Пронзенное сердце

Глава 5

С самого утра лорд Колуолл пребывал в глубокой задумчивости. Хмурое выражение не покидало его лица.

Он вышел из замка и, спустившись по широкой лестнице, легко вскочил на вороного жеребца, которого едва удерживали двое конюхов.

— Лошадь ее светлости сегодня тоже разыгралась вовсю, милорд, — сказал один из них. — Должен предупредить вашу светлость, что миледи уже уехала.

Это новость чрезвычайно удивила лорда Колуолла. Спустя некоторое время он увидел впереди себя всадницу в синей амазонке. Чувствовалось, что она с трудом справляется со своей чалой кобылой. Лорд Колуолл стегнул коня и заспешил к Наталии.

Всю ночь он почти не спал, и сейчас его охватывали тревога и гнев.

"Разве я мог предположить, — спрашивал он себя, — что окажусь в подобном положении и буду не в состоянии повлиять на ход событий?"

И в то же время он вынужден был признать, что в нынешней ситуации Наталия проявила исключительную выдержку. Она не рыдала и не укоряла его, как поступила бы на ее месте любая другая. Она открыто высказала свое мнение, причем ее доводы отличались логичностью и обоснованностью.

И все же он страшился того, что ждало его в будущем.

Подъехав к Наталии, лорд Колуолл обратил внимание на ее туалет. В амазонке из бархата глубокого синего цвета, только подчеркивавшего тонкую талию девушки, с газовой вуалью, спускавшейся с узких полей высокой шляпки, Наталия выглядела юной и чрезвычайно очаровательной.

— Доброе утро, милорд, — радостно приветствовала она его. — Я надеялась, что вы пригласите меня на утреннюю прогулку верхом. Но вы не сделали этого, и я взяла на себя смелость самой отправиться верхом, с тем чтобы потом присоединиться к вам.

— Я счастлив, что ты поступила именно так, — признался лорд Колуолл.

— Могу ли я предложить вам небольшое соревнование? Это поможет развеять ваше хмурое настроение.

При этих словах она развернула лошадь и, не дожидаясь его ответа, поскакала вперед. Поправив немного съехавший цилиндр, лорд Колуолл последовал за ней.

Некоторое время он скакал сзади, наблюдая за женой. Естественно, он ожидал, что она будет хорошо держаться в седле, но Наталия оказалась на удивление превосходной наездницей. А лорд Колуолл мог вполне оценить это, так как сам считался непревзойденным мастером верховой езды.

Стук копыт эхом отдавался от деревьев. Вскоре лес кончился, и скачка продолжилась по полю. Наконец лорд Колуолл, на два корпуса обогнавший Наталию, осадил жеребца и повернулся к улыбающейся девушке.

— Вы честно выиграли это соревнование, — проговорила она. — Я всегда надеялась, что так и будет! — Увидев, что он изумленно поднял брови, она объяснила: — Когда в своих мечтах я, верхом на Крестоносце, скакала наперегонки со своим Рыцарем, то всегда позволяла ему выиграть! Я чувствовала, что моя победа нанесет значительный урон его престижу.

— Не надо скромничать, — возразил лорд Колуолл. — Ты отличная наездница! Полагаю, тебе самой это известно.

— Я рада, что мои достижения хотя бы на этом поприще были замечены и по достоинству оценены вашей светлостью.

— В таком случае мне будет интересно узнать, в чем же еще ты добилась таких же успехов, — заметил лорд Колуолл.

Они ехали рядом. Их лошади, покрытые потом после столь напряженной скачки, перешли на шаг.

— Думаю, вчера вечером вас привел в изумление тот факт, что я способна поступать по-своему, — с улыбкой проговорила Наталия. — Вы приложили все усилия, чтобы меня воспитали в соответствии с вашими желаниями, а я расстроила ваши планы. — Лорд Колуолл ничего не сказал, и Наталия, бросив на него озорной взгляд, добавила: — Известна ли вам история о том, как Господь, узнав о поступке Адама в Райском саду и возмутившись его поведением, высказал свое недовольство одному из ангелов. "Но, Господь, — запротестовал ангел, — ты же сам дал Адаму право свободно проявлять свою волю!" — "Я дал ему право свободно проявлять свою волю в том, чтобы соглашаться со мной! — ответил Господь. — А его несогласие я расцениваю как страшную дерзость!"

— Ты совершенно серьезно сравниваешь меня со Всевышним? — рассмеявшись, поинтересовался он.

— А почему бы нет? — удивилась Наталия. — Вы не менее властный.

— У меня такое чувство, — проговорил лорд Колуолл, заметив очаровательную ямочку на щеке девушки, — что ты намеренно провоцируешь меня! Если ты не будешь достаточно осторожна, Наталия, я запру тебя в какой-нибудь дальней комнате замка или заточу в башню!

