Просто бывшие

ДВАДЦАТАТЬ ПЯТАЯ ГЛАВА

Пастельные цвета заката растворяются в ночи, когда отец подвозит меня к лофту.

Гейдж не звонил и не писал, на подъездной дорожке нет его машины, и его нет в лофте, когда я вхожу.

Что случилось?

Неужели он жалеет о том, что занимался со мной сексом?

Мои мысли направлены на худший сценарий.

Гейдж ясно дал понять, что ненавидит меня, когда меня арестовали, и хотя я думала, что мы уже прошли через это, возможно, это не так.

Может быть, это была месть, чтобы заставить меня влюбиться в него, чтобы потом дать мне отлуп за то, что я его бросила.

Нет, он не такой злобный.

Поправка: прежний Гейдж не был таким злобным.

Этот новый Гейдж другой — более грубый внешне, но более уязвимый внутри.

Я снова проверяю свой телефон на случай, если я что-то пропустила, и падаю на диван. Я тянусь к пульту дистанционного управления в тот самый момент, когда слышу, как на заднем плане хлопает дверь машины. К счастью для меня, жалюзи открыты, поэтому мне не нужно подглядывать через них.

Прожекторы освещают неузнаваемый четырехдверный седан, освещая молодую блондинку, выходящую из машины со стороны водителя и обходящую пассажира.

Худенькая Сьерра наклоняется, почти стоя на коленях, чтобы обхватить Гейджа за плечи, и, что удивительно, принимает его вес.

Он истощен.

Он едва может стоять прямо.

Он с другой женщиной.

Сочетание страха и растерянности проникает в меня, заглушая все мысли о том, что мы можем помириться. Теперь я знаю, что наше время вместе было для него лишь игрой.

Он ходил к ней. Пил с ней. Без сомнения, делился с ней своими проблемами. Она спросила, не холост ли он, и я по глупости сказала ей, чтобы она шла на это.

Я не скрываю своего преследования, следя за каждым их шагом.

Я молча умоляю его увидеть разочарование и отвращение на моем лице.

Его голова склонена вниз, взгляд прикован к земле, ноги волочатся по земле на пути к входной двери.

Посмотри вверх. Посмотри вверх. Посмотри, черт возьми, вверх.

Мое сердце замирает, когда он наконец смотрит.

Это быстрый взгляд, короткий, и он длится всего секунду, когда его глаза ловят мои, и в них нет эмоций, они закрыты, не работают.

Он стыдливо опускает голову, а я остаюсь стоять, выглядя жалкой, пока Амос впускает их.

Только когда они исчезают в доме, я вскидываю руки и хватаю одеяло, чтобы спать на диване.

Он играл со мной.

Теперь, когда я провела время в кровати, Гейдж был прав: диван действительно не так удобен, как кровать. Не то чтобы я много спала. Я ворочалась, ворочалась и размышляла о том, чтобы войти в этот дом и надрать ему задницу.

Проблема в том, что неразумно надирать задницу полицейскому, даже если он разбил тебе сердце. Тюремное заключение — это не то, как я хочу провести остаток своего лета. Вместо этого, я собираюсь выбрать, к какому брату переехать, найти квартиру и держаться подальше от Гейджа до конца жизни… или до тех пор, пока мы не столкнемся в неловкой ситуации в общественном месте.

Я держу кофе в одной руке, сумку на плече и надеваю халат, когда слышу, как отпирают мою входную дверь. В дверной проем входит Гейдж, большой и широкий, выглядящий как дерьмо, с красными глазами, руки свободно висят по бокам.

Он прочищает горло и чешет шею, когда видит меня.

— Ты готова идти?

Я сжимаю свою чашку и молча смотрю на него, ожидая, когда он объяснит, что было прошлой ночью.

— Слушай, я сожалею о вчерашнем. — Его извинения поспешные, панические, и сожаление очевидно на его лице — наряду с признаками обезвоживания и недостатка сна. Если Сьерра и провела с ним ночь, он, должно быть, не очень хорошо лежал. — Это был плохой день.

