Она не издала ни звука. Медленно повернулась к нему, а затем посмотрела на потолок.

И тут он увидел обручальное кольцо на её пальце. Где её муж? «Вы должны поговорить со мной, миссис…?»

Она всё время смотрела вверх. Савич нахмурился, тоже глядя на потолок. Высота была добрых девять-десять футов, с красивой старомодной тёмной лепниной.

Внезапно наверху раздался какой-то звук, какой-то глухой стук, плотный, громкий, словно кто-то тяжело шагал или, может быть, кто-то опрокинул мебель. Но как она узнала об этом ещё до того, как он что-то услышал?

Савич почувствовал такой сильный приступ страха, что у него перехватило дыхание. Он поднял SIG и уставился в потолок. Больше, конечно же, ничего не было слышно, ни звука. Он испытывал отвращение к себе. А чего он ожидал?

Он снова пришел в себя, сделал несколько глубоких вдохов, когда раздался еще один звук, но на этот раз не стук, он не знал, что это было.

Он знал только, что кто-то находится прямо у них над головой.

У него пересохло во рту, когда он спросил: «Этот человек там, наверху?»

Ее губы шевелились, но из них вырывались лишь прерывистые вздохи, полные страха, слишком глубокого, чтобы его можно было понять.

«Оставайтесь здесь», — сказал он. «Вы меня поняли? Всё верно, не двигайтесь. Я пойду посмотрю, что там наверху».

Савич подошёл к широкой лестнице. Почему наверху не горел свет? Он поднялся по лестнице, крепко держа пистолет-пулемет, останавливаясь каждые пару шагов и прислушиваясь.

Вот он, ещё один звук. Теперь он был зол. Кто-то играл в игры, игры, которые немного напомнили ему о самой ужасной преступнице, с которой он когда-либо сталкивался, Тэмми Таттл, кошмар, который до сих пор его преследовал.

когда его мозг отключился настолько, что впустил это. Но здесь, наверху, была не Тэмми.

Слава Богу, она давно умерла.

Ступени были покрыты не ковром, а просто голым массивом дуба, прекрасно отделанного, и его шаги громко разносились в тишине. Он чувствовал тяжесть каждой ступеньки, уверенный, что ноги слегка утопают в тяжёлых досках.

Он добрался до верхней площадки лестницы и на мгновение остановился, прислушиваясь. Ничего не услышал. Он ощупал стену, пока не нашёл выключатель. Щёлкнул им, и длинный коридор осветился. Пол здесь был устлан толстым старым ковром. Он заходил в комнату за комнатой, все спальни, большинство из которых выглядели давно пустыми, за исключением комнаты мальчика с плакатами старых рок-групп на каждой стене и всевозможными игрушками и играми, покрывающими все поверхности. Повсюду не было разбросано никакой одежды, а кровать была заправлена. Посередине лежал старый футбольный мяч с автографом непобедимых «Долфинс» 1972 года. В конце коридора находилась огромная хозяйская спальня с заправленной кроватью, всё пространство было идеально чистым. Он открыл шкаф и обнаружил на полу пару джинсов и толстовку, а также пару женских сапог, одни на других. Он зашёл в каждую из пяти старомодных ванных комнат, обыскал бесчисленное количество шкафов и наконец добрался до своего рода кабинета, стены которого были увешаны репродукциями с видами Лондона и Парижа. Здесь не было большого медиацентра, только телевизор на тумбе в углу, на котором шатающимся образом лежало что-то похожее на телегид , бильярдный стол, несколько кресел и один потрёпанный кожаный диван, который выглядел так, будто им пользовались как минимум два поколения.

Воцарилась тишина, густая и мертвая.

Что бы они ни слышали, нет, кого бы они ни слышали, все это исчезло.

Савич чувствовал себя беспомощным, и это чувство он ненавидел. Он подумал, не выскользнул ли издававший эти звуки человек из окна на втором этаже.

Савич медленно пошёл по коридору, насторожившись, с СИГом в руке. Внезапно он почувствовал что-то, что-то близкое, что-то прямо за ним. Савич на мгновение замер, затем быстро, пригнувшись, обернулся, подняв СИГ. Вокруг никого не было, ни пылинки, но странным было то, что в самом воздухе висела какая-то тяжесть, словно что-то должно было там быть, словно, возможно, оно и было, просто невидимо для него. Он покачал головой.

Он понятия не имел, что происходит на самом деле. Единственным, кто мог прояснить ситуацию, была женщина внизу, сидящая на цветочном диване, глядя в камин, в платье, которое больше подходило для лета, чем для этой ледяной зимней ночи. Он мог напоить её чаем, успокоить, разговорить, убедить позволить ему отвести её к шерифу.

Он почти дошёл до лестницы, когда услышал другой шум. Он раздался где-то сверху.

ГЛАВА

2

А НА ЧЕРДАКЕ . Он услышал скрип шагов наверху, словно кто-то осторожно, медленно, чтобы не упасть, переступал с одной доски на другую, стараясь двигаться как можно тише. Савич сосредоточился и успокоился. Значит, на чердаке был какой-то дурак, который пытался напугать его до смерти. Тот самый дурак, которого они с женщиной слышали раньше. Он всё-таки не выпрыгнул из окна.

Разозлившись, Савич заставил себя замереть. Он продолжал смотреть вверх, ожидая новых шагов, чтобы определить, где находится мужчина, но ничего не было слышно, лишь тишина пустого дома.

Он увидел чердачный шнур, аккуратно замаскированный под окном, в конце длинного коридора. Он подбежал к нему, развязал и потянул вниз.

Лестница плавно спускалась с потолка, ее нижняя ступенька касалась ковра в коридоре.

Наступила тьма. Он достал свой швейцарский нож с фонариком и включил его. Это было лучше, чем ничего, хотя и ненамного.

Он поднялся по лестнице, все чувства обострились. Он твёрдо стоял на деревянной лестнице, когда его голова и грудь оказались над чердачным проёмом, и огляделся вокруг, насколько проникал скудный свет фонарика. Там было темно, как пиратская повязка Шона, и не было ни одного окна, чтобы пропускать лунный свет. Он остался на лестнице, не желая подниматься на чердак. Было слишком темно, и он чувствовал себя уязвимым, даже с пистолетом-пулеметом. Он продолжал светить фонариком вокруг себя, но дальность его света была настолько ограниченной, что он не мог разглядеть ничего дальше трёх метров.

Наконец он заговорил: «Есть кто-нибудь здесь?»

Не было ни звука, ни шёпота. Сам воздух казался старым и мёртвым, словно дыхание внутри мавзолея. Он снова обвёл фонариком.

Он снова остановился, прислушался. «Есть кто-нибудь здесь?»

Не было ничего, даже шуршания мыши, что могло бы потревожить толстый слой пыли, витавший в воздухе.

Внезапно раздался громкий свистящий звук, словно что-то всасывало весь воздух на своём пути. Казалось, он исходил отовсюду. Что-то большое, чёрное, двигавшееся, словно дюжина хлопающих крыльев, с силой врезалось в него, отбросив назад. Он потерял равновесие и упал обратно в отверстие, не найдя опоры для ног на лестнице. Он приземлился спиной на ковёр. Он лежал так всего мгновение, его разум был ошеломлён и гадал, какой вред он нанёс своему телу.

Ему нужно было взять себя в руки. Тот, кто его ударил, мог ударить его снова.

В следующее мгновение он направил свой SIG вверх и прислушался, но из чёрной дыры над головой не донеслось ни звука. Медленно, всё ещё прислушиваясь, он перекатился в сидячее положение и осмотрел своё тело. Он чувствовал вокруг себя свет, ровный и яркий. Казалось, с ним всё в порядке. Он медленно поднялся, потянулся и снова уставился в чёрную дыру, гадая, что же его ударило. Если не человек, а он был почти уверен, что это был не человек, то логичных вариантов было мало. Летучие мыши, подумал он, он, вероятно, потревожил целую кучу летучих мышей. Что летучие мыши делают в таком прекрасном доме? Он не мог придумать ничего другого. И, возможно, это летучие мыши издали этот звук. Возможно, летучие мыши были обычным явлением в Поконо, особенно зимой, когда холод загонял их в тёмные и тёплые места.

Хватит. Он поднялся наверх, остановился в последний раз, прислушиваясь, крепко сжимая в руках свой SIG.

Ему нужно было заставить её поговорить с ним, успокоить её, это было единственное, что оставалось. Он взбежал по лестнице через две ступеньки и бросился в гостиную, открывая рот, чтобы сказать ей, что ничего не нашёл.

Гостиная была пуста.

Он достал мобильный телефон и набрал номер Шерлока, прежде чем понял, что в прошлый раз он не смог им воспользоваться. Но она ответила сразу же.

«Диллон? Что случилось? У тебя проблемы с машиной?»

«Шерлок, я рад, что дозвонился до тебя. В последний раз, когда я пытался позвонить, он был недоступен. Что-то случилось».

Короткая пауза, нотки паники в голосе, затем: «С тобой все в порядке?»

«Да, я обещаю, но что-то случилось».

«Расскажи мне». Он как можно быстрее объяснил ей, что случилось. Рассказывая ей о том, как что-то выбило его с чердака, он старался говорить как можно спокойнее.

«Она исчезла. Думаю, она снова убежала. Она была так напугана, так истерична, что я ничего не смогла от неё добиться. Мы должны её найти. Не знаю, в опасности ли она ещё, но она уверена, что да. На улице холодно, а на ней не было пальто, даже свитера. Она могла замёрзнуть насмерть».

«Диллон, думаю, тебе стоит съездить в офис шерифа в Блессед-Крик. Помню, как мы проезжали мимо, прямо посреди Мейн-стрит. Я буду там с Шоном, как только смогу. Я позвоню шерифу, попрошу его встретиться с нами в его офисе. Будь осторожен, Диллон, езжай медленно и осторожно, смотри в оба, чтобы не пропустить эту женщину. Не волнуйся. Мы всё уладим. Я люблю тебя». Он слышал, как Шон поёт где-то на заднем плане. Вот это звучало нормально.

Он улыбнулся.

Десять минут спустя Шерлок вылез из старого джипа Джимми Мейтленда, который тот оставил у дома для своих сыновей. Она беспокоилась за Диллона,

Чувствуя себя напуганной сильнее обычного, возможно, потому что они были в отпуске, а это было так неожиданно. Пока Шон спал на заднем сиденье, похрапывая, вдыхая лёгкие облачка холодного воздуха, она позволила тревоге отразиться на её лице. Она постояла немного, заглядывая в небольшой кабинет шерифа, единственный свет которого горел в широких окнах. Она увидела пожилого мужчину с густой копной седых волос, возившегося с кофеваркой. Хорошо, это, должно быть, шериф. Он отнёсся к ней серьёзно.

Шериф Дузер Хармс стоял посреди своего кабинета, прислонившись спиной к кофейнику, скрестив руки на мускулистой груди, и наблюдал, как мужчина подъехал к джипу женщины. Мужчина открыл пассажирскую дверь джипа, отстегнул ремень детского автокресла и вытащил спящего мальчика. Все прижались друг к другу, а затем, как один, повернулись к его кабинету.

Мужчина вытащил удостоверение, едва войдя в кабинет. «Шериф Хармс? Я агент Диллон Савич, ФБР, а это моя жена, агент Лейси Шерлок. У нас возникла проблема, и нам нужно действовать быстро. Вам звонила моя жена».

«Да, так и было», — сказал шериф Хармс, оглядывая их. Ну, ну, два агента ФБР, муж и жена, даже маленький ребёнок. Что всё это значит? Агент Шерлок сказала ему лишь, что её муж хочет сообщить ему что-то важное. Дузер пожалел, что не допивает Bud Light, оставленный на телевизоре, и начал притопывать ногой.

Он был шерифом Блессед-Крик почти тридцать два года. Он полагал, что слышал все проблемы туристов, которые только могли прийти в голову, даже если эти туристы были агентами ФБР. Но он понимал важность вежливости и умел слушать, даже когда думал о том, как бы ему хотелось вернуться домой и посмотреть матч «76-х».

Он пожал всем руки, погладил мальчика по голове и выдвинул два стула. «В чём проблема, агент Савич? Ваша жена сказала, что вам срочно нужно меня принять».

«Это женщина, шериф, она выбежала перед моей машиной, размахивая руками, в истерике и крича, что какой-то мужчина пытается ее убить».

Шериф Хармс не произнес ни слова, лишь наклонился чуть ближе, не сводя глаз с лица Савича. Он никогда раньше не слышал ничего подобного. «Где она, агент Савич? Эта женщина?»

Савич рассказал ему о том, что произошло, в том числе о летучих мышах, которые сбросили его с чердачной лестницы в коридор второго этажа.

«Летучие мыши», — сказал шериф и кивнул, предлагая ему продолжать.

«Это единственное логичное объяснение, которое я могу придумать. Нам нужно поторопиться, шериф. Вы должны собрать своих помощников, чтобы мы могли обыскать дом. Она снова убежала, и я очень беспокоюсь за её безопасность. Она считает, что кто-то пытается её убить, и что бы ни происходило, что-то здесь явно не так».

«Вижу, вы обеспокоены, агент Савич. Вы говорили о том, чтобы отвезти её домой. Где она жила?»

Савич был готов выбросить шерифа Хармса через окно.

Время не на их стороне. Она была там в эту тёмную ночь, было холодно, и она была так взволнована, что он знал: она сделает какую-нибудь глупость. Он видел, как она съеживается в густых деревьях, дрожит от холода, плачет, её истерика нарастает, пока, возможно, мужчина не найдёт её. Или, может быть, она просто умрёт от страха без его помощи.