— Тогда я выбираю башню! — воскликнула она. — Я сплету из своих длинных волос веревку и сбегу! — Она взглянула на него из-под полуопущенных ресниц. — Но только в том случае, если мне действительно захочется сбежать...

Она тронула лошадь, которая сразу же перешла в галоп, и поскакала вперед. Лорду Колуоллу пришлось приложить некоторые усилия, чтобы не отстать и держаться рядом с женой.

Они вернулись в замок к обеду. За столом они вели оживленную беседу, и Наталии удалось уговорить мужа показать ей дом.

Лорд Колуолл был несказанно удивлен ее познаниями в области живописи и стилей мебели, служившей украшением каждой комнаты.

Как Наталия и предполагала, замок произвел на нее ошеломляющее впечатление. Однако то, что все его владельцы были не только искателями приключений, но и коллекционерами, стало для нее настоящим открытием. С давних пор, когда замок только строился, Колуоллы путешествовали по свету и привозили домой множество ценных вещей, одни из которых были боевыми трофеями, а другие — добычей в пиратских набегах. Среди них были фарфор и изделия из нефрита из Китая, мозаики и ковры из Персии, мраморные и бронзовые статуэтки из Греции, картины всех известных художников из Италии, Франции и Голландии.

Было совершенно очевидно, что ее знание мифологии значительно глубже, чем у лорда Колуолла. Он-то собирался стать для нее учителем, а оказался учеником.

Наконец, когда они осмотрели великолепную библиотеку, так восхитившую преподобного Адольфуса, лорд Колуолл отпер расположенную в углу небольшую дверцу. Сделанная из дубовых досок, скрепленных глубоко утопленными гвоздями, она держалась на латунных петлях.

— Это моя кладовая, — объявил лорд Колуолл.

Когда он распахнул дверь, Наталия не смогла сдержать удивленного возгласа.

Комната была круглой, окна представляли собой узкие щели — бойницы. Девушка догадалась, что они находятся в одной из башенок. Все стены были уставлены стеклянными шкафами, поднимавшимися до самого потолка. В них хранились драгоценности.

Наталия увидела футляр с той самой бриллиантовой диадемой, которую надевала на свадьбу. Ее окружали ожерелье, серьги, браслеты и кольца, выполненные в том же стиле.

Рядом находились футляры с гарнитурами из изумрудов, рубинов и сапфиров. В пятом футляре лежала жемчужная диадема. Взору девушки предстали всевозможные ожерелья из аметистов, топазов, бирюзы, аквамаринов, золота и серебра. Не вызывало сомнения, что все они очень старые и представляют собой огромную ценность.

Внимание девушки привлекла шкатулка, доверху наполненная жемчужинами причудливой формы — это сокровище привез один из Колуоллов, плававший с Дрейком в Вест-Индию. В соседнем шкафчике были выставлены футляры с кулонами из финифти, подобными тому, что носила Наталия. Некоторые из них были также изготовлены венецианскими ювелирами. С тех пор прошло уже два века, но никому так и не удалось превзойти их в мастерстве.

Наталия, не в силах сдержать восхищения, с детской непосредственностью перебегала от витрины к витрине, непрерывно засыпая лорда Колуолла вопросами об истории экспонатов этой замечательной коллекции. Девушка внимательно слушала его рассказы о том, как и когда эти украшения появились у Колуоллов, многие из которых часто оказывались на волосок от смерти, только чудом избегая опасности, и чьи действия отличались отвагой, а иногда — даже жестокостью.

Лорд Колуолл открывал шкафчики один за другим, и Наталия с удовольствием рассматривала и примеряла драгоценности. Она не отходила от висевшего на стене овального зеркала в раме, отделанной изумрудами величиной с голубиное яйцо и чрезвычайно крупными бриллиантами.

— Расскажите еще! Вот об этом! — повторяла и повторяла она.

— Думаю, мои истории уже утомили тебя, — не выдержал лорд Колуолл. — Если тебе хочется побольше узнать о коллекции, то придется просмотреть архивы, где в подробностях описаны путешествия всех моих предков и сражения, в которых они принимали участие.

— Мы могли бы собрать их и составить книгу, — предложила Наталия.

Она едва не добавила "...для будущих поколений", но вовремя остановилась, сообразив, что именно подразумевается под этими словами!

Зардевшись, она подошла к шкафчику, взяла массивную диадему, отделанную сапфирами и бриллиантами, и надела ее. Украшение как-то по-особому заиграло на светлых волосах девушки, а сверкание камней только подчеркнуло необычный цвет ее глаз.

— Теперь я выгляжу как королева, достойная того, чтобы сидеть рядом с вами на троне! — сказала она, повернувшись к лорду Колуоллу.