Моя сумка соскальзывает с плеча, и я не останавливаю ее падение на пол.

— Что ты здесь делаешь?

— Извиняюсь за свое дерьмовое поведение.

Я оцениваю его, потребность понять, что я упускаю, прорывается сквозь меня, но там ничего нет. Все, что я вижу, это похмельный человек, которому сейчас на все наплевать. Тот же пустой человек, что и прошлой ночью.

Сломанные люди сожалеют о своих поступках.

Гейдж вернулся домой с Сьеррой и просит у меня прощения.

Я легко могу дать ему то, что он хочет.

Но я не могу играть в игры с человеком, который вымораживает меня и не хочет отдавать мне всего себя.

— Тебе не кажется, что это невежливо — не пригласить на завтрак своего партнера на одну ночь? — спрашиваю я, прежде чем насмехаться. — Или подожди, это то, что ты ел на завтрак, учитывая, что это твое любимое блюдо и все такое? Похоже, у тебя нет предпочтений, от кого ты это получаешь.

Он медленно моргает на меня.

— Что?

— Сьерра. Ты уже выгнал ее из своей постели сегодня утром?

— Сьерра? Она помогла моему отцу уложить мою пьяную задницу в постель прошлой ночью, а потом ушла домой.

Я качаю головой и поднимаю с пола свою сумку. Накручивать себя перед сменой — не самая лучшая идея.

— Это не имеет значения. Мне нужно идти.

Он останавливает меня, чтобы я обошла его и подошла к входной двери.

— Я сказал, что мне жаль. У меня был тяжелый день. Просто выслушай меня.

Я скрещиваю руки.

— Хочешь поговорить об этом?

— Не о чем говорить. Это был напряженный день на работе. — Его голос становится фальшиво игривым. — Ты знаешь, как это бывает. У тебя они были.

Мои смарт-часы пингуют текстовым сообщением, которое было отправлено на мой телефон.

— Мой папа здесь. Мне нужно идти.

Я благодарна своим родителям за то, что они отвечают на звонки в любое время ночи. В два часа ночи мой папа ответил, в его голосе не было сна, и он не задал ни одного вопроса, когда я попросила подвезти меня.

— Скажи своему папе, чтобы ехал домой. Я отвезу тебя на работу. Я уже взял на себя обязательство за это.

Обязательства. Ха.

— Все меняется, Гейдж. Ты больше не будешь меня подвозить.

— Лорен. — Его ложная игривость исчезла. С тех пор, как он вошел в эту комнату и встал около двери, настроение Гейджа менялось от сожаления к вынужденной шутке, а теперь и к отчаянию.

Мое сердце разрывается, когда я смотрю на него, и я вижу в этом возможность исправить его, исправить нас.

— Я поеду с тобой, если ты расскажешь мне, что происходит.

Он яростно качает головой.

— Я не могу. Не проси меня об этом.

— Наслаждайся своим днем, Гейдж.

Несмотря на то, что он не загораживает мне дорогу, он идет по моим следам и ждет на вершине лестницы, пока я спускаюсь по ней, делая по два шага за раз. Не оглядываясь, я запрыгиваю в отцовскую машину, засовываю стакан в держатель и вздыхаю.

Взгляд отца переходит с Гейджа на меня.

— Тяжелое утро?

— Ты даже не представляешь, — бормочу я.

Он не продолжает разговор, пока мы не оказываемся в милях от дома Гейджа.

— Вы с Гейджем пытаетесь помириться?

Я удивленно смотрю на отца. Конечно, они с мамой поговорили со мной о пестиках и тычинках, когда я начала встречаться с Гейджем, но он никогда не задавал вопросов и не комментировал мою личную жизнь. Может быть, он знал, что мама уже все выяснила. Мой отец немногословен, но эти слова всегда имеют глубокий смысл.

Он сильный человек и наставник, в котором нуждается моя семья. Он также один из самых сострадательных людей в мире.

— Я не уверена, — честно отвечаю я.

Его не обманешь. Он видит меня насквозь. Но я сдерживаюсь, чтобы не сказать: «У нас был секс, а теперь он отстранился».