«Она живёт в большом доме на Клейтон-роуд. Нам нужно торопиться, шериф».

Савич поднялся. «Это примерно в пятнадцати минутах езды».

«Одну минуту, агент Савич. Вы сказали, что она исчезла, когда вы спустились?»

«Да, я оставил её в гостиной, велев ей не двигаться ни на дюйм. Я спускался вниз, чтобы дать ей горячего чая, надеясь успокоить её, добиться от неё хоть какого-то толка».

«Она не сказала вам, кто этот человек, который пытался ее убить?»

Савич покачал головой. Шерлок сказал: «Если мой муж говорит, что эта женщина в опасности, шериф, значит, она в опасности. Как думаете, мы сможем добраться до этого дома и начать её поиски?»

«Вы сказали, что это большой дом на Клейтон-роуд?»

Савич хотел вырубить старика, но, поскольку ситуация была локальной, независимо от того, где он находился, он проявил терпение. «Да, на небольшом возвышении слева от Клейтон-роуд; это узкая дорога, ответвляющаяся от трассы 85. Все фонари внизу горят, так что это как маяк».

Шериф Хармс начал вертеть в руках обгрызенный карандаш на столе. «Как вы думаете, это не больше полумили от трассы 85 на Клейтон-роуд?»

«Всё верно. Минут двенадцать-пятнадцать от Блессед-Крик. Послушайте, шериф, времени не хватает. Если мне придётся позвонить в Филадельфийское отделение, чтобы добиться каких-то действий, я позвоню, но это займёт время. Не думаю, что у этой женщины его осталось много. Нам нужно добраться до этого дома и найти её».

Шериф Хармс медленно поднялся, наклонился вперед, положив ладони на стол.

«Вы говорите о доме Барристера, агент Савич. Это самый большой дом в округе, вы правы. Вы сказали, что женщина жила там?»

«Да, конечно, она там жила. Это прекрасный дом, очень большой, но красивый, тёплый и уютный. В камине в гостиной горел огонь. Там никого не было: ни мужа, ни помощника, вообще никого. Я обыскал весь дом сверху донизу».

«После того, как летучие мыши выбили вас с чердака, вы спустились вниз?

И она исчезла?

«Да. Может, она услышала, как я вываливаюсь с чердака, и это её напугало.

Должно быть, она выбежала наружу, чтобы спрятаться в лесу.

«Как выглядела женщина, агент Савич?» — спросил шериф Хармс.

медленно, его выцветшие голубые глаза сосредоточились на лице Савича.

«Ей было лет тридцать, она была худенькая. Волосы длинные, прямые, тёмные, с пробором посередине. Я не помню цвет её глаз, но лицо было очень бледным. Она была одета не по-зимнему, это я вам точно говорю, и отчасти поэтому я и беспокоюсь».

Шериф Хармс сказал: «Это было превосходное описание, агент Савич.

Теперь мы можем пойти к барристеру и осмотреться. Можно посветить по всему лесу яркими фонарями, поднять много шума, но дело в том, что это будет пустой тратой времени.

«Я не понимаю как, шериф».

«Дело в том, агент Савич, что дом Барристера заброшен уже почти тридцать лет. Там никого нет, как и полжизни».

Шерлок нахмурился: «Тридцать лет? Ты хочешь сказать, что там так долго никто не жил?»

«Ага. Я знаю, что барристеры всё ещё владеют этим местом, ведь с него ежегодно платятся налоги, но они все уехали».

«Нет», — сказал Савич, поднимаясь и наклоняясь над столом шерифа. «Нет. Вы имеете в виду другой дом. Послушайте, шериф, мне это не приснилось. Женщина была такой же реальной, как и вы. Я описал её вам. Мы должны отправиться туда; мы должны найти её и помочь ей». Он повернулся на каблуках и бросил через плечо: «Шерлок, я хочу, чтобы ты отвёл Шона обратно в хижину и подождал меня. Не знаю, сколько я там пробуду».

«Хотите, я пойду с вами, агент Савич?»

«Это будет зависеть от вас, не так ли, шериф?»

Шерлок стоял у входной двери кабинета шерифа, качая Шона, закутанного в зимнюю куртку и перчатки. «Почему бы нам всем не пойти?»

Все они погрузились в большой чёрный внедорожник шерифа. Десять минут спустя, не сказав ни слова, Савич свернул с трассы 85 на Клейтон-роуд. Было темно и холодно, над головой сгущались чёрные тучи. В воздухе пахло снегом, а не дождём. Савич подумал, что ожидал, что женщина снова выбежит на дорогу, отчаянно размахивая руками…

В этом коротком платье она могла замерзнуть насмерть. Возможно, она уже была мертва. Мужчина мог прятаться снаружи, на безопасном расстоянии, наблюдая за происходящим. Если так, он мог увидеть, как она выбежала, и последовать за ней.

Он ни на минуту не поверил, что дом Барристера, который шериф Хармс назвал заброшенным и покинутым, был тем домом, в котором он находился.

«Мы увидим дом с минуты на минуту», — сказал шериф. Савичу показалось, что на дороге было больше выбоин, чем он помнил, асфальт во многих местах крошился, словно его очень давно не ремонтировали. Нет, он ошибался, он всё неправильно помнил. Этот красивый, большой, освещённый дом…

Вот-вот появится. Да, вот, ещё сотня футов, и слева показался небольшой холмик, а на вершине холмика стоял дом, окруженный деревьями со всех сторон. Он не помнил, чтобы деревья были так близко.

На первом этаже дома больше не было света, совсем. Он выглядел как огромная чёрная громадина, присевшая на вершине холма. Кто-то вернулся и выключил свет или электричество. Тихий голосок в глубине его сознания спросил: «Почему?»

«Это дом Барристера», — сказал шериф Хармс, останавливаясь перед большим тёмным домом. «Это то место, куда вы привезли молодую женщину, агент Савич?»

Савич промолчал. Он натянул кожаные перчатки, медленно вышел из внедорожника и направился к фасаду дома. Он на мгновение замер, не желая осознавать увиденное. Он поднялся по широкой деревянной лестнице, ведущей на крытую веранду, простиравшуюся во всю ширину фасада дома.

Внезапно из-за черных туч выглянула луна, и он впервые ясно увидел дом.

Это был тот же дом, в котором он был час назад, но на самом деле это был не тот дом. Дом выглядел заброшенным, обветшалым, словно его много лет не трогали. Деревья теснились к дому, некоторые ветви хлестали по окнам на втором этаже. Окна первого этажа были заколочены досками, на крыльце валялось осколки стекла. На стене рядом с входной дверью даже красовалось граффити.

Дом был мёртв, мёртв уже очень давно. Сердце его колотилось, когда он смотрел на входную дверь, едва державшуюся на петлях, изучал её и принимал увиденное, потому что выбора просто не было. Он на мгновение закрыл глаза, отчётливо представив женщину своим мысленным взором, осознавая, какой красивой она была, хотя сначала не заметила этого из-за страха.

Он повернулся и пошёл обратно к машине.

Шериф Хармс, заводя мотор, сказал: «Её звали Саманта Барристер. Она была убита здесь в августе 1973 года».

«Я хочу увидеть ее фотографию», — сказал Савич.

Шерлок взял его руку и крепко сжал ее.

Т ДВА ЧАСА СПУСТЯ Шерлок проснулся и увидел Диллона, стоящего у окна спальни и смотрящего на падающий снег.

Она встала, подошла к нему и обняла его за спину.

«Я тебя разбудил?»

«Нет. Ты думаешь о ней, не так ли? Всё ещё пытаешься найти логические объяснения произошедшему».

«Их нет. Это сводит меня с ума. Хотя я уже много раз...

По этой причине я, наверное, не могу обойти стороной тот факт, что я испытал что-то, ну, думаю, это можно назвать потусторонним».

Она поцеловала его в плечо. «Тогда, возможно, пора просто принять это».

«Но разумная часть моего мозга этого не хочет». Он повернулся и притянул ее к себе, зарывшись лицом в ее волосы.

«Ещё кое-что, Шерлок, я только что вспомнил. Я позвонил тебе, когда у меня случился взрыв. Не прошло и десяти минут, как она выбежала из леса. Я настоял на том, чтобы вызвать помощь, но не смог дозвониться по мобильному. Но потом, уже дома, когда её уже не было, я позвонил тебе, и всё снова заработало».

Она обняла его крепче. «Возможно, там сигнал был лучше». Она на мгновение замолчала, коснувшись кончиками пальцев его челюсти. «Я только что вспомнила кое-что ещё, Диллон».

Ему это не понравится, он знал.

«Ты позвонил мне около восьми часов».

«Да, совершенно верно».

«Во второй раз ты мне позвонил, было около четверти девятого».

Он втянул в себя воздух. «Нет, — сказал он, — нет, это просто невозможно. Это означало бы, что всё произошедшее… нет, это просто смешно. Я провёл с ней много времени, ещё больше времени, просто обыскивая тот дом. Нет, я не могу поверить, что всё это произошло за пятнадцать минут».

«Может быть, мы оба ошибаемся насчёт времени. Это самое разумное объяснение». Она снова обняла его, коснулась кончиками пальцев его щеки. «Уже очень поздно. Идёт снег. Шон проснётся и будет готов идти меньше чем через четыре часа. У нас будет время обсудить это завтра; тогда и решишь, что делать».

«Она пришла к тебе не просто так, Диллон. Тебе придётся действовать. Но сейчас самое лучшее для тебя — это поспать».

Он вернулся в постель, прижал её к себе и приготовился переживать до утра. Он знал, что ему придётся выяснить, что случилось с этой женщиной, даже если он так и не убедит себя в реальности произошедшего. Но он не лежал, уставившись в тёмный потолок, как ожидал. Он провалился в сон без сновидений через три минуты.

А Т ШЕСТЬ - В субботу утром телефон Савича заиграл вступительный трек «Огненные колесницы». Первыми его мыслями были Саманта Барристер и те странные события, которые она с ним пережила.

«Савич». Он послушал немного, затем взглянул на Шерлока, который настойчиво прошептал: «Что случилось? Что случилось?»

Савич выключил мобильный телефон и включил лампу на прикроватной тумбочке. «Господин...

Мейтленд отправляет вертолет, чтобы вернуть нас в Вашингтон».

Шерлок сказал: «Боже мой, это что-то настолько большое? Что-то настолько большое, что мы с Шоном даже одного снеговика не сможем слепить?»

«Да. Ты не поверишь».

ГЛАВА

3

ЗДАНИЕ ВЕРХОВНОГО СУДА

Первая улица Северо-Восток и Восточная улица Капитола

ВАШИНГТОН, округ Колумбия

Поздно вечером пятницы

А СОТРУДНИК Дж. USTICE Стюарт Куинн Калифано вышел из подземного гаража, пригнул голову, чтобы защитить лицо от холодного ветра, и обошел здание Верховного суда. Он остановился, чтобы взглянуть на шестнадцать мраморных колонн у западного входа, поддерживающих знаменитый фронтон, и слова, высеченные на архитраве над ним: « Равное правосудие под…» Закон. Он обожал неоклассический стиль этого великолепного здания, которое должно было стать его домом до тех пор, пока он не сбросит с себя бренную оболочку или не уйдёт на пенсию, чего он и представить себе не мог. Каждый раз, входя внутрь, он словно входил в греческий храм. Оказавшись внутри, он поприветствовал трёх охранников на контрольно-пропускном пункте у западного входа, обязательно спросив об их жёнах, Аманде, Джорджии и Томми, прошёл через ворота, похожие на ворота в аэропорту, и вышел в главный коридор Большого зала. Он на мгновение остановился, чтобы отдать честь камере видеонаблюдения, висевшей всего в трёх футах над его головой, и прошёл через зал, его шаги громко отдавались эхом по мраморному полу. Он прекрасно понимал, что все охранники, дежурившие сегодня вечером, уже знали о его присутствии, будучи предупреждёнными с того момента, как он вошёл в гараж. Никто не удивился бы его присутствию ближе к полуночи, даже в морозный пятничный вечер января. Он привык приходить сюда в любое время суток.

Он, как всегда, на мгновение остановился, чтобы полюбоваться монолитными мраморными колоннами, поднимавшимися к кессонному потолку. Впервые он посетил здание Верховного суда в возрасте двадцати двух лет, на первом курсе юридического факультета Гарварда. Он стоял там, разглядывая невероятную красоту и богатство деталей Большого зала, отделанного кремовым алабамским мрамором.

Охранники так и не осмелились спросить его, почему он пришел после закрытия.

По правде говоря, это было его убежище, место, которое он находил совершенно и совершенно уединённым в те часы, когда большинство людей были дома. Он мог прийти сюда, будучи уверенным, что никто не подслушивает и не смотрит, единственное место, где он был в безопасности от любопытных глаз, бесконечных разговоров, бесконечных препирательств и Элизы, подумал он, улыбаясь.

Он ускорил шаг, лишь мельком взглянув на Судебную палату в конце Большого зала. Он пошёл направо и остановился перед своими покоями, его шаги громко отдавались эхом. Он оглянулся на романтический полумрак и увидел, как переминаются с ноги на ногу стражники в обуви на резиновой подошве. Его…

Рука уже лежала на дверной ручке, взгляд был прикован к именной табличке, повешенной там семнадцать лет назад, когда он понял, что предпочёл бы сегодня вечером оказаться в библиотеке. В кабинете было слишком душно, слишком много недавних разговоров с Элизой, Флёреттой и Дэнни, его помощниками, и слёз одной из секретарш, Мэри, которая уходила на пенсию в марте.