Губы Наталии раскрылись в легкой улыбке, ее нежный голос звенел под сводами потолка, лучи солнца, пробивавшиеся сквозь узкие бойницы, падали на камни диадемы, заставляя их сиять, подобно звездам.

— А почему не для того, чтобы почтить своим присутствием мою постель? — спросил лорд Колуолл.

В это мгновение их взгляды встретились, и они замерли, не в силах шевельнуться. Между ними возникла некая таинственная связь, но Наталия, заметив зажегшийся в глазах лорда Колуолла огонь, сняла диадему, положила ее в футляр и вышла из комнаты, оставив мужа одного среди его сокровищ.

На следующее утро лорд Колуолл вынужден был отправиться на заседание, которое устраивалось в Херефорде и которое он не имел права пропускать. Вернувшись, он направился в гостиную, надеясь увидеть там Наталию. Но его ждало разочарование. Тогда он пошел в библиотеку. Остановившись у камина, он протянул руки к огню. В этот момент дверь открылась, и на пороге появилась Наталия.

По тому как она, не успев снять шляпку и накидку, стремительно пересекла комнату, можно было заключить, что девушка очень спешит. Подойдя к мужу, она подняла на мужа взгляд, в котором отразились гнев и тревога, что несказанно удивило лорда Колуолла.

— Значит, у вас есть молотилка!

Брови лорда Колуолла от изумления поползли вверх.

— А почему это тебя так волнует?

— Как я понимаю, ее только что установили.

— Ее доставили три дня назад.

— Как вы могли пойти на подобное безрассудство, тем более в столь напряженный момент? — воскликнула девушка. — И вообще, зачем она вам?

— Я не раз сожалел о том, что давно не приобрел эту машину, — ответил лорд Колуолл. — В большинстве таких же больших поместий, как мое, уже давно провели переоснащение. Я собирался купить молотилку еще в прошлом году, но та модель, которую предлагали, мне не понравилась — у нее была слишком низкая производительность.

— А вы отдаете себе отчет в том, что это значит для ваших работников? — сердито спросила Наталия.

— Не понимаю, почему это так интересует тебя, — удивился лорд Колуолл.

— Я только что была в деревне, в семье, где девять человек живут на зарплату одного батрака.

— Ты была в деревне? — повторил лорд Колуолл. — Кто тебе дал право ходить в деревню, не предупредив меня об этом?

— Сегодня утром, после вашего отъезда в Херефорд, мне доложили, что тетка одной из младших горничных заболела, — объяснила Наталия. — Я собрала кое-какой еды для нее и лакомств для детей и отправилась туда. Там я обнаружила... — Она замолчала. Казалось, ей трудно говорить о том, что открылось ее взору.

— И что же ты обнаружила? — требовательным тоном спросил лорд Колуолл.

— Я обнаружила, что они все голодают!

— Неправда. В моем поместье батраки получают гораздо больше, чем в округе.

— Я слышала об этом, — сказала Наталия. — Вы платите им восемь шиллингов в неделю. Но неужели вы считаете эту сумму достаточной для того, чтобы человек мог содержать свою больную мать, жену и семерых детей? — Лорд Колуолл промолчал, поэтому Наталия добавила: — После летних сезонных работ их единственная надежда, единственный шанс не умереть с городу в течение зимы — молотить зерно в амбарах. Этим они смогут заработать столько, чтобы хватило продержаться до весны. Сейчас же они питаются одной картошкой и кореньями.

— Я не могу в это поверить.

— Но это правда! — настаивала девушка. — Я читала об этом, но никогда не сталкивалась в действительности. Эти дети с выпирающими ребрами, убогие хижины... издали все выглядит вполне благополучно, но при ближайшем рассмотрении оказывается, что люди живут в ужасных условиях.

— В грязи? — уточнил лорд Колуолл.

— Нет! В нищете! У них даже нет одеял и посуды. Ведь на это требуются деньги.

— Я проверю твое утверждение насчет голода.

— Их положение будет еще страшнее, если вы станете использовать молотилку, — с горячностью проговорила Наталия. — Вам известно, каковы требования батраков в других графствах?

— Если ты имеешь в виду мятежников, то я не желаю даже упоминать о них, — отрезал лорд Колуолл.

— Они требуют справедливости, — продолжала Наталия, не обратив внимания на его заявление. — Они хотят, чтобы батраку платили по два шиллинга в день за работу и по шестипенсовику на каждого ребенка, находящегося на его содержании... Неужели это слишком большая сумма для человека, имеющего такие обширные владения?

— Я не намерен обсуждать подобные вопросы! — воскликнул лорд Колуолл. — Мне бы хотелось, чтобы ты раз и навсегда уяснила себе — я не потерплю твоих поездок в деревню. Я запрещаю тебе!