— Ты все еще любишь его?

— Люблю, — честно отвечаю я, наконец-то признавая это вслух.

— А он все еще любит тебя?

Я колеблюсь перед ответом.

— Думаю, да.

— Тогда ты разберешься в этом. Это может быть сложный путь, но любовь побеждает все, моя девочка.

Если бы только цитаты были решением реальных проблем.

— Тебе легко говорить. Вы с мамой любили друг друга с давних пор и с тех пор были неразлучны.

— Это не значит, что не было трудностей. Любовь ни для кого не бывает легкой. У нас с твоей мамой была своя доля проблем, но это были мы против этих проблем, а не мы друг против друга. Поговори с ним. Узнай, где его битвы, и присоединяйся к нему в борьбе с ними. Тогда ваша любовь будет сильнее.

Я вытираю рукой слезы, капающие с моих щек.

— Ты решаешь, стоят ли его проблемы того, чтобы с ними бороться. Это все, что ты можешь сделать. Если не можешь, тогда лучше двигаться дальше. Но если ты любишь кого-то, вы вместе боретесь с этими демонами и живете долго и счастливо, как мы с твоей мамой. — На этом его вопросы о Гейдже заканчиваются. Он переводит разговор на мою работу, на поиски квартиры, на предложение своей спальни дома.

Он заполняет поездку тем, что успокаивает меня, и это работает.

— Хорошего тебе дня, — говорит он, когда заезжает на парковку. — Я вернусь, чтобы забрать тебя, и Даллас сказал, что твою машину скоро починят.

— Спасибо, папа.

Он останавливает меня, прежде чем я выхожу из машины.

— И Лорен?

Я оглядываюсь на него.

— Да?

— Я горжусь тобой.

— Спасибо, папа, — говорю я с огромной улыбкой.

Время с ним — это именно то, что мне было нужно. Иногда нужно поговорить с кем-то, кто позволит тебе взглянуть на ситуацию с другой стороны, потому что легко ослепнуть от собственной боли и собственных потребностей. Я обязана поговорить с ним ради себя, ради Гейджа, ради наших отношений. Независимо от того, останемся ли мы в отношениях друзьями или никем, мы, по крайней мере, не сдадимся, прежде чем узнаем, что чувствует другой.

Я поднимаю телефон.

Кладу его.

Поднимаю его.

Кладу его.

Я играю в эту игру с тех пор, как села в кафетерии на обеденный перерыв.

Должна ли я позвонить или написать Гейджу? Узнать, хочет ли он поговорить сегодня вечером… или дать ему время, прежде чем я попытаюсь выведать все его секреты?

Я запихиваю в рот кусочек салата, когда передо мной раздается голос. Моя ложка падает в пластиковый контейнер, и мне приходится наклонить голову, чтобы увидеть лицо высокого незнакомца.

Я жду, когда он заговорит, и когда он заговорил, его слова прозвучали гладко, как у опытного политика.

— Извините. Простите, что прерываю вашу трапезу, но вы Лорен Барнс?

Я проглотила свою еду, прежде чем ответить, рассматривая его дорогой костюм и часы Rolex.

— Эээ… да.

— Меня зовут Роберт. Я отец Мисси Перри.

— Мисси?

Я прокрутил это имя в голове. В больнице было много работы, но я стараюсь запоминать имена своих пациентов как можно лучше, и Мисси ничего не напоминает. И я бы запомнила этого человека, если бы он был в палате с Мисси.

— Она одна из моих пациентов? — спрашиваю я.

Он качает головой.

— Нет, Мисси Перри, — подчеркивает он. — Жена Гейджа Перри.

У меня кружится голова.

— Жена? — повторяю я, и теперь моя очередь прочищать горло. — Я… думала, они развелись.

— Мои извинения, мисс Барнс. — Он не выглядит сожалеющим. Он сказал это для шока. — Его бывшая жена.

Это черная дыра, в которую я не хочу прыгать.

Этот парень выглядит так, будто он либо глава мафии, либо президент, либо кто-то, кого я должна бояться.