Судья Калифано повернулся и быстро пошел к лифтам, которые подняли его на третий этаж, в библиотеку с 500 000 томов. Он глубоко и удовлетворенно вздохнул, войдя в главный читальный зал. Он любил это место, его стены, обшитые дубовыми панелями ручной работы, его глубокое душевное тепло, которое исходило не от дуба и красного дерева, а от всех книг, которые его окружали. Здесь не было камер, никаких электронных глаз, которые следили бы за его действиями. Он снял пальто, кашемировый шарф и кожаные перчатки и положил их на стул у своего любимого рабочего стола. Он не торопясь поправил старомодный светильник. Он на мгновение остановился и посмотрел на прекрасные арки. Он сел, откинулся на спинку кресла и подумал о деле «Джексон против Техаса» , за слушание которого проголосовали четверо либеральных судей и которое должно было состояться во вторник. Они хотели пересмотреть дело Стэнфорда против Кентукки 1989 года, которое пятью голосами против четырёх разрешило казнить несовершеннолетних преступников в возрасте шестнадцати лет и старше. Они надеялись склонить его и судью Элизабет Ксавье-Фокс на свою сторону, чтобы получить большинство голосов и отменить смертную казнь для всех несовершеннолетних. Вероятно, это было не лучшее дело, чтобы продвигать его в суд, подумал Стюарт, поскольку шестнадцатилетний юноша совершил три особенно отвратительных убийства. По словам его отца во время первоначального суда, он был психопатом, демонстрирующим все классические симптомы с восьмилетнего возраста. Отец пытался добиться его госпитализации, но мальчик был обаятельным и умным, а психиатры и социальные работники не смогли его раскусить. Затем начались убийства. Теперь ему грозил смертный приговор в Блаффе, штат Техас.

Стюарту было интересно услышать аргументы адвокатов о том, что изменилось с 1989 года, как за, так и против. Он надеялся, что они затронут новые темы, но шансы были невелики. Хотя он не был уверен, как проголосует, он понимал, что склоняется к тому, чтобы лишить всех несовершеннолетних права на смертную казнь, хотя к тому времени, когда несовершеннолетнему преступнику действительно грозит смертельная инъекция, ему будет не менее сорока лет.

Он погладил мягкие кожаные подлокотники кресла, того самого, в котором впервые сел, войдя в библиотеку сразу после конфирмации. Ему показалось довольно крутым быть одним из Верховных, очаровательно обманчивым, ведь все они были бабушками и дедушками. Пора, подумал он, принимать решения, перестать думать о предстоящих делах. Рука слегка дрожала, когда он вытащил из нагрудного кармана пачку бумаг и разгладил их на блестящем столе. Он начал читать.

Он на мгновение остановился и поднял взгляд. Ему показалось, что он услышал шаги. Это было

«Охранники совершают обход», — подумал он и вернулся к чтению.

После 11 сентября количество охранников, защищающих как здание, так и персонал, увеличилось втрое, а также было установлено более сложное оборудование, но, слава богу, не в библиотеке.

Он перечитал то, что написал сегодня днём, почувствовал новый приступ гнева и снова замер. Ещё шаги, тихие, но приближающиеся. Медленно, очень медленно. Он не знал никого из охранников, чтобы обойти их на цыпочках. Наверное, кто-то новый пришёл проверить его, убедиться, что всё в порядке.

Он повернулся на стуле и посмотрел в темноту. Затем он взглянул сквозь ряд арок. Наконец, он повернулся к открытой двери библиотеки. Во всех направлениях он видел лишь полуночные тени, окружавшие небольшой круг света, который он сам себе создал. Внезапно он почувствовал страх.

Он услышал голос, глубокий, близкий, но как-то приглушённый, шепчущий что-то ему. Он приподнялся в кресле, положив руки на подлокотники.

«Кто там?»

Это был его голос, этот тонкий шепот, полный страха?

Наступила мёртвая тишина, но она уже не была утешительной. Он крикнул громче: «Кто там? Скажите что-нибудь, или я позову охрану».

Калифано встал, потянулся за пальто и вспомнил, что у него нет мобильного телефона. Он посмотрел на телефон внутренней связи на стене, не далее как в трёх метрах от него. Охранники могли прибыть сюда через несколько секунд.

Он не был трусом, но это не имело значения. Страх схватил его за горло, бросая в погоню к телефону, он вытянул руку, и тут что-то тонкое и острое обхватило его шею. «Ну разве не мило?» — прошептал голос ему на ухо.

Калифано тянул за проволоку. Туго, так туго. Он не мог дышать, хотя воротник его рубашки находился между проволокой и кожей.

Тихий, низкий голос раздался около его левого уха: «Ну, так дело не пойдёт, правда?» Что-то ударило его по голове. Боль и белые огни пронзили мозг, и он почувствовал, что падает. Руки его упали, а воротник рубашки сорвался, обнажив голую кожу.

Его бросило на колени, а нападавший стоял позади него. Он чувствовал, как проволока впивается в его плоть, чувствовал, как хлынула липкая кровь, и почувствовал такую боль, что заплакал.

Проволока немного ослабла, и ему каким-то образом удалось просунуть под неё пальцы, и этот низкий, интимный голос рассмеялся: «Ну что, боец, что ли?»

Медленно и неумолимо проволока натягивалась и проходила сквозь его пальцы.

Его разум был кристально ясен в тот момент, когда он знал, что умрёт, если ничего не предпримет. Сейчас же. Проволока плавно врезалась в кости пальцев, и мозг взорвался от боли. Тем не менее, ему удалось вырваться достаточно далеко, чтобы закричать. Звук был негромким, но охранник наверняка услышал бы его, услышал бы этот странный звук и прибежал бы.

«Это было жалко, господин судья, но я думаю, этого достаточно».

Слышал ли он этот голос раньше, или близость смерти сделала его знакомым? Проволока натянулась сильнее. От взрыва боли из глаз хлынули слёзы. Он почувствовал, как проволока прорезала последнюю косточку его пальца. Она уже была у него в горле и скоро перережет всю шею. Он не мог дышать, не мог думать.

Ужасная боль отступала, разум затуманивался, мысли распадались, рассеивались, но, что удивительно, его последней мыслью перед смертью было: «Я... проголосовал бы за смертную казнь для этого психопата.

Когда проволока ослабла и ее снова натянули над его головой, судья Стюарт Куинн Калифано упал на пол библиотеки Верховного суда, и тихий воздух наполнился запахами последних оскорблений смерти.

ГЛАВА

4

ВАШИНГТОН, округ Колумбия

СУББОТА УТРО

С Элли М АРКХЭМ ПОСТАВИЛА один ботинок перед другим, наклонила голову навстречу ветру и лёгкому снежку, пожалела, что не изжарилась под электрическим одеялом, и пошла дальше. Одна нога перед другой.

Зубы у неё стучали, а пальцы ног были мокрыми, несмотря на дорогие кожаные ботинки и чудесные толстые шерстяные лыжные носки, которые этот придурок Иона подарил ей на Рождество. Ладно, с её стороны было глупо пройти восемь кварталов, но она всё ещё была так зла, что решила не садиться за руль и не брать такси. Она собиралась выйти из своего безумия, прежде чем сядет за завтрак с матерью и отчимом. Теперь ей казалось, что безумие – единственное, что её поддерживает. Было холодно, и становилось ещё холоднее, если такое вообще возможно.

Было чуть больше девяти, достаточно времени, чтобы всё обсудить. Может, она даже расскажет им про этого придурка Джона Блейзера, журналиста из «Нью-Йорк Таймс». Ей очень не хотелось признавать, что она так сильно ошибалась на его счёт, но, конечно, если бы они спросили, ей пришлось бы рассказать им про этого лживого кретина.

Куда бы она ни посмотрела, пушистый снег был белоснежным, мягким и романтичным, несмотря на холодный ветер. Она задавалась вопросом, как долго он будет оставаться таким до боли чистым. Но она не хотела замёрзнуть насмерть в зимней сказке.

Наконец она свернула за угол на Бекхерст-лейн — старую, богатую и красивую улицу с большими домами, расположенными вдали от тихой, обсаженной деревьями улицы.

Она резко остановилась. Там стояли три странные машины, все дворняжки, не похожие ни на «БМВ», ни на «Мерседесы», ни на изредка встречающиеся сексуальные «Ягуары». Эти седаны были обычными, ничем не примечательными, и, судя по количеству снега на капотах, стояли здесь уже довольно давно. Что это? Она на мгновение замерла, нахмурившись, глядя, как безмолвный снег падает, словно кружево, со свинцового неба.

Боже мой, какая же она медлительная! Это были полицейские машины, а это означало, что что-то не так. Она побежала к входной двери, чуть не споткнувшись и задыхаясь от страха. Она попыталась найти ключи в кожаной сумке, но руки замёрзли и дрожали, и она не могла их найти. Она заколотила в дверь. «Впустите меня! Кто-нибудь, впустите!»

Она услышала приближающиеся шаги, но не лёгкую поступь каблуков матери. Дверь распахнулась. На пороге стояла женщина в чёрном брючном костюме. «Да? Могу я вам помочь?»

«Я Кэлли Маркхэм, дочь миссис Калифано. Что здесь происходит?

Кто ты? Боже, что-то случилось с моей мамой?

Мужской голос крикнул: «Это дочь? Приведи её сюда, Нэнси».

Именно тогда Кэлли услышала тихий, безнадежный женский плач. Это была её мать.

Кэлли вбежала в гостиную и замерла на месте. Там было трое мужчин: двое в тёмных костюмах, третий в кожаной куртке, белой рубашке, чёрном галстуке и чёрных брюках, на ногах – чёрные полусапожки. Мистер Кожаная Куртка поднялся с того места, где сидел рядом с её матерью, и подошёл к ней. Он был крупным, высоким и суровым мужчиной, совершенно неуместным в этой мягкой кремово-голубой комнате. Двое в костюмах, которые были рядом с ним, тоже выглядели не так уж скромно, но их одежда сидела на нём хуже, чем на нём. «Мисс Маркхэм?»

«Да. Что здесь происходит? Кто вы?» Она попыталась обойти его, подойти к матери, но он преградил ей путь. «Минутку, мэм. Вы дочь миссис Калифано, та самая, которая должна быть в Нью-Йорке?»

«Да-да, я вернулась пораньше, потому что застала своего парня в постели с другой женщиной, можете себе представить. А теперь шевелитесь, пока я вас не вырубила».

Мужчина улыбнулся ей сверху вниз, и хотя это было самое жалкое оправдание улыбки, которое она когда-либо видела, в ней была и доля юмора.

"Прошу прощения?"

Она сильно толкнула его в грудь. «Двигай, чёрт возьми!»

Маргарет Калифано подняла голову. Её лицо было измождённым, глаза опухли, тушь размазалась.

«Кэлли? Пожалуйста, детектив Рэйвен, это моя дочь. Она здесь не для того, чтобы причинить мне боль».

«Мама? Что здесь происходит? Зачем кому-то причинять тебе боль?»

Она наблюдала, как ее мать поднялась и немного покачнулась, пока не пришла в себя.

Её сильная, уверенная в себе мать выглядела хрупкой, пугающе хрупкой. Она протянула руку, рот её шевелился, но слова не вырвались. Она бросила взгляд на мужчину, развела руки перед собой и упала на диван, закрыв лицо руками.

Детектив Рэйвен. Конечно, этот человек был полицейским.

Он сказал: «Мне очень жаль, мисс Маркхэм, но это ваш отчим. Он умер».

Она медленно повернулась к детективу Рейвену. «Это просто смешно. Прекрасное субботнее утро, а ты говоришь такие вещи? Что ты за садист?» Она попыталась оттолкнуть его, но он не двинулся с места.

Он сказал: «Послушайте, мисс Маркхэм, извините, что я не был так сдержан, но я говорю правду. Кто-то убил вашего отчима прошлой ночью. Мне очень жаль».

Кэлли качала головой взад и вперед, не в силах принять то, что

слова означали: «Я хочу поговорить с мамой. Уходите все. Мама? Что случилось? Это был несчастный случай?»

«Нет, Кэлли», — прошептала Маргарет, её дыхание едва слышно коснулось щеки Кэлли, когда она крепко обняла её. «Это не случайность. Детектив Рэйвен сказала правду. Стюарт мёртв. Кто-то убил его вчера вечером в библиотеке Верховного суда».

Кэлли всё ещё не могла поверить в услышанное. «Ради бога, судью Верховного суда не убивают в библиотеке. Этого не может быть. Вы все, должно быть, ошибаетесь».

«Я согласен, это шок, мисс Маркхэм, — сказал детектив Рэйвен, — но мы не ошибаемся».

Она покачала головой и сказала: «Ладно, ладно, кто его убил?

Как? Почему? Я знаю, что ему нравилось посещать здание Верховного суда после закрытия, что ему нравилось уединение и тишина, но что он там делал вчера вечером, ради всего святого?

Детектив Рэйвен сказал: «Мы пока мало что знаем. В здании Верховного суда находится группа экспертов ФБР, а также около шести наших ребят и около миллиарда федералов. Судью Калифано задушили. Мы пока не знаем, кто это сделал, но мы выясним, мисс Маркхэм.