— Я отлично понимаю, почему мои действия вызвали у вас такое недовольство, — ответила Наталия. — Та старушка, бабушка несчастных малышей, рассказала мне, что последним человеком, навещавших их, была ваша матушка! — Помолчав, она совершенно другим тоном добавила: — Пожалуйста, милорд, выбросьте эту молотилку! Отошлите ее назад и сообщите своим работникам, что не будете устанавливать ее.

— С какой стати я должен так поступить? — осведомился лорд Колуолл.

— Потому что из-за этих машин во всех графствах, за исключением нашего, начались неприятности, — объяснила Наталия. — Вы же читали о волнениях в Кенте и Суррее, в Гемпшире и даже в Глостершире. Вы же не хотите, чтобы и в вашем графстве поднялся мятеж?

— Я прослежу, чтобы этого не произошло!

— И каким же образом вы собираетесь предотвратить беспорядки? — спросила Наталия. — Представляете, как сожалели о содеянном те землевладельцы, у кого были сожжены стога и поломаны машины? Более того, наибольший ущерб был нанесен тем, что добрые отношения между хозяином и его работниками переросли в ненависть.

— Я уже сказал, что это не твое дело, — оборвал ее лорд Колуолл. — Я способен самостоятельно разобраться со своими батраками.

— Но дети голодают, — тихо заметила Наталия.

— Я все проверю, — пообещал лорд Колуолл.

По тому, каким ледяным тоном он произнес последние слова, девушка догадалась, что он сильно разгневан. Она вышла из комнаты, чтобы переодеться к обеду.

Когда они вновь встретились, теперь уже за длинным обеденным столом, лорд Колуолл ни разу не упомянул об их разговоре и обсуждал только посторонние темы. Однако его лицо сохраняло суровое выражение, и Наталия поняла, что спор по поводу молотилки полностью лишил ее надежды завоевать его доверие.

Ее охватило отчаяние при мысли, что все ее усилия пошли прахом. И причина заключается в том, что она приняла слишком близко к сердцу состояние дел в поместье, всегда казавшемся ей островком спокойствия и благополучия.

"Значит, я не должна говорить ему то, что думаю? Как же мне быть?" — спрашивала себя девушка.

И в то же время она знала, что не способна притворяться, будто ей ничего не известно о страданиях и лишениях ютящихся в жалких хижинах бедняков.

У нее в ушах все еще звучали полные безнадежности голоса старух, рассказывавших о том, как изменит их жизнь новая машина.

"Что мне им ответить? Как мне помочь им?" — грустно размышляла она.

А ей так хотелось взять лорда Колуолла за руку и попросить его улыбнуться, попытаться вызвать у него веселый смех — смех, которым он только вчера, за ужином, встречал ее поддразнивания и шутки.

А после ужина лорд Колуолл показал ей картины великих итальянских художников, привезенные из Рима одним из его предков. Среди них были даже шедевры Микеланджело и Тьеполо, вызвавшие у девушки возглас неподдельного восхищения. Остаток вечера они провели в библиотеке, расположившись в креслах перед камином, и между ними установилась атмосфера близости и взаимопонимания.

Когда наступило время идти спать, Наталия испытала самое настоящее разочарование.

— Мне так многое хочется узнать, — со вздохом произнесла она.

— У тебя масса времени, — с улыбкой ответил лорд Колуолл. — Ты молода, Наталия, однако, как ни удивительно, обладаешь довольно обширными познаниями в области искусства.

— Спасибо, милорд. Но это заслуга моего отца, научившего меня всему, что я знаю.

— Когда-нибудь я отвезу тебя в Рим.

Девушка подняла на него восторженный взгляд.

— Как же я мечтала услышать от вас эти слова.

— Ты допускала, что я так скажу?

— Мне всегда хотелось съездить в Италию и Грецию, — призналась Наталия. — И однажды папа предположил, что у вас может возникнуть желание показать мне эти страны. Разве есть на свете что-либо более интересное, чем осматривать Акрополь и слушать ваш рассказ!

— Акрополь особенно прекрасен в свете луны, — заметил лорд Колуолл, — и выглядит чрезвычайно романтично.

Нечто, звучавшее в его голосе, заставило Наталию смущенно опустить глаза.

— Уверен, Колизей тоже тебе понравится, — как бы сожалея о сказанном, спустя некоторое время добавил лорд Колуолл. — Как только оказываешься там, сразу же представляешь, как христиане сражались с дикими животными. И наградой победителю была жизнь.

— Поверьте, милорд, подобное развлечение никогда не доставило бы мне удовольствия, — запротестовала девушка.

— Тогда мы могли бы дождаться лунной ночи и отправиться в Форум, — предложил лорд Колуолл.