Я вытираю рот салфеткой.

— Не нужно извинений, отец Мисси. Дела Гейджа меня не касаются. — Это ложь, учитывая, что я не сделала ничего, кроме как настойчиво просила его открыться, но я не собираюсь позволять напыщенному папаше Мисси допрашивать меня.

Он отодвигает стул напротив меня и садится.

Похоже, у меня нет выбора.

— У вас есть минутка? — спрашивает он, явно игнорируя тот факт, что мне неудобно.

К черту, нет.

Я смотрю в каждую сторону кафетерия, пытаясь поймать взгляд кого-то знакомого, кто может спасти меня из этой странной ситуации, но он пуст. Чувак, политик-мафия, задерживается рядом, пока не наступает подходящий момент.

Он не дожидается моего ответа.

— Мисси попросила, чтобы я поговорил с вами.

— Откуда вы знаете, где я работаю? — мой первый вопрос.

— Мы наняли частного детектива. — Он не показывает стыда за свой ответ, как будто это совсем не жутко.

— Что? — говорю я, устремляя на него свой взгляд. — За мной кто-то следил?

— Конечно, нет. Все, что он делал, это выяснял, где ты работаешь и когда ты будешь здесь.

— Это тревожно и является полным вторжением в частную жизнь.

— Некоторые могут так думать. Я здесь только потому, что моя дочь уверена, что Гейдж общался с вами.

— Я не думаю, что это ваше или ее дело.

Его пухлые губы образуют покровительственную улыбку.

— Я вижу, что это будет нелегко. Я понимаю, что вы считаете это навязчивым, но, пожалуйста, поговорите с Гейджем. Мисси подает апелляцию. Тогда она была больна, но сейчас она прогрессирует с тех пор, как ей поставили диагноз. Мы ожидаем, что Гейдж будет бороться за ее освобождение. Моя дочь совершила ошибку и заслуживает свободы. Пожалуйста, передайте это сообщение.

Я медленно перевариваю его слова и прокручиваю их в голове, прежде чем ответить:

— Простите, но я запуталась. Что случилось? — У меня складывается впечатление, что Мисси сидит в тюрьме не за мелкое нарушение вроде получения слишком большого количества штрафов за нарушение правил дорожного движения.

Его светлые брови сошлись вместе.

— Вы не знаете об Энди? — Я качаю головой. — Я полагал, что он сказал вам. Пожалуйста, передайте сообщение. — Он достает из кармана два листка бумаги и протягивает их через стол. — Здесь моя визитная карточка и стимул в надежде, что вы убедите Гейджа выслушать нас. Если вам это удастся, вы получите еще больше. — Он ударил по столу, прежде чем встать. — Я позволю вам вернуться к своей работе, мисс Барнс.

— Подождите, — окликнула я, заставив его повернуться и посмотреть на меня. — Не могли бы вы рассказать мне, кто такой Энди?

Его лицо опускается — первый признак эмоций, который он проявил с тех пор, как прервал мою трапезу.

— Это не моя история.

Когда я выхожу из душа и повязываю полотенце на мокрые волосы, по телу пробегает легкое расслабление. Моя смена была долгой, трудной и напряженной. Черт, последние двадцать четыре часа были долгими, трудными и напряженными.

К счастью, это отвлекало меня от мыслей о Гейдже и Мисси.

Когда я посмотрела на бумаги, которые он мне оставил, ее отца уже не было. Первой была визитная карточка, как он и сказал. Она была простой, белой, с номером телефона и его именем. Никакого отношения к бизнесу не было. Вторым документом, который он мне передал, был чек от юридической фирмы, а не от него, на пять тысяч долларов. Его визит ко мне на работу был подкупом, чтобы я убедил Гейджа сделать то, что они хотят.

У меня был соблазн порвать карточку и деньги на взятку, но я решила этого не делать. Не потому, что мне нужны были деньги, а потому, что я собиралась показать Гейджу, когда придет время. Он должен был объяснить ему, что это не круто, когда кто-то преследует меня по пятам ради собственного дерьма и хихиканья.