СМИ уже наверняка об этом узнали, хотя мы и установили временное отключение электроэнергии, пока не восстановим безопасность и не доберемся до вашей матери. У СМИ столько же личинок, сколько и у нас. Я ожидаю, что и печатные издания, и тележурналисты вот-вот нагрянут сюда. Мне нужно доставить вас двоих в здание Дейли, пока стервятники не зажглись и не начали спускаться по дымоходу.

«Я могу справиться со СМИ. Не думаю, что моя мать готова куда-то уходить».

«Мисс Маркхэм, это было бы лучше, чем сидеть здесь забаррикадированным, когда представители СМИ ломятся в окна и через мегафоны спрашивают вас, как вы себя чувствуете».

Но Кэлли, поглаживая по спине плачущую мать, спросила его едва слышным шёпотом: «Он мёртв? Стюарт действительно мёртв?»

«Да. Мне жаль».

Она смотрела на него, словно сквозь него, как ему показалось, пытаясь осмыслить ситуацию. Она сказала: «Нет, не говори больше ни слова. Ладно, расскажи мне вот что. Где была охрана? В этом здании миллион охранников.

Они сообразительны, умны, и мой отчим знал большинство из них. Они бы не раздумывали ни секунды, если бы кто-то опасный вломился к ним. Они бы его застрелили. А всё здание под видеонаблюдением.

«Я расскажу вам всё, что нам известно, мисс Маркхэм, но сначала давайте уйдём отсюда. Поверьте, ни ФБР, ни местная полиция, ни Министерство юстиции не хотят, чтобы вас сейчас преследовала пресса. Пожалуйста, пойдёмте, нам нужно идти».

Кэлли уставилась на него. «Кто ты вообще такой, если не считать того, что ты большой и злой парень, одетый в щегольские стили?»

«Я детектив Бен Рейвен, Вашингтонский метрополитен». Он достал свой значок. Она изучила его. «Вы можете проверить офицера Крейдера и детективов Боаза и Лебо позже». Пошли, уходим отсюда. Капитан Хэлоуэй сказал, что ФБР приводит одного из своих «крутых парней». Парень уехал из города, вероятно, где-то катался на лыжах. Он встретит нас в здании Дейли. Конечно, директор Мюллер и заместитель помощника директора Джеймс Мейтленд будут руководить расследованием». Он протянул ей руку. «Этот «крутой парень» ФБР, которого они приводят, наверняка захочет подвергнуть тебя пыткам и узнать всё, о чём ты даже не подозреваешь».

«Понятно. Ты уже похлопал по сердцу скорбящую вдову и теперь готов перейти к дочери».

«Да. Ты ведь его падчерица, да?»

Кэлли поднялась и посмотрела ему прямо в лицо. «И что ты хочешь этим сказать?»

«Просто стараюсь быть точным, мисс Маркхэм. В моей работе точность очень важна».

«В моей работе точность тоже важна, детектив Рэйвен, но я стараюсь не быть идиотом в этом вопросе».

Он не мог найти в себе больше терпения. «Нам нужно идти». Он знал, что она злится, на свою мать, как ему казалось. Он видел, как на какое-то время её глаза остекленели, и боялся, что она рухнет вместе с матерью. Но сейчас он не волновался. Она была готова к битве, готова грызть ногти. У него было чувство, что ногти были неотъемлемой частью её ежедневного рациона.

Маргарет Калифано ничем не могла помочь. Офицеру Крайдеру и Кэлли пришлось вдвоем надеть на нее чудесное темно-синее кашемировое пальто, натянуть ботинки и натянуть перчатки. Она молча плакала, не борясь с собой, но и не помогая. А Кэлли все думала: Стюарт… Он мёртв. Кто-то его убил. Как такое могло случиться?

Трое мужчин стояли там, совершенно бесполезные, испытывая неудобство, но сохраняя стойкость, пока она не была готова.

Кэлли и офицер Крейдер почти несли её мать к четырёхдверному белому «Краун Виктория», последнему автомобилю в очереди. Детектив Рэйвен помог им сесть на заднее сиденье, предварительно смахнув с дороги пачку салфеток, пустую коробку из-под пиццы и плюшевую собаку с болтающимся левым ухом.

Он сел рядом с ней, прижал её к себе и закрыл дверь. «Бобби, мы готовы».

«Это было близко или как?» — спросил детектив Бобби Лебо. «Вот и стервятники. Нэнси поедет следом на своей машине, а Рэй приведёт твою, Бен».

Бобби выехал на заснеженную дорогу в тот момент, когда первый из фургонов прессы осматривал улицу в поисках нужного дома.

Бен хлопнул его по плечу. «Уходи, Бобби».

Кэлли тихо спросила детектива Рейвен: «Как убийце удалось проникнуть в здание, не говоря уже о том, чтобы подняться на третий этаж библиотеки?»

Он нахмурился и схватился за куриную палочку над пассажирским окном, когда машина начала скользить по скользкой дороге. «Прежде чем мы перейдём к этому, мисс Маркхэм, знаете ли вы лично, чем судья Калифано занимался вчера вечером в библиотеке?» К её удивлению, он вытащил из кармана свой КПК и ждал, держа маленький стилус наготове.

«Понятия не имею. Я же говорил, что он любил проводить там время, наверное, чтобы побыть в одиночестве, изучить сводки, ознакомиться с заключениями, что-нибудь в этом роде. Если он вчера вечером и пошёл туда по какой-то конкретной причине, я не знаю, по какой. Могу я спросить, почему никому из вас не пришло в голову позвонить мне?»

«Твоя мать не знала, где ты остановился в Нью-Йорке. Мы не стали туда заезжать, потому что твоя мать не думала, что ты там будешь».

«Хорошо. Я ответил на ваш вопрос, теперь ответьте на мой. Как убийце удалось добраться до моего отчима?»

Она почувствовала, как вздрогнула её мать. Она слушала. Кэлли надеялась, что детектив Рэйвен — что это за имя? — хочет им что-то рассказать. Он ответил не сразу, потому что смотрел в заднее окно, чтобы увидеть, следят ли за ним журналисты. Он обернулся и сказал: «Пока что нам известно только то, что у нас есть один охранник, Генри Биггс, который находится в больнице без сознания, потому что кто-то ударил его по голове, когда он вышел покурить, забрал его одежду и ввалился прямо в здание. Когда офицер Биггс придёт в сознание, а врачи пока не говорят, выживет ли он, тогда мы узнаем все подробности. Охранники не обратили на это особого внимания, вероятно, потому, что убийца был достаточно похож по размеру на Генри Биггса. Значит, форма ему подошла.

«Команды криминалистов ФБР просто великолепны. Можете быть уверены, они найдут какие-нибудь улики. Редко бывает, чтобы убийца оставил после себя нетронутое место преступления».

«Человек, который убил моего отчима, должно быть, следовал за ним повсюду»,

Кэлли сказала: «Изучила его распорядок, бродила по зданию Верховного суда, выучила распорядок охранников. Кто-то должен был его увидеть, обратить на него внимание».

Подождите, в здании же есть система видеонаблюдения. Камеры ведь его бы показали, верно?

«Да, мы уже проверяем записи с камер видеонаблюдения, чтобы выяснить, есть ли на убийце какие-либо приметы, по которым мы сможем его опознать. Этот парень должен был несколько раз посещать здание, вероятно, во время одной из экскурсий. Возможно, мы его увидим».

Кэлли гладила руки матери в перчатках, глядя сквозь лобовое стекло на мягкий снег. «Таким образом, у нас пока нет очевидного мотива, а охранник в больнице с проломленным черепом всё ещё без сознания, так что мы не можем с ним поговорить. Как он выглядит?»

«Пристав Верховного суда сообщил нам, что Биггс — высокий, с мощной грудью, белый парень, лет пятидесяти. Так что наш парень не может сильно отличаться по внешности.

Полагаю, вы вернулись домой до полуночи вчера вечером, мисс Маркхэм?

«Да, конечно. И это просто чудесно. Я подозреваемый».

«Это моя работа, мэм. Я просто её выполняю».

Кэлли снова захотелось улыбнуться, но она не улыбнулась. «Знаешь, — медленно проговорила она, отвернувшись к окну машины, — умом я могу принять, что он мёртв». Но в том, насколько опустошена была её мать, не было ничего разумного. Она предполагала, что это скоро настигнет её, но сейчас ей нужно было её защитить. Это помогало ей сосредоточиться.

Маргарет сказала, не отрывая взгляда от плеча Кэлли: «Кэлли должна была вернуться домой только завтра, детектив. Мы устраивали для неё сюрприз в честь дня рождения».

«Спасибо, миссис Калифано. Сколько вам завтра лет, мисс Маркхэм?»

«Двадцать восемь, детектив Рэйвен. Сколько вам исполнится в следующий день рождения?»

«Тридцать два года марта».

Маргарет подняла голову. «Моя дочь никого не убьёт, детектив».

Кэлли сказала: «Дело в том, мам, что если бы у меня вчера вечером был пистолет, я бы, наверное, застрелила этого придурка Джону. А ту девчонку, с которой он был, я подумывала вышвырнуть из окна».

Бен усмехнулся, не в силах сдержаться. Внезапно его отбросило к двери. Бобби скользил по улице, которая, к счастью, была пуста. В этом деле могли участвовать только копы и идиоты. До здания Дейли оставалось всего около мили. Он наблюдал, как большой чёрный внедорожник очень грациозно проскользил по дороге к пожарному гидранту, едва не задев старый «Кэдди». Странный момент, подумал он, сидя рядом с этой женщиной, её горе было ощутимо, её жизнь, какой она её знала, исчезла в мгновение ока.

«Да, детектив Рэйвен, я вернулся домой около одиннадцати часов вечера вчера. Шаттл «Дельта» из Ла-Гуардиа в Рейган. Мне даже в голову не приходило остаться в Нью-Йорке».

В любом случае он проверит, была ли она на борту того рейса авиакомпании Delta из Нью-Йорка.

ГЛАВА

5

Здание Генри Дж. Дейли

ГЛАВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ ПОЛИЦИИ СТОЛИЦЫ

Площадь правосудия

С АПТЕЙН ЧАС ЭЛЛОУЭЙ ВСТРЕТИЛ их у внушительного гранитного входа в здание участка, в окружении нескольких своих людей. Он был очень внимателен к Маргарет Калифано и Кэлли и тихо сказал детективу Рейвен:

«Бен, мне только что звонил заместитель помощника директора Джимми Мейтленд. Этих двух агентов доставили из гор Поконо на вертолёте.

Они едут сюда, чтобы поговорить с миссис Калифано. И у нас есть безопасный дом, где их можно будет разместить на ближайшие пару дней.

Они прошли через контрольно-пропускной пункт на станцию. Внутри было тепло и густо пахло потом, мокрой шерстью, кофе и изредка – запрещённым сигаретным дымом. Бен сказал капитану Хэллоуэю, согревая руки: «Полагаю, раз судья Верховного суда занимает высокое положение в федеральной системе, нам придётся привыкнуть к федералам. Интересно, будут ли эти шишки из ФБР цепляться за шею?»

«Мейтленд сказал, что эти двое не тратят время на идиотские демонстрации силы».

«Здравствуйте, детектив Рэйвен. Рад снова вас видеть».

Бен Рэйвен ухмылялся ещё до того, как увидел Диллона Савича и Шерлока рядом с ним, проходящих через контрольно-пропускной пункт. «Ну, я их знаю, сэр.

Поверите ли вы в это? Живу и дышу, и это дикарь и его сторож. Он очень похож на вас, капитан, в те старые, недобрые времена.

«Привет, Бен», — сказал Савич и пожал ему руку. «Капитан Хэллоуэй, это мой телохранитель, агент Шерлок».

Бен посерьезнел, представив всех. «И наконец, это Кэлли Маркхэм, падчерица судьи Калифано».

Маргарет Калифано уставилась на Шерлока. «Я никогда не видела таких красивых волос. Как тебе удаётся завивать такие кудряшки?»

Савич рассмеялся, обрадовавшись, что вдова хоть на мгновение отвлеклась. «Ей нужно несколько часов, сударыня. Я умоляю её лечь спать, но она всё равно кричит, что ей ещё один ролик нужно покатать».

Шерлок толкнул мужа под руку, а затем взял Маргарет за руку. «Очень приятно это заметить, миссис Калифано. Мы соболезнуем вашей утрате, мэм, мисс…»

Маркхэм. Мы здесь, чтобы помочь всем, чем сможем. Мы найдём ответственного, можете обратиться в банк. Мы знаем, что вам сейчас очень тяжело, и все в Бюро считают, что вам лучше всего обеспечить безопасность.

Пару дней. Это значит, что мы оградим вас от уже начавшейся шумихи в СМИ. Через пару дней мы организуем пресс-конференцию, если хотите, и вы сможете высказать своё мнение.

«Справедливость», — сказала Кэлли. «Ты обещаешь моей матери справедливость».

Да, этого недостаточно, но это всё, что мы можем предложить. Мистер Майлз Кеттеринг предоставил нам свой прекрасный дом в Колфаксе, штат Вирджиния. Вас не потревожат представители прессы. Там будут наши агенты, готовые помочь вам в случае необходимости. Наши агенты будут прослушивать ваши телефонные звонки и пересылать важные в Колфакс.

Шерлок не стал добавлять, что у неё и Диллона было полно вопросов, и это, наряду с их безопасностью, было одной из главных причин, по которой все в Бюро хотели на время изолировать миссис Калифано. Наличие дочери у миссис Калифано было приятным бонусом.