Наталия догадалась, что он поддразнивает ее, однако ее не покидало ощущение, что его любезность преследует вполне определенные цели. Ему оставалось только сделать последний шаг, чтобы сломить ее слабое сопротивление, и тогда бы она с готовностью исполнила все его желания.

Улыбнувшись, Наталия встала.

— Милорд, мне кажется, нам следовало бы хотя бы на мгновение вернуться в настоящее.

Лорд Колуолл взял ее за руку.

— Позволено ли будет мне заметить, что этот день доставил мне огромное удовольствие? — галантно произнес он.

Его искренность не вызывала у Наталии сомнения.

— Мне тоже было очень интересно, — ответила она. — Благодарю вас, милорд.

Он открыл перед ней дверь, и Наталия, сделав реверанс, вышла из комнаты. Она не осмелилась бросить на мужа прощальный взгляд, так как боялась, что не сможет сдержать себя и откроет ему свои объятия, согласится на все, что он пожелает, и даст ему слово никогда не оказывать ему сопротивления.

"Как же трудно не изменять своего решения, когда он так радушен, хотя знаешь, что все это обман", — сказала она себе.

Однако Наталия любила его. Она никогда не представляла, что любовь может быть столь всепоглощающей. Ей нравилось в нем все: и звук его голоса, и мужественные черты лица, и зачесанные назад волосы, открывавшие красивый лоб, и длинные чувственные пальцы.

Стоило ей только увидеть, как он идет по комнате, и ее сердце начинало учащенно биться.

Но, несмотря на владевшие ею эмоции, Наталия не забывала, каким тоном лорд Колуолл, беседовавший с сэром Джеймсом, произнес: "Позвольте вас заверить, что никакая женщина, даже столь прекрасная, как Наталия, не заставит меня полюбить ее. Кроме того, я приложу все усилия, чтобы и с ее стороны не допустить подобного!"

Когда горничные ушли, Наталия, оставшись одна в своей спальне, вновь предалась размышлениям. Она напомнила себе, что не должна принимать любезность лорда Колуолла и горевшее в нем желание за любовь.

И сейчас, склонившись над тарелкой, Наталия сообразила, что поступила глупо, рассердив его. Если она преисполнена решимости добиться любви лорда Колуолла, то должна всеми средствами избегать ситуаций, которые могут вызвать у него враждебность по отношению к ней.

Обед подошел к концу. Наталия поняла, что ей ничего не остается, кроме как попытаться переубедить его. Ведь зимой из-за этой молотилки его ждут крупные неприятности.

— Сегодня вечером, — произнес лорд Колуолл тоном, явно свидетельствовавшим, что его гнев еще не прошел, — мы ужинаем у графа Фроума, моего дальнего родственника. Он живет недалеко, на другом конце Херефорда, поэтому поездка не утомит тебя.

— Я только рада этому, — ответила Наталия.

— Конечно, многим может показаться странным, что мы приняли приглашение еще до окончания медового месяца, — продолжал лорд Колуолл, — но послезавтра его светлость уезжает в Лондон и сгорает от желания перед отъездом познакомиться с тобой.

— Наверняка это тот самый лорд Фроум, который постоянно участвует в дебатах в палате лордов, — заметила девушка. — Я счастлива, что встречусь с ним.

— Тогда, если тебя это устраивает, будь готова к шести часам.

Лорд Колуолл встал и вслед за Наталией вышел из столовой. Девушка поняла, что он собирается подняться к себе в спальню, и негромко, чтобы не расслышали слуги, попросила:

— Милорд, я могу надеяться, что вы не забудете о семье того батрака? Завтра я отвезу им немного продуктов, однако мне кажется, что это не единственная семья, нуждающаяся в помощи.

— Я же сказал тебе, Наталия, что не желаю, чтобы ты вмешивалась в мои дела, — отрезал лорд Колуолл.

Он повернулся и ушел, оставив ее стоять в коридоре.

На приеме у лорда Фроума было чрезвычайно интересно. Хозяин дома пригласил еще четверых гостей, так как решил, что молодожены, пока длится их медовый месяц, будут чувствовать себя неуютно при большом стечении народу. В общей сложности за столом сидело двенадцать человек, в том числе сыновья и дочери хозяина дома.

Особняк лорда Фроума поражал своей красотой, блюда отличались изысканностью, а леди Фроум оказалась чрезвычайно гостеприимной и доброжелательной женщиной, умевшей создавать теплую и уютную атмосферу. Ее дочери с подкупающей искренностью восторгались платьем и драгоценностями Наталии.

Леди Фроум была знакома с леди Маргарет, поэтому довольно много рассказывала о днях их молодости и о красоте матери Наталии.