Босиком, в одном полотенце, я пробираюсь через лофт и направляюсь на кухню, чтобы выпить стакан воды и перекусить. Я съедаю батончик мюсли и возвращаюсь в спальню, чтобы одеться, но стук в дверь останавливает меня.

Гейдж стоит по другую сторону, когда я выглядываю. Он выглядит таким же усталым, как и сегодня утром, сейчас он одет в свою форму, и пятичасовая тень покрывает его щеки и подбородок. Сейчас не время говорить о страшном отце Мисси. Я оставлю этот разговор на потом.

Он входит, как только я открываю дверь, и прислоняется к ней, скрестив руки. Я жду блуждающих глаз, учитывая, что я в полотенце, и этого следовало ожидать, когда ты полуголая перед парнем, с которым у тебя был секс, но взгляд Гейджа не отрывается от моего лица.

— Как работа? — спрашивает он.

Меня навестил твой бывший тесть, подкупая меня деньгами.

Я пожимаю плечами.

— Все было хорошо. — Я снова пожимаю плечами. — Плотненько.

Он делает шаг вперед.

— Насчет сегодняшнего утра… и вчерашнего дня… и прошлой ночи…

Я поднимаю руку, останавливая его от продолжения.

— Я устала. Давай поговорим об этом завтра, хорошо?

Мой ответ удивляет его, и я готова поспорить, что он думал, что я скажу ему пинать камни.

— Да, конечно, — отвечает он, проводя пальцами по волосам. — У тебя все еще есть выходной?

Я киваю.

— У тебя?

— Да. Как насчет того, чтобы принести тебе завтрак?

— Это подойдет, но не слишком рано. Я устала.

Мой ответ вызывает небольшую улыбку у нас обоих.

Он делает шаг ближе и колеблется, ожидая моей реакции, но я медленно киваю, давая ему разрешение. Его руки обхватывают меня, и это именно то, что мне нужно. Я расслабляюсь, прижимаясь к нему, таю в его теплой груди и упираюсь руками в основание его шеи.

Его губы касаются моих волос.

— Скоро. Я обещаю.

Я киваю в ответ на его слова, макушка моей головы касается его подбородка, и обнимаю его крепче, ближе, в знак молчаливой благодарности.

Это все, чего я хотела.

Еще один слой неуверенности сходит, когда он целует мои губы.

— Мои футболки и кровать в твоем распоряжении, — говорит он, отстраняясь и проводя руками по моим рукам. — Отдохни немного, а утром тебя ждет вкуснятина. И это будет не слишком рано.

— Спокойной ночи.

На этот раз он целует меня в щеку, и моя рука тянется к нему, готовая остановить его, когда он поворачивается, чтобы уйти, но я не делаю этого. Может быть, сейчас у нас все хорошо, но сегодняшние раны еще свежи. Мы не смогли бы войти в эту спальню и лечь спать после того, что произошло сегодня в кафетерии. У меня было бы слишком много вопросов, а мы слишком устали для этого сегодня.

После его ухода я смотрю на чек на туалетном столике.

Зачем отцу его бывшей жены давать мне деньги?

В этом нет никакого смысла. Ничто больше не имеет смысла.

Я подхожу к его комоду и роюсь в ящике в поисках еще одной старой школьной футболки. Я неловко подношу футболку к носу и вдыхаю запах смягчителя ткани и дешевого одеколона. Я сдвигаю ее через голову и стягиваю вниз, чтобы прикрыть бедра, футболка сидит на мне идеально.

Из меня вырывается зевок, и я не могу дождаться, когда лягу в постель. Когда я собираюсь закрыть ящик, что-то защелкивается, останавливая меня. Я пытаюсь надавить сильнее. Ничего.

Я хватаю из ящика охапку футболок и бросаю их на пол рядом с собой.

Я нашла виновника. Это конверт. Мои руки дрожат, когда я достаю его. Сверху он разорван, слева указан обратный адрес: «Исправительное учреждение округа Кук», а над ним имя Мисси.