«Зачем, агент Савич, кому-то понадобилось убивать моего мужа?»

Он услышал недоумение в голосе миссис Калифано, увидел его на её измученном лице. «Мы пока не знаем, но выясним».

Шерлок сказал: «Я пришлю нескольких агентов, чтобы они упаковали одежду для вас обоих.

Мисс Маркхэм, вам лучше остаться с матерью. Полагаю, СМИ уже прознали о вас и сейчас окопались в вашей квартире.

«Хорошо». Кэлли увидела, что ее мать пристально смотрит на двух агентов ФБР.

…нет, она смотрела сквозь них, явно потрясённая. Её взгляд был пустым. Шерлок понял это одновременно. Они с Кэлли взяли её под руки и почти отнесли к скамейке. «Садитесь, миссис…»

Калифано. Я не хочу, чтобы ты сейчас ни о чём беспокоился. Твоя дочь останется с тобой.

Маргарет подняла голову. «Но он мёртв, мой муж мёртв. Ушёл.

И не было никакого предупреждения, вообще ничего».

«Знаю. Опустите голову, мэм, и дышите медленно, глубоко. Вот так». Шерлок кивнул Кэлли. «Ты тоже постарайся не волноваться. Позаботься о своей матери. Как только ты переедешь в дом Кеттерингов, мы приедем и поговорим».

Маргарет что-то прошептала дочери.

Кэлли сказала: «Моя мама очень хотела бы чашку чая».

«Без проблем», — сказал капитан Хэлоуэй. «Если твоя мать не против, мы поднимемся в мой кабинет. Там тихо, тепло и уютно».

Он взял Маргарет Калифано за руку и повел ее к лифту.

«Я поднимусь через минуту, мама», — Кэлли повернулась к Шерлоку. «Я никогда в жизни не видела её такой».

Шерлок сказал, глядя на Маргарет Калифано, когда двери лифта закрылись: «Я знаю, ребёнку тяжело видеть, как родитель так разваливается. А как вы держитесь, мисс Маркхэм?»

«Зовите меня Кэлли. Я пока не в шоке, но моя мама очень близка.

Спасибо, агент Шерлок, что нашли дом для моей матери. Но, честно говоря, мне не нужно ехать в этот дом в Колфаксе. У моей матери есть четыре очень близкие подруги, которые будут рядом с ней, если вы им позволите, и окажут ей всю необходимую поддержку. Они станут для неё настоящим утешением.

«Думаю, мне лучше остаться здесь, чем-то заняться, поработать с вами над тем, чтобы выяснить, кто убил моего отчима. Конечно, я остановлюсь в отеле, возможно, под другим именем, чтобы СМИ меня не беспокоили».

«Ни в коем случае, мисс Маркхэм», — сказал детектив Рэйвен. Он разговаривал с Савич, даже не глядя на неё.

«Моей матери нужны защита, утешение и поддержка, а мне — нет. На самом деле, я бы хотел, чтобы меня нашли СМИ».

Бен сказал: «Никто, кроме идиота, не хочет иметь дело со СМИ».

Кэлли глубоко вздохнула и обхватила себя руками. «Я думала, ты знаешь. Дело в том, что я одна из них».

"Что это значит?"

«Это значит, детектив Рэйвен, что вы знаете, что я была падчерицей судьи Калифано, но вы не удосужились узнать, чем я зарабатываю на жизнь.

Я журналист-расследователь газеты «Вашингтон Пост ». Я один из стервятников.

«Ну, черт…» Ему хотелось выругаться, но он этого не сделал.

«Так что некоторые сказали бы», согласилась она, «то, что чуть не вырвалось у тебя изо рта.

Хороший сейв».

«То есть ты застукал репортера-придурка в постели с другим репортером-придурком, и ты третий репортер в этой триаде?»

«Эй, ещё один хороший сейв. Ты не назвал меня придурком».

«Ботинок пока не влезает. Чёрт, что нам с тобой делать?

Почему бы нам не посидеть в одной из наших лучших комнат для собеседований?»

Кэлли оглядела его с ног до головы. «Главное, чтобы было тепло. У меня ноги мокрые.

Да, ладно, пойдём поговорим. Но я хочу чаю, прежде чем ты меня начнёшь доставать.

Савич рассмеялся. Офицер Нэнси Крейдер сказала: «Лично я бы отдала всё за кофе».

«Это тоже ничего», — сказала Кэлли, но тут же почувствовала прилив тоски. Она откашлялась, понимая, что все смотрят на неё. «Дело в том, что мой отчим считал кофе ближайшим родственником зловредного табака и не пускал его в дом. Однажды я принёс им термос с кофе, пришлось потихоньку его пить».

Офицер Крейдер похлопал её по руке. «Я пришлю кого-нибудь за кофе и принесу его в комнату для допросов».

Шерлок вытащил из её сумочки два чайных пакетика. «Диллон не назвал бы кофе ближайшим родственником зловещего табака, но довольно близко. Можно нам горячей воды?»

Кэлли шла по коридору с грязным линолеумом цвета салата,

Потоки мутной воды образовывали лужи там и сям, где прогнулся линолеум. Казалось, будто задушили судью Верховного суда Соединённых Штатов Америки, и они говорили о кофе. Вокруг было совсем немного людей, ни полицейских, ни кого-либо ещё. Она подумала, что это странно, пока не поняла, что сейчас субботнее утро.

В небольшой комнате для допросов было тепло, хотя и не слишком. Там стояло полдюжины стульев и один поцарапанный стол. Стены были выкрашены в тот же салатовый цвет, что и линолеум в коридоре. Кэлли подумала, что будь она преступницей, она бы призналась, лишь бы выбраться из этой комнаты.

Она сбросила пальто, села и сняла ботинки, чтобы носки высохли.

Никто не произнес ни слова, пока не принесли кофе и горячую воду для чая.

Кэлли перевела взгляд с детектива Рэйвена, снявшего кожаную куртку, на спецагентов. Офицер Крайдер молча сидел у стены. «В старшей школе я участвовала в дебатном кружке. У меня было большое преимущество, потому что меня учил отчим. Моя мать тогда ещё не была замужем за ним, но, насколько я помню, они встречались уже как минимум полгода. Он был блестящим, я понимала это даже будучи самовлюблённым подростком. Однажды, когда он разгромил меня в споре, я сказала ему, что он, наверное, мог бы уговорить столбик танцевать танго». Едва эти слова вылетели из её рта, Кэлли разрыдалась.

Шерлок протянул ей салфетку. Она икнула, но потом взяла себя в руки.

Бен Рейвен закатал рукава рубашки и спросил: «Сколько времени прошло с тех пор, как ваша мать вышла замуж за судью Калифано?»

Она медленно отпила крепкий чёрный кофе, пока не убедилась, что больше не потеряет его. «Она вышла за него замуж только после того, как я уехала в Брин-Мор. Она долго раздумывала, наверное, по той простой причине, что была и остаётся очень богатой. Даже судья Верховного суда мог бы заинтересоваться её деньгами».

«А другая причина?»

«Вы быстры, агент Шерлок. Моя тётя Мари, её сестра, вышла замуж во второй раз, но её новый муж изнасиловал её двенадцатилетнюю дочь, мою кузину Мойру. Я никогда её об этом не спрашивал, но, думаю, это была ещё одна важная причина, по которой она ждала».

«Поэтому», сказал Бен, «она подождала, пока ты выйдешь из дома».

«Она была осторожна, — сказала Кэлли. — Моя мама всегда была очень осторожна со мной. Поэтому, как бы сильно она ни верила в своего второго мужа, думаю, она не стала бы рисковать».

«Она что, так осторожна во всем?»

«Она сама по себе гениальна, агент Савич. Она, конечно, из богатой семьи, но не сидела сложа руки и не позволяла слугам совать ей в рот очищенный виноград.

Она открыла свой собственный бизнес, и теперь ей принадлежит четыре дорогих бутика в

в столичном регионе, у всех дела идут довольно неплохо. Мне кажется, она немного слишком целеустремлённая, но такая уж она натура. Отвечая на ваш вопрос, она бережно относится к деньгам. У неё есть свои, и, полагаю, мой отчим вёл свои собственные счета. Она сама зарабатывает деньги и всегда их бережёт. Это, как и её репутация, очень важно для неё, и это никак не связано с её фамилией. Всё дело в её гордости за свои достижения, за то, кем она является. Мне нравилось смотреть, как они о чём-то спорят, о чём угодно. — Рыдания снова застряли у неё в горле, и она уставилась себе под ноги. — Да, она во всём бережно относится.

Савич отпил чаю и спросил: «Что думал твой отчим о её финансовых планах? О раздельных счетах и всём таком? Будучи человеком постарше, разве он не ожидал совместных счетов, возможно, даже управления деньгами жены?»

Кэлли пожала плечами. «Я не была дома достаточно долго, чтобы составить мнение. Когда я приезжала, никто из них не поднимал никаких спорных тем. Помню только один раз, когда я застала настоящую ссору, и это было пять лет назад».

«Ты помнишь, о чем был спор?» — спросил Шерлок.

«Она злилась из-за чего-то, что он сделал, о чём она узнала. Не знаю, что именно, но моя мама была почти на орбите. Потом они оба увидели меня и заткнулись. Опять же, это было пять лет назад, и это почти ни к чему не относится».

Детектив Рэйвен спросил: «Знаете ли вы, был ли ваш отчим когда-либо в отношениях с кем-то, кроме вашей матери? Приставал ли он к вам?»

Она покачала головой. «Странный вопрос про моего отчима. Он просто не был таким».

Савич сказал: «Итак, исходя из того, что вы слышали пять лет назад, вы считаете, что ваша мама выиграла спор?»

«У вас тут настоящий круговорот, и вы все так легко в него ввязываетесь. Моя мать могла бы поспорить с дьяволом, агент Савич. Если бы они с моим отчимом когда-нибудь ссорились, кроме того единственного раза, я бы поставил ей пятак, главным образом за упорство. Она сильная, моя мать. Это ужасное убийство её подкосило, но она оправится, вот увидите».

Шерлок спросил: «Как ты думаешь, она любила своего мужа?»

«Да, я верю в это. Как я уже говорил, рядом со мной они редко спорили, никогда не сомневались в том, что делает другой. Когда они были одни? Конечно, почему бы и нет?

Полагаю, все женатые люди время от времени ссорятся. Зачем все эти вопросы?

Ты думаешь, моя мать убила его?

Савич сказал: «Конечно, нет. Все эти вопросы помогают нам понять, как судья Калифано прожил свою жизнь, как он общался с близкими ему людьми.

Чем больше мы знаем, тем быстрее найдём убийцу твоего отчима. Знаете ли вы о возможных врагах судьи Калифано? Кого-нибудь, кто ему не нравился?

Она на мгновение задумалась, обхватив рукой ещё тёплую кофейную чашку. «Было несколько политиков, которые ему не нравились, и были некоторые юристы, которых он считал мерзавцами, но кто не считает? Любой из его близкого окружения…

— Извините, но сейчас я никого не могу вспомнить.

«Какие у вас были отношения с отчимом в последнее время?» — спросил детектив Рэйвен.

«Всё было хорошо. Честно говоря, я прекрасно знал, кто мой отчим…

Невозможно не осознать, что муж твоей матери — судья Верховного суда Соединённых Штатов. Все, кто знал, были совершенно ошеломлены — ведь подхалимов полно, — но, если честно, он был просто моим отчимом, ни больше, ни меньше.

«Вы сказали, что восхищаетесь его гениальностью».

«Детектив Рэйвен, он мог бы съесть вас на завтрак и все равно насладиться своим круассаном».

Офицер Крайдер рассмеялась, а затем кашлянула в руку. «Извините, кофе попал не туда».

«Я сам участвовал в дебатах в колледже». Не слышалось ли в голосе детектива Рэйвена нотки раздражения?

Шерлок сказал: «Мисс Маркхэм…»

«Пожалуйста, называйте меня Кэлли, так как у меня такое чувство, что мы скоро подружимся».

«Всё в порядке. Зови меня Шерлок. Моего мужа — Диллон».

«Вы женаты?»

«Почти вечность», — сказала Савич. «С тех пор, как она застрелила меня в переулке Хогана. Это фиктивный городок в Квантико с самым высоким уровнем преступности в мире. Там агенты-стажёры ловят преступников. Она поймала меня и посадила».

«А меня зовут Бен», — сказал детектив Рэйвен. Он на мгновение взглянул на Кэлли, увидев, что она, кажется, собралась с духом, но это может измениться. «Кэлли, когда вы в последний раз видели судью Калифано?»

«В прошлые выходные, наш обычный субботний завтрак». Её голос дрогнул, и она замолчала. Она сглотнула. «Я собиралась сегодня утром зайти на завтрак. Это был сюрприз, ведь они думали, что я в Нью-Йорке».

«Что он думал об этом персонаже, Джонасе, с которым ты общался?»

Персонаж Ионы, детектив Рэйвен, случайно оказался сотрудником газеты The New York Times . Мой отчим как-то сказал, что ему хватило лишь первых двух строк якобы суровых новостей от Ионы, и предвзятость автора ударила его по лицу.

Но он также сказал, что если кто-то хочет получить объективные новости, ему придётся отправиться на Марс. На Земле такого не существует. По правде говоря, он считал Джона Блейзера оппортунистом. Я слышал, как он однажды это сказал, когда он не знал, что я его слушаю.

Савич сказал: «А что твой отчим подумал о твоем репортаже,

Кэлли?