Девушка узнала, что за леди Маргарет ухаживали самые красивые молодые люди, но все они получили отказ. И только преподобному Адольфусу удалось завоевать ее сердце. Она вышла за него замуж несмотря на упорное сопротивление родителей.

Наталии хотелось о многом поведать леди Фроум, а еще больше ей хотелось послушать ее рассказы, поэтому она была сильно удивлена, когда лорд Колуолл заявил, что время позднее и пора возвращаться домой.

Покинув теплый и уютный дом, они вышли в холод ночи. Но роскошная и удобная карета была оснащена обогревателем для ног, панели которого украшали фамильные гербы Колуоллов. Опустившись на сиденье и откинувшись на мягкие диванные подушки, они укрыли ноги широкой меховой полостью.

"Этот крохотный мирок принадлежит только нам",— подумала Наталия.

Она спросила себя, что будет делать, если лорд Колуолл обнимет ее и поцелует.

Сдастся ли она? Ответит ли ему?

Она понимала, что больше всего на свете желает почувствовать его губы, однако ее останавливало воспоминание о разговоре с сэром Джеймсом, о заявлении лорда Колуолла, высказанном таким холодным тоном. Ведь ничего не изменилось, в который раз убеждала себя девушка.

Они миновали центральную часть Херефорда и ехали по дороге, ведущей к окраине города, когда внезапно карета остановилась, причем так резко, что Наталия едва не упала на пол.

— Что случилось? — крикнул лорд Колуолл, выглянув в окно.

Лакей открыл дверцу.

Боюсь, произошло несчастье, милорд, — принялся объяснять он. — Мы заметили ребенка, только когда он был почти под колесами кареты.

— Какого ребенка? — спросил лорд Колуолл.

Но Наталия не стала дожидаться ответа и выпрыгнула на дорогу.

В свете дорожного фонаря она увидела щуплое тело мальчика, лежавшее прямо под колесами кареты. Она опустилась рядом с ним на колени и услышала, как лорд Колуолл обратился к лакею:

— Как же это случилось?

— Должно быть, мальчишка шел по дороге, милорд. Мы увидели его, только когда лошади буквально занесли над ним копыта. И переехали бы его, не успей мистер Хемптон вовремя осадить их.

— Он мертв? — спросил лорд Колуолл.

Но Наталия опередила лакея.

— Нет, — ответила она, — кажется, он без сознания. Но у него очень глубокая рана на ноге, и он весь в крови.

— Знать бы, где он живет, — проговорил лорд Колуолл. — Возможно, будет лучше, если мы отвезем его в город.

— Думаю, милорд, — вмешался сидевший на козлах кучер, — этот паренек — из приюта.

— Из какого приюта? — удивился лорд Колуолл.

— Из приюта для сирот, построенного дедом вашей светлости.

— Ах да, конечно же, — воскликнул лорд Колуолл.

Наталия попросила лакея перенести мальчика в карету. Его уложили на диванчике напротив сиденья.

Теперь, при свете яркого фонаря, освещавшего карету, Наталия смогла рассмотреть ребенка. Оказалось, что ему не больше четырех-пяти лет. У него были светлые волосы, бледное лицо с тонкими чертами — вполне возможно, что бледность была вызвана травмой. На лбу мальчика темнел огромный синяк — очевидно, он ударился о камень.

Наталия ощупала его ноги и убедилась, что благодаря мастерству Хемптона колеса кареты только сбили малыша, не причинив ему особого вреда.

Она укрыла мальчика меховой полостью, и в это мгновение в карете появился лорд Колуолл.

— Езжай к приюту, — приказал он, — и не спеши.

— Слушаюсь, милорд.

Наталия так и осталась стоять на коленях на полу кареты. Она придерживала мальчика, чтобы он не упал. Бриллиантовое ожерелье сверкало в свете фонаря, отбрасывавшего яркие блики на волосы девушки.

Они медленно проехали около мили, и за все это время лорд Колуолл, не отрывавший от жены глаз, не проронил ни слова.

— Ребенок все еще без сознания, — сказала Наталия, когда карета остановилась. — Надо предупредить, что он нуждается в тщательном уходе, и попросить, чтобы послали за доктором.

— Сомневаюсь, что он согласится ехать в приют в такой поздний час, — заметил лорд Колуолл.

Наконец усилия лакея, довольно долго стучавшего в дверь, увенчались успехом.

Наталия, не вполне уверенная, что лорду Колуоллу удастся настоять на том, чтобы ребенку оказали срочную помощь, последовала за мужем, который вылез из кареты и поднялся по каменной лесенке небольшого здания из красного кирпича с узкими окнами.

— Должно быть, это Тимоти, милорд, — донесся до Наталии женский голос. — Он часто убегает и отправляется на поиски матери. Он не так давно появился в приюте и еще не привык.