Ее имя написано сверху ярко-розовым скорописным почерком — Мисси Перри, с точкой над «И» и сердечком. Я изучаю конверт, словно в нем есть ответ на все мои вопросы, смотрю на лицевую и оборотную стороны, анализирую пропуски в ее имени.

Если я сделаю то, о чем думаю, это подорвет доверие Гейджа ко мне, но я не могу себя остановить. После визита его бывшего тестя, после того, как тот человек ожидал, что я узнаю о ком-то по имени Энди, после того, как Гейдж вчера от меня отказался, мне нужны ответы, и как бы я ни хотела ждать, пока он мне их даст, это как конфета, лежащая передо мной. Невозможно победить это искушение, и я только надеюсь, что он не возненавидит меня, когда я узнаю, что он скрывал.

Я хватаю свой телефон, решив погуглить её имя и Чикаго, но затем кладу его обратно.

Уф. Что же мне делать?

Я буду спать. Спрошу его об этом завтра за завтраком.

Я собираюсь засунуть футболки обратно в ящик, но останавливаюсь, когда замечаю стопку фотографий и конвертов в углу. Мое внимание сразу же привлекает фотография на самом верху стопки. На ней изображен Гейдж с ребенком на руках.

Гейдж выглядит счастливым, он смотрит на ребенка, завернутого в голубое одеяльце и в голубой шапочке. Все синее заставляет меня предположить, что это мальчик. У мальчика нет оливкового оттенка кожи Гейджа. Он смуглый, а его глаза широкие и невинные. Между ними нет никакого сходства во взглядах.

Я могу сдержать себя, чтобы не прочитать письмо сучьей морды Мисси, но меня не остановить от перелистывания фотографий. Я прижимаюсь спиной к комоду, и слезы текут по моему лицу. Там есть фотографии его и ребенка, фотографии Гейджа и, как я предполагаю, Мисси, держащей ребенка над праздничным тортом с надписью «Счастливого второго дня рождения Энди!» На другой фотографии они улыбаются, а мальчик, который теперь выглядит на несколько лет старше, сидит на коленях у Санты. Я просматриваю воспоминание за воспоминанием об их семье… о семье Гейджа.

Что случилось?

Фотографии только усиливают мое любопытство. Я уже открыла ящик Пандоры. Теперь назад дороги нет. Я со стыдом поднимаю конверт и вытаскиваю письмо, прежде чем успеваю передумать.

Это то же самое розовое письмо. Сердечная тенденция осталась и добавлена на полях линованной и помятой бумаги.

Я медленно читаю его, вчитываясь в каждое слово.

Мой дорогой Гейдж, мой муж, мужчина, которого я люблю, почему ты не отвечаешь на мои звонки? Мой отец сказал, что оплатит все счета за коллективные звонки. Я хочу поговорить с тобой, услышать твой голос. Почему ты не можешь этого понять? Я люблю тебя. Я сделаю для тебя все. Я никогда не оставлю тебя. Пожалуйста, навести меня. Напиши мне. СДЕЛАЙ ЧТО-НИБУДЬ! Позволь мне объясниться, чтобы я могла рассказать тебе, почему я сделала то, что сделала, и как я теперь понимаю, что это не было решением наших проблем. Я любила нашего маленького мальчика. Мы можем подарить ему сестру или брата. Ты знаешь, что он хотел бы, чтобы мы были счастливы как его мама и папа. Давайте будем помнить его как муж и жена. Давайте вспомним мальчика, которого мы спасли много лет назад. ПОЗВОЛЬ МНЕ ВСЕ ИСПРАВИТЬ!!! Мне больно без тебя, и я лучше умру, чем не буду иметь тебя в своей жизни. Ты этого хочешь? Чтобы я убила себя?

Я люблю тебя так, так, так, так, так сильно!!! Твоя жена, Мисси Перри.

(Я ВСЕГДА буду Мисси Перри!!!)

В конверте есть последняя фотография.

На ней они втроем.

На Гейдже рубашка с надписью «Папа Энди».

У Гейджа есть сын.

Энди.