«Как я уже говорил, мой отчим был очень умным человеком. Когда одно из моих расследований произвело на него впечатление, а это случалось дважды, он мне рассказал.

В противном случае он не вмешивался. Мы заключили сделку после того, как я начал работать с The «Вашингтон Пост» — снимите с лица это выражение, детектив Рэйвен, он не помог мне получить работу в « Пост» . Я получила её благодаря собственным заслугам. — Она помолчала, глубоко вздохнув. — Ладно, они, наверное, надеялись, что я подкину им инсайдерскую информацию о Верховном суде, но я этого так и не сделала. Никогда бы не стала. Всё получилось отлично.

«Я думал, это будет «Бен».

«Не тогда, когда ты несносный. Просто убери это выражение с лица, он не обеспечил мне работу».

Шерлок поднял руку. «Ладно, дети, хватит оскорблений. А теперь, Кэлли, что твоя мама подумала об этом репортёре из Нью-Йорка?»

«Она презирала его, хотя и старалась этого не показывать».

Бен сказал: «Значит, твоя мама и отчим терпеть не могли этого парня, и все равно он был в твоем списке лучших?»

«Я молод. Я глуп. Я думал, Иона — глубокий мыслитель».

«Ты не так уж и молод», — сказал Бен.

«Спасибо за дипломатическую поправку».

«Эй, вот почему я никогда не стану комиссаром полиции. А насчёт твоего репортёра — после всех этих глубоких размышлений оказалось, что он просто был поглощён сексом, как и большинство парней на планете».

«Совершенно верно, детектив Рэйвен».

Шерлок спросил: «Почему они так сильно расчувствовались? Неужели они думали, что ты собираешься выйти за него замуж?»

Кэлли нахмурилась, глядя на остатки кофе на дне чашки, затем наклонилась, чтобы снова надеть ботинки. Когда она снова села, то сказала: «Знаешь, я правда не понимаю, почему она его не выносила. Я как-то спросила её, но она уклонилась от ответа. Что касается моего отчима, то он никогда ничего не говорил о Джоне, кроме того единственного комментария, который я случайно услышала».

Савич сказал: «Ладно. Если все уже закончили, думаю, капитану Хэллоуэю стоит отвезти вас с мамой в Колфакс».

Шерлок кивнул. «Большое спасибо, Кэлли, за помощь. Если что-то придёт вам на ум, немедленно позвоните нам. Я знаю, что вам очень тяжело, но у меня к вам просьба. Пожалуйста, не сообщайте об этом в вашу газету и не давайте никому эксклюзивной информации. Нам действительно нужно во всём разобраться, и было бы очень полезно, если бы вы немного отошли и помогли нам сохранить тайну».

«Я бы никогда так не поступила», — Кэлли задумалась на минуту. «Держу пари, мой редактор, Джед Кумбс, прыгает от восторга. Но я с ним разберусь. На какое-то время я исчезну из виду. Надеюсь только, что он меня не уволит».

«Нет, он все равно будет думать, что сможет тебя переубедить», — сказал Бен.

«По крайней мере, до похорон», — сказал Шерлок. «Это будет ближе к концу следующей недели».

Кэлли уставилась на неё. «Похороны. Я об этом не подумала. Мне нужно кое-что уладить. Друзья моей матери могут мне помочь». Она обмотала шею шарфом и направилась к двери.

«Твоё пальто, Кэлли», — сказал Бен. «Ты забыла пальто».

ГЛАВА

6

Т Ярко-белые мраморные колонны здания Верховного суда были украшены как жёлтой полицейской лентой, так и синей лентой ФБР. Савич подумал, что здание похоже на безумно украшенный греческий мавзолей. Первая группа криминалистов уже прибыла и уехала. Первой их встретила маршал Элис Халперн в сопровождении двух полицейских Верховного суда. Она выглядела одновременно сдержанной, шокированной и обороняющейся. Савич задался вопросом, не придётся ли маршалу Халперн уйти в отставку. Политики и СМИ уже критикуют её за то, что она допустила убийство судьи Верховного суда на своей территории. Учитывая огромный бюджет на безопасность, критика была яростной и непрерывной.

Снег всё ещё падал, тонкий и воздушный, как фата невесты. Ветер стих, но к концу дня Савич понял, что температура понизится. Он стоял с Шерлоком и детективом Беном Рейвеном в библиотеке на третьем этаже, понизив голоса в каком-то странном благоговении.

Савич сунул телефон обратно в карман пиджака и посмотрел на них обоих. «Президент, директор ФБР и генеральный прокурор объявили миру о смерти судьи Стюарта Куинна Калифано несколько минут назад. Как вы можете себе представить, СМИ круглосуточно ведут репортажи. Мы вытащили миссис Калифано как раз вовремя. Это будет масштабное расследование, масштабнее всего, в чём мы когда-либо участвовали, координируемое ФБР, под контролем ФБР, но с помощью Вашингтонского метрополитена. Мне поручено подчиняться непосредственно моему начальнику, папе».

Мейтленд, а ты, Бен, будешь главным в «Метро». Твоя задача — держать в курсе всех руководителей «Метро», вплоть до комиссара полиции Холта. У «Метро» будет своя группа, взаимодействующая с нашей. Нужна будет помощь? Дай мне знать. Наша первая большая встреча состоится сегодня днём в штаб-квартире ФБР. Шерлок, ты изучал обстановку. Что думаешь?

Шерлок указал на стул в конце красивого резного стола.

«Он снял пальто, снял перчатки, размотал кашемировый шарф и аккуратно положил всё это на спинку этого стула. Он сидит на соседнем стуле, удобно устроившись, потому что здесь ему комфортно. Он один, но защищён. Что там — дюжина охранников, патрулирующих здание в пятничный вечер? И сложная система связи, связывающая всё в здании».

«Поэтому он совсем не беспокоится о том, что останется один», — сказал Бен.

«Точно. Ладно. Мне кажется странным, что судья провёл здесь всю неделю, а потом пришёл в пятницу вечером, просто чтобы развлечься. Так что он…

Очевидно, он здесь не просто так. Возможно, ему нужно просмотреть какие-то документы, которые он не хочет ни публиковать на компьютере, ни делиться ими с женой, а мы знаем, что он был компьютерным фанатом. Ему нужна конфиденциальность. Так что же это за документы? Он достаёт их из кармана пальто, ведь он не взял с собой портфель.

—”

«Если только убийца не забрал портфель», — сказал Бен.

«Охранники сказали, что у него ничего нет, — сказал Савич. — Он сказал, что вытащил пачку бумаг вместе с другими вещами, чтобы пройти проверку. Конечно, ему не нужно было этого делать, но это была одна из его привычек. Вот он сидит здесь, читает, расслабленный, и вдруг слышит что-то».

«Да», — сказал Шерлок. «Он слышит что-то, и это отвлекает его от чтения. Он поднимает взгляд, может быть, кричит, а может быть, вдруг пугается и хочет позвать на помощь. Он встаёт со стула, чтобы воспользоваться настенным телефоном».

Савич поднял его. «Поскольку не было ни предупреждения, ни борьбы, вероятно, именно в этот момент убийца подкрался к нему сзади и накинул гарроту ему на шею».

Шерлок сказал: «И это был мужчина. Судмедэксперт утверждает, что женщина никак не могла получить достаточно рычагов для выполнения этой работы. Помните, ему в какой-то момент пришлось ослабить петлю, чтобы убрать воротник рубашки, и ему пришлось проявить силу».

Савич сказал: «На шее судьи было два пореза, значит, убийца начал туго её затягивать, но мешала рубашка Калифано. Поэтому он ослабил её, дал судье возможность просунуть под неё пальцы, а затем добил».

Шерлок сказал: «Давление было таким сильным, а проволока такой острой, что она прорезала кости его пальцев. Убийца, должно быть, был в перчатках. Это было жестоко, почти злорадно жестоко».

Бен спросил: «Почему ты так думаешь?»

Шерлок покачала головой. «Я, честно говоря, не знаю, просто мне так кажется».

Бен сказал: «Интересно, знал ли судья Калифано, кто этот человек? Интересно, сказал ли тот ему что-нибудь, прежде чем задушить его, или же он подошёл сзади и сделал всё, не сказав ни слова».

Шерлок склонила голову набок: «Кажется, этот парень поговорил с судьёй Калифано, насмехался над ним после того, как тот надел ему на шею проволоку, убедившись, что всё под контролем. У нас тут раздутое эго. Этот парень самовлюблён, достаточно силён, чтобы справиться с таким человеком, как Калифано, здоровенным и подтянутым для своего возраста.

«Этот парень очень рисковал, вырубив охранника, вернувшись в здание в его одежде, полагая, что он смешается с толпой и сможет свободно перемещаться по зданию. Поскольку была поздняя ночь, у него была большая вероятность проскользнуть в библиотеку на третьем этаже незамеченным, если только кто-то из…

другие охранники обращались непосредственно к нему».

Бен уставился на них двоих. «Знаете что, ребята? Было бы гораздо проще сделать это, если бы всё, чего он хотел, — это убить судью Калифано. Почему он решил убить его прямо здесь, в здании Верховного суда, якобы защищённом от террористов и под усиленной охраной? Он что-то пытался доказать? Он просто с ума сошёл?

Шерлок сказал, что убийца был жестоко и злорадно действовал. Этот парень, похоже, профессионал, но вёл себя совсем не как профессионал.

«Если он профессионал, — сказал Шерлок, — то в конце его ждет огромная зарплата».

Савич тихо сказал: «А если он профессионал, то он получает удовольствие от своей работы.

Деньги могут быть вторичны».

«И снова, — сказал Шерлок, — мы возвращаемся к точке зрения Бена. Зачем идти на такой ненужный риск ради убийства судьи Калифано?»

«Если мы это выясним, он будет у нас в руках», — сказал Савич.

Бен переводил взгляд с одного на другого и обратно, пока его взгляд наконец не остановился на лице Савича. «Может быть, это было какое-то испытание, какой-то вызов».

«Возможно, — сказал Савич. — Но это мог быть и кто-то, кто ненавидел судью Калифано до такой степени, что хотел не только причинить ему боль перед тем, как убить, но и унизить его, а возможно, и сам Верховный суд, и именно поэтому он решил сделать это здесь».

Шерлок слегка коснулся её пальцев глянцевого библиотечного стола, богатое дерево которого блестело в тусклом свете раннего вечера. «Думаю, убийца был профессионалом. В противном случае, если бы это был кто-то, кто знал его, кто-то, кто его глубоко ненавидел, то, держу пари, он бы проявил смекалку, упрятал его в укромное место и убил бы с минимальным риском».

«Так что это было ради развлечения, потому что так парень получает удовольствие»,

Бен сказал: «Для федералов, — продолжил он через мгновение, глядя друг на друга, пока они оба кивали, — вы, ребята, говорите разумно. Значит, вы мыслите профессионально, несмотря на риски, на которые он пошёл?»

Шерлок кивнул. «Мы проверим местонахождение всех профессиональных убийц с подобным почерком — с использованием гарроты, с тягой к большому риску. Думаешь, это может дать след?»

«Да, я так и думал», — сказал Бен. «Значит, в этом сценарии никаких террористов нет».

Савич сказал: «Мы проверим все аспекты. ЦРУ уже глубоко в этом замешано.

Пока ничего не произошло, и никто не взял на себя ответственность. Мне нравится идея мести, чего-то близкого и личного.

«Не случайный ли это безумец или экстремист каких-либо убеждений?»

«Может быть, но мне это кажется неправильным».

Когда они вышли из здания Верховного суда на Ист-Кэпитол-стрит, Бен сказал: «Хотите знать правду о чём-то? Если кто-то хочет вашей смерти, вы уже мертвы. Пусть у вас будет преторианская гвардия, датчики движения, миллион систем сигнализации, всё равно».

Савич сказал: «Вы, конечно, правы, но никто не готов это принять.

Теперь, когда нас убили судью Верховного суда, это означает бесконечное и изматывающее внимание СМИ со стороны всех, кто когда-либо работал в полиции или просто считает себя умным. Президент, вероятно, будет дважды в день получать брифинги о ходе расследования. Все будут сосредоточены на убийстве, может быть, дня полтора, а затем переключатся на то, кого президент назначит на место судьи Калифано в Верховном суде.

«В то же время у нас будут неограниченные ресурсы, как федеральные, так и местные, и огромные ожидания, которые нужно будет оправдать».

Шерлок сказал: «Все сводится к тому, что наш судья Калифано нажил себе большого врага, так что это дает нам еще одну отправную точку — деньги, стоящие за убийством».

«Так что алиби не имеет никакого значения, — сказал Бен, — если этот главный враг не хотел испачкать свои руки кровью».

«Вот и всё», — зевнул Савич. Он устал до смерти, не спал полночи, думая о том, что произошло в том доме в Поконо, и получив в субботу ранний вызов в Вашингтон. Он подумал, не нравилось ли его отцу, агенту ФБР Баку Савичу, иногда, хотя бы раз в десять лет, поспать подольше субботним утром.

СУББОТА ДЕНЬ

Дж. Эд С УМБС , редактор The Washington Post и начальник Кэлли, едва сдерживался. «Что, чёрт возьми, ты имеешь в виду, когда говоришь, что не придёшь?