У женщины был изможденный вид. Передник, надетый поверх платья, не блистал чистотой, лоб закрывали выбившиеся из-под чепца волосы.

— Я леди Колуолл, — выступила вперед Наталия, протягивая ей для приветствия руку. — Сожалею, что мы ранили одного из ваших малышей.

— Слишком уж их много, миледи, в том-то все и дело, — грустно проговорила женщина. — В настоящий момент у меня двадцать малышей — и ни одного помощника.

— Ни одного помощника? — удивленно воскликнула Наталия.

— Полагаю, будет лучше, если мы зайдем внутрь, — предложил лорд Колуолл. — На улице холодно.

— Да, конечно, милорд, простите меня, — заторопилась женщина, смущенная своей забывчивостью.

Она распахнула дверь перед Наталией и лордом Колуоллом.

Внутреннее убранство приюта поражало своей строгостью. Комната, в которой они оказались, была хорошо обставлена, однако нуждалась в тщательной уборке.

— Я должна извиниться, милорд, — начала женщина, но ее перебил лорд Колуолл:

— Скажите, как вас зовут.

— Миссис Моппам, милорд.

— И как долго вы здесь работаете?

— Более восьми лет, милорд.

— И почему же у вас не хватает персонала?

Женщина смутилась.

— Мне не следовало бы говорить об этом, милорд, и мне жаль, что вынуждена принимать вас в таком беспорядке. Естественно, если бы я знала, что вы, милорд, и вы, миледи, собираетесь заехать...

— Так почему у вас не хватает персонала? — повторил лорд Колуолл.

— По правде сказать, милорд, у нас не хватает денег. Раньше нам было вполне достаточно того, что завещал дед вашей светлости, даже кое-что оставалось. Но сейчас на фунт уже не купишь столько, сколько в прежние времена.

— Вы хотите сказать, что не можете платить нормальную зарплату?

— Да, милорд. У меня обычно было две помощницы. Я нанимала на эту работу девочек двенадцати-тринадцати лет — от них, правда, больше неприятностей, чем помощи, — но теперь не могу позволить даже этого. Много других мест, где они могу найти хорошую работу.

— Вы говорите, у вас здесь двадцать детей? — уточнила Наталия.

— Да, миледи. Меня все время уговаривают взять еще, но это невозможно. Все на мне, только по утрам приходит миссис Браун, которая помогает готовить.

Наталия взглянула на лорда Колуолла.

— Учитывая состояние мальчика, мы не можем оставить его здесь. Миссис Моппам просто не в состоянии ухаживать за ним.

— Нет, я не отказываюсь, миледи. Только как же мне управляться с делами, если у меня на руках будет раненый ребенок? Ведь сейчас восемь детей заболели коклюшем.

— Но ведь есть больница... — начал лорд Колуолл.

— Только не в Херефорде, милорд. Ближайшая расположена в Вустере, к тому же, насколько мне известно, там не хватает места для взрослых, не говоря уже о ребенке.

— Тогда мы заберем его к себе домой.

Решимость, слышавшаяся в голосе Наталии, дала понять лорду Колуоллу, что никакие доводы не смогут повлиять на ее мнение.

— Возможно, это лучший выход из положения, во всяком случае, на сегодняшнюю ночь, — недовольно процедил он.

— Спасибо, милорд, я безмерно благодарна вам, и вам, миледи, — проговорила миссис Моппам, нервно теребя передник.

— До свидания, миссис Моппам, — улыбнулась Наталия. — Уверена, мой муж предпримет необходимые меры, чтобы у вас была возможность нанимать помощников. Без сомнения, этот приют задумывался как образец доброты и милосердия.

Она повернулась и направилась к двери. Миссис Моппам последовала за ней, непрестанно кланяясь на ходу.

Наталия и лорд Колуолл подошли к карете. Малыш лежал не шевелясь. Сев рядом с ним, Наталия обратилась к лакею:

— Пожалуйста, поднимите мальчика, чтобы я могла взять его на руки.

Удивленный лакей собрался выполнить ее просьбу, но его остановил лорд Колуолл:

— А правильно ли это? Он очень грязен и весь в крови — ты запачкаешь платье.

— Это не важно, — ответила Наталия.

Взяв малыша, она уложила его на колени и накрыла полостью.

Лорд Колуолл ничего не сказал, и карета осторожно тронулась с места. Когда они уже подъезжали к дому, веки мальчика дрогнули, и он слабо вскрикнул.

— Все в порядке, — принялась успокаивать его Наталия. — Ты в безопасности, Тимоти.

Было совершенно очевидно, что ему больно, потому что он жалобно захныкал. Наталия откинула край тяжелой полости, которая, как решила девушка, беспокоила рану на его ножке.

— Все хорошо, — приговаривала она, укачивая его.

— Мама... мама, — пробормотал Тимоти.

Карета остановилась возле замка, и к ним заспешили слуги. Лакей взял мальчика у Наталии.

— Отнесите его наверх, в детскую, — сказала она.

— Слушаюсь, миледи.

Лакей с Тимоти на руках направился к дому. Наталия последовала за ним и вошла в холл. Опустив глаза, она увидела, что ее юбка вся испачкана кровью, а корсаж, в том месте, где лежала голова малыша, черный от грязи.

Она направилась к лестнице. Взявшись за перила, она на секунду остановилась и повернулась к лорду Колуоллу.

— Спасибо, что разрешили мне привезти сюда Тимоти, — тихо, так, чтобы было слышно только ему, проговорила девушка.

Его губы скривились в некоем подобии улыбки.

— А разве у меня был выбор?

— Да, действительно! — согласилась Наталия, и лорд Колуолл заметил, как на ее щеке появилась очаровательная ямочка.

А наверху, в детской, няня, которая еще не спала, сразу же позабыла о своем артрите и принялась раздевать Тимоти.

— Что случилось, миледи? — спросила она, когда вошла Наталия.

— Мы сбили его при выезде из Херефорда, — ответила девушка. — Он сбежал из приюта и отправился на поиски мамы.

— Бедняжка! — воскликнула старушка. — В таком возрасте детям трудно смириться с неизбежным.

Наконец ей удалось снять с мальчика одежду — хотя трудно было назвать эти лохмотья одеждой.

— Миледи, там в комоде, в углу, лежит ночная сорочка. Ее в детстве носил его светлость.

Наталия поспешно достала сорочку, потом помогла няне смыть кровь с ноги мальчика.

Старушка осторожно забинтовала рану. Тимоти уже пришел в себя и теперь беспокойно вертел головой, не переставая стонать и звать маму. Наталия успокаивала его, как могла, нежно гладя по голове.

Малышу дали теплого молока и уложили в кроватку.

— Как вам удалось убедить его светлость привезти его сюда? — спросила няня, с улыбкой взглянув на девушку.

— Просто не было другого выхода, — ответила она. — В приюте некому ухаживать за ним — миссис Моппам одна на двадцать детей! О няня, как могло получиться, что приют оказался в таком запустении?

— Так бывает всегда, когда нет хозяйки, — ответила старушка. — Матушка его светлости никогда не забывала следить, как идут дела в поместье.

— Сегодня я узнала, что она часто бывала в деревне, но, с тех пор как она умерла, там никто ни разу не появлялся, — пробормотала Наталия.

— А кто бы мог это делать? Леди Блестоу приезжала сюда только на праздники, а отец его светлости слишком глубоко переживал свое горе, чтобы интересоваться чем-то посторонним.

— Надо попытаться помочь им, — как бы разговаривая с самой собой, произнесла Наталия.

— Именно этого они и ждут! — поддержала ее няня. — Они мечтают, что появится такая, как вы, и поможет им почувствовать себя людьми. Люди теряют надежду, когда они никому не нужны.

— Это абсолютно верно, — с грустной улыбкой сказала Наталия.

— Идите спать, миледи, — бросив на девушку торопливый взгляд, посоветовала старушка. — Я присмотрю за Тимоти. Если к утру ему не станет лучше, я пошлю за доктором. Но, по моему мнению, нет более сильного лекарства, чем крепкий сон. Его косточки целы — уж вы мне поверьте!

— Я верю вам, няня. Спасибо! — поблагодарила девушка.

Спустившись на этаж ниже, Наталия с удивлением обнаружила, что на площадке, перед дверью спальни, ее ждет лорд Колуолл.

— Тебе пора спать, — сказал он. — Ты выглядишь утомленной.

— Я и в самом деле немного устала, — призналась она. — На меня так подействовал вид ребенка, лежащего под колесами. Я уже было решила, что мы убили его.

— Он в порядке, не так ли?

— Няня говорит, что да.

— Уверен, он выздоровеет!

Наталия улыбнулась.

— Не сомневаюсь в этом.

— Тогда иди в постель и думай только о хорошем.

— Я постараюсь, — с сомнением в голосе ответила она.

Несколько мгновений лорд Колуолл пристально смотрел на нее, как будто хотел что-то сказать. Однако он промолчал и, повернувшись, направился к своей комнате.

— Спокойной ночи, Наталия.

— Спокойной ночи, милорд.

Наталию охватило страстное желание побежать за ним, попросить у него разрешения побыть с ним немного, посидеть у камина и поговорить.

Но она тут же остановила себя, задумавшись над тем, искренна ли она в своем желании, действительно ли ей хочется беседовать с ним или все ее существо стремится к чему-то иному!