Послушай, Кэлли, я знаю, что сегодня суббота, я знаю, что ты должна быть в Нью-Йорке, но ты уже дома. Я знаю, что Джастис был твоим родственником, но именно поэтому ты нам здесь так нужна…

Кэлли поднесла телефон к уху, но не слушала. Джед всегда выражал всё, что мог сказать одним предложением, шестью. Он, понятное дело, злился, ведь видел в ней прямой путь к предыстории этой истории, а она позволяла ему ворчать, даже выражать соболезнования, когда в нём пробуждались давно забытые манеры. Она ждала, когда он выдохнется, как заводная игрушка. Он повторил слова «Пулитцеровская премия» как минимум трижды. В конце концов, он начал задыхаться, потому что за всю свою тираду не сделал ни единого вздоха.

«Понимаю, Джед, — наконец сказала она, — но дело в том, что это был мой отчим, и я нужна своей матери. Неважно, что я репортёр, я не пойду против ФБР, и я обещала им, что какое-то время воздержусь от работы. Ты же не хочешь, чтобы это дело было испорчено из-за того, что я сболтнула лишнего».

«Моя работа — не интересоваться расследованием ФБР. Моя работа — руководить газетой».

Она улыбнулась в камеру. «Я поговорю с тобой после похорон, Джед.

Моя мама в очень плохом состоянии, как вы можете себе представить. Не знаю, когда вернусь.

«Кэлли, поговори со своей мамой, передай мне кое-какие личные вещи...»

«Нет, Джед».

Она услышала несколько слащавых ругательств, а затем глубокий вздох. «Ты дашь мне знать, как только у тебя появятся все подробности похорон? Независимо от деталей, можешь быть уверена, что будет пышная церемония, вероятно, с участием президента и всех, кто будет претендовать на пост президента. Они будут говорить, каким замечательным человеком был Калифано, даже если они его ненавидели. Да ладно тебе, Кэлли, там много всего происходит, что не имеет никакого отношения к расследованию».

«Хорошо, Джед, ты прав. Как только всё прояснится, я тебе позвоню».

"Но-"

«Я даже не знаю, когда судмедэксперт выдаст тело моего отчима».

Она сглотнула, и на глаза навернулись слезы.

«Кэлли, ты там? Что случилось?»

«Ничего, Джед. Слушай, мне пора идти. Увидимся, наверное, на похоронах. Спасибо, что разрешили мне недельный отпуск».

«Я не знаю, Кэлли, ты большая часть нашей команды, и ты должна понимать, что...»

Кэлли выключила телефон и сунула его обратно в карман. Телефон зазвонил через три секунды. Она выключила его. Интересно, что бы сделал Джед Кумбс, если бы убили кого-то из его семьи? Он был таким новостным наркоманом, таким суровым в вопросах получения информации, что, наверное, сам себе выдал бы эксклюзив.

ГЛАВА

7

ДОМ КЕТТЕРИНГА

КОЛФАКС, ВИРДЖИНИЯ

С Элли вошла в гостиную прекрасного колониального дома в Колфаксе, где они с матерью прятались. С ней была одна из старых подруг матери, Анна Клиффорд. У бедной Анны сын сидел в тюрьме за торговлю кокаином.

Однако двое других её детей были добропорядочными гражданами и имели хорошую работу. Её муж, тихий человек, владел крупной строительной компанией в Вирджинии. Анна тихо разговаривала с матерью, держа её за руку. Кэлли на мгновение замерла, а затем поднялась наверх. Она уже развесила одежду в шкафу, когда услышала звонок в дверь, затем голос Анны и матери.

Это были агенты Савич и Шерлок, а также детектив Рэйвен. Она представляла, что они будут постоянными гостями её повседневной жизни, пока всё это не закончится.

Она натянула джинсы и флисовую толстовку и спустилась на кухню, чтобы приготовить кофе и чай для агента Савича и своей матери. Она нашла на столешнице круассаны, поставила их разогреваться в духовку и осталась стоять на ярко освещенной кухне, глядя на падающий за окном снег.

Когда она внесла большой серебряный поднос в гостиную, ее мать плакала, детектив Рейвен выглядел крайне смущенным, а агент Шерлок нежно гладил руку ее матери.

Кэлли никогда в жизни не видела свою мать такой разбитой. Она подняла взгляд и осторожно отстранилась от Анны Клиффорд и агента Шерлока. Она попыталась улыбнуться. Улыбка получилась не очень, но это было начало. «Кэлли, я бы с удовольствием выпила чаю, а потом… а потом нам нужно поговорить».

Её голос внезапно стал спокойным. Кэлли улыбнулась матери, обслужила всех и села со своей чашкой кофе. Вскоре она поняла, что агент Савич и агент Шерлок не торопятся с кофе и чаем, откусывая круассаны, давая матери время собраться с мыслями. Детектив Рэйвен, однако, выглядел нетерпеливым, весь дрожа от волнения. Она смотрела, как он берёт второй круассан. Он посмотрел на неё и ухмыльнулся. «Знаешь, правда, что у нас в участке только пончики с джемом, сплошной сахар и сало, а не то чистое масло, на котором эти вкусняшки держатся».

Маргарет Калифано сказала: «Все ведут себя нормально, и, полагаю, это облегчение. Вас беспокоит уровень холестерина, детектив Рэйвен?»

«Мне повезло с генами, миссис Калифано».

«Вы также очень молоды».

Кэлли посмотрела на его крепкое, крепкое, атлетическое тело и рассмеялась. «Да, держу пари, ты просто объедаешься пончиками».

Маргарет отпила свой улун, содрогаясь от восхитительного темного вкуса.

Савич сказал: «Мне жаль, что нам приходится задавать вам вопросы в такое время, миссис Калифано, но расследование убийства требует этого. Вы готовы сейчас с нами поговорить?»

«Да, агент Савич, конечно».

Он спросил: «Вел ли себя ваш муж по-другому за несколько дней до убийства? Казалось ли, что он чем-то или кем-то обеспокоен?»

«Нет, он был таким же, как всегда, даже вчера. По крайней мере, я ничего не заметил. Боже, может быть, я просто чего-то не заметил, потому что торопился в один из своих магазинов».

«Нет, миссис Калифано, не вините себя. Вы нужны мне здесь, рядом, сейчас».

Маргарет глубоко вздохнула. «Да, конечно, ты прав. Мне жаль».

«Всё в порядке. А ваш муж рассказал вам, зачем он вчера вечером шёл в Верховный суд?»

«Нет, не ходил. И я не спрашивала. Все знали, что он ходил туда, когда ему приходила в голову мысль. Даже Анна знала, не так ли?»

Анна кивнула. «О да. Это было убежище Стюарта».

Маргарет сказала: «Он однажды сказал мне, что это единственное место, где он мог слышать свои мысли». Её голос дрогнул. Она быстро опустила голову и отпила ещё чаю. Затем она расправила плечи. «Если бы он изучал что-то конкретное, я не знаю, что именно. Возможно, на еженедельном пятничном заседании меньшинство судей хотело выдать заключение, которое Стюарт не считал необходимым для слушания».

«Сертификат?» — бровь Савича поползла вверх.

«Прошу прощения. «Cert.», как его называют, означает «certiorari» (истец) . Это официальный запрос о рассмотрении дела в суде. Если четыре судьи голосуют за удовлетворение ходатайства, дело назначается на слушание. Если четыре голоса отсутствуют, certiorari…

Отказано». Она изучала тёмное пятно чая на дне чашки. «Как я уже сказала, это возможно. Что ещё у него на уме, я не могу сказать. Когда он входил в дверь, он, возможно, был погружен в размышления, но не стал бы говорить об этом, если бы это было связано с работой».

«У вас с судьей Калифано были какие-то личные проблемы, миссис?»

Калифано?»

Кэлли тихо прошипела сквозь зубы, но Маргарет лишь похлопала её по руке. «Нет, агент Савич, никаких проблем. Да, мы иногда ссорились, как и любая супружеская пара, но за девять лет нашего брака я ни разу не думала об убийстве. Вы же не думаете, что наша личная жизнь как-то связана с этим. Террористы или какие-то экстремисты, должно быть,…

убил Стюарта».

Шерлок спросил: «Выражал ли он какие-либо опасения по поводу террористов?»

«Нет, не убил. Стюарт был довольно умеренным, совсем не спорным. Насколько мне известно, он не слишком оскорбил ни одну из сторон. Именно поэтому было бы так странно, если бы какой-нибудь маргинальный безумец убил его. Почему, ради всего святого? Почему не главный судья Абрамс? Почему не судья Альто-Торп, который придерживается крайне левых взглядов, или судья Олден Спирос, который придерживается крайне правых взглядов? Оба придерживались очень твёрдых взглядов по всем острым вопросам, таким как аборты, смертная казнь, позитивная дискриминация и тому подобное. Это логичнее, не правда ли?»

«Возможно, так оно и есть», — сказал Савич.

Бен Рэйвен спросил: «Он когда-нибудь говорил вам о ком-то, с кем у него был конфликт? О ком-то, кого он не одобрял? О ком-то, кто его ненавидел?»

«Детектив Рэйвен, Стюарт был очень скрытным человеком. Его лучшим другом был судья Самнер Уоллес. Возможно, он знал бы, тревожит ли Стюарта что-то или у него серьёзные проблемы с кем-то, особенно с кем-то из прошлого». Она обвела руками перед собой.

Все представляют себе судей, сидящих за большим столом из красного дерева, в мантиях, чопорных и величественных, изрыгающих громкие слова и обсуждающих эзотерические юридические прецеденты. Правда в том, что они проводят вместе очень мало времени. Обычно они работают в одиночестве, читают или встречаются со своими помощниками.

«Их еженедельные встречи проходят по средам и пятницам, и мне всегда казалось, что всё это только по делу. Конечно, это не значит, что они не спорят, не кричат и не злятся друг на друга во время совещаний. По пятницам в конференц-зал не допускаются никто, кроме судей, так что они могут давать отпор, не опасаясь сплетен или утечки информации в СМИ.

«Политика играет большую роль, чем хотелось бы Стюарту. У каждого судьи есть повестка дня, сильно окрашенная его политическими убеждениями, сейчас это проявляется даже больше, чем, скажем, тридцать лет назад, до Уотергейта».

Стюарт смеялся над некоторыми по-настоящему резкими высказываниями, которые, как все знали, не будут записаны. Среди некоторых судей всё ещё присутствует лёгкий налёт сексизма — помните, мы говорим о девяти людях старшего поколения, — хотя мужчины и стараются сдерживать свои чувства, например, если одна из женщин-судей категорически с ними не согласна. Кроме того, и демократы, и республиканцы традиционно выбирают мужчин на должности судебных клерков. Даже сегодня из тридцати шести судебных клерков только десять — женщины.

У Стюарта было две женщины-секретаря.

«Если вам нужна суровая правда о судьях, обратитесь к судебным клеркам. Именно они обеспечивают работу суда. Они пишут заключения, лоббируют судей по делам, которые им интересны, и делают многое другое.

Служители знают почти обо всем, что происходит в этом фальшивом греческом храме.

Вот как я это называю». Она помолчала, невидящим взглядом глядя на Савича. «До сих пор не могу поверить, что кто-то мог захотеть убить моего мужа, фактически лишить жизни судью Верховного суда. Это просто бессмысленно. Это должен быть какой-то безумец, это должен быть кто-то другой».

Савич сказал: «Возможно. Миссис Калифано, каждый, кто добивается таких же успехов, как ваш муж, наживает себе врагов. До того, как президент Рейган назначил его в Верховный суд в 1987 году, судья Калифано был заместителем генерального прокурора, генеральным прокурором и членом Верховного суда штата Нью-Йорк. Он был судьёй Апелляционного суда США Первого округа. Ему было шестьдесят четыре года, а это значит, что у него долгая профессиональная жизнь, более чем достаточная, чтобы нажить врагов. Пожалуйста, подумайте, миссис Калифано».

«У него была долгая профессиональная жизнь, агент Савич. Думаете, враг стал бы ждать так долго, прежде чем отомстить? Не думаю, что это очень вероятно».

Бен сказал: «Когда я был новичком, мэм, моего тренера застрелил человек, которого он посадил двадцать лет назад. Месть не имеет срока давности».

«Нет, пожалуй, ты прав. Но довольно страшно думать, что решения, принятые много лет назад, могут вернуться и убить тебя. Нет, я правда никого не могу вспомнить, по крайней мере, он никогда не упоминал, о ком беспокоился».

«Какие отношения были у вашего мужа со своим старшим помощником?»

«Это, должно быть, Элиза Викерс, лучшая выпускница юридического факультета Гарварда. Конечно, я встречался с ней, разговаривал на вечеринках и иногда по телефону. Стюарт сказал, что она эмоциональный либерал с точки зрения социального обеспечения, но твёрдый консерватор в юриспруденции, и её ужасает сама мысль о социальной инженерии. Ему это понравилось. Она умна, хорошо организована, и двое других судебных клерков находятся под её контролем. У него три клерка, а не четыре, как у большинства судей. Стюарт восхищался ею и доверял ей, я думаю. Мне она тоже нравилась. В отличие от большинства судебных клерков, которые работают на судью всего год, она была у него на втором курсе».

Бен сказал: «Интересно, что теперь будет с этими троими?»

Маргарет пожала плечами.

«Еще три адвоката будут выпущены на свободу немного раньше времени»,

Шерлок сказал: «Это мысль, от которой хочется сжать пальцы ног».

Маргарет улыбнулась, но лишь на мгновение.

Шерлок сказал: «С вашего разрешения, миссис Калифано, мы хотели бы просмотреть вашу адресную книгу, а также адресную книгу судьи Калифано, чтобы составить список ваших друзей и всех, с кем ваш муж поддерживал постоянную связь».

«Конечно», — она взглянула на изящные часы Rolex на правом запястье.

«Джанетт, Битси и Джульетта скоро придут. Анна, ты же им звонила,

не так ли?

Анна кивнула и пошла с Маргарет за адресной книгой.

Через тридцать минут Кэлли проводила агентов Шерлока, Савича и детектива Рэйвена до входной двери. «Вы собираетесь теперь встретиться с другими судьями?»

Да, они знали судью Калифано лучше всех. И, конечно же, судебные клерки. Нам нужна вся информация о нём, которую они могут нам предоставить. Нам нужно составить чёткое представление о вашем отчиме, каким он был на самом деле — что ему нравилось, что не нравилось, кто к нему относился с неприязнью и наоборот, и особенно, отличалось ли его поведение в пятницу каким-либо образом.

Когда они подошли к двери, Кэлли посмотрела прямо на Бена Рейвена и спросила: «Вы же собираетесь расстаться, да?» В ответ на их кивки Кэлли сказала: «Я знаю судей с шестнадцати лет и знаю о судебных клерках больше, чем моя мама. Например, Элиза — настоящий мастер бейсбола. Она железной рукой управляла делами моего отчима. Почему бы мне не пойти с детективом Рейвеном? Я могу его просветить, может быть, дать ему представление, которое поможет вам».

Савич покачал головой. «Нет, мисс Маркхэм, это невозможно. Мы, конечно, хотели бы услышать всё, что вам известно о каждом из них, но вы не можете участвовать в официальном расследовании».

Она уперлась. «Послушайте, агент Савич, я хочу помочь. Я не собираюсь бежать в « Пост» с громкими домыслами. Стюарт был чопорным, довольно чопорным и никогда не умел как следует шутить, но он был хорошим человеком и обладал блестящим юридическим складом ума. Мысль о том, что его убили, приводит меня в ярость».

«Забудьте об этом, мисс Маркхэм, — сказал Бен. — Идите домой и выпейте чашку чая.

Пишите свои колонки светской хроники».

«Я не пишу сплетни, придурок». Она помолчала, ткнув в него пальцем учителя. «Скажем так, детектив, агенты: либо вы позволите мне помочь, либо я вернусь к работе, полностью и навсегда. У меня уже много ценной инсайдерской информации, хватит на первую страницу, согласны?»

«Это шантаж», — сказал Шерлок, приподняв бровь, и с уважением посмотрел на Кэлли. «Это отвратительно».

«Я знаю, Шерлок, но, пожалуйста, выслушай меня. Я не глупый, я знаю этих людей и умею держать рот на замке. Я настойчив только в режиме репортёра, и даже это может быть полезно. Я взял отпуск в « Post» , к большому неудовольствию моего редактора. Пожалуйста, позволь мне помочь».

Бен сказал: «Я мог бы посадить вас в тюрьму за попытку шантажа, мисс.

Маркхэм. Сдавайся. Ты не коп, ты ничего не знаешь. Мы профессионалы, дай нам делать свою работу.

Кэлли приняла позу, постучала кончиками пальцев по подбородку. «Хм, знаешь, я прямо сейчас вижу заголовок в голове. ФБР и полиция Лондона».

В замешательстве. Если вы не позволите мне работать с вами, я проведу расследование самостоятельно.

Моя мать, наши друзья, судьи, клерки — им будет легче поговорить со мной, чем с вами.

«Детектив Рэйвен, пораскинь мозгами. Как вы думаете, кому они с большей вероятностью расскажут, что происходит, — полицейскому или мне, человеку, которого они знают и которому доверяют?»

«Вас когда-нибудь кто-нибудь бил, мисс Маркхэм?»

Она самоуверенно улыбнулась. «Были те, кто пытался. Даже не думайте об этом, детектив». Она оглядела его с ног до головы. «Я могла бы справиться с вами, даже не вспотев».

«Ладно, хватит», — сказал Савич и повернулся к Шерлоку, который с насмешкой разглядывал Кэлли.

Кэлли, предчувствуя победу, надавила сильнее. «Вообще-то, у меня чёрный пояс по карате. Я могу постоять за себя. Наверное, я смогла бы защитить и детектива Рейвена, если бы до этого дошло. Единственный, о ком я бы беспокоилась в этой группе, — это агент Шерлок».

Савич рассмеялся. «Возможно, ты прав», — он вздохнул.

«В течение следующих трёх дней будет проведено множество допросов. Вероятно, около пятидесяти агентов и местных полицейских будут заниматься этим делом.

Что добавил один репортёр к списку? Бен, не могли бы вы оставить мисс...

Маркхэм на буксире?

«Да, я не против», — сказал Бен Рэйвен. «Я не собираюсь брать на себя обязанности репортёра… репортёра… Савича. Ради всего святого, даже не какого-нибудь заурядного репортёра, а журналиста, ведущего расследования, который считает себя умным, а на самом деле ни черта не смыслит в этом».

Что касается вас, мисс Маркхэм, и вашего болтливого языка, если бы вы могли меня прикончить, я бы всё бросил, ушёл из полиции и нашёл себе уединённую хижину в Монтане. Савич, если боишься шантажа, забирай её с собой. Ни за что на свете она не подойдёт ко мне и ни к одному подозреваемому ближе, чем на шесть футов. Этого не произойдёт.

ГЛАВА

8

С Элли М Аркхэм сказал детективу Бену Рэйвену, подъезжая к дому судьи Самнера Уоллеса в Чеви-Чейз: «Хорошо, я заеду, как и обещал. Вот кое-что, о чём вы, пожалуй, не знали. Моя мать рассказывала вам, что лучшим другом Стюарта в суде был судья Самнер Уоллес.

Возможно, когда-то это было правдой, но не в последнее время. Возможно, вас это шокирует, но у судьи Уоллеса определённая репутация среди женщин. Думаю, он вёл себя неподобающе с моей матерью, и Стюарт это знал. Он был недоволен своим старым приятелем по гольфу.

Бен был шокирован и старался не показывать виду, но Кэлли рассмеялась. «Знаю, просто это не вписывается в общую картину. Теперь, наверное, мама не знала, что мой отчим в курсе. Она предпочитает сохранять спокойствие, поэтому ничего бы не сказала, просто проигнорировала или сама бы разобралась, если бы стало плохо».

Бен всё ещё пытался осознать то, чего никогда не мог себе представить. «Значит, этот судья Верховного суда Соединённых Штатов, этот парень старше моего отца, приставал к твоей матери?

Вы абсолютно в этом уверены?

«Да. Слушайте. Судье Уоллесу около шестидесяти пяти, он ещё не готов к смерти, детектив Рэйвен. Моя мама как-то говорила о нём по телефону с одной из своих подруг, Битси, кажется. Мама только улыбнулась и сказала: «Ну, какой же он резвый!» Думаю, она знала, что я её слушаю, и поэтому быстро закончила разговор.

«Вы подслушивали?»

«Конечно. Это мой основной товар. Она мне ничего не сказала, но, повесив трубку, обратила на меня внимание, так что я уверен, что она знала, что я там. Примерно в то же время Стюарт перестал общаться с судьёй Уоллесом».

«Значит, он не только стар, он женат и испытывает вожделение к твоей матери?»

«Моя мама очень красивая, детектив Рэйвен. Я не удивлён, что какой-то мужчина мог ею заинтересоваться. Меня больше поражает, что он действительно проявил к ней интерес».

«Я не хотел оскорбить твою мать, это было твое недоверие.

Когда это случилось?» Прежде чем она успела ответить, зазвонил мобильный телефон Бена. Он послушал какое-то время, нахмурился и отключился. «Это был Савич. Он говорил с судмедэкспертом, доктором Конрадом. Он сказал, что вокруг морга повсюду установлены фургоны с телевизионщиками, но он старается держать всё под контролем. Он пригрозил запереть в морозильной камере любого сотрудника, который осмелится прошептать хоть слово кому-нибудь, включая супругов. И ещё кое-что неожиданное. Доктор Конрад сказал, что судья Калифано…

Ему оставалось жить около шести месяцев. Похоже, у него был рак поджелудочной железы. Он не думает, что судья Калифано уже знал об этом, поскольку, вероятно, не испытывал боли. Сказал, что потерял всего около шести месяцев жизни, и даже с учётом этого, этот рак может быть очень тяжёлым, когда он заходит слишком далеко.

«О нет», — сказала Кэлли. «О нет. Стюарт был бы проклят в любом случае. Наверное, я рада, что он не знал. Представляешь, каково это — знать, что умираешь от рака, что тебя не станет через полгода?»

«Агенты поговорят с его врачами, чтобы выяснить, знал ли он об этом, но держал это при себе».

Кэлли откинула голову на спинку сиденья. «Бедный, бедный Стюарт». Она молча заплакала, слёзы катились по её лицу. Какая ужасная ирония! Это было словно снова потерять его.

Б АН Р Эйвен оглядел фургоны с телерепортёрами перед одноэтажным домом судьи Самнера Уоллеса, построенным в 1960-х годах, и три машины, припаркованные у обочины. «Интересно, где федеральные маршалы? Вы бы посмотрели на всех этих журналистов?» Он остановил свой белый Ford Crown Victoria, чопорный снаружи, но с мощной мощью под капотом, перед домом. Репортёры выскочили из машин и побежали к ним.

Бен проигнорировал их, окинув взглядом просторный кирпично-деревянный дом, стоящий в глубине леса. «Даже если ты будешь кричать, соседи тебя не услышат.

Такое ощущение, что мы находимся где-то в глуши, а не в углу Чеви-Чейза».

Бен и Кэлли вышли из машины и побрели по заснеженному тротуару к входной двери, по-прежнему не обращая внимания на репортёров. К тому времени, как они прошли половину дорожки, репортёры уже толпились вокруг. Бен не остановился, а просто достал свой значок, высоко поднял его, помахал им перед их лицами и крикнул: «Сейчас у нас нет комментариев. У нас нет для вас новостей».

Снег немного усилился. Кэлли не поднимала головы, надеясь, что репортёры её не узнают.

Но этому не суждено было сбыться. «Эй, Маркхэм, что ты здесь делаешь? Я знаю, что судья Калифано был твоим дядей или кем-то вроде того, но как ты вообще смог пойти с копом?»

«Эй, извини, Маркхэм, но можешь ли ты нам рассказать...»

«Какие идиоты», – пробормотала она себе под нос, но как минимум двое репортёров уловили её слова. Она продолжала изо всех сил игнорировать их, как и детектив Рэйвен. Микрофоны больше не были направлены ей в лицо по той простой причине, что Бен бросил на них взгляд, способный убить. Это дало им немного отпор, но не более того.

«Почему бы тебе не пригрозить им пистолетом?»

«Не работает. Я пробовал однажды, но, насколько я помню, надо мной посмеялись. Нельзя угрожать, если не можешь подкрепить свои слова фактами. Так всегда говорил мой отец».

«Твой отец был полицейским?»

«Ага. Теперь он рядовой. Он бунтарь, находит юмор в каждом деле, за которое берётся. Однажды ему пришлось иметь дело с настоящим задирой, но он рассказал мне, как у того начиналась крапивница каждый раз, когда он навещал мать. Он очень успешен. Мой отец, а не задира».

Она моргнула и невольно улыбнулась. Она не обратила внимания на крики репортёров за спиной. «Я тоже помню много смеха, когда мой отец был жив. Тебе повезло, Бен».

«Это как посмотреть. Как бы тебе понравилось иметь четверых братьев и сестёр, которые все старше тебя, все противные и любопытные, вечно лезут в твои дела, вечно норовят устроить тебе свидание вслепую? Я мечтала быть единственным ребёнком в семье, как ты».

Она рассмеялась. «Никто из нас никогда не доволен тем, что имеет. Например, у тебя лёгкий завиток, который очень сексуальный, и ты носишь его чуть длиннее, что делает его ещё сексуальнее, а у меня волосы прямые, как доска…»

Его волосы были сексуальны? Потому что он носил их слишком длинными? «Полагаю, ты напрашиваешься на комплимент, не так ли? Однако, раз ты прекрасно видишь себя в зеркале и знаешь… ну, неважно. Почти получилось, просто иди дальше».

Тележурналист, которому пришлось ждать, пока его догонит оператор, крикнул: «Эй, Кэлли, что ты думаешь об убийстве отчима в Верховном суде?»

Кэлли замерла на месте. «Это уже слишком». Она шагнула к репортёру, готовая к бою.

Бен схватил её за руку и прошептал ей на ухо: «Просто замолчи. Ты и так для них уже целая история. Не обращай на них внимания, не высовывайся. Через минуту мы будем внутри».

Бен позвонил в дверь и крикнул: «Это детектив Бен Рэйвен из столичной полиции. Пожалуйста, впустите нас».

Бен знал, что за ними пристально наблюдают, и поднёс свой значок к глазку. Три выкрикнутых вопроса спустя дверь наконец-то распахнулась, и Бен оказался лицом к лицу с федеральным маршалом. Они обменялись значками, не сказав ни слова.

Кэлли сказала: «Мы гадали, где вы». Она увидела позади него ещё одного федерального маршала и пожилую женщину с усталым лицом, выглядывающую из-за его плеча. «Входите скорее, детектив Рэйвен, мисс, пока эти ослы не попытались сбить вас с ног, чтобы добраться до судьи Уоллеса», — сказал федеральный маршал Тед Рикс. Федеральный маршал позади Рикса хрустнул костяшками пальцев.